Еще пишется + Проза

— Мы порой судим непробуждённых. В ситуациях, когда понимаем, что обычное правосудие их не достанет. Такая возможность предусмотрена вторым дополнением к Пограничному пакту.

— Это что? — спросил Егор.

— Ты должен был ознакомиться с документами на первой неделе. Ты их вообще читал?

— Ну… там так много, что я всё прочесть не успел.

Нина тяжело вздохнула и пояснила:

— Второе приложение позволяет прибегать к Суду Пограничного Совета в случаях, когда непробуждённый совершил особо тяжкое преступление, его действия породили неупокоенного духа и обычные судебные механизмы бессильны.

Поскольку к появлению в своей жизни сотрудников этой организации Георгий уже привык, а лицо предложившего показалось ему смутно знакомым, ранее виденным в коридорах местного управления ФСБ, он согласился “проехать”. После чего его начальник получил от своего сотрудника заявление по электронной почте о том, что ему срочно нужно взять пару недель без сохранения заработной платы, а родители -голосовое сообщение, что он уезжает в отпуск по “горящей” путевке и довольно часто может быть без связи. Начальник, пожав плечами, заявление принял-сотрудником Георгий был очень ценным, небольшие капризы позволить себе вполне мог, и хотя до этого дня таких резких исчезновений за ним не водилось, решил, что вероятно на этот раз имеются особые  обстоятельства. Родители тоже повода для беспокойства не увидели, считали сына человеком разумным и ответственным, и вполне могли допустить, что он мог собраться одним днем в интересное путешествие по хорошей цене. Таким образом, никто не должен был его разыскивать в ближайшее время, чего и добивался устроивший это похищение человек.

...Первый заместитель начальника ФСБ Иркутской области- полковник Калинин Геннадий Петрович, был человеком ответственным и к новому объекту для опытов подошел со всей серьезностью. Подземный бункер для испытаний, куда он поместил объект, использовался еще в советское время. А поскольку вход туда был обычно не добровольным, а выход из него жертв в том виде, в котором они туда изначально помещались, обычно не предполагался, то помещения там были оформлены в стиле минимализма. Кое-какие удобства там все же имелись, как и все необходимое для работы оборудование. Причем оборудование конечно же было самым современным.

Правда заниматься новым проектом приходилось в свободное от основной работы время. После внезапного самоубийства третьего заместителя начальника, кресло под первым замом, как впрочем и под самим шефом, зашаталось. Ходили слухи, что в случае третьего зама речь шла об измене родине, хотя и не только о ней, а в случае всех остальных о потере бдительности и возможных подозрениях в соучастии. В связи с чем, первый заместитель начальника ФСБ решил действовать на свой страх и риск.

Какие то вялые попытки исследования феномена шаманов велись в стенах их учреждения и ранее, пока подобный проект не стало полностью курировать московское управление Эф. После того, как все исследования по проекту забрали они, иркутским сотрудникам было велено работу прекратить, а все дела передать в вышестоящую организацию, к объектам не приближаться. Вопреки указаниям “старших товарищей”, Геннадий Петрович пару-тройку дел выше не передал и работу с подопытными продолжил проводить самостоятельно.

Правда особых прорывов к своему сожалению, в проекте не произошло: один из подопытных оказался умелым шарлатаном, а двое других хотя и стали быстро управляемыми, однако их способности касались в основном нечеткого предвидения ближайшего будущего, кратковременного наведения галлюцинаций и гипнотических видений на находящихся рядом людей и такого же кратковременного и очень ограниченного управления волей расположенных в непосредственной близости животных и птиц.

При этом слишком непредсказуемыми и не систематизируемыми были их способности, и не слишком много пользы могли принести они сами, хотя и удалось добиться их полного подчинения. Конечно же объекты пришлось утилизировать. За самовольное продолжение разработок да ещё и без результата по головке гладить никто бы не стал, а вылететь за пару лет до пенсии с работы у первого зама в планы не входило. Но ему очень хотелось добиться таких впечатляющих результатов, которые он мог бы принести “на блюдечке” в отделение Эф и претендовать по их итогам, к примеру, на кресло своего начальника, а возможно и перевода в само московское отделение Эф. И такой шанс ему наконец представился.

Как первый заместитель, он был в курсе сотрудничества с объектом по кличке Шаман, хотя и оказавшего управлению Эф определенные услуги, но отказывающегося от сотрудничества на постоянной основе. Объект предпочитал жить обычной, ничем не примечательной жизнью главного инженера местного предприятия. Однако о его способностях в  узких кругах уже ходили легенды. Поговаривали, что он по своим возможностям превосходит большую часть внештатных и штатных сотрудников управления Эф. Геннадий Петрович решил, что Шаман и есть его шанс на блестящее завершение проекта. В случае если ему удастся склонить его к сотрудничеству, сделать совершенно управляемым, ему гарантированно предложат желаемые должности, впрочем, на то же самое можно надеяться, считал он, если удастся понять механизм работы его дара, с доказанным практическим результатом, а уж как заставить этот механизм работать без перебоев, разберутся старшие товарищи.

Управление Эф сегодня возглавляют слишком мягкотелые слизняки, считал он, которые не осознают, что результатов невозможно добиться методом убеждения, и вообще достичь какого-либо эффекта в их работе, оставаясь с чистыми руками просто невозможно. Геннадий Петрович считал, что в случае неудачи он ничем не рискует: просто никто не должен был узнать о ней. Человек, являвшийся объектом исследования просто исчезнет, а в силу того, что расследовать его пропажу будет управление Эф совместно с их учреждением, очевидно, что найти ничего и никого не смогут. Уж здесь он постарается на славу, ведь главное в расследовании никогда не позволить выйти на самих себя.

