Земля + Планета Земля

Это Ванилла. Это видео 2023 года. Тогда она впервые увидела открытое небо без клетки. Сейчас в 2025 ей 30 лет и она ее прекрасно приняла семья шимпанзе Лейта. Она проводит свои дни, исследуя мир вокруг себя, общаясь со своей семьей и отдыхая на острове шимпанзе ВВС (Air Force Iseland) здесь, в Save the Chimps!

Savethechimps https://savethechimps.org/

Save the Chimps — один из крупнейших в мире заповедников для шимпанзе, чья миссия — предоставить убежище и самый лучший уход нуждающимся шимпанзе. Save the Chimps пожизненно заботится о шимпанзе, спасенных из лабораторий, индустрии торговли дикими животными и индустрии развлечений.

История Save the Chimps

Покойная Кэрол Нун, доктор философии, основала Save the Chimps в 1997 году в ответ на заявления ВВС США о том, что они больше не будут проводить исследования на шимпанзе. Возмущенная обращением и условиями, в которым содержались шимпанзе в лабораториях ВВС, доктор Нун подала в суд на ВВС и выиграла право владения двадцатью одним шимпанзе.

Мечта о ярком солнце и голубом небе над головами для спасенных шимпанзе, доктор Нун и соучредитель Фонда Arcus Джон Страйкер совместно приобрели 150 акров (60.7 гектаров) в Форт-Пирсе, Флорида, и спроектировали современный заповедник для шимпанзе с огромным домом, холмами, укрытием и сооружениями для того, чтобы шимпанзе могли лазать по них. Шимпанзе смогут свободно перемешаться по своему острову и делать, что им вздумается.

Через три месяца после прибытия первых спасенных шимпанзе в заповедник Save the Chimps, произошло событие, которое навсегда изменило масштаб и сферу деятельности заповедника. Печально известный Фонд Коулстона (The Coulston Foundation) #comment_358257198 из Нью-Мексико, многократно нарушавший Закон о защите животных США (Animal Welfare Act), обанкротился и предложил продать землю и здания своей лаборатории, а также передать 266 шимпанзе в пользу фонда Save the Chimps. Это был поворотный момент для заповедника и призыв к действию, который, по мнению Нун и Страйкера, нельзя было игнорировать. Так началась самая масштабная операция по спасению шимпанзе, содержащихся в неволе. Save the Chimps стал крупнейшим в США заповедником для шимпанзе. Save the Chimps преобразовал лабораторию в более благоприятную среду для содержащихся там шимпанзе и начал то, что позже назовут «Великой миграцией шимпанзе» (The Great Chimpanzee Migration) — девятилетний процесс перемещения 266 шимпанзе из лаборатории в новый дом на острова в солнечной Флориде. 14 декабря 2011 года Великая миграция шимпанзе завершилась, когда последняя группа шимпанзе из Фонда Коулстона была выпущена на волю на островах.

Шимпанзе (сейчас их 220) живут большими семейными группами на 12 отдельных островах площадью 3 акра (1,2 гектара). Большинство шимпанзе фонда десятилетиями жили по одиночке в маленьких клетках.
Обогащение среды позволяет шимпанзе бродить по острову, навещать друзей, греться на солнце или отдыхать в теньке.

Ванила из видео.

Приключения ловкого авантюриста Тимофея Анкудинова, долгое время выдававшего себя за сына царя Василия Шуйского, и сейчас поражают своей географией и везучестью главного героя.

Русское государство знавало в своей истории десяток царей–самозванцев, претендовавших на престол. Некоторые из них добирались до цели и получали державу и скипетр, а некоторые так и не смогли достичь царского трона. Но самые необычные приключения пережил Тимофей Анкудинов – мнимый сын царя Василия Шуйского. Натворив дел на родине, он исколесил всю Европу, был принят во многих королевских домах, но путь свой закончил на плахе в самом центре Москвы.

Способный ученик

Родом Тимофей Анкудинов был из семьи мелкого вологодского торговца сукном и галантереей. Он с детства поражал окружающих своими способностями талантами, поэтому отец рано отдал его в монастырскую школу.

Там Тимофей быстро выучился грамоте, письму и арифметике. Благодаря своему умению схватывать все на лету он попался на глаза местному архиерею, который заприметил таланты молодого отрока и взял его себе в услужение, а впоследствии вообще выдал за него свою внучку Авдотью.

Карьера монастырского послушника стремительно пошла вверх. Из простых писарей он стал сначала подьячим, а потом новый родственник устроил Тимошку в канцелярию местного суда. Вскоре начальник Анкудинова получил повышение и место в Москве, ну а за ним устремился и Тимофей с супругой.

