Открытие

В Петербурге открыли первый в городе всесезонный 50-метровый открытый бассейн «Бассейн у Флагштока».

Сосайтники пикабутяне поделитесь впечатлениями, пжлст.

Историческая память народов Сибири и Дальнего Востока хранит немало случаев людоедства, когда колонизаторы от голода и нужды вынуждены были поедать трупы аборигенов. Эти факты мало описываются и замалчиваются историками, более склонными насаждать патриотизм и героизм, тем самым порабощая неокрепшие умы и навеки приковывая их сознание к невольничьей любви к стране, которая нисколько не заботится о самих невольниках.
Великие открытия человечества – не череда блестящих героических свершений, а тяжелейший труд и нечеловеческие лишения, вынуждавшие к таким поступкам, которые надолго остаются в памяти победителей и побеждённых. Нет сомнения, что ужасы людоедства, возможно, были в каждом походе, но зафиксированы они именно в походах Василия Пояркова и Ерофея Хабарова. «Пищей» служили даур-монголы, коренные жители Даурии, обитавшие на территориях современного Забайкальского края и Амурской области. Именно там и проходили пути казаков отряда Василия Пояркова.
О Василии Даниловиче Пояркове биографы пишут, что он родился в 1610 году и происходил из городка Кашина, старейшего городка в Тверской области. Ныне там проживает около 15 тысячи человек, не больше людей, наверное, проживало и во времена Пояркова. Его ещё называют «письменным головой». Отсюда вывод: был грамотным и толковым для того времени чиновником.
О стране дауров якутский воевода узнал после похода Еналея Бехтеярова, который был там в 1640 году. Во многих сведениях упоминается князец на Шилке Лавкой, от которого слышали о серебре.  Бехтеяров привез шамана Лавагу, который рассказал о Лавкое и его серебре. Путь туда был указан по Нерче. Но Бехтеяров каким-то образом не смог доказать своё радение, возможно, был уличён в воровстве.
Поярков набрал отряд численностью в 133 казака. Оснащены они были хорошо – пищали, пушка и 100 ядер. Вышли из Якутска в середине 1643 года.
Лена – река большая. За двое суток на шести дощаниках отряд вышел к устью Алдана. Далее пришлось двигаться медленно: против сильного течения. До устья Учура шли месяц, по Учуру – ещё десять дней, повернули на реку Гонам. Через двести километров по течению этой реки появляются пороги. По Гоному люди Пояркова шли пять дней, сорок раз перетаскивали на себе дощаники.
Но с холодами двигаться стало невозможно. Осенью Поярков оставил часть отряда около судов на Гонаме и, взяв, 90 казаков отправился на нартах по зимней дороге дальше. Миновав Сутам, Нуям, Становой хребет, всего через пятнадцать дней он появился в бассейне Амура. Далее эти люди открыли Мульмугу, а ещё через две недели вышли к Зее. То есть к стране даур они вышли с северо-востока.
Но именно это открытие и стало ужасом в жизни тех, кто пришёл сюда вместе с Поярковым. В середине декабря 1643 года отряд Пояркова встретился с даурами князька Даптыула.
До Амура оставалось 80 километров. Сделав остановку на реке Умлекан и поставив зимовье, пришельцы потребовали от местных дауров, которые были земледельцами, платить дань московскому царю. И, по принятым тогда уловкам, взяли в заложники несколько именитых дауров. Но кто же отдаст без боя своих людей?
В январе 1644 года дауры осадили зимовье пришельцев и попытались взять его штурмом. Но отступили под огнём пищалей. Тогда они взяли поярковцев в блокаду, время от времени пытаясь перебить врагов. Сражённые пулями они умирали в снегах неподалёку от зимовья. Среди казаков начался мор, они стали забирать трупы дауров и поедать их. Теперь дауры не считали их людьми, а по тайге и берегам рек поплыл слух об ужасных людоедах.
И это же мнение, угасая год за годом, бытует в памяти народов Сибири и Дальнего Востока до сего дня…
Блокада закончилась весной. Поярков разбил отряд на две части: одна пошла к зимовавшим казакам, а вторая – к Амуру, но встреченные даурами, казаки этой группы отступили назад к зимовью. В конце мая вернулись казаки первой группы вместе с зимовщиками.
Собравшись вместе, они построили новые дощаники и начали сплав к Амуру. Когда вы видите или слышите о современных катамаранах и спортсменах, сплавляющихся по рекам Сибири и Дальнего Востока, то вспоминайте иногда, что казаки Пояркова, дошедшие до того, что поедали людей, преодолевали 40 километров в день на построенных ими в глухой тайге дощаниках.
История Василия Пояркова, как и история других первопроходцев, известна. Остаётся добавить, что Поярков с казаками спустился по Зее к Амуру (принял за Шилку), отбивался от местных племён, которые убили десятки казаков отряда. Добровольно платить ясак согласились только гиляцкие князьки.
Зимой 1644-1645 казаки снова голодали, поедали падаль, коренья и кору. Тогда они напали на мирных гиляков, которые добровольно платили дань, взяли заложников, забрали соболей. Половина казаков была убита в сражении.
В Амурский лиман казаки Пояркова вышли только в конце мая 1645 года. Открытия и исследования отряда зафиксированы в исторических источниках вместе со случаями каннибализма.
В 1648 году Поярков возвратился в Москву. Ему дали московское дворянство.
Имя его довольно известно на Амуре, в Сибири и России. Оно присвоено разным судам, на Амуре есть село Поярково, основанная в 1858 году как станица.
О случаях каннибализма в других отрядах первопроходцев я пока не читал, вполне вероятно, что такие случаи были. Наверное, со временем мы узнаем о них. Люди должны быть свободными от догм и невольничьей привязанности к чему бы то ни было. У каждого человека должна быть свобода для выбора привязанности. С этой целью я и напомнил об ужасах открытий.