Обладая достаточной свободой в распоряжении секретными объектами, он еще перед началом эксперимента вывел из производственной цепочки их организации этот бункер. Имея к моменту похищения Шамана некоторый опыт обращения с подобными людьми, а также негласно собрав свидетельства очевидцев его дел, он предпринял необходимые меры предосторожности. Было совершенно ясно, что необходимо сразу начать вводить соответствующие препараты, чтобы жертва не успела воспользоваться своим даром, в противном случае подопытным может стать сам организатор эксперимента. Уже давно в секретной лаборатории был разработан препарат- наркотик, который практически “выжигал” дофаминовые рецепторы человеку, хоть раз его попробовавшему. Абсолютная зависимость, моментальное привыкание, при этом кратковременный период острого наслаждения, отсутствие агрессивности и помутнения сознания, правда оно же включало в себя и притупление волевых качеств, что в целом было к лучшему-инициатива от испытуемого не требовалась, требовалось умение хорошо исполнять приказ за следующую дозу вещества. Геннадию Петровичу удалось заполучить образцы, испытаниями которых на предыдущих жертвах он остался доволен. Жертва без команды даже в туалет не сходит, зато сделает всё, чтобы получить хоть немного вещества, разве это не прекрасно?

Конечно же в момент встречи с Шаманом прямо в автомобиле пришлось воспользоваться обычным усыпляющим средством. После чего объект испытаний, был перевезен в бункер и ему введена первая доза волшебного средства. Эксперимент начался.

После введения первой дозы человеку, все ещё находящемуся в состоянии сна, Геннадий Петрович радостно потирал руки: вскоре после того, как он очнется, можно было ожидать первых результатов.

Однако его ждало разочарование. Шаман в себя так и не пришел. Его организм функционировал, показатели были в норме, однако сознание к нему не вернулось.

Несмотря на то, что фиксировалась повышенная мозговая активность, как бывает, когда человек бодрствует, а на лице отражался огромный спектр эмоций, человек продолжал находиться в состоянии, похожем на сон. Экспериментатор растерялся. Дозы были выверены, неоднократно испытаны на других подопытных, что могло пойти не так? Ценный экземпляр никак не включался в работу. Оставалось попробовать другое проверенное средство: пытки. “Уж на них то его организм должен среагировать,  - подумал Геннадий Петрович, разозлившись. – Либо Шаман должен прийти в себя и стать управляемым за дозу, либо проявить наконец какие-то способности для своего спасения. Возможно что-либо удастся понаблюдать или выжать даже из этого. А если тихо сдохнет, тоже неплохо, закрываю эксперимент и забываю обо всем этом, хотя и досадно”.

Очередную дозу вещества, подавляющего волю пришлось ввести снова, Геннадий Петрович вполне мог допустить, что жертва, вдруг очнувшись от боли, может воспользоваться своими способностями не так как ему бы хотелось, и причинить экспериментатору вред, даже не контролируя себя.

Шаман удивлялся, и не понимал где он находится и почему так изменилась его жизнь. Он никак не мог вспомнить, как оказался в этих непростых, но неизменно чудесных обстоятельствах. Хотя вокруг него постоянно появлялись и исчезали духи, но они словно не замечали его. Никаких контактов наладить с ними не удавалось. Приходилось жить нынешней странной жизнью в надежде, что ему удастся вернуться обратно, что-то выяснить или понять. Странные и загадочные происшествия сменяли друг друга день и ночь.

Вот он стоит обнаженный на белоснежном снегу. Кругом лес. Темно и очень холодно. В небе видна огромная полная луна, глядя на которую ему становится понятно, что нужно делать. Он встает на четвереньки, его тело начинает покрываться густой шерстью, он смотрит на свои руки, ногти на которых превращаются в длинные когти, лицо вытягивается, превращаясь в волчью морду, языком он чувствует что в пасти полно острых зубов.  К нему подбегают серые братья - теперь они его стая. Он стал волком, скоро он встретит волчицу, которую покроет и которая принесет ему троих волчат. Его тело охватывает жар и от охватившего его восторга, морда как-будто сама задирается вверх и издает громкий вой.

Недавно он оказался заперт в горящем доме. Огонь подступает к нему со всех сторон, невыносимо жжет. Ничего страшного с ним не произойдет, думает он и смотрит на свои предплечья, из которых вырастают огромные крылья и понимая, что стал вороном, взлетает высоко-высоко, летит на Байкалом и чувствует прохладный ветер и радость полета и свободы.

Однажды он увидел, как будто со стороны, как над ним разразилась гроза, били молнии, они стегали его по ногам, рукам, но он знал, что нужно делать- можно поймать их в ладони и смеясь, забросить обратно на небо.

… Как-то раз был прекрасный спокойный день. Он сидел на старой деревянной лавочке на берегу и смотрел на воду. Вокруг никого не было. Не было ветра, на водной глади озера не было волн, не светило солнце.  Тихий пасмурный день. Ничего не происходило. Раздался какой-то шорох и на скамейку рядом с ним опустилось странное существо, огромное черное и страшное, похожее на сгусток тьмы, от которого сразу повеяло ледяным холодом.

– Аймшагтай, это ты? - воскликнул Георгий, ощутив радость узнавания. – Не думал, что когда-то это скажу, но как я рад тебя видеть! Здесь никто со мной не общается и никакой связи с нашим миром у меня нет. Я не знаю как я здесь оказался и как могу вернуться назад!