Вот тут-то он и развернулся. В приказ, в котором служил Анкудинов, стекались доходы от всех кабаков и постоялых дворов, это были немалые деньги, и устоять перед соблазном запустить руку в казну Тимошка не мог. Да и не хотел. Постепенно юный писарь пристрастился к вину, азартным играм и жизни на широкую ногу.

Но воровство из казны не могло быть вечным. Боярин Морозов, глава всех приказов, решил провести их ревизию. Тимошка перепугался ни на шутку, ведь наказанием за воровство казенных денег в то время было отрубание руки. Обманом выманив у своего кума и сослуживца Василия Шпилькина жемчуга его супруги, он тут же продал их и благополучно возместил долг в казне. Угроза разоблачения миновала, снова начались кражи, разгулы и блуд.

Жене Авдотье такой образ жизни, понятное дело, не нравился. Она устала от вечного пьянства, и все чаще стала грозить мужу, что раскроет факты его воровства властям. Вдобавок и Шпилькин требовал возврата украшений. Обстановка накалялась, и Анкудинов решил пойти ва-банк.

Бегство из страны

С помощью верного соратника и собутыльника Константина Конюховского Анкудинов решил инсценировать собственную смерть. Взяв из дома все ценности, он поджег его ночью вместе со спящей женой и бежал из Москвы. Соседи, видевшие его накануне, должны были сказать властям, что супруги погибли вместе. Пока разгорался пожар, двое авантюристов уже были на пути в Тулу. Оттуда они направились в Новгород-Северский, который был частью Речи Посполитой.

А там Анкудинов представился польским властям никем иным, как сыном царя Василия Шуйского, которого новая династия Романовых отправила в ссылку в Пермь. Пробыв там недолго, «царский сын», якобы тайно бежал в Москву, и там его поймали и заточили в темницу. Но и из темницы «царевич» тоже совершил побег.

Поляки о далекой Перми ничего не знали, поэтому Тимошка мог плести о ней любые небылицы, фантазия у него была хорошая. Вдобавок, он предоставил польскому королю Владиславу бумаги о своем происхождении, которые виртуозно подделал. Король радушно принял самозванца, поверив его речам, и оказал щедрую поддержку.

Но вскоре про нового «царевича» узнали на Руси и прислали в Польшу русских послов с требованием выдать уголовника. Именно уголовника, а не царского сына. Послы указывали, что Шуйский умер в 1612 году, а новоявленный «царевич» родился намного позже. Владислав не хотел портить отношения с Русью, но и выдавать Тимошку властям у него тоже намерения не было. Согласившись с требованием послов, он позволил Анкудинову бежать, что тот и сделал в компании своего верного товарища Конюховского.

Восток – дело тонкое

Путь Тимофея лежал в земли гетмана Богдана Хмельницкого. Используя подделанные бумаги, он и Хмельницкому рассказал о своем высоком происхождении. И тут Тимошка был принят и обласкан. Но неугомонные русские послы добрались до ставки гетмана. Пришлось бежать и оттуда. Когда Хмельницкому раскрыли глаза на происхождение Анкудинова и попросили помощи в его поимке, он, оценив по достоинству авантюрные способности «царевича», ответил: «Вам надо, вы и ловите, а я своих казаков на такое дело не дам».

Сам же Тимошка был уже на пути к Стамбулу. И вновь сказка про царевича и Пермь сработала на ура – Анкудинов был принят при дворе турецкого паши как и подобает царскому наследнику. Только вот войско для возврата трона султан Ибрахим I пообещал в обмен на принятие ислама.

Дело нехитрое – Тимошка ислам принял и стал жить при дворе султана сытой и вольной жизнью, ожидая выполнение обещания с турецкой стороны. Но вездесущие русские послы добрались и до Стамбула. Опасаясь неминуемого разоблачения, Анкудинов бежал. Далее путь новоявленного мусульманина лежал к братушкам–славянам, в Хорватию.

Галопом по Европам

В этот раз Тимофей слегка изменил свою легенду. Он заявил хорватскому королю, что сражался против турок во главе русского войска, был схвачен в плен, но сумел бежать. Через хорватов Тимофей сумел связаться с посланником Святого Престола и попросил аудиенции у папы Римского Иннокентия X. Ему он пообещал принять католичество, и попросил военной помощи в деле возврата трона. Взамен же Тимошка с легкостью пообещал привести в католичество всю Русь.

Римский папа многообещающим речам, конечно, не поверил, но и прогонять авантюриста не стал. Два года Тимофей со своим верным товарищем жили сытой и обеспеченной жизнью. Но неумолимое возмездие в лице русских посланников добралось и до Рима. В этот раз Анкудинов не стал ждать своего разоблачения, а совершил побег заранее. Путь его лежал в Швецию, к королеве Кристине. Тем более у него имелось рекомендательное письмо. Разумеется, поддельное.

