Детектив

1 глава 2 глава 3 глава 4 глава 5 глава 6 глава 7 глава 8 глава 9 глава

Вскоре я был в тюрьме. Старый Лесли Браун встретил меня дружелюбно. Он снова плеснул мне свой отвратительный виски вкуса носков. Я сделал вид, что пью.

— Отличный виски, Лесли, впрочем, как и всегда, — похвалил я, слегка пригубив зловонный напиток.

Лесли улыбнулся. Он сидел в своем протертом кожаном кресле, и сквозь усы проглядывали белоснежные виниры.

— Только и остается, что пить. А что еще делать? Мне совсем немного осталось до пенсии, вот там я разгуляюсь, — запел свою песню Лесли.

— Есть одно дело, о котором нам надо поговорить вне этих стен, чтобы не греть уши. Может завтра в Вендисе? Выпьем кофе, съедим по бургеру, как в старые добрые времена, — предложил я, глядя в глаза старому ворчуну.

— Ну что там у тебя за секреты? Впрочем, ты прав, — сказал Лесли, глотая виски, — если дело действительно важное, лучше давай тогда завтра. Я могу в 12-00. Не опаздывай. А теперь к делу. Мне звонил из ФБР этот самый Куксакер. Я думал, что он уже давно закрыл дело Тейлора, которого убил заточкой Фред Джонсон. Но теперь Куксакер потребовал, чтобы ты встретился с этим чернокожим ублюдком.

— Да, это так. Он хочет, чтобы я встретился с Кривочленом, так как я уже имел с ним контакты. Агенту самому натерпится закрыть дело Тейлора. Будь спокоен, я все верно преподнесу и дело будет закрыто, а твоя пенсия будет в порядке, — успокоил я Лесли Брауна.

— А ты что виски не пьешь, не нравится? — Лесли допил остатки из своего станкана, — Я только откупорил, это из моих запасов, аргентинский…

— Да я сейчас на таблетках, мне нельзя, здоровье шалит, — соврал я.

— Здоровье это главное. Помнишь, как мы на охоте по литру на рыло выпивали? Ты, я и Хенк Саливан? Так что же с ним случилось? Ты думаешь, что тут Фред Джонсон замешан? — допытывался Лесли Браун.

Начальник тюрьмы забрал мой стакан и опорожнил его сам в два глотка.

— Да, — ответил я, — здоровье это главное. Давай поговорим об этом завтра. Сейчас не время. Так что с Кривочленом? Когда я смогу его увидеть? — спросил я.

— Да уже ожидает тебя в комнате для допросов. Только ты поаккуратней с ним, а то мне еще одно убийство в тюрьме не простят, — хрюкнул Лесли Браун, наливая еще одну порцию виски.

Через пять минут я шел по коридору в сопровождении двух чернокожих охранников. Стальные двери на электрических замках одна за другой открывались и закрывались за нами. Было жутко понимать, что эта тюрьма для пожизненно осужденных и выбраться из нее никто не в силах. Есть только один выход — умереть.

Двухметровый чернокожий Фред Джонсон в оранжевой робе и кандалах на ногах, с опухшими с рождения губами, сидел на стуле с невозмутимым лицом. Его пухлые красные губы подергивались, а широкий нос раздувался от сбивчивого и частого дыхания. Руки в наручниках были прицеплены цепью к специальному креплению к стальному столу.

— Надеюсь, этот стол хорошо прикручен к полу, а то я боюсь, как бы ты меня не разорвал, — сказал я, когда зашел в комнату и встретился глазами с Кривочленом.

— Чего пришел, опять про мой кривой член говорить? Твой напарник мне сломал член, а ты мне плюнул в душу, убив брата! — сказал Джонсон.

— Ладно, Фред, я понимаю, что логика в твоей голове не ночевала, но хочу напомнить, что это не мы напали на твоего брата, а он напал на нас, — сказал я, садясь на стул напротив Фреда.

— Но сначала вы с напарником схватили меня, вот я и попросил брата отомстить! — логика юродивого была безупречной.

— Это так. Но мы напали на тебя, потому что ты жестоко убил семью из трех человек. Ты выстрелил в голову мужа из дробовика. Мужчину его хоронили в закрытом гробу. Мать ты застрелил в грудь, а потом колотил прикладом по ее голове. А в живот мальчика ты стрелял восемь раз. В трехлетнем теле зияла сквозная дыра с кулак.

— Все так, Джерри, все так. Только есть один нюанс. Я не убивал этих людей, не убивал! — затараторил Кривочлен.

— Хорошо, допустим ты не убивал. Но мы действовали по протоколу. Осмотрели камеры, увидели, как ты выбегаешь из дома. Потом задержали тебя. Сломали член, но ты же оказал сопротивление при задержании, неудачно упав. А далее прокурор обвинил тебя на основании улик. Мы с напарником исполнили закон. Если ты не виноват, то работал бы с адвокатом. Нахер ты нас хотел убить? Ну что, все равно не понимаешь? — сказал я размеренным голосом.

— Да все я понимаю! Ты думаешь, что если ты работаешь по закону, если ты в системе, если исполняешь закон, то ты не виноват? Нет, ты виноват! И все, что с тобой сейчас происходит, это твоя вина, — философски ответил Фред Джонсон.

— Нахера ты мне Черри подослал в напарники, в чем была твоя игра? — я решил пойти с козырей.

— Черри должна была убить тебя, все очень просто. Я сейчас не могу тебе сказать, зачем, так как из этих стен торчат уши ФБР, но твое дальнейшее существование невозможно. Ты ходячий труп. И не сегодня, так завтра ты умрешь, — Фред причмокнул, и слюна потекла по его подбородку.

— То есть договорится мы с тобой не можем? — сухо произнес я.

— Нет, не можем. Мы с тобой враги. А теперь, когда в твоих жилах течет кровь моего брата, мы с тобой кровные враги, — сказал чернокожий ублюдок.

— Может все-таки я смогу тебе что-то предложить? — не унимался я.

— Нет ничего, что ты можешь мне предложить. Если только свободу. Освободи меня, и тогда, может быть, мы найдем общий язык. А пока нет, — Кривочлен был неумолим.

— Давай так. Я знаю, что ты сейчас сидишь в одиночке. Условия тут явно спартанские. Может тебе нужно хорошее питание до конца твоих дней? Или можем плазму тебе повесить в камеру? Ты скажи, мы все сделаем. Мне нужен ответ только на один вопрос, и ты знаешь на какой! — сказал я, глядя в пустые глаза Кривочлена.

— Как излечиться от этой заразы? — улыбнулся Джонсон, — А никак. Лекарства нет. По крайней мере у меня. А есть ли оно на этом свете, я не знаю. Если я ответил на твой вопрос, то хорошо, если нет, то еще лучше. Теперь ты то, что ты ешь! — сказал Кривочлен.

Фред Джонсон явно перечитал книг в тюремной библиотеке. С такими ответами я скоро стану ненужным ФБР. Поэтому скорее всего они запрут меня в клетке до конца моих дней или убьют.

Я встал и вышел из камеры, оставив Кривочлена наедине с собой.

Я попросил охрану проводить меня к Лесли Брауну. Он курил сигару и пил кофе в прикуску с бананом. По его словам, нет ничего вкусней после виски выпить кофе с бананом и выкурить сигару.

— Джерри, ты еще что-то хотел? — спросил расслабленный Лесли Браун.

— Да, хотел. А дай-как мне имена посетителей Кривочлена. Кто к нему приходит? — спросил я.

— Да хрен его знает. Сейчас узнаем, — Лесли взял трубку телефона и набрал номер, — слушай, Питер, кто там к этому черножопому Джонсону приходит? Ага, понял. Слушай, дай распечатку Джерри Харисону на выходе с именами.

Лесли положил трубку.