Известен царский указ 1653 года о ссылке воров и разбойников в Сибирь. Нерчинский острог ещё не был построен, месторождения серебра не найдены, рудники не открыты, но от воров и разбойников избавлялись, отправляя их в Сибирь. Пока в Западную.
Каторга возникла вместе с рудниками и серебром…
28 лет, начиная с 1676 года, длился процесс организации добычи и выплавки отечественного серебра. Наконец, в 1704 году первый сереброплавильный завод империи был открыт. Поначалу он назывался Аргунским, через 15 лет переименовали в Нерчинский.
Примерно с этого времени и начинает действовать знаменитая Нерчинская каторга со своими рудниками и тюрьмами. Одно от другого неотделимо.

С открытием сереброплавильного завода стало очевидно, что Сибирь окончательно стала российской. Тем более, что в 1703 году Пётр Первый принял делегацию 14 родов хоринских бурят-монголов и законодательно, навечно, закрепил за ними земли вплоть до монгольских границ в надежде, что самое многочисленное монгольское племя России поможет удержать пустынные, но богатые сырьём территории. Но, тем не менее, Даурскую землю надо было заселять оседлыми, а не кочевыми, людьми.

Первый указ о высылке «в Дауры» был издан в 1722 году. Назывался он «О ссылке преступников в Даурск на серебряные заводы». Что характерно: с жёнами и детьми. Туда же вместе с преступниками были высланы 300 семей, которые должны были выбрать удобные для хлебопашества земли. Каторжные должны были идти в подземелья, а крестьяне, приписанные к заводу, пахать землю.
Поначалу серебряными рудниками, заводами, мастеровыми, крестьянами и ссыльнокаторжными управляли из Нерчинской горной конторы.

В 1743 году на рудниках числилось 90 каторжан.
Число каторжников резко возросло после 1754 года: правительство империи заменило смертную казнь на каторгу, которая называлась «вечными работами» на рудниках.
В 1758 году появилась Нерчинская горная экспедиция. В 1760-х годах на Нерчинские рудники следовали уже до 1000 каторжан в год.
Помимо обычных убийц и воров на каторгу прибывали экзотичные личности, вошедшие в историю.

Из имеющихся документов нам известно, что на Нерчинских рудниках в 1760-х годах затерялись следы двух самозванцев, именовавших себя Петром III. Первый самозванец – Гаврила Кремнёв, который появился в 1765 году в Воронежской губернии и объявлял себя в деревнях неким капитаном, а позже чудом выжившим Петром III. Естественно, его поймали, выжгли на лбу клеймо «БС» - «Беглец и самозванец» и отправили на вечные работы в Нерчинские рудники. Вторым самозванцем тоже был солдат, Пётр Чернышов. «Объявился» он на Украине, в Изюмском уезде. Был пойман и тоже отправлен на Нерчинские рудники. Но в отличие от первого самозванца, Чернышов убеждал каторжников, что он действительно Пётр III. Местные люди несли ему баранину и прочую снедь, а потом и вовсе устроили побег. Но каторга – всё Забайкалье, и не местному человеку, скрыться невозможно. Чернышова поймали, принародно высекли и отправили в Мангазею. По дороге он умер.

В числе народов, заселявших Сибирь, были и поляки. Часть из них относилась к ссыльнокаторжным с XVIII века. Так на Нерчинские рудники в конце 1760-х и начале 1770 годов были отправлены сломленные Барские конфедераты, после чего появилась возможность первого раздела Речи Посполитой. В 1794 году на Нерчинские рудники были отправлены участники восстания под предводительством Т. Костюшко.

В 1773 году в Даурскую землю прибыли сосланные сюда участники пугачёвского восстания – яицкие казаки. Ими основано несколько населённых пунктов Забайкалья: Чащино-Ильдикан, Калга и, возможно, другие. Писатель Константин Седых в биографии подчёркивал, что мать его происходила из яицких казаков, отправленных на каторгу после пугачёвского восстания.
Таковы типы известных каторжников XVIII века.