Молодая королева была очарована русским «царевичем». Она часами могла слушать его рассказы о России и далекой и неведомой Перми. Тимофей уже поверил, что сможет остаться в Швеции надолго, и что страна сможет стать его новой родиной, но нет. Всемогущие русские послы настигли его и тут.

На самом деле в этом не было ничего сложного – о прибытии в Стокгольм человека, называющего себя Иваном Шуйским, царю Алексею Михайловичу было доложено заранее. Королева Кристина не захотела портить отношения с русским государством, поэтому, как и польский король Владислав, согласилась выдать самозванца, однако позволила ему бежать в Ревель (нынешний Таллин). А вот верного Тимошкиного соратника Конюховского она не отпустила, а выдала русским властям.

К 1652 году Тимофей Анкудинов устал уже бегать по всей Европе, он хотел достатка и покоя в каком-нибудь тихом местечке. Но сделать это было сложно. После Ревеля путь его лежал в Нидерланды, там Тимошка пообещал привести Русь к протестантству.

Но и туда добрались русские послы, пришлось спешно бежать. В конце концов Тимофей осел в тихом немецком городке Нейштадте и уже думать не помышлял ни о каком троне. Но тут его узнали новгородские купцы и сумели пленить, дабы отвезти на родину (за поимку самозванца было обещано крупное вознаграждение).

И опять Тимофей сумел вывернуться – исхитрился сообщить о своем пленении городским властям и те повелели отвезти его в Шлезвиг, чтобы провести всестороннее дознание. Вот там-то и столкнулся Анкудинов впервые за все время своих «царских» мытарств воочию с послами царя.

И встреча эта стала роковой – послы привезли с собой кума Шпилькина, у которого Тимошка в свое время украл жемчуга. Шпилькин подтвердил личность Анкудинова, и судьба его была отныне предрешена. В обмен на обещание торговать с Персией через Астрахань, голштинское герцогство с радостью отдало Тимофея русским.

Возмездие

В Москве Тимофея сразу бросили в застенок и стали пытать, но арестант, поняв что терять ему уже нечего, продолжал с упорством называть себя Иваном Шуйским. То ли он надеялся, что его признают сумасшедшим, то ли просто следовал пословице: «Лучше бегом попасть в ад, чем идти туда шагом», – неизвестно. К нему привели собственную мать, но Тимошка притворился будто не знает ее. Отказался он признавать и своих друзей, и сослуживцев, и даже выросшего сына – ни с кем из них он не стал говорить.

В конце концов, власти, сочтя, что Анкудинов уже больше ничего не скажет, велели казнить его прилюдно на Красной площади. В 1653 или 1654 году (точная дата неизвестна) Тимофея Анкудинова четвертовали. Такое жестокое наказание, организованное по принципам театрального представления, служило цели устрашения населения и применялось лишь к государственным изменникам, которым, по сути, и был авантюрист Тимошка Анкудинов.

До нас же рассказ о приключениях очередного русского царя–самозванца дошел благодаря дипломату и ученому Адаму Олеарию, который проживал в то время в Гольштейне. Он заинтересовался судьбой самозванца, арест которого происходил на его глазах. Рассказ со слов лично знавших Тимошку людей и составил основу книги «Описание путешествия в Московию».

Первая русская полярная экспедиция к вершине Земли так и не смогла достичь ее. Георгий Седов не дошел до Северного полюса всего 200 километров.

В августе 1912 года из Архангельска к Северному полюсу отправился корабль «Святой Фока». Команду возглавил старший лейтенант Адмиралтейства Санкт-Петербурга Георгий Седов. Это была первая русская экспедиция на Северный полюс, но цели она достичь не смогла – через 2 года, потеряв почти всю команду, полуживой «Святой Фока» пристал к поморскому побережью Баренцева моря. Эту экспедицию с самого ее начала преследовал какой-то злой рок и цепочка непредвиденных обстоятельств, приведшая к такому финалу. Но обо всем по порядку.

План экспедиции

К 1912 году Георгий Седов был уже, что называется, матерым исследователем – он участвовал в экспедициях по описанию Карского моря, берегов архипелага Новая Земля, успел побывать на Каспийском море и на Колыме. Во время этих путешествий Седов окончательно увлекся идеей экспедиции на Северный Полюс. В марте 1912 года он пишет в Главное Гидрографическое управление:

Горячие порывы у русских людей к открытию Северного полюса проявлялись ещё во времена Ломоносова и не угасли до сих пор. Амундсен желает во что бы то ни стало оставить честь открытия за Норвегией и Северного полюса. Он хочет идти в 1913 году, а мы пойдём в этом году и докажем всему миру, что и русские способны на этот подвиг

План экспедиции, по мнению Седова, должен был быть таким: в июне 1912 года старт из Архангельска, курс на Землю Франца-Иосифа. Там переждать зиму, провести исследования архипелага и с первыми лучами летнего солнца в 1913 году отправиться дальше на север, по воде, или на собаках по снегу.