— В общем, это брат Фреда Джонсона Мэтью Джонсон, жена брата и сын брата…

На выходе из тюрьмы я получил распечатку с именами и номерами социального страхования Мэтью Джонсона, его жены и сына. По дате рождения выходило, что сыну 12 лет. Интересная складывается ситуация. Эпидемия возникла как раз 12 лет назад.

Кривочлен проболтался, что я не жилец на этом свете. Из его слов выходило, что дело не только в отмщении. Видимо, вирус, переданный от его брата мне, имеет свою силу и свои особенности. И меня надо убить, чтобы… Ладно, это еще одна загадка, которую мне предстоит разгадать. Путь волка продолжается.

1 глава 2 глава 3 глава 4 глава 5 глава 6 глава 7 глава 8 глава

Я уже собрался уходить от Козлорыла, но передумал.

— Девид, знаешь... Услуга за услугу. Мне нужен новый напарник. И я знаю, что ты его будешь опять искать среди геев и чернокожих. Но мне не хочется иметь с ними дело. Так вот, как насчет Кварка Дага? Он парень толковый, уже три года штаны протирает, при этом помог раскрыть много убийств, — сказал я.

— Ну как же, Джери. Ты же знаешь, что он не черный, нас же с говном либералы сожрут, — сказал серьезно Козлорыл. Хотя было ощущение, что он шутит.

— Ну погоди, мой напарник Хэнк Саливан не был черным… — парировал я.

— Да, но он из племени индейцев, а значит и белым не был. Так что… — объяснил шеф.

— Короче, давай сделаем исключение. Мне, правда, сейчас не до вот этой всей херни. У нас серьезные проблемы, и мне нужен надежный человек, который точно не замешан в ваших коррупционных делах. А в Кварке я уверен, — сказал я.

— Хорошо, но под твою ответственность. Если что, на его место мы возьмем чернокожую лесбиянку, а лучше трансгендера, — шеф снова принялся за свой лимонный пирог.

— Это всегда пожалуйста, только прежде чем нанять, пришли мне резюме. А то твоя Черри была плохим копом. Выпей водки и забудь о ней, — сказал я.

Я махнул рукой, подмигнул и вышел из стеклянного аквариума шефа. Кондиционеры он не любил, и я всегда потел, когда заходил к нему. Слава богу, в нашем кабинете кондеи всегда работали на полную катушку, и я старался держать температуру не выше двадцати двух градусов.

Я вернулся в кабинет и зашел за перегородку к Кварку Дагу.

Увидя меня, он повеселел.

— Знаешь, Джерри, а ведь эта бумага из нашего управления, — сказал Кварк Даг.

— Не понял, поясни? — переспросил я.

— Ну видишь тут полоска по буквам идет. Это значит, что картридж заканчивается. А я как раз печатал недавно на нашем принтере. Вот смотри, я для наглядности распечатал, — сказал Квар.

Он показал мой лист и распечатанный образец. Полосы были не слишком заметны, но если приглядеться, то были видны. Я взялся за лупу, которая лежала на столе у Кварка, и посмотрел через лупу на листы, сравнивая их.

— Хорошо. Когда эти полосы появились на принтере, не помнишь? — спросил я.

— Да с неделю как, — ответил Кварк.

— Ты, кстати, повышен до детектива. Теперь работаешь со мной в паре. Я уже договорился с шефом. И вот тебе вводные по нашему делу, которое надо как можно скорее раскрыть. Бостонский душитель — сотрудник нашего управления. Или человек, который имеет доступ к принтеру нашего управления. Нужно выяснить, какие документы печатали на нашем принтере за последние 10 дней с привязкой к компьютерам, датам и времени печати, — сказал я.

— Хорошо, это сделать не составит труда. А почему ты решил, что Бостонский душитель из нашего управления? — Кварк явно в это не верил.

— Этот лист бумаги я нашел на месте преступления. Но улику я регистрировать не стал по веской причине. Вот вторая часть этой записки — я показал надпись с моим именем. — Теперь ты как детектив будешь первым прибывать на места преступления Бостонского душителя, так как я не всегда смогу приехать вовремя. Твоя задача искать подобные улики и изымать их.

— Но это незаконно! — воскликнул Кварк Даг.

— Да, незаконно. Но ты что хочешь, чтобы этот придурок ходил по управлению дальше и печатал на нашем принтере пасквили? Мы его поймаем. Но если он сыграет свою игру, нам будет худо, — закончил разговор я.

Через десять минут список был готов. Как я и думал, ничего подозрительного Кварк не нашел.

— Твои варианты, как это получилось? — спросил я.

— Человек мог прийти со своим ноутбуком и при определенных знаниях подключить его к принтеру. А далее дело техники… — сказал Кварк Даг.

— Хорошо, давай думать. В какое время в кабинете нет людей … Блин, ну мы и дебилы. А что если он просто картридж заменил? Распечатал на своем принтере, а потом принес этот картридж в управление? Когда, говоришь, полоски появились? — спросил я.

— Я точно до дня сказать не могу, — Кварк посмотрел в потолок.

— Вот это надо выяснить. Давай ищи все документы в печатном виде по таблице, которую ты составил, и смотри, когда изменился рисунок печати. Это и будет зацепка. Мы отловим этого сукина сына. Узнаем дату и время появления, посмотрим по камерам. Проверь, кстати, картридж, на нем может быть серийный номер… чем черт не шутит.

Через два часа приехал Хернер. Его я ждал. Он тяжело дышал, видно было, что ежедневное пиво по вечерам плохо влияет на его здоровье.

— Ну что там, Хернер? — спросил я.

— Да по нулям. Никаких следов. Как будто работал человек полностью в латексе. Отпечатков нет, следы для ДНК собрал, но похоже ничего не покажет, — ответил Хернер.

— Понятно. Кстати про ДНК.

Я взял Хернера за плечо и отвел в угол кабинета, чтобы Кварк Даг не слышал.

— Ты просил адрес того дантиста. Изволь, я дам тебе. Давай телефон, запишу.

Хернер протянул мне свой телефон, и я написал в блокноте:

«Эта мразота хочет подставить меня. На трусах, которые нашли на месте преступления второй жертвы Линды Браун, может быть моя ДНК. Проверь это. Дай мне тупфер, и я сделаю мазок в туалете. Нас прослушивают и просматривают. Результаты только письменно на телефоне покажи, не отсылая, либо бумаге, распечатанной на домашнем принтере. В ночь убийства Линды я был с агентом ФБР Куксакером, это я могу подтвердить. Но сейчас нам надо поймать убийцу. Сразу скажу, он из наших. Под подозрением все».

Хернер взял свой чемоданчик и незаметно достал из него тупфер для взятия мазка, убрав в ладонь.

— Да Джерри, спасибо, что дал мне адрес этого зубного, а то у меня зуб болит, мочи нет, — Хернер сунул тупфер мне в карман.

Я вышел в туалет и выключил свет. Ватная палочка защекотала мое горло. Я чуть не блеванул. Но дело было сделано. Вернувшись из туалета, я положил тупфер в карман Хернера.

Через пять минут зашел Козлорыл и жестом попросил следовать за ним. В его стеклянном кабинете было как всегда душно. Козлорыл закрыл жалюзи и показал мне лист бумаги.

— Дать тебе этот лист я не могу, это компромат на меня. Я даже на принтере печатать не стал, написал от руки. Но тут имена всех, кто был заинтересован в том, чтобы обвинить ДеСальво. Но сразу тебе скажу, я практически на сто процентов уверен, что ни один из этих людей не причастен к убийствам, — спокойным тоном сказал шеф.

— Почему же? — спросил я.

— Ну ты сам посуди. Дело ДеСальво закрыли, чтобы забыть о нем и получить награды, хорошую пенсию и так далее. Зачем этим людям идти по стопам маньяка и снова давать повод журналистам и следователям вспоминать об этом деле? Ну если уж этот человек хотел убивать, убивал бы без привязки к маньяку, — в словах шефа была логика.

