- Ой, мужики! Скажу вам, это просто песня! Как в рай попал! – закатил глаза довольный Сашка, развалившийся на старом кресле в летней курилке у бетонного забора. – Моя-то бывшая в декрете расслабилась, расплылась, пузо у ней как медуза колышется. Как ее такую любить? Не, я, конечно, люблю море, но не настолько, чтоб на волнах колыхаться каждую ночь!
- Прям каждую ночь! Ты давай говори, да не заговаривайся, в сорок-то лет каждую ночь! - одернул его бригадир Роман Романыч. – Сказочник!
- Вот не веришь, Романыч, а я тебя понимаю. Я бы и сам не поверил, но Диляра моя это пантера! Тигрица! А как готовит!! И плов, и самса, и кутабы всякие! А шурпа? Я клянусь, мужики, такой шурпы, как у нее, я нигде не пробовал.
- Ладно, побазарили и разошлись! Давайте, мужики, план горит. –заворчал Романыч.
- Это у тебя, Романыч, план горит, а у Сашки кое-что другое. – заржал высокий Славик, заводской балагур и зубоскал. – С молодой-то женой!
Гудя и топая, бригада потянулась в здание завода, в хвосте плелся Антоха Суслов.
Семейная жизнь Антохи уже давно дала трещину. Лет пять назад, когда Маринка радостно сообщила ему, что жить в бабушкиной двушке они будут скоро не втроем, вместе с Антохиной бабушкой, а вчетвером и помахала перед носом палочкой с двумя яркими полосками.
Маринка изводила его беременными капризами, вроде соленых огурцов с клубничным вареньем, а однажды потребовала принести тряпку, пропитанную бензином, ей видите ли запах нравится. Маринкин живот рос, а с ним и расходы. То кроватку надо, то коляску, то комбинезон какой-то, и ведь все новое, чтоб непременно неношеное. Теперь про покупку хорошего лодочного мотора можно было забыть. И про новенькие кожаные чехлы в машину, на заказ. Бригадиру такие жена на юбилей подарила. Антоха сам видел, красивые, кожей пахнут, а на подголовнике выстрочена надпись «Любимому мужу и отцу». Надпись походила на кладбищенско-веночные эпитафии, но на заводе, среди мужиков это пользовалось популярностью. Бригадир Романыч даже скупую слезу пустил, демонстрируя заводчанам подарок. «Любит тебя жена, Романыч!» - завистливо вздыхали мужики. А Антоха и вовсе покой потерял.
Утешало только одно-родился сын, наследник, продолжатель славной фамилии Сусловых. Чем таким она была славна и что именно должен был унаследовать Алексей Антонович, никто не знал, но общественное мнение давило и заставляло испытывать гордость. Правда скоро приливы необоснованной гордости сменились разочарованием, усталостью и отчасти раздражением.
Наследник и продолжатель орал дни и ночи напролет, несмотря на бесконечное таскание его на руках Маринкой, обеими бабушками и даже прабабушкой. Сам же Антоха, чтобы поменьше находиться дома и не раздражать свои нервные рецепторы бесконечным надрывным ором, придумал себе сверхурочные и с удовольствием задерживался на работе или в гараже у Славика, где собирался на регулярной основе клуб любителей пенного. О домашних пирогах, борще, самолепных пельменях и запеченной курочке не приходилось и мечтать. Равно как и о прелестях горячей и озорной когда-то жены.
К трем годам наследник орать перестал и Маринка с наслаждением отправила его в детский сад, с надеждой выдохнуть спокойно. Но не тут-то было. Волны соплей, зарева малиновых гланд, краснуха, ветрянка и коклюш косили неделя за неделей все Маринкины надежды на спокойную жизнь, а заодно и Антохины, уже не чаявшего вернуться к борщам и ласкам жены, но четко понимающего, что если Маринка выйдет на работу, то можно возобновить мечтания о чехлах. Ну и пусть, что сам купит, главное, они будут. Антоха закрывал глаза и прямо всем телом ощущал прохладную плотную гладкость и аромат твердой кожи. А надпись и сам заказать сможет. Хоть как у Костяна «100% мужик», а хотя бы такую как у Романыча. А чего? Он теперь тоже отец. Пусть мужики завидуют.
К 5 году жизни сына режим посещения садика наладился, но тут Маринка преподнесла Антохе сюрприз. Даже не сюрприз, а жирную такую свинью. За семейным ужином из полуфабрикатов она твердо сообщила Антохе, что на работу возвращаться не собирается.
- Ну, Антоша, сам по суди. Какая работа? Алешка только в ритм вошел, а через год на подготовительные, в школу идти. Кто его возить будет?
- Какие подготовительные? Куда возить? – поперхнулся Антон куском сосиски. Сосиска была жареная и пахла отвратительным пахучем подсолнечным маслом.
Маринка, уносившая тарелки в раковину, повернулась и вопросительно посмотрела на него через плечо:
- Антон, ты меня удивляешь. Ты что, хочешь, чтобы наш сын пошел в обычную дворовую школу, куда ты ходил?
- А чё такова? – отмахнулся Антон
- А то! Сначала в дворовую школу, потом на завод, а потом что? Не перспектив, не просвета в жизни! Нет! Наш сын пойдет в гимназию. А потом в Москву учиться поедет. Как у Фёдоровых Нелька. В юридический. –фыркнула Маринка
В Антоне клокотало оскорбленное достоинство и вскипала волна ярости. Только что одной фразой Маринка растоптала всю его жизнь, все достижения и чаяния.