В последнем варианте предполагалось, что судно останется на месте своей зимовки, а к полюсу пойдет часть экипажа во главе с Седовым. После достижения Северного полюса команда возвращалась на судно, и шхуна брала курс на Архангельск. Крайний срок возвращения – лето 1914 года. Стоимость экспедиции – 70 тыс. рублей.

Но проект Седова не встретил никакой поддержки в правительстве России и в финансировании ему было отказано. Тогда через газеты было объявлено о народном сборе средств на организацию экспедиции, в результате чего было собрано около 100 тыс. рублей. На них-то и происходили все сборы.

Отплытие

И делалось все в чрезвычайной спешке. По плану Седова они должны уже были отплыть из Архангельска, а на начало лета не было даже подходящего судна. Но постепенно все необходимое было закуплено, правда не того качества, и не в том количестве. Например, угля было взято всего 7000 пудов, а это запас на 25 ходовых дней. Из ездовых собак только 30 были западносибирские лайки, а остальные – обычные архангельские дворняжки.

В команде было очень мало профессиональных моряков, а запасы продовольствия были плохого качества, не предназначенные для севера. В общем, подготовка экспедиции оставляла желать лучшего. Но, тем не менее, 27 августа 1912 года из Архангельского порта вышла шхуна «Святой великомученик Фока» под командованием старшего лейтенанта Георгия Седова и взяла курс на Новую Землю.

И с самых первых дней экспедицию стали преследовать неудачи. Сначала сильный ветер основательно замедлил продвижение, потом шхуна попала в жесточайший шторм, а после подошли к концу запасы пресной воды. Да и несколько матросов (а по сути случайных людей) запросились на берег, отказавшись продолжать плавание. Пришлось заходить в Крестовую Губу – залив на Новой Земле. С покинувшими корабль моряками Седов передал донесение о ходе экспедиции и просьбу послать судно с углем на Землю Франца-Иосифа.

Первая зимовка

А потом на горизонте показались льды. Несмотря на все усилия прорваться вперед, «Святой Фока» начал постепенно вмерзать в лед. И вот 28 сентября 1912 года Седов приказал потушить котлы и встать на зимовку близ полуострова Панкратьева в бухте, которую командир назвал по имени шхуны – «Бухта св. Фоки». С места последней стоянки экспедиция прошла всего 100 километров.

Во время зимовки Седов и его команда не сидели сложа руки – было проведено всестороннее исследование Новой Земли, нанесена на карту вся северная часть архипелага, проведена доскональная маршрутная съемка, которая до этого последний раз проводилась только в 1594 году.

Но гнилая еда, забористый мороз и постоянный влажный ветер здорово подрывали моральный дух всего экипажа – в команде, особенно среди матросов, зрело глухое недовольство тяжелыми бытовыми условиями. Сам же Седов, несмотря на серьезный срыв первоначального плана, не унывал, хотя и похудел на 16 кг.

Море отпустило «Святого Фоку» почти через год – льды, окружающие корабль, вскрылись только 3 сентября 1913 года. Шхуна взяла курс на Землю Франца-Иосифа. Незапланированная зимовка здорово «подъела» все запасы угля, в топке приходилось жечь моржовое сало, тросы и старые паруса. Вся надежда была на то, что сошедшие ранее на берег матросы передадут просьбу о снабжении углем в Адмиралтейство, и «Святой Фока» сможет пополнить запасы топлива на Земле Франца-Иосифа.

Вторая зимовка

13 сентября шхуна бросила якорь у мыса Флора, достигнув берегов ЗФИ. Ожидаемых запасов угля здесь не оказалось. Седов приказал набить моржей (на топливо), предполагая двигаться дальше на север. Но команда в открытую стала роптать.

Сегодня офицеры мне поднесли хороший подарок: заявили через вахтенного начальника, чтобы вернуться обратно. Меня это сперва очень удивило, а потом и огорчило, именно то, что пришлось им отказать в этом

Из дневника Г. Я. Седова

Возвращение обратно, так и не достигнув полюса, для Седова означало превращение из храброго и честного моряка во всеобщее посмешище. Поэтому другого выхода, как идти к полюсу, даже если это равносильно самоубийству, Седов не видел.