5 января 1787 года Екатерина Вторая подписала указ, согласно которому Нерчинские заводы передавались Кабинету Его Императорского Величества. Известные и оставшиеся в истории наименования тюрем, которые были закреплены за каждым заводом: Петровск-Забайкальская, наиболее удалённая от всех остальных, далее уже скученно, ближе к Шилке и Аргуни – Казаковская, Мальцевская (женская), Кутомарская, Кадаинская, Карийская, Александровско-Заводская, Алгачинская, Акатуевская, Горно-Зерентуйская.
Тюрьмы эти называли казематами.
Вместе они стали называться Нерчинской каторгой.
Горно-Зерентуйская каторжная тюрьма возникла в 1739 году, Кутомарская – в 1889 году. Между этими датами возникали все остальные казематы Нерчинской каторги.
У каждого каземата – своя история и свои обитатели.
За много лет скитаний по родному Забайкалью мне довелось побывать на развалинах каждого из них…

На снимке Петра Бондарева: Нерчинский Завод. Зима 2003 года.

Человек живёт сегодняшним днём, редко осознавая, что его существование было подготовлено в прошлом, а он, живущий, сеет семена будущего. Вряд ли думал об этом и Семён Дежнёв, когда сходился с якуткой Абакаядой Сичю, которая родила ему сына, названного супругами Любимом.
Ныне памятник этим трём людям стоит в Якутске.
Много раз я слышал обвинения в адрес Дежнёва от представителей разных народов Сибири и Севера. Каждый вправе, возомнив себя регулятором цивилизации, пнуть во мглу истории, где зачата его сегодняшняя жизнь. От этого на кладбище истории никто не оживёт, а сама история не изменится.
Дежнев остался в летописи России как землепроходец и первооткрыватель разных регионов Сибири и Дальнего Востока. Знать его биографию хотя бы в объёме Википедии сибиряки обязаны.

Родился он примерно в 1605 году. Откуда взята эта дата неизвестно, но в разных источниках указывают именно её. Вероятно, никто ещё не выяснил точного места его рождения. Биографы полагают, что Дежнев мог появиться в Великом Устюге, как и другие известные землепроходцы. Почему такая аналогия? Тоже нет ответа. Неужели если там родились Хабаров и Атласов, то и Дежнев должен быть родиться там же? Но памятник ему стоит и в этом городе. На мой взгляд, не совсем примечательный. Лично я чувствую в фамилии Дежнев что-то необычное. Но, не в обиду скульптору, в верх-устюжском памятнике пассионарий не угадывается…
Исследователи утверждают, что есть доказательства существования поморов Дежневых на Пинеге. Говорят, что фамилия была известна в 16 веке. Видимо, они и есть родственники Семёна Дежнева. Почему всё время пишут, что землепроходцы были из простых крестьянских семей мне трудно понять. Не будут же цари и бояре рубить зимовья и строить кочи в 50-градусные морозы где-нибудь на Оймяконе. Это могут делать только очень закалённые и, я бы сказал, сверхмощные люди труда.
Конечно, Дежнёв знал всякий крестьянский труд, особенно – поморов, владел оружием, навыками матроса, был прекрасным плотником, знал науку кораблестроения и, вероятно, многое другое.
В 1630 году в Великом Устюге сколачивали отряд для службы в Сибири. Набирали 500 мужиков. Дежнев попал в этот отряд. Вероятно, в то время Сибирь манила сильных людей, многие хотели разбогатеть, некоторые двигались, чтобы изменить свою жизнь. Каждый надеялся на достаток, который принесёт служба.
В Тобольске, а также в Енисейске, Дежнев служил в 1630-1638 годах. Конечно, там он и познакомился с непростыми людьми, ставшими его товарищами в дальнейших походах.
Сюжет, достойный повести или даже романа, был в судьбе Дежнева в 1639 году, когда якутский князец Сахей отказался платить ясак, хотя и заключил с русскими властями мирное соглашения. Не понравились ему новый рэкет. На усмирение отправили Федора Шиврина и Елфима Зипунка, Сахей убил этих казаков и откочевал в Оргутскую волость. Отправили за ним Ивана Метлика. И его убили якуты, по разным сведениям – сын Сахея. События перевалили уже за 1641 год. Откуда дата? Из челобитной вдовы убитого Метлика. Оказывается, после исчезновения мужа, она стала скитаться из двор в двор в Якутске, пока её не стал удерживать силой гулящий мужик Шестак. У вдовы было двое детей. Вот она и написала, улучив момент, челобитную, а мы узнали дату события из жизни Дежнёва.
Власти отправили к Сахею Дежнева. Он отправился во владения князца, современники полагают, что место это примерно в районе Алдана. Неизвестно, как поладил с непокорным Сахеем и его сыном Тоглоем Дежнев, но он собрал там больше трёх сороков соболей и вернулся невредимым в Якутск.
Самое интересное то, что Сахей этот снова стал «непокорен и невежлив». Воевода Головин посылал к нему самых сильных казаков, но якуты били их, убивали их коней, а некоему Шаламу обещали вырвать сердце, если он ещё раз придёт к ним. Некий Семён Стрекаловский вообще заявил, что хождение к Сахею – это верная смерть. Тогда каким же был Дежнев, если поладил с князцом и его родственниками? Сдаётся мне, что уже тогда он сожительствовал с якуткой и знал якутский язык, был уже почти якутом. Иначе никакой Сахей не впустил бы его в тайгу.
После такого предположения можно рассказывать и об открытиях Дежнева. В 1641 году, руководимый Стадухиным, он отправился на Оймякон, где и произошла стычка двух казаков.
Дежнев побывал на Индигирке, Колыме, участвовал в сражениях.
В 1647 году Дежнёв ходил в неудачный поход с торговцем Поповым, который был женат на якутке. Но уже летом 1648 года Дежнев и Попов проплыли на кочах по устью Анадыря и Берингову проливу. Этим самым было доказано, что Азия и Америка отдельные континенты. Интересный факт: в этом походе вместе с Поповым была его жена-якутка. Наверное, она первая женщина – участник полярной экспедиции на русских кочах 17 века.
Семен Дежнев первым прошел по Берингову проливу за 80 лет до Беринга.