Я пробежался по именам списка. Все эти люди были мне знакомы. Окружного судью я пока не подозревал, так как знал его как человека, который с трудом ходит. У него были болезни суставов. И вряд ли он мог провернуть эти убийства. А вот начальник тюрьмы Лесли Браун под подозрение подходил. Он охотник, я лично видел его в деле, как он бойко бегал по лесу и стрелял в куропаток. Даже его собака сидела без дела из-за того, что он делал ее работу, гоняясь за подстреленной дичью. Но разве Лесли Браун заходил в наше управление? Получается, он не подходил под образ Душителя, так как вряд ли заходил в наше управление, как и остальные, а ведь им нужен был доступ к принтеру. Но это мы еще проверим.

— Как думаешь, кто-то из них в последнее время был в нашем управлении? Неделю или две назад? — спросил я.

— Сомневаюсь. Я тут днюю и ночью, никто не заходил. Но мы можем посмотреть камеры, они пять дней пишут.

— Пять дней мало, но спасибо, мы сейчас как раз отрабатываем версии. Ты прав, все эти люди скорее всего будут вне подозрений. Но возможно кто-то из них проболтался, и после этого маньяк решил действовать, — сказал я.

— Ничего не понимаю. Если это так, как ты говоришь, то при должном расследовании не трудно выйти на настоящего маньяка. Ведь круг подозреваемых узкий. Верно? — сказал Козлорыл.

— Верно. Если только этот ублюдок не захотел кого-нибудь из нас подставить. А после вскрытия проделок с ДНК ДеСальво доверия к нашему управления уже не будет. Так что тут палка о двух концах. Ты же понимаешь, что ты вляпался по самые помидоры и огурцы. И еще все управление теперь с дерьмом могут смешать, нам не отмыться, — протараторил я.

— Отмоемся. Ты найди этого ублюдка, а я сам решу вопрос. Просто позвони мне и назови имя. А лучше устно скажи. Но к судье пока не лезь, отработай другие версии, — сказал Козлорыл.

— Понял. Да я и не хотел, нам пока ссориться с судейскими не стоит. Но к начальнику тюрьмы я съезжу и поговорю по душам. Тем более мы старые друзья, я ему и по печени могу пробить, чтобы разговорить, — засмеялся я.

— Это можно, только не в тюрьме под камерами, Джерри, только не под камерами! — вздохнул Козлорыл, наливая в стакан водку.

Я вышел из кабинета и тут же получил звонок от Куксакера:

— Джерри, привет. Как удачно получается. Ты хочешь встретиться с Лесли Брауном. Я тебе уже устроил эту встречу. Он ждет тебя через час. Встреча в тюрьме, договорись с ним о встрече с Фредом Джонсоном. Я вижу, что надо тебя подтолкнуть. А потом уже решай с ним свои вопросы вне тюрьмы. Думаю, это хороший уговор. Отключаюсь.

Чертов Куксакер влез не в свое дело. Я уже чувствовал, что напал на след Бостонского маньяка, и всего лишь оставалось найти правильную ниточку, чтобы потянуть. Но теперь снова Кривочлен и эти оборотни… Ладно, разберемся.

Через три минуты я сидел в своем пикапе и ехал в сторону тюрьмы. В голове я держал два сюжета: результат ДНК теста от Хернера и анализ документов от Кварка Дага.

— Я просто хочу понять, что происходит. Слишком много странностей, слишком много совпадений. Лозинский умер на следующий день после того, как я написала сценарий о его перевоспитании. Мои родители внезапно исчезли, оставив загадочную записку. Какой-то сумасшедший ученый собрал на меня целое досье и считал меня ключом к изменению реальности... Согласитесь, это не совсем обычный вторник в жизни среднестатистической сценаристки.

Антон улыбнулся.

— Когда исключены все невозможные варианты, то, что осталось, каким бы невероятным оно ни казалось, должно быть правдой.

— Шерлок Холмс? — я приподняла бровь.

— Артур Конан Дойл, — кивнул он. — Я всегда любил детективы.

— Что ж, тогда вы попали в подходящую историю, — я невесело усмехнулась. — Только вместо пропавших бриллиантов у нас пропавшая реальность. Мелочи жизни.

Наконец, мы выбрались из пробки и через полчаса свернули на грунтовую дорогу, ведущую к садовому товариществу «Рассвет».

«Рассвет» представлял собой типичное подмосковное товарищество, несколько десятков участков с домиками разной степени ветхости, огороды, фруктовые деревья и бочки для сбора дождевой воды. В это время года, конец мая, здесь обычно было много дачников, но сегодня территория казалась непривычно пустынной.

— Странно, — пробормотала я, когда мы шли по главной дорожке. — Обычно тут жизнь кипит. Бабушки на скамейках что-то всегда обсуждают, мужики чинят заборы, дети носятся с мячом...

— А сегодня как будто всех эвакуировали, — согласился Антон, оглядываясь по сторонам.

Участок моих родителей находился в дальнем углу товарищества, рядом с небольшим прудом. Двухэтажный деревянный домик с верандой, обвитой диким виноградом. Рядом небольшой сарай для инструментов и парник, где отец когда-то выращивал свои знаменитые помидоры.

Когда мы приблизились к дому, я заметила тонкую струйку дыма, поднимающуюся из трубы.

— Кто-то здесь есть, — прошептала я, останавливаясь. — Видите дым?

Антон кивнул и инстинктивно встал передо мной, словно защищая.

— Давайте подойдем осторожно. Мало ли кто там может быть.

Мы медленно приблизились к дому, стараясь двигаться бесшумно. Когда мы подошли к веранде, я услышала приглушенные голоса изнутри. Один из них я узнала сразу — это был голос моего отца.

— ...слишком опасно, — говорил он. — Если Виктор действительно мертв, это может означать только одно, процесс уже начался.

— Но мы не можем просто сидеть здесь и ничего не делать, — возразил женский голос — моя мать. — Алиса в опасности. Она одна там, не понимает, что происходит...

— Она не одна, — произнес третий голос, который я не смогла идентифицировать. Мужской, глубокий, с легким акцентом. — С ней Антон. Он позаботится о ней.

Я замерла. Они знали про Антона? Но как?

Я повернулась к нему с немым вопросом, но он выглядел таким же озадаченным, как и я.

— Кто это? — одними губами спросил он.

Я покачала головой и сделала шаг к двери. Хватит прятаться. Пора узнать правду.

Я решительно постучала в дверь. Голоса внутри сразу стихли.

— Мама? Папа? Это я, Алиса, — громко сказала я.

Пауза. Затем быстрые шаги, и дверь распахнулась. На пороге стояла моя мать, бледная, с кругами под глазами, но живая и здоровая.

— Алиса! — она бросилась ко мне, обнимая с такой силой, что я чуть не задохнулась. — Ты нашла нас! Как?

— Я знала, что в случае апокалипсиса вы отправитесь на дачу, — ответила я, обнимая её в ответ. — Папа всегда говорил, что это самое безопасное место.

Мать отстранилась и посмотрела на Антона.

— А вы, должно быть, Антон, — сказала она без удивления, подтверждая мои подозрения, что они каким-то образом знали о нем.

— Да, — он кивнул, протягивая руку. — Антон Марков.

— Входите, быстрее, — мать оглянулась по сторонам, словно опасаясь, что за нами кто-то следит. — Нам нужно многое обсудить, и времени мало.

Мы вошли в дом. Внутри было тепло благодаря горящему камину. За круглым столом в гостиной сидели мой отец и незнакомый мужчина лет пятидесяти.

— Папа! — я бросилась к отцу.

Он встал и крепко обнял меня.

— Моя девочка, — прошептал он. — Прости, что мы исчезли так внезапно. Мы хотели защитить тебя.

— От чего? — спросила я, отстраняясь. — Что происходит, папа? Кто этот человек? И откуда вы знали про Антона?

Отец обменялся взглядами с незнакомцем, и тот кивнул, словно дал разрешение.

— Присядь, Алиса, — сказал отец. — История долгая и... сложная.