«Фока» продолжил свой путь. Но плыл он недолго – уже через несколько дней пришлось встать на вторую зимовку – дальше путь кораблю преграждали льды. Судно бросило якорь у острова Гукера Земли Франца-Иосифа, в тихой бухте, где не испытывала сильное давление замерзшего льда.

Условия ко второй зимовке резко ухудшились. Среди участников экспедиции началась цинга, которой заболел и Седов. Участник экспедиции географ Визе написал в своем дневнике: «Главная наша пища — каша да каша. Самое неподходящее питание для полярных стран». Цинги удалось избежать лишь семерым членам команды, которые пили горячую медвежью кровь. Большинство, в том числе и Седов, от этой «пищи» отказывались.

Бросок на север

Но Седов был верен своей мечте и плану экспедиции. 15 февраля 1914 года он взял с собой двух самых верных ему матросов – Линника и Пустошного и на трех собачьих упряжках они вышли с места зимовки к Северному Полюсу.

Уже в первые дни пути Седов мог проходить только короткие расстояния, так как от цинги у него сильно опухли ноги. А потом он еще и подхватил сильную простуду. На седьмой день пути Георгий Яковлевич совсем не мог идти и был вынужден лечь на нарты. Но несмотря на это он и слышать не хотел ни о каком повороте назад, постоянно приказывая своим спутникам двигаться вперед и строго на север.

Состояние командира становилось все хуже и хуже, он почти все время находился в забытьи. Вдобавок, разыгралась сильная буря, морякам пришлось установить палатку. Они прогрели ее примусом и попытались растереть спиртом замерзшего Седова, но он так и не пришел в сознание. 5 марта 1914 года Седов скончался. Ему было всего 36 лет.

Линник и Пустошный так ослабли, что не смогли волочь сани с телом Седова обратно. Они взяли документы, письма и дневник командира, укрыли тело флагом, который он хотел водрузить на Северном Полюсе, и заложили камнями. Поверх ледяного склепа поставили крест из лыж. Рядом с телом хозяина осталась одна из собак – Фрам. Матросы не смогли её поймать и оставили небольшой запас еды, в надежде, что пёс их догонит. С могилы они взяли три камня: для себя и супруги капитана.

Возвращение

19 марта Линник и Пустошный в полном изнеможении добрались до шхуны, найдя ее просто каким-то чудом, и сообщили печальную весть о смерти Седова. Разумеется, ни о каком продолжении экспедиции не было и речи. И когда арктические льды отступили, «Святой Фока» отправился в обратный путь. С полуживой командой, без запаса продовольствия и совершенно без угля. В топке были сожжены фальшборты и внутренняя палуба шхуны.

На мысе Флора команда сумела разобрать и погрузить на борт деревянные постройки предыдущей норвежской экспедиции. До 20 августа, пока «Святой Фока» пробивался на чистую воду, в топке было сожжено все, что могло гореть – все бревна, запасные части, стенки кают и переборки. Выйдя, наконец, в открытое море, корабль пошел под парусами (вернее, под их остатками). В трюме в это время было уже 1,25 метров воды.

30 августа 1914 года полуразрушенное судно кое-как добралось до рыбацкого поселка Рында на Мурмане. Его вид был таков, что вызвал изумление даже у много повидавших поморов. В Архангельск оставшиеся в живых члены экспедиции вернулись уже на рейсовом теплоходе за счет средств капитана, ведь ни у кого из них не было денег.

Так закончилась первая русская экспедиция на Северный Полюс. И хоть она и не достигла поставленной цели, но результаты ее оказались действительно значимыми для русской науки. Заслуженную оценку героическая работа Седова получила только при советской власти. Именно тогда были полностью обработаны и опубликованы все научные результаты экспедиции. А отношение царского правительства к своему герою хорошо иллюстрируют слова морского министра Григоровича, сказанные им при получении известия о гибели Седова:

Жаль, что не вернулся этот прохвост. Я бы отдал его под суд

Советское прошлое. К нему можно относиться по-разному – любить и ругать, ненавидеть и ностальгировать. Но есть одна вещь, которая оставила в душах и памяти всех людей только приятные воспоминания.

Речь, конечно же, идет о советских продуктах. Докторская колбаса, сгущенное молоко, помидоры и огурцы в огромных пятилитровых банках, квадратные пачки чая – многие часто с добротой вспоминают их. И не зря, ведь это были по-настоящему качественные продукты.

Колбаса докторская

Ее в Советском Союзе очень любили. И было за что, ведь вкус и качество докторской колбасы были практически совершенны. Выпускать ее начали в СССР с 1936 года. Сначала она называлась «Сталинская» и имела в своем составе всего 4 ингредиента и 2 вкусовые добавки: говядина, свинина, соль, сахар, мускатный орех и нитрит натрия (он не давал колбасе стать безжизненно-серого цвета). Первоначальная эта рецептура была практически идеальной.