В этой исторической экспедиции было около 90 человек. Точное число до сих пор неизвестно. Многие из них погибли. Судно Попова бросило на берег у Камчатки. Люди прожили там два года. Во время второй зимы Попов умер, заболев цингой.

Первого октября 1648 года с 24 людьми Дежнев совершил высадку южнее устья Анадыря. Оттуда они дошли до устья уже зимой. Чертёж Анадыря сделан людьми Дежнева, они рассказали о плавании, реке,, природе, эскимосах, берегах Чукотки и островах.
Даты и числа у биографов Дежнёва разнятся. Но интонации у всех утвердительные. Из-за этого возникает много сомнений. Наверное, каждый поход по реке или побережья океана – это тяжелейший труд. Легко сказать, что в 1650 году Дежнев ходил в неудачный поход на Пенжину, а через полтора года открыл большое лежбище моржей вблизи устья Анадыря.
Не надо забывать, что жизнь арктических и полярных землепроходцев – это непрерывный риск, сражения и сближения с местными племенами – якутов, эвенов, тунгусов, юкагиров, коряков, чуванцев, чукчей, эскимосов. И это только известные нам народы…
В 1654 году Дежнев ходил на чуванцев и коряков. Во время одной из стычек был ранен ножом в грудь. В 1662 году он три раза ходил из Якутска в Москву. В 1666 году снова отправился в Москву.

Исследователи пишут, что он был неграмотным человеком. «Скаски» за него писали другие. Женат он был два раза и каждый раз на якутке. Первая жена Абакаяда Сичю родила ему сына Любима, который потом служил в воеводстве. Скорее всего, она была с Яны. Известтно, что она крестилась и приняла православие.
После смерти Абакаяды Дежнев женился на вдове умершего местного кузнеца Капке, у которой уже был сын Осип. Дежнев практически усыновил его. Капка родила от Дежнева сына Афанасия. Став взрослым он служил на Анадыре. Капка крестилась и в православии стала Пелагеей.
В 1671 году Дежнев отправился в Москву. Вернуться оттуда он уже не смог. После тяжелой болезни умер в начале 1673 года. Прожил он не более 70 лет, пятьдесят из которых прошли в походах и плаваниях. Могила его неизвестна. Что же открыл для европейцев за свою жизнь Дежнев:
- Колыму;
- Пролив между Азией и Америкой;
- Путь из Северного Ледовитого в Тихий океан;
- Анадырь и бассейн этой реки;
- Восточную оконечность Азии.

По свидетельству биографов у него было 13 ранений, три из которых – тяжёлые. Имя его носят – село, мыс, бухта, остров, полуостров. Поставлены памятники: в 1971 году – в Великом Устюге и в 2005 году – в Якутске.
Кроме этого, его имя носят: ледокол, теплоход, исследовательское судно, есть одноимённый фильм свердловской киностудии, в 2001 году Банк России выпустил монету в 100 рублей, где выгравированы имена С. Дежнева и Ф. Попова, Командное речное училище Новосибирска названо именем С. И. Дежнева, в 2009 году выпущена почтовая марка, на которой изображен С. Дежнев.

- Посмотри, большой русский начальник, какие камни! Как они блестят на солнце. А какие тяжелые! Это ты ищешь? Они? – говорят на непонятном языке скуластые братья Аранжа и Мани, протягивая затаившему дыхание воеводе Павлу Шульгину увесистые камни…

«Обыскали де они в степи блиско Аргуни реки серебряную и оловянную руды.. И для тех руд Дайкон тайша посылал людей своих с верблюды и велел тое руды привести к себе в улус... Те руды имели на речках на Олтаче, да на Мунгуче, да на Тузяче. И те де речки сошлись устьями... и пали в Аргуню реку, и от Нерчинского де острога до тех речек езды дней с пять».
(Из отписки П. Я. Шульгина Тобольскому воеводе Петру Большому Шереметьеву об открытии серебряных руд близ Аргуни. 1676 г.)