Мы с Антоном сели за стол. Мать принесла чай и домашнее печенье, такая обыденная домашняя деталь посреди всего этого безумия.

— Прежде всего, позвольте представиться, — сказал незнакомец с легким акцентом. — Меня зовут Эрик Нильсен. Я был коллегой Георгия Лозинского в проекте «Нарратив».

— Еще один сумасшедший ученый? — не удержалась я.

Эрик улыбнулся.

— Я предпочитаю термин «нестандартно мыслящий исследователь», но да, суть вы уловили верно.

— И что вы делаете здесь? — спросил Антон.

— Пытаюсь предотвратить катастрофу, — просто ответил Эрик. — Как и ваши родители, Алиса.

— Какую катастрофу?

Эрик посмотрел на моих родителей, словно спрашивая, сколько можно рассказать.

— Всё, — решительно сказала мать. — Она должна знать всё. Иначе мы не сможем остановить это.

Эрик кивнул и повернулся ко мне.

— Алиса, я понимаю, что всё, что вы услышали за последние дни, кажется безумием. Параллельные миры, нарративное программирование, изменение реальности... Но, боюсь, это только верхушка айсберга.

— Что вы имеете в виду? — я почувствовала, как сердце начинает биться быстрее.

— То, что случилось в день вашего рождения, было не просто необычным событием. Это был... момент, когда одна реальность разделилась на несколько.

— Как в теории мультивселенной? — спросил Антон.

— Похоже, но с важным отличием, — ответил Эрик. — В классической теории мультивселенной миры существуют параллельно, независимо друг от друга. Но то, что произошло 17 марта 1989 года, создало особую связь между как минимум двумя реальностями. Они стали... переплетены.

— Из-за меня? — тихо спросила я.

— Из-за эксперимента, — мягко поправила меня мать. — Ты ни в чем не виновата, Алиса. Это мы, взрослые, играли с силами, которых не понимали.

— Суть в том, — продолжил Эрик, — что эксперимент Георгия с нарративным программированием беременности вашей матери создал своего рода... мост между реальностями. И вы, Алиса, стали этим мостом.

— Но что это значит на практике? — спросил Антон. — Алиса может переходить между мирами? Менять реальность по своему желанию?

— Не совсем, — покачал головой Эрик. — Скорее, она существует одновременно в обеих реальностях. И когда она осознанно использует свою способность, например, пишет сценарий с намерением изменить что-то, она может... сдвигать баланс между этими реальностями.

— Как когда я написала сценарий о перевоспитании Лозинского, а на следующий день он оказался мертв? — я вспомнила события последних дней.

— Именно, — кивнул Эрик. — Вы хотели, чтобы Лозинский изменился, стал лучше. В одной реальности это могло произойти именно так. Но в другой... в другой он мог умереть. И когда вы написали свой сценарий, вы сдвинули баланс между этими реальностями. В результате элементы обеих версий смешались.

— Но это... это ужасно! — воскликнула я. — Я не хотела его смерти!

— Я знаю, — мягко сказал Эрик. — Именно поэтому Георгий в конце концов решил остановить эксперименты. Он понял, что мы играем с силами, которые невозможно полностью контролировать. Что каждое изменение может иметь непредсказуемые последствия.

— А Виктор этого не понимал, — добавил мой отец. — Он был одержим идеей использовать эту силу, чтобы полностью переписать реальность. Создать мир по своему замыслу.

— Или вернуть оригинальную реальность, как он считал, — сказала я, вспоминая разговор с Мариной. — Он верил, что наш мир — это искаженная версия того, каким он должен быть.

Эрик и мои родители обменялись тревожными взглядами.

— Откуда вы это знаете? — спросил Эрик.

— Марина Соколова рассказала, — ответил Антон. — Мы встретились с ней сегодня.

— Марина... — Эрик нахмурился. — Я должен был догадаться, что она замешана. Она всегда была предана Виктору.

— Она сказала, что Виктор верил, будто в день моего рождения произошло не просто слияние миров, а подмена, — продолжила я. — Что наша настоящая реальность была вытеснена другой, той, из которой пришла я.

— Это его интерпретация, — покачал головой Эрик. — На самом деле всё сложнее. Две реальности действительно слились в тот день, но ни одна не вытеснила другую полностью. Они... переплелись. Создали новую, третью реальность, которая включает элементы обеих.

— И Виктор хотел это исправить? — спросил Антон.

— Он хотел не исправить, а полностью переписать, — ответил мой отец. — Создать мир, где его отец всё еще жив, где проект «Нарратив» продолжается, где он, Виктор, обладает властью над самой реальностью.

— Но это безумие! — воскликнула я. — Он не мог всерьез думать, что ему это удастся!

— Мог, — мрачно сказал Эрик. — Особенно когда нашел вас. Видите ли, Алиса, сила, которой вы обладаете, — это не просто способность влиять на отдельные события. В теории, с правильной подготовкой и в определенных условиях, вы могли бы действительно переписать реальность. Полностью.

— И что теперь? — спросила я. — Лозинский мертв. Разве опасность не миновала?

Эрик, мать и отец снова обменялись взглядами.

— Боюсь, что нет, — наконец сказал Эрик. — Смерть Виктора могла быть не концом, а началом. Его «Контрсценарий: Возвращение» мог запустить процесс, который он уже не мог контролировать.

— Какой процесс? — напряженно спросил Антон.

— Слияние реальностей, — ответил Эрик. — Или, скорее, их... разделение. Возвращение к состоянию до 17 марта 1989 года. К двум отдельным мирам.

— И что это будет означать для нас? Для этого мира? — я почувствовала, как паника поднимается внутри.

— Хаос, — просто ответил Эрик. — Никто не знает, что произойдет, если реальности, переплетенные более тридцати лет, внезапно начнут разделяться. Это может привести к коллапсу обеих.

— К концу света, — добавил мой отец.

— И как мы можем это остановить? — спросил Антон.

— Есть только один способ, — сказал Эрик, глядя на меня. — Алиса должна написать новый сценарий. Сценарий стабилизации. Использовать свою силу не для изменения реальности, а для её укрепления.

— Но я не знаю, как это сделать! — воскликнула я. — Я даже не до конца верю во всё это!

— Тебе не нужно верить, — мягко сказала мать. — Тебе нужно только писать. Твое подсознание знает, что делать. Оно всегда знало.

— Именно поэтому твои сценарии всегда отвергали, — добавил отец. — Они были слишком... сильными, близкими к изменению реальности. Продюсеры чувствовали это на интуитивном уровне и боялись.

Я вспомнила все свои отказы, все комментарии о том, что мои сценарии «слишком сложные», «не форматные», «странные». Неужели дело было в этом? В какой-то подсознательной силе, которую другие ощущали, но не могли объяснить?

— И что именно я должна написать? — спросила я, всё еще сомневаясь.

— Сценарий стабилизации, — повторил Эрик. — Историю о том, как две переплетенные реальности находят равновесие. Как хаос превращается в гармонию. Как мост между мирами становится не источником разрушения, а основой стабильности.

— Звучит как абстрактная ерунда, — проворчала я.

— На уровне сознания — да, — согласился Эрик. — Но ваше подсознание поймет. Оно найдет правильные слова, правильные образы, правильную структуру.

— А если не получится? — спросил Антон. — Если сценарий не остановит процесс разделения?

Эрик помолчал.

— Тогда нам придется рассмотреть более радикальный вариант, — наконец сказал он. — Полное разделение реальностей, но контролируемое. С Алисой в качестве... проводника.

— Что это значит? — я нахмурилась.

— Это значит, что вам придется выбрать, Алиса, — серьезно сказал Эрик. — Выбрать одну из реальностей и полностью перейти в неё, оборвав связь с другой. Это будет болезненно и опасно, но может спасти оба мира от коллапса.

— И как я узнаю, какую выбрать? — спросила я, чувствуя, как внутри всё холодеет от ужаса.