Фигура пошевелилась и сказала:

– Я не вижу тебя, но чувствую, что ты должен быть здесь. С тех пор, как ты пропал, я искал тебя, но нашел лишь твою оболочку в лаборатории этого маньяка. Ты всегда был доверчивым остолопом, потому и попался в ловушку мерзавца. А ведь не будь его жертвой ты, я бы только порадовался, как усердно он служит силам зла.

Не знаю чем помочь тебе, ведь не знаю где ты. Раствори меня тьма, если я не хотел бы вернуть тебя, ведь ты единственный, кто не злоупортеблял своими способностями ради своей корысти, и чьи глаза не дурманила власть. Ты тот, кто достоин быть проводником в мир духов и следить за тем, чтобы равновесие между светом и тьмой соблюдалось. Впрочем, я попытаюсь помочь тебе чем могу в  ближайшее время… надеюсь, ты меня услышал…надеюсь, ты вернешься…

Небо потемнело, от взмаха крыльев сущности и Георгий снова остался один. Некоторое время он приходил в себя в шоке от услышанного, что неудивительно: услышать от злого духа слова сочувствия было чем-то совершенно нереальным. Подумать было над чем, однако что делать и где он понятнее не стало.

Продолжение следует.

– Ты жалкий, уродливый слизняк! Ты не годишься на роль сына такого великого отца! Если бы я мог, я бы уже избавился от тебя, но у меня нет другого сына, мои братья давно умерли, а племянники разбежались кто куда. Ибо никто в наше время не хочет иметь никакого понятия ни о долге, ни о чести. Мало кого волнует судьба страны и народа! Ступай! Ты в очередной раз разочаровал меня! Убирайся!

С облегчением вздохнув, молодой человек выбежал из покоев отца. По всей видимости, сегодня выволочек больше не будет. По пути ему встретилось несколько отцовских подчиненных, которые бросали на него издевательские взгляды. Всем было известно, что его отец долго не протянет, а он слишком молод и слаб, чтобы выжить в этом кольце друзей отца.

К счастью, сегодня нет ни приемов, ни протокольных мероприятий, и он может провести свой день до вечера заперевшись в комнате многокомнатного дворца, в котором им была по сути обжита для себя лишь одна эта небольшая комната. Там стоял его личный ноутбук, единственный, который имел защиту от перлюстрации его истории поиска и переписки от различных служб безопасности в государстве, и где хранились по-настоящему дорогие ему вещи, те которые удалось спрятать и спасти от отца и его подхалимов.

Молодой человек всегда запирал ее на ключ, когда входил и выходил из комнаты и никого туда не пускал, а ключ носил на веревочке на шее. Однажды он прочитал, что в стране под названием СССР ключи вешали на шею детям, родители которых много работали и за которыми некому было смотреть. Он подумал, что в каком то смысле тоже является таким одиноким ребенком. Для того чтобы отвоевать себе право владения этой личной комнатой, ему пришлось пережить множество унижений и побоев от отца, не желавшего соглашаться с тем, что у его сына может быть что-то от отца скрываемое. Однако, в последний раз, выдержав часовое стегание плетью, когда посмотрев на него, залитого кровью, скорчившегося от боли и ужаса, в очередной раз отец спросил его, будет ли он продолжать упорствовать в своем желании иметь этот крохотный кусочек личного пространства, и он плача ответил: “Да!”, тот отбросил плетку, плюнул ему в лицо и сказал, что он заслужил исполнение своего дикого желания и отступился.

С тех пор у него появился маленький островок счастья. В те дни, когда он не был нужен своему Президенту-отцу для присутствия на работе, выполнения каких-либо заданий, для воспитания, или просто вымещения на нем плохого настроения, он запирался в своей комнате и выходил в интернет, где иногда появлялась Она. Конечно же, Она бывала в интернете ещё реже, чем он.

Вернее в том интернете, который у него был всегда для связи, он мог быть сколько угодно, постоянно имея ввиду прочтение всей своей переписки, отслеживание контактов и посещаемых сайтов  отцом и его помощниками. Однако выйти на связь с единственным человеком, общение с которым никто не контролировал, он мог далеко не всегда, вернее только с этого ноутбука и только из этой комнаты.

Она вела активную жизнь: у нее была учеба, работа и несколько домашних животных. Она снимала квартиру в каком-то миллионнике, зарабатывала деньги, чтобы жить и получать высшее образование и никогда не унывала. Многие ее проблемы были ему не знакомы, многие его проблемы были не знакомы ей, но тем не менее, они нашли общий язык. Конечно же он мог решить практически все ее проблемы парой кликов, что неоднократно ей и предлагал, но она всегда отказывалась и это приятно грело душу, показывая, что ей нужно общение с ним, а не то, что он мог бы ей дать в материальном плане.

Впрочем, он понимал, что попробуй он реально попробовать решить ее денежные проблемы, на следующий же день об этом сообщат его отцу, отследят банковские операции и последствия для этой девушки могут стать очень печальными, ведь Президент был помешан на чистоте крови, а эта девушка хотя и была жителем его страны, не имела отношения к титульной нации, к которой они принадлежали.

В том, что отец устранил бы эту “помеху” к будущему, запланированному браку своего сына, просто на всякий случай, никто ни минуты не сомневался. Отец не считал, что его сыну нужны друзья, по его мнению, ему должно было быть достаточно коллег и соратников, уважающих или боящихся до одури. Все, с кем он пытался когда-либо подружиться, исчезали из его жизни, но конечно же, не все эти исчезновения были связаны с их физическим устранением. Просто им всегда давали понять, что сын Президента не нуждается в их компании и они вынужденно понимали это и устранялись. С девушками было ещё проще-кроме платных шлюх к нему не допускался никто, а невесту ему отец выберет лично среди достойнейших из достойных девушек, при этом симпатия обеих сторон брака значения для его отца не будет иметь никакого.