Эта нежирная колбаса хороша для питания детей и тех, кому не рекомендуются продукты, содержащие много жира

Книга о вкусной и здоровой пище, 1939 год

Однако вскоре название «Сталинская» было заменено на «Докторская», так как состав подвергся изменениям, которые внесли туда доктора–диетологи из ВНИИ мясной промышленности. Тогда в составе колбасы появились еще яйца и сухое молоко. Но все равно вкус этой колбасы долгое время оставался неизменным и хорошо сбалансированным.

Это потом уже рецептура стала нарушаться, ГОСТы, по которым производилась колбаса, смягчаться, а вскоре тот самый вкус практически полностью исчез. Для сравнения – современные ТУ на докторскую колбасу включают в себя 30% птичьего мяса, 25% мясной эмульсии, 25% соевого белка, 6–8% муки или крахмала и целый ворох различных усилителей, красителей и стабилизаторов.

Шпроты

Родоначальником шпрот в СССР по праву считали Латвию. Первоначально в них использовалась только свежевыловленная балтийская килька, которую добывали обязательно в зимний сезон – в это время она была наиболее жирной и нагулявшей вес.

А килька, выловленная летом и весной в шпроты не шла ни под каким предлогам, так как она была тощая и костлявая. После этого рыбешки недолго коптили в дыму ольховых, реже буковых опилок, обрезали головы и хвосты и укладывали обязательно в жестяные банки брюшками вверх.

Стоил этот деликатес в советское время 1 рубль 80 копеек и был обязательным атрибутом любого праздничного стола. Теперь в составе шпрот используется любая подходящая по размеру рыба – салака, хамса, сельдь. И делают ее все кому не лень даже из замороженного сырья.

Чай со слоном

Еще один культовый продукт эпохи СССР. И достать его было ой как непросто. На прилавках советских магазинов было много видов родного чая: это и знаменитый чай №36, и краснодарский, и грузинский. Однако в 70-е годы чайные фабрики перешли от ручной обработки к машинной и качество всего советского чая резко снизилось: в нем стали появляться посторонние включения, пыль, грубые нижние листья и части побегов. Все это резко ухудшило отношение народа ко всему советскому чаю.

Но в то же самое время на прилавках магазинов появился и индийский чай в желтой пачке со слоном. Это был первый чисто индийский чай, зафасованный на наших фабриках. И он сразу стал настоящим дефицитом. Им спекулировали, его дарили на праздники, им давали взятки. И это был настоящий ЧАЙ! Кстати, вариантов изображения слона на пачке было несколько, и самым лучшим считался тот чай, где слон был нарисован с поднятым вверх хоботом.

Но в девяностые постепенно исчез и хобот, и слон, и сам чай. А на смену индийскому пришел турецкий чай.

Молоко в треугольном пакете

Забавные пирамидки с молоком стали заполнять прилавки наших магазинов в 50-х годах. Тетраэдры выпускали в двух видах: большие для молока и маленькие для сливок. Молоко тогда было поистине всенародным продуктом, без него советский человек не мог прожить и дня, поэтому треугольные пакеты снискали себе всенародную славу.

К слову, это не было чисто советским изобретением – наши скопировали упаковку со шведских тетрапаков. И это была действительно удобная упаковка. У пирамидки срезался носик и потом она спокойно ставилась на стол без опасения что прольется или опрокинется. А еще пацаны в школах очень любили хлопать такие тетраэдры – на них прыгали с разбегу и получавшийся громкий хлопок здорово пугал девчонок.

Кисель на натуральном экстракте

Многие помнят разноцветные яркие брикеты твердого киселя. И это был не кисель в его привычном понимании. Это было полноценное блюдо. Его можно было смело грызть, чем и занимались многие дети. После такого киселя язык становился красным, лиловым или синим – в зависимости от входивших в кисель добавок.

Ведь его делали на черной смородине, на малине, на чернике и вообще на любых доступных ягодах. И только натуральное сырье, никаких добавок, красителей и ароматизаторов. В рабочих и институтских столовых кисель всегда присутствовал на раздаче наряду с чаем и компотом. Был он и на полках магазинов и стоил около 30 копеек.

Килька в томате

Популярность этого поистине культового продукта была обусловлена вовсе не его фантастическим вкусом, а всего лишь низкой стоимостью и постоянной доступностью на полках магазинов. Рецепт этого «шедевра» был крайне прост: рыба, томатная паста, соль, сахар, подсолнечное масло, уксус, вода и пряности. А на выходе получался довольно сытный продукт.