— Вы почувствуете, — ответил Эрик. — Когда придет время, вы будете знать.

Я посмотрела на родителей, на Антона, на Эрика. Все они ждали моего решения, моего согласия взять на себя эту невероятную ответственность. Спасти мир. Или выбрать между мирами.

— Хорошо, — наконец сказала я. — Я попробую написать этот сценарий стабилизации. Но мне нужно место, где я смогу сосредоточиться. И время.

— Времени как раз мало, — возразил Эрик. — Процесс разделения уже начался. Вы не заметили, что садовое товарищество пустует? Это не случайность. Реальность уже начинает... мерцать. Люди исчезают, перемещаясь между версиями мира.

— Тогда мне нужно начать немедленно, — решительно сказала я. — Отец, можно использовать твой кабинет наверху?

— Конечно, — кивнул он. — Там всё готово. Ноутбук, бумага, ручки — всё, что может понадобиться.

— Я пойду с тобой, — сказал Антон, вставая.

Я хотела возразить, сказать, что мне нужно уединение, но что-то в его глазах остановило меня. Уверенность. Поддержка. И что-то еще, чего я не могла определить.

— Хорошо, — кивнула я. — Пойдем.

Мы поднялись по скрипучей лестнице в кабинет отца, небольшую комнату под крышей с письменным столом у окна и книжными полками вдоль стен. На столе стоял открытый ноутбук, рядом лежала стопка бумаги и несколько ручек.

— Всё готово, словно они ждали нас, — заметил Антон.

— Ждали меня, — поправила я. — Они знали, что я приду сюда, когда выясню правду.

Я села за стол и включила ноутбук. Экран загорелся, и я открыла текстовый редактор. Пустая страница. Чистый лист. Начало нового сценария.

— С чего начать? — пробормотала я, глядя на мигающий курсор.

— С правды, — просто ответил Антон, садясь рядом. — Начни с того, что ты чувствуешь на самом деле.

Я посмотрела на него.

— Откуда ты знаешь, что сказать? Кто ты, Антон? Действительно ли ты брат Кирилла, или это была ложь?

Он выдержал мой взгляд.

— Я брат Кирилла. Это правда. Но есть и другая правда, которую я не сказал.

— Какая? — я почувствовала, как сердце начинает биться быстрее.

— Я тоже сценарист, — ответил он. — И я тоже... особенный. Как ты. Только из другой реальности.

Я замерла. Внезапно всё встало на свои места. Его внезапное появление на следующий день после того, как я написала свой сценарий. Его интуитивное понимание всей этой безумной ситуации. Его странное знание о моих способностях.

— Ты из той, другой реальности? — прошептала я. — Той, что переплелась с нашей в день моего рождения?

— Да и нет, — ответил Антон. — Я из третьей реальности. Той, что возникла в результате слияния. Я такой же мост, как и ты, Алиса. Только между другими мирами.

— И ты пришел помочь мне? — я всё еще не могла поверить в это.

— Я пришел помочь нам всем, — просто ответил он. — Потому что если реальности начнут разделяться неконтролируемо, пострадают не только ваш и мой миры, но и все промежуточные версии. Вся мультивселенная может рухнуть.

Я откинулась на спинку стула, пытаясь осмыслить эту новую информацию. Не только я была особенной. Не только я несла ответственность за судьбу реальности. Были и другие. Антон. Возможно, еще кто-то.

— Что же нам делать? — спросила я.

— То, что мы умеем лучше всего, — улыбнулся Антон. — Писать. Создавать истории. Только на этот раз — историю, которая спасет мир. Или миры.

Он протянул руку и накрыл моими пальцами клавиатуру.

— Пиши, Алиса. Пиши от сердца, я буду писать вместе с тобой.

И я начала писать. Слова потекли из меня, словно я всю жизнь ждала этого момента. История о двух мирах, о их странном переплетении, о людях, существующих на границе реальностей. О любви, превосходящей границы вселенных. О выборе между долгом и счастьем. О мостах, которые соединяют, а не разделяют.

Антон сидел рядом, иногда подсказывая слово, иногда мягко направляя повествование, но в основном просто был рядом — якорь в бушующем море безумия, в которое превратилась моя жизнь.

За окном начало темнеть. Тени сгущались, но я не замечала этого, погруженная в процесс создания сценария, который должен был спасти реальность. Или реальности.

Внезапно я почувствовала странную вибрацию. Не физическую, что-то более глубокое, на уровне самой ткани бытия. Я подняла глаза от экрана и увидела, что комната словно... мерцает. Контуры предметов становились нечеткими, размытыми, а затем снова обретали резкость.

— Антон, — прошептала я. — Ты видишь это?

Он кивнул, его лицо было напряженным.

— Реальности начинают расходиться. Быстрее, чем мы думали. Нам нужно закончить сценарий.

— Но я не знаю, как его закончить! — воскликнула я в отчаянии. — Я не знаю, какой должен быть финал!

— Ты знаешь, — уверенно сказал Антон. — Глубоко внутри ты знаешь. Закрой глаза, Алиса. Почувствуй реальности. Почувствуй, как они пульсируют, как они стремятся друг к другу, несмотря на все силы, пытающиеся их разорвать.

Я закрыла глаза и сосредоточилась. И действительно почувствовала это — странное, почти физическое ощущение пульсации, вибрации на грани восприятия. Два ритма, две мелодии, стремящиеся к гармонии, но сбивающиеся с такта.

— Я чувствую, — прошептала я. — Они... они хотят быть вместе. Но что-то мешает им. Что-то разрывает их.

— «Контрсценарий» Лозинского, — сказал Антон. — Его последняя попытка вернуть оригинальную реальность. Но он не понимал, что уже слишком поздно. Реальности очень долго были переплетены. Они уже не могут существовать отдельно без последствий.

— Значит, нам нужно... — я открыла глаза, внезапно поняв, что должно быть в финале. — Нам нужно не просто стабилизировать переплетение. Нам нужно завершить его. Создать полное слияние. Один мир, включающий все лучшее от обоих.

Антон улыбнулся.

— Именно. И ты знаешь, как это написать.

Я повернулась к экрану и начала печатать финал.

Продолжение следует...

1 глава 2 глава 3 глава 4 глава 5 глава 6 глава 7 глава

Я принял душ и сел в свой пикап форд Ф-150. Он был заботливо вымыт агентами. В бардачке лежали жетон, Кольт и Беретта. Логово ФБР располагалось недалеко от залива, и мне было ехать от силы тридцать минут до управления. Мне предстояло проехать по дороге, на которой оборотень, он же брат Кривочлена, убил моего напарника Хэнка Саливана.

Не успел я отъехать и пары миль, как мне позвонил Козлорыл:

— Джерри, у нас новые убийства. Где тебя черт носит, уже 8 утра. Ты должен быть на работе. Черри тоже нет. Не могу ей дозвониться.

— Что случилось, Девид? — спросил я.

— Да похоже не помогла твоя пресс-конференция. На Валлард-роуд, 47 двойное убийство. Близняшек Анну и Мэри Шедал убили. Им было по двадцать пять лет. Больше подробностей не знаю. Хернер с фотографом пять минут назад выехали на место, — сказал Козлорыл.

— Я как раз там сейчас проезжать буду через десять минут. Я недалеко от залива на Янки Дивижен.

— Что тебя туда понесло? Твой дом в другой стороне. Опять делом своего напарника занимаешься? — заругался Козлорыл.

— Да нет, надо было по делам съездить, шеф… У меня по делу Бостонского душителя к тебе один вопрос будет. Я когда вернусь, зайду к тебе, — сказал я.

— Хорошо. Давай. Включай там на месте свое чутье в полную силу, а то не сносить нам голов. Одно убийство дочери мэра чего стоило. Слава богу, все удалось разрулить, — сказал Козлорыл, намекая на то, что раз преступник был найден, то все хорошо.