«Пограничный Аргунской острог, деревянный стоячий, мерою тот острог в длину 6 сажень с 1/2 сажени, поперег 4 сажени с аршином, в высоту 2 саж., в стене 2 избы; наряду: пушка медная мерою 2 аршина 4 вершка, весом 8 пуд. 26 гривенок, к ней 120 ядер по 1 и 1/2 гривенки ядро... пушка же медная мерою аршин 15 вершков, вес 7 пуд... две пищали гладкие, 2 знамени, 6 пуд пороху пушечного... пуд свинцу, 7 гривенок фитилю...
Стольник и воевода Петр Мусин-Пушкин.» (Из описания острогов Нерчинского уезда. 1704 г.)

Сегодня любой забайкалец без труда переведет с бурятского названия речек, указанные приказчиком П. Я. Шульгиным:  Олтача (Алтача) – Золотая, Мунгача – Серебряная, название третьей речки – Тузяча – русские люди переводят как Оловянная. Но я думаю, что тут переписчики напортачили с транскрипцией. Близко, но неверно. И все-таки не в этом дело. Есть такие речки. И все в одном месте – возле серебряной горы Крестовка, у подножия которой дремлет овеянный легендами, слыша неумолчный звон кандалов и топот казачьих коней, забытый страной Нерчинский Завод, поднявший Русь до империи российской.

Золото, серебро и олово – именно то, что и нужно было государю и боярам. Туда, туда – за Большой Камень, Урал-гору, где-то там, по слухам, есть старинные мунгальские копи. Ищите, ищите…
И вот уже ленские воеводы  Петр Головин и Матвей Глебов дотошно расспрашивают землепроходца Максима Перфильева, который вернулся из похода на Витим в 1641 году и отписывают царю: «А аманат до Комбайко Пикиевых и иные тунгусы в расспросе ему Максимке (Перфильеву) сказывали, что живет де в верх по Витиму-реке даурский князец именем Ботога с товарищами, а ходу до того князя Ботоги от усть Котомары-реки водным путем по Витиму-реке месяц, а живет де он, Ботога, на Витиме реке на устье Карги-реки, на одном месте улусами, а юрты у того князца Ботоги рубленные и скота де у того князца Ботоги всякого и соболя много и серебро де у него, Ботоги есть, а то де он серебро Ботога и камни покупает на Шилке реке у князца Ловкоя».
Видите, уже и Шилка упомянута. Ватаги устремляются туда, твердо помня наказ: «узнавать доподлино, где тое руду имают». Где? Наверное, надо спросить у местных – брацких людей.

Пока расспрашивали, дознавались, пришли к Павлу Шульгину два брата – Аранжа и Мани. Охотники мы, говорят. Слушай, большой русский начальник, есть камни, которые ты ищешь. Слышали мы об этом. Култук называется та гора, и камни на ней сверкают. Ты посмотри, вот они. Чуешь, какие тяжелые!
Разве ведали буряты, люди Дайкон тайши, Аранжа и Мани в далеком 1676 году, что, благодаря их находке, Русь займет шестую часть земли! Горный чиновник начала XVIII века В. де Генин сообщал, что охотники сочли, «что те куски не простые вещи для того, что на них был глянс или сияние, и того ради некоторые куски взяли они с собою».

Шульгин слушал братьев, затаив дыхание. Есть серебро! Немедленно надо отправить туда сына боярского Василия Милованова и рудознатца Филиппа Свешникова, а с ними еще десять человек, да четырех брацких. Ах, хороши братья-охотники. Скуластые, быстрые и очень дотошные.
Вот, что написано в деловой переписке того времени об экспедиции Филиппа Свешникова: «Доезжали де они до одной речки, что называют Мунгальские люди и тунгусы Тузячею и Мунгачею речками… и осмотрели де на той речке старых многих плавилен с двадцать и больше, а копано знать из горы и плавлена руда, а какая де руда и какие люди на том месте жили, того де они поведать не могли»… А вот другой документ: «серого каменья, что называют оловянной рудою, два пуда, да желтого каменья - незнатной руды полсемы гривенки, которую имали они около серой руды, да разных земель в пяти узлах фунтов с шесть, которые земли имали они над той же речкою у старых и разных плавилень».

По отчету Филиппа Свешникова тобольский воевода П. Шереметьев отправил царю челобитную: «Доезжали де они до одной речки, что называют мунгальские люди и тунгусы Тузячею и Мунгачею речками, а ехали де они из Нерчинского острогу до той речки пять ден среднею ездою, и осмотрели де на той речке старых многих плавилень с двадцать и больше, и копано знать из горы и плавлена руда, а какая де руда и какие люди на том месте жили, того де они поведать не могли. И по признакам де на том месте Дай Кон-Тайши люди имали руды и с тех же мест (вздлиты и энти) руды, а (там) его Дай Кон-Тайши улусов следы. А серой де руды жила пошла в гору шириною на сажень, да от той же до серой руды сажени с три осмотрели они подкоп великий, и в тот подкоп входили, и в том подкопе были глубокие иные подкопы вниз, и те глубокие подкопы затвержены сланыо и хящем и большим каменьем... А лес, де всякий от того места на горах по каменью в полуверсте и верстах в четырех и в пяти есть».