Килька в томате никогда не исчезала с полок магазинов, даже в эпоху тотального дефицита и была любима всеми – голодными студентами, домохозяйками и, конечно же, мужиками, соображающими «на троих» в ближайшем парке.

Молоко сгущенное цельное

Легендарная сгущенка. И ведь действительно легендарная – в ее составе не было ничего лишнего: только молоко и сахар. По ГОСТу сгущенка получалась выпариванием цельного молока с добавлением 12% сахара. Фасовалась она в одинаковые жестяные банки с бело-сине-голубыми этикетками. И этот образ за многие стал настолько узнаваем, что широко эксплуатируется и сейчас.

Только уже под названием «молоко сгущенное цельное» нам сейчас «впаривают» разную дичь, в которой не то, что сахара, молока-то нет. Одни эмульгаторы, загустители и заменители. В советское время узнаваемая баночка сгущенки стоила 55 копеек. Кстати, специально для северного завоза делали особую сгущенку – по составу она была той же, только разливали ее уже в трехлитровые жестяные банки такой же формы и с тем же самым дизайном этикетки.

Заварной крем

Этот крем дети СССР ели прямо в сухом виде, насыпая на ладонь и слизывая языком.

Какао в брикетах

Не меньше, чем кисель, советские мальчики и девочки любили грызть брикеты какао. Его продавали не только в порошке, как сегодня, но и в брикетах — это был прессованный концентрат из сухих сливок, сахарного песка и какао-порошка. На рекламных плакатах писали: «Стакан вкусного высокопитательного какао можно приготовить за несколько секунд».

Готовили какао так же, как и большинство кисельных концентратов: разминали брикет, замешивали его с небольшим количеством теплой воды и доливали кипятком.

Фруктовый плиточный чай

Не можем обойтись в нашей подборке без советского фруктового чая. Его называли плиточным, прессованным или суррогатным. Строго говоря, в ГОСТах он значился как «заменитель чая», а по сегодняшним меркам это чайный напиток.

Такой чай детям часто было вкуснее есть, чем пить. Ведь как связующий элемент использовали патоку, которая давала сладкий вкус. Он дополнял кусочки фруктов и кожуру от них.

Часто в таком чае использовали дикие сорта груш и яблок: они давали аромат и кислотность. Но встретить можно было урюковый и даже черемуховый. Еще в состав всех чаев входил цикорий, а не классический чай. Именно он давал напитку насыщенный коричневый цвет.

Консервированный картофель и сосиски

Консервировали в СССР всё. Макароны, кашу и даже питьевую воду — на случай «непредвиденной ситуации» в походе или в экспедиции.

Больше всего современных детей удивил бы, наверное, консервированный картофель. Его продавали в полуторалитровых жестяных банках. Целые картофелины плавали в прозрачной жидкости. Нужно было только достать их, обжарить до румяной корочки на сковороде и сразу съесть. Разогревания такой продукт не терпел. Почти как современный картофель фри из «Макдональдса».

Кроме того, удивительным сейчас кажется консервирование сосисок: по крайней мере, у нас это большая редкость. А в СССР такие банки обычно экспортировали из ГДР или Китая. Но был один завод — Армавирский мясной комбинат, — который производил сосиски в томате, в бульоне, в топленом сале и с капустой. При этом далеко не каждому советскому ребенку доставался такой деликатес.

Кукумария

Удивительные советские консервы на сосисках и картофеле не заканчивались. В один момент на полках магазинов появились банки с кукумарией — морским огурцом — в томатной заливке. Это моллюск из класса голотурий, который живет на дне моря. По форме кукумария на самом деле напоминает толстый огурец бурого или фиолетового цвета.

Продукт, который хорошо знали на Дальнем Востоке, за его пределами сначала никто не понимал. Банки с кукумарией, консервированной вместе с морской капустой, давали в нагрузку к продуктовым наборам: люди не хотели покупать их просто так. Но со временем морские огурцы стали очень популярной закуской.

Китовое мясо

Еще один удивительный продукт в нашей подборке — китовое мясо. В 80-х в СССР запретили китобойный промысел, но до этого питательное и дешевое мясо пытались продавать по всей стране. Кубы из замороженного кита можно было найти в рыбных магазинах, из китятины делали колбасу и консервы.

Как говорят «очевидцы», кит по структуре напоминал волокнистую говядину или постную конину, которая полежала рядом с рыбой. Кроме того, мясо некоторых видов обладало неприятным запахом: покупка продуктов из кита всегда была лотереей. Из большого «китового проекта» ничего не вышло.

Причина такой популярности газогенераторных автомобилей (а именно так, называются машины, работающие на твердом топливе) заключалась вовсе не в прорывной технологии, а в элементарном дефиците топлива жидкого – бензина. Конечно, дефицит топлива не был таким уж тотальным, но проблемы его доставки в отдаленные районы сильно сказывались на освоении новых территорий.