Шеф, видимо, не до конца понимал, о каком Бостонском душителе я собирался с ним говорить. Но это было пока не важно. Убийца нанес свой удар, и надо было срочно приступать к расследованию.

Согласно календарю Бостонского душителя, в следующий раз он убил 19 августа. У меня было двадцать дней до следующего убийства. Времени бы хватило, если бы я мог работать ночью, но теперь в моем положении получалось, что времени было не так много.

Приехав на место, я застал у входа в дом двух скучающих полицейских. По всему было видно, что Хернер еще не приехал. Видимо, стоит в утренних пробках, мигалки-то у него нет.

Я показал жетон и вошел в открытые двери. Все произошло на первом этаже четырехэтажного многоквартирного дома в квартире номер пять. Это была большая квартира-студия с белыми стенами. На полу лежали две голые девушки, на шеях которых были затянуты нейлоновые чулки. В задних проходах торчали расчёски, похожие на ту, которая была в заднем проходе второй жертвы.

Я надел перчатки и аккуратно по очереди приподнял тела. Мне нужно было узнать, есть ли под ними послание, как это было со второй жертвой. Я ничего не нашел и стал осматривать комнату. На столе лежал свернутый лист бумаги.

Я развернул и прочитал:

«Ты на верном пути, но меня не ищи.

Джерри Харисон — убийца».

А вот это было уже интересно. Убийца явно был в курсе, что я как правило приезжаю на места преступлений одним из последних. И поэтому предполагал, что эту записку зафиксирует фотограф. Но это была ошибка. Первым приехал я.

Я аккуратно сложил записку и положил во внутренний карман пиджака. Как бы то ни было, из-за нее меня могли отстранить от дела и начать против меня расследование, а это в мои планы не входило.

Через двадцать минут подъехал Хернер с фотографом. Я попросил их все тщательно задокументировать и отослать результаты на почту. А сам поехал в управление.

Первым делом я зашел за перегородку к своему помощнику Кварку Дагу. В это время он наливал в свою кружку кофе из алюминиевой банки.

— Как ты можешь пить этот консервированный кофе? — спросил я.

— Холодным, я пью его холодным, — улыбнулся Кварк.

Достав из кармана записку с места преступления, я разорвал лист на две части и часть с надписью «Ты на верном пути, но меня не ищи» отдал Кварку.

— Кварк, тебе секретное задание. Об этом никто не должен знать. Посмотри, что это за бумага, посмотри что за принтер. Я знаю, что ты спец в таких вещах, покопай, пожалуйста. Выясни, это очень важно для расследования, — объяснил я.

Кварк взял лист бумаги, положил его на стол, кивнул, отхлебнул кофе и поставил кружку на улику.

— Это чтобы не забыть, — сказал Кварк и подмигнул.

Теперь мне предстоял серьезный разговор с Козлорылом.

Начальник сидел в своем стеклянном кабинете и ел лимонный пирог. Пустая рюмка стояла рядом.

— Моя Хелин готовит шикарные лимонные пироги, а еще с черникой, клубникой, бананами, мандаринами… Так о чем ты хотел поговорить? Что там с Бостонским душителем? — спросил Козлорыл, чавкая. Во время речи из его рта летели слюни и крошки.

— Это ты мне скажи, что с Бостонским душителем? — в моем тоне чувствовалась угроза.

— Джерри, ну ты, конечно, извини, но это ты детектив по этому делу, и ответы на вопросы должен давать именно ты, — сказал Козлорыл, вытирая ладонью жир со своих губ.

— А я не про нового Душителя, а про старого… — сказал я.

Я внимательно смотрел на лицо Девида, но оно оставалось по-козлиному спокойным. Видно было, насколько прожжённым был этот человек.

— Я не понимаю… — сказал Козлорыл, откусывая еще один кусок от пирога. Было видно, что шеф действительно не понимал то, что я хотел ему сказать.

— А тут и понимать нечего. Пока все улики указывают на то, что в деле замешан кто-то, кто знал, что ДеСальво невиновен. Ты какого хрена подделал экспертизу ДНК? — закричал я.

От неожиданности Козлорыл подавился и начал кашлять лимонным пирогом себе на стол.

— Джерри, я… да там дело нужно было просто закрыть, оно висело на управлении. Мы никого не подставили… — сказал он, прокашлявшись.

— Ну как не подставили? Вы очернили доброе имя ДеСальво. Оказалось, что это просто сумасшедший, который взял вину на себя, а настоящий убийца ушел от наказания, — сказал я.

— Да умер давно этот маньяк, ты года-то посчитай. Смысл его искать? А дело надо было закрыть, чтобы… Ну ты знаешь, — многозначительно сказал шеф, он уже почти пришел в себя и вновь потянулся за пирогом.

— Да понятно: чтобы пенсия была побольше, награды и все такое прочее, — сказал я.

— Ты меня не вини. Это не мое решение. Меня просто заставили, — объяснил Козлорыл.

— Кто заставил? Тебя заставишь… — прошептал я.

— Окружной судья вызвал и намекнул. Потом я пошел к Хернеру… — сказал шеф.

— И Хернер в этом замешан? Господи, ему-то это зачем, — не понял я.

— Да ему незачем. Да и не знал он. Он все сделал правильно. Я дал ему поддельные улики… — сказал Козлорыл, намекая на то, что Хернера использовали втемную.

— Ну молодец, дальше что? Ты вот сидишь, жрешь свой пирог, и даже в башку твою тупую не может прийти мысль, что убийца тот, кто знал про твои проделки с ДНК ДеСальво. Но есть и плюс, круг подозреваемых будет узким. Кто еще знал? — заорал я. Мне было не до шуток.

— Да все практически знают из наших, кроме тебя и Хернера. Это секрет полишинеля. Мы же не первый раз такие дела проворачиваем, — шеф искренне не мог врубиться, почему я рассердился.

Раздался звонок — звонили шефу. Он поднял трубку, выслушал и побледнел.

— Черри убита. Нашли в квартире с оторванной головой. Прямо как у твоего напарника… — сказал шеф. Он был шокирован известием.

— Понятно. Пиши список причастных к делу ДеСальво. Я пока придержу эту информацию, ты мой зад все же много раз прикрывал. Но имей ввиду, если я узнаю, что ты или твои друзья замешаны в этих убийствах, не сносить тебе головы. А Черри… да и хер с ней, — я развернулся, чтобы выйти из кабинета.

В целом посмотреть можно, конечно. Без больших ожиданий. Там оказывается дохрениальд сезонов и серий. Но я пока только первый посмотрела и не уверена, что продолжу.

мой тг-канал с шуточками про материнство и обзорами сериалов Лена сиси до колена

— Мы не сошлись в творческом видении проекта, — сказала я вместо этого. — Бывает.

Климов смотрел на меня, как удав на кролика.

— И после этого вы больше не контактировали с Лозинским?

— Нет.

— Странно, — он выудил из папки лист бумаги. — У нас есть информация, что Лозинский интересовался вами. Весьма активно.

— Возможно. Но это был односторонний интерес.

— На его компьютере мы нашли папку с вашим именем. Фотографии, биография, разные данные, сценарии... и странные заметки о каком-то «Проекте "Нарратив"» и «Перезаписи реальности».

Я постаралась сохранить невозмутимый вид, хотя внутри всё сжалось. Похоже, Лозинский собрал на меня целое досье.

— Я не имею ни малейшего представления, о чём вы говорите, — сказала я. — Возможно, у господина Лозинского были какие-то психические отклонения.

— Возможно, — согласился Климов, не сводя с меня глаз. — А может быть, у вас были причины желать его смерти?

— С какой стати? — я изобразила искреннее удивление. — Я едва знала этого человека!

— Но он явно знал о вас много. И, судя по его заметкам, считал вас... особенной.

— Послушайте, — я решила перейти в наступление. — Я понятия не имею, что за бред записывал Лозинский в своих дневниках. Я сценаристка, а не экстрасенс или супергерой из комиксов. Если он выдумал обо мне какую-то фантастическую историю — это его проблемы. А теперь скажите мне: у вас есть хоть какие-то реальные доказательства моей причастности к его смерти?