Он иногда думал, а стал бы с ним общаться даже в интернете, хоть один человек на свете, знай он о такой, возможной, хотя и в крайнем случае, перспективе окончания этой переписки? И конечно же меньше всего на свете, он хотел, чтобы от этого пострадала Она-единственный человек на свете, который старался его поддержать и его единственная связь с миром обычных людей, кому он был хоть сколько-то небезразличен, и который его понимал и жалел.

Конечно же он читал, что пишут о нем и его семье в интернете. Когда-то это очень задевало его, подросток, а потом и юноша пытался отвечать хейтерам с юмором или злясь, однако вскоре понял, что никто не собирается слушать пояснения или оправдания. Если про его отца посетители сайтов старались не писать ничего, все же за оскорбление Самого можно было схлопотать вполне официальный тюремный срок, то на нем "оттаптывались" по-полной. Несколько показательных наказаний таких писателей, только придало остальным азарта. Люди соревновались в оскорбительных предположениях относительно его жизни, внешности, характера и деятельности. При этом часто оскорбления были завуалированы, особенно часто это был острый, злой юмор. Находившиеся же за пределами его страны позволяли себе любые инсинуации по его поводу, порой самые гнусные. При этом даже те добрые дела, которые он совершал или замалчивались, или преподносились с ехиднейшими комментариями по поводу того, за чей счет все это делается и зачем. Робкие комментарии в его защиту обычно тонули в море текста производимого ненавидящими их людьми.

Как она отличалась от всех! Поначалу была простая болтовня молодых людей о прошедшем дне, новинках техники, о которых он конечно же знал намного больше нее, об искусстве, котором она конечно же знала намного больше него и прочих общеизвестных вещах. Постепенно темы их общения становились более личными, иногда в них стали проскальзывать эротические нотки. Однажды, когда он приполз к себе в комнату с синими полосами на ребрах после очередного избиения и унижения отцом за то, что собирался помиловать человека, совершившего акт неуважения к исповедуемой им религии, он, не в силах больше сдерживаться, написал ей о произошедшем как есть, без намеков, фактически признавшись, кто он такой. Он понял, что она была шокирована этой новостью, но проявила к нему такое сочувствие и понимание, что его радость от того, что ему может кто-то искренне сострадать, затмила боль от всего, сделанного с ним в этот день отцом.

Постепенно он принялся ей рассказывать о своем детстве, о том, с чем ему постоянно приходилось сталкиваться, как сыну великого человека. Она отвечала, что раньше думала, что жизнь таких людей проходит между молочной рекой и кисельным берегом, с золотой ложкой в руках и исполнением всех возможных желаний.

Он рассказывал ей о том, как обычно исполнялись его желания. Однажды лет в семь, они посетили с отцом концерт юных дарований и ему очень понравилось, как один мальчик играл на скрипке, после чего руководитель оркестра дал ему в руки скрипку. И он, взяв скрипку, сумел спародировать на ней несколько нот, после чего музыкант с восторгом заявил его отцу, что у ребенка уникальный слух, ему нужно учиться музыке и даже подарил ему эту маленькую скрипку. Что было дальше? Дома, получив от отца пару пощечин за то, что посмел его попросить отправить учиться в музыкальную школу и не хотел отдавать подаренную скрипку, ребенок с ужасом наблюдал как отец топчет хрупкий музыкальный инструмент ногами, приговаривая, что “настоящий мужчина не будет выступать на потеху публике”. В его комнате до сих пор хранилась лопнувшая струна от этой скрипки.

Писал о том, как почти все детство провел в военных лагерях на учениях, где выполнял вполне взрослые нормативы, подгоняемый и понукаемый высокопоставленными военными, в угоду отцу, который хотел видеть его крутым бойцом. О бесконечных маршах по горам, ползанию по грязи, отжиманиях до головокружения и подтягиваниях на турнике до “звездочек” в глазах. О разных видах стрелкового оружия, из которых его заставляли стрелять, порой по живым мишеням, чтобы “набить руку” для овладения навыками стрельбы.  О том, как с ним поступил отец, когда узнал, что великим воином ему стать вряд ли удастся, потому что от чрезмерных нагрузок у него падало зрение и начался искривляться позвоночник.

Признавался в том, что его прекрасное, по документам, образование существует только на бумаге, а на деле нет практически никаких знаний, потому что учителя и преподаватели ставили ему отличные оценки, боясь показать свою несостоятельность в деле обучения, что могло вызвать гнев его высокопоставленного родителя.

Она отвечала ему, что понимает в каком безвыходном состоянии он сейчас находится, что нужно просто подождать, ведь никто не вечен, что когда-нибудь он обязательно станет свободным и будет жить той жизнью которой желает. Что несмотря ни на что, у него есть очень многое: хороший диплом, деньги и все ещё не самое плохое здоровье. Что как только он вырвется из своего круга общения, они встретятся, и она познакомит его с миром обычных людей, со своими друзьями, и что они будут много путешествовать за пределами страны, покидать которую ему без конвоя из приближенных отца в настоящее время строго воспрещалось.

О сегодняшнем разговоре с отцом он тоже ей сообщил.

…Анна закрыла ноутбук и закурила. Тридцатисемилетняя полноватая женщина, заместитель главы оппозиции, в интернете обладала профилем двадцатилетней девушки-студентки.