Что такое газогенераторный двигатель? Если говорить просто и не вдаваться в технические детали, то это большая печь для сжигания твердого топлива – дров, опилок в брикетах, торфа, шишек и даже угля. Только в отличии от печи обычной, дрова с шишками сжигались при минимальном доступе воздуха. В результате этого получался так называемый «генераторный газ» – смесь водорода, угарного газа и метана. Он потом охлаждался, очищался, насыщался воздухом и подавался непосредственно в цилиндры двигателя внутреннего сгорания. Никакого бензина, заправок и топливных баков. Знай себе подкидывай дровишки и езжай потихоньку.

Вот именно, что потихоньку. Такие машины имели низкий КПД и неудобство эксплуатации. Ведь водителю приходилось постоянно выходить из кабины и «шуровать» кочергой горящие дрова, а также подкидывать в топку новые.

Но это не останавливало советских конструкторов. Первые серийные газогенераторные машины появились в СССР в 1936 годы. Это были грузовики марки ЗИС-14 и за два года их было выпущено 900 штук. Впоследствии газогенераторный двигатель был немного усовершенствован и вскоре с конвейера пошли уже новые машины – ЗИС-21, более знаменитые, чем его предшественник.

Газгеновые машины конечно были менее удобные, чем их бензиновые собратья. Во-первых, сам процесс эксплуатации – за котлом приходилось постоянно следить, а его растопка занимала не менее 15 минут. Во-вторых, весило все это хозяйство очень немало – примерно 200–300 килограммов, и вдобавок было очень громоздким. Устанавливаясь за кабиной водителя, детали такого двигателя ощутимо снижали пространство кузова, да и самой кабины тоже (на некоторых моделях даже убирали пассажирскую дверь, и пассажиру приходилось пробираться на свое место через водителя).

В-третьих, газогенераторный двигатель был очень маломощным, примерно в четверо, или даже втрое меньше своего бензинового аналога. Да и вообще вся система была подвержена частым поломкам. Нередко в предвоенное время можно было встретить на дорогах стоящий и коптящий небо ЗИС-21 и водителя рядом, не понимающего почему машина не едет.

В-четвертых, пробег на одной полной «заправке» составлял всего 70 километров, после чего требовалась полная загрузка топлива в котел. А инструкцией так вообще рекомендовалось заправлять машину примерно на середине опустошения котла, то есть через 30–35 километров.

Но несмотря на все недостатки газогенераторные машины пользовались большим спросом на дорогах Советского Союза. Ведь у них было одно неоспоримое преимущество – им не нужен был бензин. Поэтому ЗИС-21 можно было часто встретить в труднодоступных районах страны. До начала войны их было выпущено 15 445 экземпляров.

В годы войны именно газогенераторные машины – ЗИС-21, а также и волжский его аналог ГАЗ-42 взяли на себя основную работу по тыловым грузоперевозкам. Но и не только: по знаменитой «Дороге жизни» в блокадном Ленинграде ездило очень много газгенов. Ими пользовались как и военные, так и гражданские власти.

В послевоенные годы страна по-прежнему испытывала дефицит в топливе, поэтому газогенераторы и не думали отправляться на свалку истории. В то время на глухих сибирских и уральских трассах это был единственный вид транспорта. Чтобы экономить время водителей и место в кузове, на таких дорогах через каждые 30–40 километров были устроены «заправочные станции» – аккуратные поленницы сосновых чурок.

Выпуск газгенов наладили и на Уральском автомобильном заводе – УралАЗе. Там он производился под московской маркой ЗИС-21А, и выпущено было таких машин более 18 000 экземпляров. Все это время конструкторы продолжали совершенствовать газогенераторный двигатель и вскоре добились того, что установка могла потреблять топливо с почти 50% влажностью. Это было особенно актуально для Севера и Дальнего Востока с их морозным и влажным климатом.

Новой машиной, оснащенной усовершенствованной установкой стал УралЗИС-352. Их выпуск стартовал в 1952 году. «Триста пятьдесят второй» стал последним серийным газогенераторным автомобилем в СССР. Положение с топливом в 50-х годах стало заметно лучше, и нужда в таких автомобилях постепенно стала пропадать. Их выпуск прекратили в 1956 году, собрав 15 303 экземпляра.

Но еще как минимум десяток лет на дорогах страны можно было встретить машины с двумя характерными колоннами за кабиной водителя. А в Сибири и на Дальнем Востоке такие машины попадались вплоть до 1970 года. Причина их долгой эксплуатации была та же, что и раньше – трудная доставка топлива в отдаленные районы.