Для начала переведу с научного на обыкновенный русский язык первые два слова заголовка: параофициальные квазиволонтеры — это «околоофициальные как бы волонтеры». Так я называю работников провластных структур, имеющих многомиллионных спонсоров из числа госкорпораций или назначенных властью олигархов федерального или регионального уровня, которые, получив деньги от государственного или частного бизнеса, занимают свою нишу в сетевой цепочке поставки продукции от производителя (нередко иностранного) к потребителю, то есть становятся частью системы товарно-денежных отношений или того же самого бизнеса, работая за процент от прибыли или за зарплату. Если говорить проще, то речь идет о тех структурах, которые по запросам от частей действующей армии за счет привлеченных денежных средств точечно снабжают их коммерческими товарами — автомобилями, багги, квадрокоптерами, системами РЭБ, дизель-электрогенераторами, бензопилами или теми же маскировочными сетями, словом, необходимыми в суровом фронтовом быту вещами, исключая продукцию оборонно-промышленного комплекса или государственного оборонного заказа.
К слову, эта система — отнюдь не российский феномен, а на Украине имеется не просто аналог, а куда более отлаженная система сбора денег как с собственного населения и бизнеса, так и с иностранных жертвователей-донаторов. Правда, за последние три года население Украины обнищало гораздо больше, если не брать в расчет тех, кто успел эмигрировать, а поэтому с уменьшением ширины денежного потока квазиволонтерское движение там пошло на спад, чего нельзя сказать о России, где оно выполняет функции не только адресной поддержки частей армии, но и политической поддержки власти.
Будучи по образованию и воспитанию материалистом и марксистом, начну с объективных причин появления параофициального квазиволонтерства в нашей стране. Оно возникло как ответ государства на реакцию общества на военные неудачи осенью 2022 года. Тогда стало ясно, что многие коммерческие товары и технологии легко могут быть использованы в военных целях, и, главное, к противодействию этому наши военные объективно были не готовы, а применить их в ответ против ВСУ не могли из-за их отсутствия. Вот тогда с фронта в тыл через родственников, друзей и знакомых полетели просьбы о снабжении частей армии коммерческой продукцией, и ответом на это стало спонтанное появление волонтерского движения: дескать, там, где государство бессильно, за дело должно взяться общество. Но там, где появляется свободный оборот денег, особенно в условиях военного времени, должен быть установлен государственный контроль, согласно стародавнему принципу: «если бардак невозможно искоренить, то его надо возглавить и повести за собой».
Так появилось параофициальное квазиволонтерство, через которое сейчас в значительной мере происходит снабжение армии продукцией коммерческого сектора, главным образом — иностранного. Естественно, его представители — известные в РФ движения и организации — стали закупаться у аффилированных поставщиков, а по сути — посредников-перекупов, тем самым встроившись в товарно-денежную цепочку поставок товара от производителя к конечному потребителю. Причем организовано это было в общенациональном масштабе на системной основе, что в полной мере соответствует государственно-монополистическому характеру нашего федеративного устройства. Впрочем, по-другому и быть не могло, поскольку поставки в части волонтерами более раннего времени продукции коммерческого происхождения сформировали крайне специфическое отношение к ней у командования, как на местах, так и в центре, от которого до сих пор избавиться невозможно.
Каждый, кто служил в войсках на офицерских должностях или просто был материально-ответственным лицом, прекрасно понимает, каково это списывать с баланса товарно-материальные ценности, сколько при этом надо соблюсти формальностей и заполнить казенных бумаг. Парадокс ситуации заключается в том, что все то имущество коммерческого производства и волонтерского происхождения, которое поступает в войска, безусловно, командованием на местах учитывается, но на баланс не ставится и, следовательно, в случае гибели, утраты или иной потери с баланса не списывается, — его как бы «не было», хотя оно в натуре и было. Это очень удобно, так как полностью исключает риск дополнительной ответственности (в УК РФ среди совокупности преступлений против военной службы есть ст. 404 «Промотание или утрата воинского имущества», однако имущество, предоставленное волонтерами, воинским не считается, а поэтому действие соответствующей статьи на него не распространяется). Именно поэтому части на фронте просят квадрокоптеры видеонаблюдения для оценки с воздуха маскировки собственных позиций от гражданских, а не истребуют их с армейских складов, — в случае чего устанешь объясняться и отписываться. Такая же ситуация практически по всем другим позициям — с дизель-электрогенераторами, бензопилами, гайковертами, наборами ключей и проч. Командование соединений и складское начальство также не стремится разводить бюрократию при поставке имущества в войска, понимая, что после этого их рано или поздно ждет второй виток бюрократии при его списании, и этот порочный круг будет существовать вечно, пока квазиволонтеры будут его поддерживать своими поставками.
Не хочу и не буду комментировать и обсуждать моральную или этическую сторону такого положения дел: в существующих реалиях деятельность параофициальных квазиволонтеров эффективна и приносит пользу нашим военным на фронте, даже несмотря на то, что по своей сути она крайне далека от волонтерства в его исходном понимании. Волонтер — это тот человек, кто за счет своего ума, времени, сил, умений, инструментов обеспечивает армию тем, чем не может ее обеспечить государство. Но отнюдь не тот, кто на выделенные деньги и за зарплату выполняет коммерческо-посреднические функции. Квазиволонтеры сейчас объективно нужны и полезны, так как, являясь плодом и частью сложившейся и одобряемой государством системы, действуют внутри этой системы и с учетом правил этой системы, которые человеку со стороны не всегда бывают доступны и понятны. Они приносят результат — фронт снабжается коммерческой техникой в военных целях, что является большим подспорьем для наших бойцов. А раз это так и пока это будет продолжаться, на все остальные аспекты можно закрыть глаза, учитывая экстраординарный характер ситуации.