Климов помолчал, постукивая ручкой по столу.

— Прямых доказательств нет, — наконец признал он. — Но есть любопытные совпадения. Например, тот факт, что за день до смерти Лозинский изменил свой распорядок дня. Отменил все встречи, закрылся и, по словам его ассистентки, начал лихорадочно писать какой-то новый сценарий. А наутро его нашли мертвым.

— И при чём тут я?

— При том, что в своих заметках Лозинский упоминает, что вы якобы способны «переписывать реальность через нарративы». И последний файл, который он создал перед смертью, назывался «Контрсценарий».

У меня мурашки побежали по спине. Контрсценарий. Как будто Лозинский пытался противостоять чьему-то другому сценарию. Моему?

— Звучит как бред сумасшедшего, — сказала я с деланным равнодушием.

— Согласен, — кивнул Климов. — Но вот что интересно, токсикологическая экспертиза не смогла идентифицировать яд, от которого умер Лозинский. Что-то неизвестное науке. Врачи говорят, что его органы просто... перестали функционировать. Все сразу. Как будто кто-то просто выключил его.

Я почувствовала, как к горлу подступает тошнота. Неужели мой сценарий о перевоспитании Лозинского каким-то образом привел к его смерти? Но как? Я не писала ничего подобного!

— Я не имею к этому никакого отношения, — твердо сказала я.

Климов вздохнул и закрыл папку.

— Пока что я вынужден вам верить, гражданка Рязанцева. Но попрошу вас не покидать город в ближайшее время. У нас еще могут возникнуть вопросы.

Выйдя из здания Следственного комитета, я посмотрела на Антона, который ждал меня на скамейке, напротив.

— Как всё прошло?

— Отвратительно, — я потерла виски. — Они подозревают меня. Не напрямую, конечно, доказательств у них нет. Но этот следователь... он смотрит на меня так, будто я какой-то монстр.

— Что они знают о проекте «Нарратив»?

— Только то, что нашли в записях Лозинского. Кажется, он вел какой-то дневник или заметки о своих экспериментах. И мое имя там фигурирует... в странном контексте.

Мы пошли по улице, удаляясь от здания Следственного комитета.

— Знаешь, что самое странное? — сказала я, когда мы отошли достаточно далеко. — Лозинский умер на следующий день после того, как я написала сценарий о его перевоспитании. Написала, что он отказывается от своих опасных экспериментов и использует свои знания во благо людей.

— И ты думаешь, что твой сценарий как-то связан с его смертью? — Антон смотрел на меня с тревогой.

— Не знаю! — я чуть не закричала от отчаяния. — Я ничего не понимаю! Если эти способности реальны, почему они работают не так, как я задумала? Я не хотела его смерти!

Антон осторожно взял меня за плечи.

— Успокойся, Алиса. Мы разберемся в этом. Может быть, это просто совпадение. Может быть, Лозинского убил кто-то другой. Кто-то, кто тоже знал о проекте «Нарратив» и хотел его остановить.

Я глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться. Антон был прав, нужно мыслить рационально.

— Ты прав. Нам нужно больше информации. Мы должны выяснить, что на самом деле случилось с Лозинским. И что было в том «Контрсценарии», который он писал перед смертью.

— И как мы это сделаем? Взломаем кабинет следователя? — иронично спросил Антон.

— Нет, — я покачала головой. — Но у нас есть другая зацепка. Марина Соколова, продюсер, которая работала с Лозинским. Она была на той встрече в архиве, знает о проекте. Возможно, она сможет рассказать нам больше.

Мы нашли адрес офиса Марины Соколовой в интернете, небольшая продюсерская компания «Нарратив Фильм» (какая ирония!) в одном из бизнес-центров Москвы.

— «Нарратив Фильм»? — Антон покачал головой. — Они даже не пытались скрыть связь с проектом.

— Возможно, именно так Лозинский финансировал свои эксперименты, — предположила я. — Создал легальную компанию как прикрытие.

Офис «Нарратив Фильм» оказался на удивление обычным, светлое помещение, несколько сотрудников за компьютерами, постеры документальных фильмов на стенах. Никаких признаков зловещей лаборатории по перекраиванию реальности.

Марина Соколова встретила нас в своем кабинете, небольшая комната с панорамным окном, выходящим на Москву-реку. Она выглядела осунувшейся и уставшей, но держалась с достоинством.

— Я ждала вас, Алиса, — сказала она вместо приветствия. — Хотя не думала, что вы придете с... компаньоном.

— Это Антон, — представила я его. — Он в курсе ситуации.

— Вы знаете, что Виктор мертв? — спросила Марина, указывая нам на кресла напротив её стола.

— Да, — я села, внимательно наблюдая за её реакцией. — Полиция уже допрашивала меня.

— И меня тоже, — кивнула она. — Они ничего не понимают, конечно. Думают, что это обычное убийство. Яд, мотив, улики... — она махнула рукой. — Они не знают, с чем имеют дело.

— А вы знаете? — спросил Антон.

Марина перевела взгляд на него.

— А вы кто, собственно? Какое отношение имеете к проекту?

— Я брат Кирилла Маркова, — ответил Антон. — Актера, которого Лозинский нанял для своего эксперимента с Алисой.

Марина нахмурилась.

— Кирилл... Да, я помню его. Талантливый молодой человек. Жаль, что он исчез.

— Исчез? — я подалась вперед. — Вы знаете, что с ним случилось?

— Нет, — Марина покачала головой. — Он просто не явился на работу в прошлую пятницу. Не отвечал на звонки. Виктор был очень недоволен.

— Вы не думаете, что с ним могло случиться что-то плохое? — настаивал Антон. — Учитывая, что теперь Лозинский мертв...

— Что вы знаете о проекте, Антон?

— Достаточно, — уклончиво ответил он. — Я знаю о «Нарративе», о экспериментах с изменением реальности, о роли Алисы в этом всем.

Марина вздохнула и откинулась на спинку кресла.

— Тогда вы должны понимать, насколько всё сложно. И опасно.

— Именно поэтому мы здесь, — сказала я. — Мы хотим понять, что случилось с Лозинским. И что было в том «Контрсценарии», который он писал перед смертью.

Марина удивленно подняла брови.

— Вы знаете о «Контрсценарии»?

— Следователь упомянул о нем, — пояснила я. — Это был последний файл, который Лозинский создал перед смертью.

— Да, — Марина встала и подошла к окну, глядя на город. — Виктор был в панике в тот день. Сказал, что что-то идет не так. Что реальность начала меняться, но не по его сценарию, а по какому-то другому. И что он должен срочно написать контрсценарий, чтобы стабилизировать ситуацию.

Я почувствовала, как сердце ускоряет ритм. Неужели Лозинский почувствовал влияние моего сценария?

— И что было в этом контрсценарии? — спросил Антон.

— Не знаю точно, — Марина повернулась к нам. — Он закрылся в кабинете и никого не пускал. Я видела только название файла на его экране, когда приносила ему кофе: «Контрсценарий: Возвращение». А наутро его нашли мертвым.

— «Возвращение»? — я нахмурилась. — Возвращение чего? Или кого?

— Не знаю, — повторила Марина. — Но Виктор был одержим идеей закончить работу своего отца. Восстановить то, что было утрачено после его смерти.

— Восстановить что именно? — не отступал Антон.

Марина колебалась, словно решая, сколько можно нам рассказать.

— Вы знаете о теории Георгия Лозинского насчет нарративного резонанса? — наконец спросила она.

— В общих чертах, — ответила я. — Идея о том, что структурированные истории могут влиять на реальность.

— Это только верхушка айсберга, — Марина вернулась к столу и села. — Георгий верил, что нашел способ не просто изменять отдельные события, а создавать совершенно новые ветви реальности. Параллельные миры, если хотите. И что с помощью правильного «проводника», человека с особой восприимчивостью к нарративам, можно перемещаться между этими мирами. Или даже создавать их с нуля.