– Жалко его очень, -задумчиво проговорила она, поворачиваясь к мужчине, сидевшему рядом. – Если все случится, нет- когда всё случится, я хочу, чтобы ему сохранили жизнь и позволили выехать из страны. Он правда хороший парень и ни в чем не виноват. Ну кроме того, что родился не в той семье. В его ситуации то, что он не стал чудовищем-  просто удивительно…

– Его отец практически при смерти. Наш человек докладывает мне каждый день, что  состояние здоровья этого господина с каждым днем все хуже и хуже. Его окружение уже вовсю делит будущую власть, поэтому боюсь, что спасти твоего визави мы можем и не успеть. Но мы постараемся, я обещаю. - он наклонился и нежно поцеловал ее в затылок, думая про себя, что никто кроме нее не собирается оставлять в живых волчонка, вокруг которого впоследствии может собраться новая стая.

Ещё произведения здесь:

https://author.today/u/2484381/works/edit

А самое большое количество рассказов автора все ж тут (удобнее тк собраны пачкой) и на Пикабушечке (несколько перемежаются постами про другое):

https://proza.ru/login/page.html?list=

Прекрасная девушка сделала великолепную озвучку моего рассказа🫶

"Вы знаете, мой муж был королевским лесничим..."

Пожалуйста, кто послушает, поставьте лайки автору озвучки🙏

Следующая атака не заставила себя ждать.

Маленькая, пушистая бестия снова мелькнула среди кустов, но теперь в этих движениях ясно виделась логика. Казалось, он обходит девушку, как загоняющий добычу хищник.

Он юркнул среди деревьев, на мгновение растворился в тени домов. Два зелёных фонаря, неотрывно глядя на Миру перебежали дорогу, скрылись за кустами, а затем снова рванули в её сторону.

— Что?! Что это за бешеное существо?! Росомаха? Кот?!

Но существу было безразлично, кем его видит человек. У человека была Вещь. И эта Вещь была нужна зверю. «Что это» и «зачем» — всё можно будет выяснить потом. А пока — ещё одна атака.

Мира сжала рюкзак ещё крепче, сердце колотилось где-то в горле, а в голове носилась только одна мысль:

«Что вообще происходит?!»

Лёгкой пушистой молнией зверёк метался с одной стороны аллеи на другую, перескакивая через дорогу, ныряя под крыльцо и снова устремляясь к своей цели. Каждый раз его траектория проходила через девушку, судорожно вцепившуюся в свой рюкзак и ловко, хоть и случайно, уходящую от каждой атаки мелкого хищника.

Маленькие, слишком подвижные передние лапки мелькали в воздухе, вытягиваясь в её сторону, будто хватаясь за что-то невидимое. Они выглядели неправдоподобно тонкими и точными, созданными не просто для того, чтобы ходить или карабкаться, а чтобы что-то собирать… или отбирать.

Жертва едва успевала уворачиваться, даже не осознавая, как это получается. Тело двигалось само, реагируя быстрее, чем сознание отдавало команды.

Беспорядочные прыжки зверя больше не казались хаотичными. Они были продуманы, рассчитаны, точны. И это пугало.

— Ладно, допустим, ты вообще новый вид. Но какого чёрта тебе нужен мой рюкзак?!

Шок и паника били волнами, но разум упрямо пытался понять, что здесь происходит.

Рывок!

Зверёк проскользнул совсем близко, так близко, что её пальцы на долю секунды коснулись шерсти.

Время стало вязким, позволив разглядеть создание.

Чуть больше среднего кота. Серый мех с переливами — не просто оттенками, а почти сиянием. Гибкий силуэт, как перетекающая тень, и глаза. Большие, зелёные, сосредоточенные. В них не было обычного животного инстинкта — только целеустремлённость.

И что-то ещё, что заставило кожу снова покрыться мурашками. Разум. Разум и осознанность. Слишком много для такого маленького существа.

— Откуда столько... — Выдохнула она, но фраза не успела закончиться.

Мозг автоматически сравнил его с енотом — единственный образ, который в панике сумел подобрать. И то, что еноты в этих широтах не водятся, ничуть не смущало. Паника не любит точности.

Между ними было странное затишье, где разум продолжал лихорадочно цепляться за знакомые образы.

«Енот… Енот — воришка, хитрец, но милый. А этот…»

Мысли оборвал новый рывок зверя. Тело сработало быстрее сознания. Верх взяли рефлексы, которые даже падающий кактус попытаются поймать. Пальцы сомкнулись на пушистой шее мягко, но крепко, не давая вырваться. Зверёк зашипел, его тельце яростно болталось в попытках вывернуться, а задние лапки нещадно царапали руку.

— Теперь. Ты. Мой. — Голос девушки раздался сухо, приглушённо, будто не принадлежа ей.

«Что?! Откуда взялись эти слова?!» — Тут же раздалось в голове возмущение. — «Будто можно приручить дикого зверя нелепой фразой «Ты мой». Да и вообще — зачем?! Енотов мне ещё не хватало!»

Слова и мысли разнились. Откуда-то она знала, что нужно сказать и какой эффект это должно произвести. А вот разум был другого мнения и теперь чувствовал себя полным дураком, раздающим команды неоднозначного содержания диким животным. Кажется, енотам.

Но зверь… застыл.

Ещё секунду назад он извивался и дёргался, а теперь замер, одарив взглядом, в котором читались презрение, смирение и равнодушие.

— Я. Не. Твой. — Отчётливо сказал он, удобно устраиваясь в ладони, словно не шипел и не царапался только что в попытке вырваться. — Я просто пока побуду с тобой.