Известно, не мастер делает дело, но дело кует мастера. Серебра на Руси не было, значит и мастеров серебряных дел было мало. В 1678 году греческие мастера Иван Юрьев и Спиридон Остафьев вместе с русским мастеровым Кузьмой Новгородцевым попробовали произвести опытную плавку руд. И вот что получилось: «шкала де та руда сверху, где бывает свинешная руда, тут де есть и серебряная только де надобно копать глубоко и искать знающими людьми».
Глубоко копать начали только при воеводе И. Е. Власове, который отправил на мунгальские копи людей во главе с Григориев Лоншаковым в 1684 году. Именно эти знающие люди, а с ними и знакомый наш Филипп Свешников, расчистили старые копи и нашли: «в горе в камени (подкопы) в вышину полторы сажени в ширину сажень». Как свидетельствуют документы отряд привез 63 пуда руды, из коих было выплавлено 11 фунтов свинца. Но получить серебро на месте так и не смогли! В 1687 году боярский сын Василий Перфильев часть руды повез в Москву, там рудоплавный мастер Яков Галкин получил из даурского сырья несколько золотников благородного металла. Он еще не  знал, что в том же году в Нерчинске служивший в дипломатической миссии Головина рудоплав Лаврентий Нейтор отделил, наконец, от свинца и других примесей чистое серебро!

И Москва откликнулась: в 1689 году из Москвы для строительства по царскому указу сереброплавильного завода на Аргуни прибыл русский мастер  Я. Г. Галкин, а с ним еще пять мастеров - Сергей Семенов,  Василий Архипов, Никита Плаченный, Яков Нестеров и Леонтий Иванов. Вероятно, они и поставили на горе Култук православный крест. С тех пор, вот уже 320 лет люди называют гору Крестовкой.

Завод же поначалу называли Аргунским. Нерчинским он стал позднее. Блестящий XVIII век был веком Нерчинского Завода, который стал основным поставщиком монетного металла. Был построен Санкт Петербург, выиграна Полтавская битва, Россия стала империей. Царствование и императорство Петра I и половины династии Романовых обеспечил, в частности, и Нерчинский Завод. Земля принадлежала кабинету, то есть была личной собственностью императора.

Но в тот век Русь серьезно познавала науку общения с другими народами, а также науку государственного устройства. В 1700 году на Аргунь отправили опытного рудознатца, который умел плавить металлы, грека Александра Левандиана. Он осмотрел старые  выработки, заложил новую штольню и извлек оттуда 20 пудов руды, поставил новые плавильни – галиды. Но рабский труд никогда не дает серьезных эффектов, за 25 копеек в день никто не хотел работать. Еще через два года воеводам Юрию Богдановичу и Алексею Юрьевичу Бибиковым царь отправил наказ: «…по хлебу и по работникам смотря о том с греком Александром посоветовав те заводы серебряные заводить и руду плавить». Но воля царя так и не была выполнена. Видимо, нерадивые были воеводы.

Но следующий чиновник доказал, что все зависит от воли и ума человека. Им был стольник Петр Саввич Мусин-Пушкин. В 1704 году он сам отправил вместе с Левандианом на Мунгачу и взял руководить работами, отслеживая все процессы строительства завода.

В сентябре того же года завод был открыт официально. Поначалу работал только в теплое время года, потом – круглогодично. И много лет был единственным в России сереброплавильным заводом став центром огромной и прибыльной для императоры и государства территории – Нерчинского горного округа.

В сентябре 2004 года 300-летие Нерчинского Завода прошло незамеченным. Государство, как и всегда, взяло отсюда все, что требовалось для того времени и напрочь забыло о своих благодетельных месторождениях и людях, предки которых и создали это самое государство.
Мы с друзьями выпустили книгу, в Нерчинский Завод прибыло несколько чиновников из области на уровне заместителей, был банкет. И все. Сегодняшним чиновникам история не нужна, она только во вред их благополучию, но в XVIII веке от русских казаков-первопроходцев требовалось «больше знать местных обычаев, наречий и культур», нежели горнорудного дела.

Вот, что писал лет тридцать назад краевед В. Балабанов: «Посредством расспросов разведчики старались выяснить «какие де люди на итом месте наперед чего живали и городы и всякие заводы заводили». Но этого им выяснить не удалось. Только намного позднее монголы рассказывали штенфервальтеру П. С. Дамесу: «Слышали они от дедов, что некоторый народ жил в тех дистриктах, который имел особливый свой язык и начальников или владетелей, и был у них главный город между Хайл и Гай, где ще в нынешнее время видно старинное разваленное строение... Оной народ начинал войну с другим народом, который около их жил, а от оных совсем раззорен и розгнан, боле же они были несильны».