- Это чем тебе завод не угодил? – возмутился Антоха –этот завод тебя кормит все эти годы, пока ты, бездельница ожирелая дома сидишь и ничего не делаешь
Маринка и в самом деле набрала вес, погрузнела и превратилась в мамашку, а не жену. Распустилась, носила спортивные костюмы, нечасто подкрашивала волосы и сверкала темными с проседью корнями под отросшей блондинистой шапкой. Про грудь и вовсе доброго слова было не сказать. Даже старая шутка про уши спаниеля не подходила. Маринкина прежде красивая грудь уныло болталась под растянутой футболкой вовсе без спасительного бюстгальтера с пушапом и напоминала две советские резиновые грелки.
- Я не делаю??? – заверещала Маринка, шваркнув со всей злости тарелки о дно нержавеющей мойки.- да я три года не спала, всё урывками, пока ты, бездельник, к сыну не подходил. Думаешь, я не знаю, как ты по гаражам с пивом отсиживался? Мне Славкина Ирка все рассказала. У других вон бабы по фитнесам и по салонам ходят, а я одна с ребенком как проклятая.
- Вот и иди к этим другим. – зло сказал Антон и вышел, хлопнув дверью.
Его грызла и разрывала обида. За свою дворовую школу, за завод, за борщ, которого он не видел пять лет и за две Маринкины грелки. А тут еще и Сашка, гад, каждый день про свою Диляру рассказывает. Диляра была второй Сашкиной женой, к которой он ушел от прежней. Что уж там у них с первой не сложилось, Антоха доподлинно не знал, но вот про красоту и умения второй жены, слышал каждый божий день. Саму Диляру он видел однажды мельком. Невысокая и худенькая, с длиннющими черными волосами. Совсем не в Антохином вкусе. Он любил блондинок, крупных, мясистых, чтобы было за что подержаться, но при этом фигуристых, как гитара и плотных, как арбуз. Чтоб грудь торчком и попа каменная. А не грустные грелки и старый колышущийся курдюк, как у Маринки. Вот и какой от этой Маринки толк? Ни борщей с пельменями, ни любви огненной, ни глаз пополоскать, туша бесформенная. Еще и работать не желает. Антоха посмотрел на себя в отражение витрины. Не высокий, зато без пуза, подтянутый. Нос картошкой, конечно, зато не лысый, вон какая копна. Зубы все свои. Зарабатывает неплохо и жилье имеется. Бабушка год как померла и теперь он единственный собственник двухкомнатной квартиры. И зачем ему все это?
Антон еще походил по улицам и решил вернуться. Маринка уже лежала неаппетитной горой под одеялом, но как только Антон улегся рядом, немедленно заворочалась и закинула на него руку.
- Антоша, ну ты чего, обиделся? Я ж не хотела тебя оскорбить, я только для Алеши лучшего желаю. – зашептала она.
Антон снял с себя ее руку и повернулся спиной.
На следующее утро Антон сунул под нос не ожидающей подвоха Марине электронную квитанцию в своем телефоне.
- Все, Марина, я с тобой развожусь. Собирайся и переезжай к своей маме. Как раз и в гимназию Алексея возить не надо будет, там рядом.
Марина хлопала глазами и не верила происходящему.
На работе Антон почувствовал вдохновение и перевыполнил норму, изрядно обрадовав бригадира.
- Ишь ты, влюбился что ли? – удивился Романыч
- Нет, свободным человеком стал. Развожусь, Романыч! – улыбнулся Антон, у которого полегчало на душе.
Марина предпринимала попытки вернуть Антона назад, но он пригрозил заблокировать ее номер, и она отстала. Алименты он оплачивал честно, подарки сыну дарил, но вот общение и встречи проходили вяло.
А мужской коллектив активно взял новоиспеченного холостяка под опеку. У Романыча оказалась не пристроенной племянница, у Сашкиной Диляры незамужняя сестра, а у скромного Ивана, редко принимавшего участия в заседаниях клуба любителей пенного, целых три сестры! Да еще и тройняшки! Все очень хотели пристроить незамужних родственниц и к тому же после смерти бабушки женихом теперь Антоха считался видным, несмотря на алименты.
От знакомств Антоха не отказывался, ласки и пирогов хотелось. Хоть в квартире убиралась мама и она же снабжала его готовой немудреной едой, но все же это было не то.
Начав со знакомства с тройняшками, Антон понял, что попал в сложную ситуацию. Девушки ему в общем-то понравились, но выбрать одну из них было непросто, а отказать двоим и выбрать третью было с его стороны некрасиво. Поэтому он уверенно назначил свидание сестре Диляры, Эльвире.
Эльвира оказалась высокой и тощей брюнеткой, которая любила готовить, но страстно хотела завести детей. Желательно сразу двоих. Детей Антоха не хотел, более того, видел в них прямую угрозу своему семейному счастью. Тут был промах в двух пунктах из трех. Внешность не Антохиного типа и детская перспектива вычеркнули Эльвиру и ее кулинарные способности. Хотя, признавался себе Антон, самса и шурпа были на высоте.
Последняя ситуация была самой щекотливой. Отказать племяннице бригадира было бы политически неверно, поэтому Антон подошел в обед к Романычу и сказал, что не готов к отношениям пока и извинился.
В выходной он поехал к маме. Выслушав истории знакомств сына, Галина Степановна покачала головой и сказала:
- Вот что, Антоша. Намаялся дурью и ладно. Переезжай ко мне. Я на пенсии, что мне еще делать? Курочка будет как ты любишь, одежда чистая, уют и уход. Черт с ними, с бабами. Главное забота и домашнее тепло! А твою квартиру мы сдадим, хорошая прибавка будет к зарплате.
Антон посомневался недолго и поступил как мама посоветовала. А чего? Мама плохого не пожелает. Через месяц, получив первый аванс за квартиру, Антон давал заявку на изготовление кожаных чехлов.
- Надпись делать будем? – спросила администратор