Тепло меха, лёгкое дыхание существа… Всё это внезапно стало слишком реальным.

Пальцы ослабли. Зверь, воспользовавшись моментом, выскользнул, меняя форму. Воздух вокруг тронуло марево, шерсть заклубилась, растворяясь лёгкой дымкой. Мгновение спустя перед девушкой стояло нечто большое. Это был внушительных размеров волк, чей силуэт был вылит из теней и вечернего тумана.

— Ты всё равно скоро сменишь своё состояние, — голос звучал спокойно, даже с ленцой, — а я не собираюсь таскаться за тобой вечно. Но похоже, здесь намечается неслабая заварушка и тебе понадобится защита. Поэтому, так и быть, похожу за тобой пока.

Мир вокруг качнулся, будто из-под ног выбили опору. Холод словно обжёг, во рту пересохло, а внутри что-то сжалось. Реальность исказилась, запуская цепочку новых ощущений и пониманий. Она знала, что теперь может распоряжаться свободой существа. Точно так же, как он мог бы распоряжаться её вещами, если бы оказался быстрее.

В воздухе пахло влажной землёй и чем-то едва уловимо металлическим — возможно, собственным адреналином, заливающим всё тело. В то же время дымчатый мех волка источал тёплый, чуть горьковатый запах, как у пепла или старого дерева.

Всё происходящее плохо вписывалось в рамки привычного мира.

— Кажется, меня сбила машина, и это предсмертные галлюцинации. — Мира отшатнулась от волка, наткнувшись спиной на мокрые соцветия кустов, которыми ещё недавно восхищалась по пути домой.

Холод пробежался по позвоночнику — реальный, ощутимый.

— В этом нет ничего общего с предсмертным состоянием, — волк хищно улыбнулся и белые клыки блеснули в тусклом свете. — Если желаешь, могу помочь прочувствовать разницу.

— Так! Давай без резких движений! — Голос вышел сдавленным и Мира только сейчас поняла, что говорит вслух. — Я с ним ещё и разговариваю…

Паника внутри постепенно стихала, сменяясь поиском логичных объяснений. Может, сон? Может, остаточные галлюцинации после удара головой? Если так, то когда она успела? Но ведь это и есть фишка качественных ударов головой — ты их попросту не помнишь.

— Га-ллю-ци-на-ции… — Как за спасательный круг, девушка ухватилась за это слово. — Это ведь лечится?

— Ты у меня спрашиваешь? — Волк вальяжно развалился под деревом, его тёмная шерсть растворялась в тени, только глаза светились в полумраке. — Я, конечно, не эксперт в вашем телостроении, но зачем тогда ты инициировала контракт, если…

— Я?! Я ничего не делала!

— Ага, — ухмыльнулся зверь, лениво положив лапу на лапу, — а как же вот это: «Ты мой»? — Сказал он с наигранной серьёзностью, будто передразнивая. — На мой взгляд, слишком пафосно… хотя, какими только словами люди не пользовались в попытках подчинить кого-то.

— Так, значит, ты…

— Разбежалась.

— Но ты же сказал, что…

— Что люди чего только не болтают перед смертью.

Холод пробрался под кожу, но смех волка прервал нарастающий страх, разорвав напряжение, словно натянутую струну.

— А что же тогда значили твои слова о том, что ты пока побудешь со мной?

— Меня так умилила твоя попытка подчинения, что стало интересно понаблюдать за тобой.

— Попытка подчинения?!

— Ну да, будь у тебя больше силы, может, и получилось бы. Но ты даже своей жизнью не управляешь, куда уж тебе в подчинение сущностей…

Он сказал это не с насмешкой, не с презрением, а просто как факт.

— Ага, решил сделать больно по-другому, да?

Слова ударили. Они впились под рёбра, потянули вниз, разорвали привычный ритм дыхания.

То чувство беспомощности, которое встречает девушку каждое утро, вновь напомнило о себе. Жизнь, где всё давно решено за неё. Где она идёт по чужой дороге, будто пассажир в чьей-то игре, без права выбора.

Сразу стало наплевать, галлюцинация это или реальное существо. Грозит ей смерть или больничная койка.

— Но ты прав, — Мира тяжело выдохнула и села под то же дерево, уткнувшись затылком в шершавую кору. На секунду захотелось закрыть глаза и просто раствориться в покое, но это было бы слишком легкомысленно. Она поставила злополучный рюкзак рядом и откинула лямки. — Хочешь — ешь, мне как-то уже всё равно.

— А ты забавная. Интересно будет. — Волк устроился удобнее, слегка исказившись в неестественной позе, и смотрел с тем видом, с каким люди рассматривают огонь в камине — с пристальным погружением. — Тебя съем последней.

Его взгляд проникал глубже, чем должны были позволять слова и жесты. Он заглядывал в самую суть, выискивая что-то, что даже она ещё не осознала.

— И когда же? — Девушка грустно усмехнулась и вытянула ноги на мокрой траве. Рядом с дымящимся монстром сырые джинсы были наименьшей проблемой.

— Ты знаешь, почему так легко отдала мне свою жизнь на съедение?

Мира посмотрела куда-то в сторону дома и аллея показалась ей зловещей. Мягкий жёлтый свет фонарей уводил дорогу в полную, непроглядную мглу, которая заканчивалась изъеденной жизнью подъездной дверью. Грусть, накрывшая пару мгновений назад достигла своего пика, оборвалась и внутри разлилось обволакивающее чувство опустошения.

— Потому что она не моя. — Девушка хотела было ответить вопросом на вопрос, но фраза прозвучала скорее, как утверждение.

