Когда сражался на стороне монстров, сложно убедить себя, что ты остался человеком. Чтобы снова стать им, придётся победить ещё одного монстра.
Иногда ты запускаешь фильм с гигантской ящерицей и надеешься просто посмотреть, как она сносит пару кварталов. А потом, внезапно, через час сидишь в тишине и думаешь о национальной травме, вине выжившего и том, как сложно возвращаться домой, когда не знаешь, кто ты теперь.
Годзилла: Минус один — это кино с обманчивым вкусом. Ты ждёшь попкорн, а получаешь мисо-суп с привкусом одиночества и послевоенного стыда. В названии не просто красивая метафора. Это честное признание: иногда ноль — это ещё не дно. Бывает хуже. Бывает, что приходит Он.
Я, к своему стыду, до этого не смотрел ни одного Годзиллы. Не из принципа. Просто не выдавался случай. Поэтому мне особенно странно было осознать, что я смотрю не про динозавра, а про людей. Про Японию, которая только-только выбралась из ада и вдруг снова сталкивается с невозможным. И не просто с невозможным, а с невозможным, которого никто не объясняет. Он просто идёт. Топчет. Ломает. Входит в кадр, заполняя его до краёв. Как вина, которую нельзя искупить.
Команда, конечно, собрана по канону. Старик-ветеран с зачатками мудрости, наивный салага, кудрявый учёный с гениальным планом, и главный герой с глазами «я не справился». Ну не справился и не справился. Я ничего не понимаю в актёрстве, но для меня этот актёр не вытащил. Ни один из его внутренних сломов не стал моим. Он страдал где-то рядом. На соседнем диване. Без меня.
И всё же я почти не обижен. Потому что фильм работает на другом уровне. Он не про то, чтобы верить каждому крику. Он про общий нерв. Про коллективную память, которая прорывается даже в жалобной скрипке, в хоре на фоне, в сочной графике, где Годзилла похож на твой ночной кошмар.
И да, графика. Она приятная и смелая, пусть и местами мыльная. Но трудно критиковать Годзиллу с бюджетом Чебурашки, который выглядит так. В этом есть какое-то чистое, почти детское восхищение. Ведь кино работает. Со спецэффектами и через смысл. Через момент, когда ты понимаешь, что Годзилла здесь — не просто катастрофа. Она возвращение того, что они не успели проговорить. Символ боли, которую отложили на потом. На «когда-нибудь». Но она пришла сейчас.
Финал закидывает поплавок дальше и работает. Не на полную катушку, но достаточно. И, пожалуй, если бы главный герой вытащил, я бы поставил восемь. Потому что мне правда нравится, когда массовое кино не боится говорить серьёзно. Без подмигивания. Без хихи. Просто «вот боль, хочешь — смотри».
Я посмотрел. И не разочаровался.