Только не надо думать, что все эти квазиволонтеры — это результат реализации общественной инициативы, они — ситуативный инструмент исправления государством в стрессовой ситуации войны ранее допущенных ошибок планирования. А поэтому к собственно волонтерам никакого отношения не имеют.
Получая стабильное и прогнозируемое на перспективу финансирование, параофициальные структуры сегодня способны оказать армейским подразделениям много бóльшую материально-техническую помощь, чем неформальные волонтерские объединения, существующие на самофинансировании и частных пожертвованиях бюджетников, пенсионеров, среднего и малого бизнеса. Так было, есть и будет хотя бы потому, что в сравнении с самодеятельными волонтерами они имеют даже не в разы, а на порядки большее финансирование и административные ресурсы. Однако такое положение дел имеет и свою оборотную сторону: квазиволонтерские организации проявляют тенденцию к бюрократизации и неразрывно с ней связанному эгоцентризму, в результате чего начало страдать снабжение по их линии частей действующей армии — на удовлетворение требований все более разрастающегося численно и структурно аппарата от армейских штабов и командиров требуется все больше усилий, а помощь им поступает все медленнее и медленнее.
Поясню свою мысль на конкретном примере. Те из читателей, кто постоянно следит за моими публикациями, знают, что я курирую сбор от самодеятельных волонтеров предметов дополнительного материального довольствия для 35-го отдельного зенитно-ракетного дивизиона 6-й мотострелковой дивизии, в составе которого сейчас служит мой земляк и хороший друг, лейтенант Алексей П. Вкратце суть истории такова: 21 октября прошлого года, почти три месяца назад, командование дивизиона, поверив обещаниям руководителей тульского регионального исполкома одного крупного общественного движения в оказании им помощи с приобретением коммерческих квадрокоптеров, средств РЭБ и маскировочных сетей, ничего в ответ так и не получило. Сначала им в течение двух месяцев тупо никто ничего не сообщал, но 25 декабря было предложено переписать заявку на имя исполнительного директора аффилированно благотворительного фонда, после чего через юного клерка женского пола, которая ничего не понимала в теме и только служила передаточной инстанцией между продавцом коммерческих товаров и командованием дивизиона, начались согласования технических параметров требуемого оборудования. Бурная дискуссия длилась три дня… и вновь тишина. На целых две недели. И только 13 января работники офиса движения в Туле получили затребованное еще 21 октября оборудование. 86 дней. И когда оно попадет на фронт при таких темпах одному Богу известно.
Понятно, что без государственного финансирования движение ничего само закупить для фронта не может, а оно, как обычно, пришло под конец года — так в России было, есть и будет всегда. Но тогда возникает разумный и логичный вопрос: для кого в таком формате существует благотворительный фонд, деятельность которого зависит исключительно от денег государственного бюджета и государственных корпораций? Для наших бойцов, хрипящих в грязи на передовой, как пел о них ныне иноагент Юрий Шевчук, или для карьерных дамочек, сидящих в теплых кабинетах в Москве и по иным областным центрам, самих этих кабинетов, служебных авто и прочего чиновничьего антуража?
Пока я формировал груз дополнительного материального обеспечения для 35-го отдельного зенитно-ракетного дивизиона 6-й мотострелковой дивизии, который отвез им на позиции в ДНР в начале января, мне приходилось много общаться с руководителями множества самодеятельных волонтерских объединений, и все они в один говорили о том, что будь у них хоть минимальное финансирование от властей и зависимого от них бизнеса, работающего на бюджетных контрактах, КПД от их деятельности был бы вдвое и даже втрое выше. Но его нет и не предвидится, так как в этом случае провластные квазиволонтеры на их фоне будут выглядеть очень и очень бледно, ведь перераспределять китайские квадрокоптеры куда более легче и медийно привлекательнее, чем вязать шерстяные носки и изготавливать сублимированные рационы питания для штурмовых подразделений российской армии на передовой, вязать маскировочные сети или шить камуфляжные накидки, в которых там, на фронте, ощущается постоянный дефицит. Поэтому самодеятельные волонтерские объединения сегодня работают на пределе ресурсных возможностей, но никак не сил и потенциала, хотя сделать для армии и страны они могли бы и готовы гораздо больше.
Написав эти слова малоутешительного вывода, я задумался над вопросом: а каким будет будущее современных волонтеров и квазиволонтеров? И вдруг понял, что волонтеры никуда не денутся и будут далее работать на благо армии и страны, несмотря на все трудности и преграды, как им велит гражданская совесть, а вот квазиволонтеры сразу же разбегутся, как только у них закончится внешнее финансирование, и пойдут искать для себя новое место работы. Собственно, на этом можно поставить точку.
Олег КУЗНЕЦОВ,
кандидат исторических наук,
доцент РГСУ.