«Это и есть принятие?» — Пронеслось в пустоте, наполнивший внутренний мир девушки.

Волк довольно прищурился.

— Догадливая…

Тишина сгустилась между ними, нарушаемая только далёкими ночными звуками — проезжающие вдалеке машины, ветер, шуршащий в ветвях, приглушённые голоса из окон милого, разноцветного дома.

— Кстати, — Мира приподняла бровь, — зачем тебе нужен был мой рюкзак?

— Он показался мне… «вкусным».

— Не то, чтобы у нас он считался съедобным, но от тебя я уже всего могу ожидать. Или всё же от себя?

Зверь предпочёл не отвечать на сомнения девушки в своём здравомыслии, так как эта игра наскучила ему ещё в первой половине беседы и ограничился продолжительным взглядом, от которого Мира тут же отвела глаза.

— «Вкусным», — передразнила девушка волка. — А нападал так, будто там настоящее сокровище лежало.

— Разве это не так?

В его взгляде промелькнуло любопытство, но Мира, не оборачиваясь, лишь фыркнула. Она прекрасно понимала, о чём он говорит.

— Что для одних безделушка, для других может быть весьма ценным. — Закончил зверь свою мысль.

Она опустила взгляд на рюкзак. Ну да, он, возможно, был самым бесполезным на свете, по мнению кого-то другого. Но только не для неё.

— И не обидно было ставить на кон свободу ради какого-то рюкзака?

— Моя жизнь и свобода всегда принадлежат только мне. — Волк зевнул, как будто разговор начинал ему надоедать, но голос его оставался холодным и ровным. — На кону стояла и твоя жизнь. Защищая свою вещь, я мог бы тебя убить.

Сказано это было так буднично и легко, что мурашки прошлись по телу, но толком не разобравшись в причинах паники быстро разошлись по местам. Девушка посмотрела на свою руку, которой схватила маленького юркого зверька. Царапины на ней были не очень глубокими, но неприятно саднили кожу. В словах зверя, как и в этих царапинах, не было угрозы, только сухая констатация факта.

— А что за контракт?

— Скажем так, ты сделала мне предложение. Я его принял. Теперь между нами есть… м-м, связь.

Он лениво потянулся, а потом изучающе посмотрел на рюкзак.

— Ты достаточно сильна, но будто не принадлежишь этому миру. — Сказал он как бы между прочим. — Или, наоборот, слишком сильно ему принадлежишь. Непонятный, в общем, вывертыш. Вот мне и стало интересно.

— О-о-о, так я какая-то особенная?

— Не сказал бы. Вас тут таких много, но ты обратила внимание на саму мою суть, а не ту форму, которую я принял. Знала бы ты, сколько разного кошачьего корма я тут уже повидал.

Он чуть наклонился к рюкзаку, принюхался.

— Зачем тебе это всё? И что за заварушка, о который ты говорил?

— Что, личный интерес уже не считается причиной? — Волк с любопытством поднял глаза на Миру, та в свою очередь пожала плечами. — В вашем мире появляются прорехи. Много. И через них сюда попадают разные существа, которых тут быть не должно. Мне показалось, что это начало чего-то глобального, вот я и пришёл посмотреть.

— А попутно всё же решил разорить мой рюкзак, да? — Усмехнулась девушка, наблюдая, как волк с абсолютно невинным видом цепляет застёжку лапой. — Знаешь, а ведь только сегодня утром я мечтала, чтобы что-нибудь необычное ворвалось в мою… — Девушка осеклась, поняв, что зверь уже не слушает. Он полностью погрузился в свои попытки открыть сумку. —Да открой ты его уже наконец!

Существо, получив одобрение своих действий, уменьшилось в размерах до того самого «енота» и изменило передние лапки. Теперь они были больше похожи на человеческие руки, чем на лапы животного, что добавляло необъяснимой жути к его облику. Когда рюкзак был варварски раскрыт, он нырнул туда, оставив снаружи только хвост и задние лапы.

— Девствительно, ничго примфечательного. — констатировал зверь, как-то подозрительно проглатывая слова.

— Ты там мой обед хомячишь?

— Нет. — Зверь вылез из сумки с остатками бутерброда в передних лапках. — Я его ем.

Мимоходом он кинул Мире спиртовые салфетки, которые таскались в рюкзаке уже пару месяцев чисто на всякий случай.

— Держи, не сказал бы, что царапины от дикого зверя совсем не несут угрозы.

Девушка с большим удивлением посмотрела на зверька.

«Как он…»

Ночь постепенно вступала в свои права, холод начинал просачиваться сквозь землю, наполнять пространство вокруг, цепляясь за траву и оседая на листьях. Окна домов закрывались, коты прятались по тёплым местам, а немногочисленные прохожие зябко потирали руки и сильнее кутались в куртки, торопясь по домам.

Холод касался всего, но не этой парочки. Тепло разговора будто обволакивало их, создавая вокруг небольшой уютный кокон, непроницаемый для всех бед мира. Они сидели под раскидистым деревом, прислонившись к шершавому стволу. Неспешно болтали обо всём и ни о чём.

Звуки ночного парка растворялись в их голосах. Вдалеке послышалось тихое хлопанье крыльев, проехала одинокая машина.

Поначалу казалось, что они просто делятся историями, но с каждой фразой что-то смещалось внутри собеседников. Будто разговор переставал быть словами и превращался в тонкую, почти невидимую нить, связывающую их. В какой-то момент Мире показалось, что они сидят уже не в этом парке, а где-то рядом. Не в привычном смысле «рядом», а в масштабе множества миров, которые кружились вокруг, как лёгкий ветер, шуршащий осенней листвой.