Я знаком со многими уроженцами и жителями Нерчинского Завода. Дружил и часто спорил с ныне покойным Владимиром Ильичом Макаровым, который работал председателем райисполкома Нерчинско-Заводского района, первым секретарем Ононского райкома партии, первым секретарем Агинского окружкома партии. По-своему, по-мужицки, он был патриотом родной земли. Мне рассказывали, что во время праздничного банкета, в суете и шуме людей, не желающих никого слышать, а тем более понимать, Владимир Ильич в одиночестве читал книгу о своих предках и на его глазах были слёзы… О чем он думал и какие картины прошлого оживали в его памяти сквозь туман и пелену времен? Аргунский казак, бывший партийный работник, потомок тех, кто добывал серебро для строительства Санкт Петербурга. За столом шумели люди, за окном томились тополя, текла Алтача, задыхался от бездушья и зноя забытый  и нищий Нерчинский Завод, где все еще есть дома, построенные по типу Санкт-Петербурга 1703 года.

Вы думаете, что на этом все и закончилось? Конечно, нет. Пока мы живы, мы никогда не оставим эту тему, как и не оставим свою Родину, ее историю и современность, славу ее и величие.
Нас много – уроженцев Забайкалья, в основном выходцы из приграничных деревень. У нас много друзей по всей России и за рубежом. Они, люди разных профессий, различных должностей и званий, пытливо и настойчиво изучают старинные карты и материалы в архивах и музеях. От Санкт Петербурга до Нерчинского Завода. С каждым годом нас становится все больше и больше. Мы уже объединились в Союз Искусств и Клуб краеведов. Мы много лет  объединялись и много лет работаем самостоятельно, пробуждая память. И это замечательно.

Вы слышите:
- Посмотри, большой русский начальник, какие камни! Как они блестят на солнце. А какие тяжелые! Это ты ищешь? Они? – говорят на непонятном языке скуластые братья Аранжа и Мани, протягивая затаившему дыхание воеводе Павлу Шульгину увесистые камни.
В маленькой избе спертый дух. За слюдяным оконцем – острог, суетятся казаки, с любопытством смотрят на них пришедшие с братьями хамниганы.
Толмач быстро переводит, смотрит на воеводу, писаря, братьев. Но воевода все понял и без перевода.
- Они! Где взяли? – благоговейно выдохнул он и взял в трясущиеся от волнения руки камень.
- Там, - махнул рукой один из братьев, - гора есть. Култук называется.
Так началась Россия…

2009 год. Маньчжурия - Даурия.

На снимке: титульный лист книги, который я создал и издал в 2004 году.