— И этот «проводник» я, — сказала я без вопросительной интонации.

— Да, — кивнула Марина. — Вы были созданы специально для этой цели. Эксперимент Георгия с вашей матерью был попыткой создать идеального проводника, человека, способного не просто воспринимать нарративы, но и воплощать их в реальность.

— И что случилось потом? — спросил Антон. — Почему Георгий Лозинский внезапно испугался своего собственного открытия?

Марина долго смотрела на меня, потом ответила:

— Потому что эксперимент сработал слишком хорошо. В день вашего рождения, Алиса, произошло нечто, чего Георгий не ожидал. Вместо простого появления ребенка с особыми способностями произошло... слияние реальностей.

— Елена Сергеевна говорила что-то подобное, — вспомнила я. — Что она видела две версии меня, которые потом слились в одну.

— Именно, — кивнула Марина. — Георгий считал, что в тот момент наша реальность соединилась с какой-то другой, параллельной. И что вы, Алиса, являетесь своего рода... мостом между этими реальностями. Точкой их соединения.

— И это напугало его, — догадался Антон.

— Да. Он понял, что затронул нечто, выходящее за пределы человеческого понимания. Что манипуляции с тканью реальности могут привести к катастрофическим последствиям. К коллапсу не только нашего мира, но и всей мультивселенной.

— Поэтому он хотел остановить эксперименты, — сказала я. — А Виктор хотел их продолжить.

— Виктор... — Марина помедлила. — Виктор не просто хотел продолжить работу отца. Он хотел использовать его открытия, чтобы вернуть то, что считал утраченным.

— Что именно?

— Истинную реальность, — просто ответила Марина. — Виктор верил, что наш мир, тот, в котором мы живем сейчас, — это не оригинальная реальность. Что в день вашего рождения произошло не просто слияние миров, а... подмена. Что наша настоящая реальность была вытеснена другой, той, из которой пришли вы.

Я почувствовала, как у меня кружится голова. Это звучало как полное безумие, но почему-то находило отклик где-то глубоко внутри меня. Как будто часть меня всегда знала, что я не совсем отсюда.

— И Виктор хотел вернуть оригинальную реальность? — спросил Антон. — Отменить то, что произошло в день рождения Алисы?

— Да, — кивнула Марина. — Он был одержим этой идеей. Считал, что только так можно восстановить правильный порядок вещей. Вернуть мир, который был до... вторжения.

— Вторжения? — я почувствовала, как внутри поднимается возмущение. — Я не вторгалась никуда! Я просто родилась!

— Я передаю точку зрения Виктора, — пояснила Марина. — Он считал, что ваше сознание, ваша душа, если хотите, пришли из другой реальности и изменили нашу. И что нужно всё вернуть назад.

— Но это же безумие, — покачал головой Антон. — Даже если предположить, что такое возможно, это означало бы... что? Уничтожение нашего мира, каким мы его знаем? Замену его каким-то другим?

— Именно поэтому Дарья, ваша мать, сделала то, что сделала, — сказала Марина, глядя на меня. — Она поняла, к чему всё идет, и остановила Георгия. Навсегда.

— Вы хотите сказать, что моя мать убила Георгия Лозинского? — я не могла поверить своим ушам.

— Я ничего не утверждаю, — уклончиво ответила Марина. — Я просто знаю, что Дарья была последней, кто видел Георгия живым. И что после его смерти все материалы проекта исчезли. Все, кроме тех, что Виктор сумел спрятать и сохранить.

Я откинулась на спинку кресла, пытаясь переварить услышанное. Моя мать — убийца? Я — пришелец из параллельной реальности, изменивший этот мир самим фактом своего появления? Это звучало как бред сумасшедшего. И всё же...

— Если Виктор так стремился вернуть «оригинальную» реальность, — медленно сказала я, — почему он не сделал этого сразу, как только нашел меня? Зачем все эти сложные манипуляции с арендатором, сценарием, архивом?

— Потому что ему не хватало двух вещей, — ответила Марина. — Полной методики отца, часть которой хранилась в секретном архиве. И активации ваших способностей. Виктор считал, что вы должны добровольно принять роль проводника, осознать свою природу и свои возможности. Только тогда процесс мог быть запущен.

— И вы помогали ему в этом? — спросил Антон с осуждением в голосе.

Марина опустила глаза.

— Я верила, что он прав. Что наш мир — это искаженная версия того, каким он должен быть. Что мы живем в... неправильной реальности.

— И вы всё еще в это верите? — настаивал Антон.

Марина подняла на него взгляд.

— Я не знаю, во что верить теперь, когда Виктор мертв, — честно ответила она. — Но я знаю, что-то, что началось, нельзя просто остановить. Процесс уже запущен.

— Что вы имеете в виду? — спросила я.

— Реальность нестабильна, Алиса, — Марина смотрела на меня с тревогой. — Вы начали осознавать свои способности, начали экспериментировать с ними. Написали свой сценарий, который каким-то образом привел к смерти Виктора. Процесс изменения уже идет. И никто не знает, к чему это приведет.

— Что же мне делать? — я почувствовала, как подступает паника.

— Я не знаю, — Марина покачала головой. — Но я бы посоветовала вам найти вашу мать. Если кто-то и знает, как остановить это, то только она. Она уже однажды предотвратила катастрофу, остановив Георгия.

— Но мои родители исчезли! — воскликнула я. — Они оставили записку и пропали!

— Значит, найдите их, — просто сказала Марина. — Потому что времени очень мало. Если Виктор был прав, и реальность действительно начала меняться...

Она не закончила фразу, но я поняла, что она имела в виду. Если процесс уже запущен, кто знает, что случится дальше? Может быть, весь наш мир исчезнет, заменённый какой-то другой версией реальности?

Мы вышли из офиса «Нарратив Фильм» в полном смятении. Голова гудела от информации, которая никак не желала складываться в цельную картину.

— Что будем делать? — спросил Антон, когда мы оказались на улице.

Я глубоко вздохнула, глядя на людей, спешащих по своим делам. Обычные люди, живущие обычной жизнью, не подозревающие, что их реальность может быть под угрозой из-за каких-то безумных экспериментов с нарративами.

— Найдем моих родителей, — решительно сказала я. — Это единственный способ узнать правду. И, возможно, остановить то, что уже началось.

— И как мы их найдем? — практично спросил Антон. — Они могут быть где угодно.

Я задумалась. Если родители действительно хотели исчезнуть, они наверняка предприняли все меры предосторожности. Сменили имена, документы, уехали далеко...

И тут меня осенило.

— Дача! — воскликнула я. — У нас есть старая дача в Подмосковье, в садовом товариществе «Рассвет». Мы не ездили туда несколько лет, но отец всегда говорил, что в случае конца света он отправится именно туда. Там есть запасы консервов, генератор, колодец...

— Звучит как идеальное убежище, — согласился Антон. — Когда отправляемся?

— Немедленно, — я достала телефон, чтобы вызвать такси. — У меня такое чувство, что времени действительно мало.

Я не знала, что нас ждет на этой даче. Возможно, ответы на все вопросы. Возможно, еще больше загадок. Но одно я знала наверняка, я больше не позволю никому использовать меня как инструмент для изменения реальности. Если у меня действительно есть эти способности, я сама решу, как ими распорядиться.

И первым делом я напишу сценарий, в котором все эти безумные теории о параллельных мирах и нарративных резонансах оказываются просто выдумкой сумасшедших ученых, а я — самая обычная сценаристка с обычными проблемами. И может быть, с необычно талантливым новым другом.

Я искоса взглянула на Антона, который в этот момент ловил такси, и почувствовала странное тепло. В этом безумном водовороте событий он оказался единственной опорой. И, возможно, единственным человеком, которому я могла доверять.

Если, он не был частью какого-то другого сценария, который я еще не понимала.

Продолжение следует...