Между ними зарождалась связь. Странная, еле ощутимая, сложно описуемая, но вполне реальная. Благодаря этой связи они начинали всё лучше понимать друг друга.

Девушка рассказывала о мире людей, как у них всё устроено. Рассказала, что не стоит кидаться на любую понравившуюся вещь с целью завладеть ей, так как существуют правила и их нужно соблюдать. Зверь в ответ на это говорил о законах силы и что он имеет право на всё что сможет забрать.

— Не, ну смотри, если я вселюсь в человека, то стану ещё сильнее! Буду самым большим и сильным охотником в вашем мире!

Мира удивилась тому, что она будто кожей ощутила эмоции хищника, который выслеживает своих жертв. Почему-то перед глазами встала ночная улица, звероподобный человек, рысцой пробегающий от укрытия к укрытию и запах добычи.

— Да, но ненадолго. — Поспешила она разочаровать замечтавшегося зверя. — Люди хоть и дураки рассеянные, но чего у них не отнять, так это способность сплотиться перед лицом врага. Они достаточно быстро выловят тебя или убьют.

— Да нет… — Зверь ненадолго задумался. — Чего у вас не отнять, так это страха.

Мира очень удивилась этим словам и думала было возразить, но, когда существо шумно втянуло в себя воздух принюхиваясь, её сердце пропустило удар. Горло сдавило, словно воздух вокруг иссяк, оставив вместо себя холодный вакуум. Страх не просто затопил тело, он будто стал осязаемым — липким, тягучим, настойчивым.

— Да… именно его. — Продолжил волк. — Я не так давно тут, но что успел заметить, так это то, что вы действительно очень сильно защищаете свой мир и понятие нормы в нём, какой бы извращённой эта норма ни казалась со стороны. Вы так крепко держите реальность, что многие миры могут вам только позавидовать. И именно ваш страх позволяет вам делать это настолько эффективно, что даже мне пришлось бы тяжко, реши я выступить против вас.

— Что есть, то есть… — Видение, возникшее перед глазами, произвело достаточно сильное впечатление. Девушка поняла, что не так уж и ошибалась в своих суждениях, но она не верно видела причину, пока не ощутила этот самый страх и желание стать частью чего-то большего, способного защитить и дать отпор пугающей неизвестности. — Как-бы то ни было, даже если ты успеешь сожрать несколько десятков людей, рано или поздно твой путь закончится в клетке или в спиртовых банках учёных…

— Жуткие вы создания… — Зверь посмотрел на девушку с долей уважения, за то, что так быстро взяла себя в руки. — Только не заблудитесь.

— В каком смысле?

— Страх неизвестного заставляет стремиться к пониманию. Вот только если одни выбирают понять окружающее, то другие выбирают иной путь — сделать всё понятным. По сути, цель хоть и одна, но результат различается кардинально.

Так они просидели всю ночь. Как два старых друга, которые не виделись много лет, а теперь не могли наговориться. Их разговор то затихал, то снова вспыхивал, переплетаясь с шорохами ночного парка. Редкие листья с лёгким шелестом осыпались с деревьев под мягкий, рассеянный свет фонарей.

Они наслаждались тем, что могут быть рядом. Рядом не просто физически — рядом в масштабе тысяч миров, вопреки всем законам мироздания, говорящим, что это невозможно.

Ближе к утру их силы иссякли. За одну ночь они успели сказать друг другу больше, чем многим удаётся за годы. Истории, воспоминания, мысли — всё слилось в странный, но естественный поток, будто их сознания уже не принадлежали только им.

Волк с тихим выдохом улёгся, уткнувшись головой в колени Миры. Он двигался лениво, словно это давалось ему с трудом. В воздухе пахло увядшей листвой и холодом.

Мелкий дождь раздражал. Капли барабанили по морде, стекая к носу и скапливаясь на пушистой, клубящейся дымом, шерсти. В тех измерениях, где он обитал, дождь никогда не был проблемой, но сейчас он был здесь. Слишком настоящий, слишком плотный, слишком живой. Сил на поддержание реальной формы уходило очень много, и сон брал своё.

Мира почувствовала, как его уши дёрнулись от очередной капли, как напряглись мышцы, словно он пытался подавить раздражение. Она, не задумываясь, склонилась ниже, прикрывая его собой. Дождь теперь стекал по её плечам, но волк перестал морщиться, лишь слегка вздохнул и погрузился в глубокий сон.

Тепло, зарождавшееся между ними, не давало холоду пробраться внутрь. В этой сырой октябрьской тишине, в этом странном, зыбком мгновении между мирами, они оба знали: пока это тепло проникает в их тела, никакая болезнь, никакая тьма не сможет их коснуться.

По крайней мере этой ночью.

***

Ну что же, спустя 100к знаков начинается движение, а сама история ещё в самом своём начале.

Так как я публикую рассказ исключительно своими силами и непосредственно в процессе написания, то старые главы тоже постепенно вычитываются и там исправляются ошибки, которые небыли найдены при первых ста прочтениях в связи с замыливанием глаз.

По этому, вы можете прочитать всю историю тут, но так как старые посты невозможно отредактировать, вы можете встретить некоторые ошибки и неточности. Или можете сделать это на Автор.Тудей: https://author.today/work/427094

Там все главы поправляются по мере нахождения ошибок и опечаток.

Но в любом случае, если вы дочитали аж досюда, хочу выразить огромную благодарность за внимание к творению рук моих. И если вы оставите отзыв или впечатление, осчастливите безмерно одного недописателя в лице вашей непокорной)))