Что ни первооткрыватель со своей ватагой, то – громадная территория. Ватага – 30-50 человек. Прошли тысячи и тысячи километров там, где ни один европеоид ещё и быть не мог, и не думал о таком путешествии. Есть ли какие-нибудь исследования ДНК этих людей? Откуда такое генетическое наследство, если Русь, как известно, - это сплошная междоусобица и у каждого свой тын и своя печь, вставать с которой ни по какой причине несподручно?
Сдаётся мне, что это был пик пассионарности, который в раннем Средневековье случился на территории Монголии. А после позднего Средневековья эта пассионарность ожила на Новгородчине и Севере Руси, которые всегда были более развитыми, чем Московия. Думаю, что эти факты сопоставят и объяснят когда-нибудь будущие исследователи.
Сегодня у нас речь о Михаиле Васильевиче Стадухине. Что знаем, хотя бы кратко, о нём? Ведь очень скоро потребуется одной строкой сказать о человеке всё. Некогда нам читать.
Михаил Стадухин является первооткрывателем Колымы, основателем Нижнеколымского острога, исследователем Чукотского полуострова. Он первым зашёл (на кочах) на северную сторону Камчатки. Им исследовано и описано полторы тысячи километров побережья на северной стороне Охотского моря. Оставил записи своих походов, а также чертеж разных мест Чукотки и Якутии. На эти походы ушли 16 лет его жизни – с 1641 по 1657 год. Это по одним сведениям.
А по другим, подробнее и детальнее? Что говорится в Википедии?
Михаил Васильевич Стадухин, умер в 1666 году. Почему неизвестен год его рождения? Исследовал Северо-Восточную Сибирь, в числе первых открыл Колыму, Анадырь, Пенжину, Гижигу и северную часть Охотского моря.
Кем был и откуда? Считают, что он потомственный помор, приходился племянником московского купца. Видимо, намёк на то, что кто-то снабжал его деньгами, припасами или же он одновременно с государевым выполнял чью-то волю
Вероятно, Стадухин родился на Пинеге. Известен на Лене примерно с 1633 года. Как появился на Лене, чем занимался, с кем пришёл? Ничего этого в Википедии нет.
Есть ли детальные подробности на других сайтах? Есть. Пишут, что Стадухин 10 служил казаком на Енисее, а потом – на Лене. Но в поход он ушёл в 1641 году. Значит, в Сибири он появился гораздо раньше 1633 года, а на Лене – до 1631 года. Ведь в поход он ушёл после 10-летней службы. Таких нестыковок много в сети и жизни. (Однажды я реально видел запись в военном билете фронтовика «За взятие Москвы». Видимо, вместо «обороны» накатал какой-то грамотей. Это было в 1986 году. А что сейчас могут настрочить?).
Из фактов, имеющихся на разных сайтах, получается, что в 1633 году Стадухин пришёл на Лену же из походов.
Известен поход Студухина, который начался зимой 1641 года к Емолкону, так называл он это место. Видимо, имеется в виду Оймякон. Через Сунтар-Хаята отряд перешёл на конях и оказался в бассейне реки  Индигирка. Думаю, что текст об этих местах должны писать якуты. Каждый житель верно ощущает особенности своего места. Из Забайкалья я ещё могу представить Сунтар-Хаяту и коней, скажем, в январе-феврале. Но как это сделает москвич? Вот так и пишутся Википедии…
Оймякон, как известно, полюс самых лютых холодов. Вот там и собрал Стадухин ясак с местных жителей. Дальше отправился на коче (по теплу уже?) до Момы, изучил низовья этой реки. Затем отправился до устья Индигирки. Легко сказать! Летом далёкого от нас 1643 года его казаки первыми дошли морем до «Ковыми». Так он записал Колыму. Было пройдено 500 км побережья Колымского залива по Северной Азии. За полтора года, в 50-60 градусные морозы, на конях и кочах.
Видимо, покупали или отбирали якутских коней, а кочи строили. Коней надо приручать, для кочей валить лес, ошкуривать, тесать, подбивать, изгибать, строить. Длина кочи – до 24 метров, ширина – до 8 метров. Постройте сейчас голыми руками! И ещё местные жители, которые встречали русских враждебно. Иначе и не могло быть.
Представьте такие картины…
Кстати, из-за записей Стадухина люди и через 100 лет верили, что в Ледовитом океане, есть богатейший континент. Он записал об «огромной суше» в океане. Так появилась «земля Санникова»…
На Колыме, в среднем и нижнем течениях, Стадухин со своими людьми поставил два зимовья. Он собрал здесь 320 соболей (восемь сороков). Привёз их в 1645 году в Якутск. Исследователи пишут, что Стадухину не заплатили за такую службу. Более того отобрали его собственных соболей. Помните, Булгаков писал, что оскорбление – лучшая награда за хорошую работу.
Но Стадухин уже «заразился» виденными землями. В 1647 году он со своими людьми исследовал Лену, в 1648 году двинулся на нартах, оставив часть людей в зимовье на Яне, в сторону Индигирки, по теплу отряд построил коч, казаки дошли на нём до устья Индигирки и достигли, уже морем, Нижнеколымского острога.
Представьте и это путешествие!
В 1649 году, летом, Стадухин с отрядом пошёл дальше. Ему нужен был «Чукотский нос». Не хватило продовольствия, испугался за людей. Можно предположить, что он решил повернуть назад уже в Беринговом проливе (острова Диомида). Но, вернувшись на Колыму, он уже думал о походе к Анадырю. На этот раз за свой счёт.
Дойдя до Анадыря, он столкнулся там с конкурентом – это был Семён Дежнёв. Эта встреча открывает ещё одну страницу истории: земли были безлюдными, племена слабыми. Русские конкистадоры, собранные в ватаги по 30-40 человек, могли даже воевать друг с другом. Такая война чуть не произошла во время встречи отрядов Стадухина и Дежнева.
После драки (была на кулаках) с Дежневым, Стадухин напал на юкагиров, отнял соболей, потом ушёл на лыжах и нартах на берега реки Пенжина, где люди его отряда снова начали строить кочи. На западном побережье Камчатки заготовили много леса. На зимовку ушли уже морем, добрались до устья Гижиги.
Это были земли коряков, Стадухин боялся их нападения, а потому в лето 1652 года ушел с отрядом в юго-западную сторону вдоль Гижигинской губы, где залив Шелихова. Осенью отряд был в устье Тауй. Там они поставили новый острог и стали промышлять соболя, собирать ясак.
Через пять лет, в 1657 году, отряд Стадухина дошёл на кочах до устья Охоты, где был уже острог, ещё через два года, в 1659 году, отряд вернулся в Якутск через Алдан и Оймякон.
Представьте этот гигантский маршрут, который прошел кольцом по территории Северо-Восточной Азии!
За годы походов и исследований Стадухин прошел более тринадцати тысяч километров. Ни один землепроходец не имеет таких результатов, если перейдем на термины состязаний. Но это был труд! Он открыл 1500 километров берегов Охотского моря. Открытия его отразил на своей карте П. Годунов в 1667 году.
Теперь у него уже не отбирали его соболей, а поверстали в атаманы. В 1666 году власти просили его совершить ещё один поход. Но это было роковое решение: Стадухин был убит в одном из сражений с местными жителями. По другим сведениям, он умер в Москве в 1666 году, хотя именно в этом году он отправился в новый поход. Сведения совершенно разные. Ведь нет даже даты его рождения.
После его смерти выяснилось, что у него были большие долги и никаких богатств он не накопил…
Как Россия увековечивала его имя? Есть брошенный поселок в Чукотском округе, который называется Стадухино. Одна из улиц посёлка Зырянка названа именем Стадухина. На этом всё.
Сведения собраны из открытых источников в сети.

P. S. Кстати, какие весёлые фильмы могут поставить по сюжетам походов Стадухина столичные режиссёры, начиная с Михалкова. Так сказать, русский взгляд на русские открытия. Или уже «радуют»?