Гегель + Критическое мышление

Так описываются два последних цикла цивилизации — античности и Нового времени, в котором мы живем сейчас. От первого, который закончился кризисом бронзового века, до нас мало что дошло помимо мифологии, и отдельного тома в истории философии для него пока нет. Каждый период цивилизации заканчивался одинаково. Цивилизованные народы рано или поздно расслабляются, приходят варвары, всё захватывают и устанавливают свои порядки, в результате чего наступают темные века — без культуры, без письменности, без философии. Нельзя сказать, что им чужда культура. Они бы и рады ее сохранить, но не умеют. Потому что варвары. Однако, огонёк культуры никогда не угасает полностью. Рано или поздно появляется новый гений, которому удаётся зажечь сердца людей, пробудить их от летаргии апатии, и тогда все начинается вновь: города, торговля, промышленность, культура.

Любопытно, что последние два периода цивилизации начались с Гомера. Сначала Писистрат распорядился привести в порядок литературное наследство его, и всё закрутилось — началась эпоха античности. Потом, спустя более чем 2000 лет в Европе увлеклись забытым к тому моменту наследием греков — и началась эпоха Возрождения. Очевидно, и первая цивилизация развилась, когда какой-то гений вроде Гомера составил всё тот же мифологический канон, которым во многом и пользовался наш слепой поэт. Выходит, вся человеческая цивилизация вышла из удачной картины мира, составленной в форме мифологической системы (раскопки первых известных храмов на земле в Гёбекли-Тепе это подтверждают). А современную цивилизацию можно с полным правом назвать цивилизацией имени Гомера.

Такова цикличность истории. Как это происходит в подробностях?

Люди кормятся с земли, поэтому владение и обработка земли — это основа основ, от которой человечество не может отказаться, чтобы не погибнуть. То есть это тот уровень, ниже которого люди не могут опуститься (как бы они ни хотели опуститься еще ниже). Поэтому возьмем его за точку отсчета.

Хозяйство исключительно деревенское и натуральное: весной посеял, осенью пожал, остальное время черти чем занимаешься. Чем больше земли обработал, тем больше продукции получил. Ничего изобретать не нужно. Да тебе и не дадут, ведь малейшая неудача оставит твоих детишек голодными, и тогда зиму они могут и не пережить. А так как от качеств работника результат особо не зависит, то управлять ими можно и по произволу — без особого ущерба для дела (по принципу “я начальник, ты — дурак”). Более того, если народу дадут выбирать, он выберет того, кто меньше от них будет требовать в плане честности. Никакая истина тут не нужна никому. Что сказало начальство, то и истина. Таков родо-племенной строй (родо-племенизм?), или более развитая его форма — феодализм, суть которого в переделе земли и сборе дани с нее (как в 90-е).

Далее, между разными территориями устанавливаются торговые связи, продукцию начинают производить специально для обмена, в результате чего она перестает быть продукцией, а становится товаром. Появляется товарное хозяйство, возникают города, сельское хозяйство отходит на второй план, занимает подчиненное положение. Пока простора в торговле и производстве хватает всем, и людям выгоднее конкурировать друг с другом, чем воевать, то более инициативный, умный и удачливый будет более успешным и богатым. Но когда рост рынков упирается в естественные пределы и их приходится делить между собой, то побеждает тот, кто сможет лучше подавить своих соперников, убить и ограбить их (мировые войны). В обоих случаях победит тот, кто лучше других согласуется с реальностью, то есть тот, кто находится ближе к объективной истине. Если главной производительной силой являются рабы, то такой строй можно охарактеризовать как рабовладельческий. Если лично свободные наемные работники за плату — то это капитализм.

Если в результате мировых войн происходит зачистка конкурентов (Германия, Франция, Британия) и появляется новое пространство для роста рынков, то капитализм продолжается. Если нет, то всё вырождается обратно в феодализм с разделом всей земли на аналоги феодов, с которых сюзерен будет стричь то, что он будет стричь. Так круг замыкается.

Исторически родо-племенной строй древности был сменен рабовладельческой античностью, после чего было феодальное Средневековье и капиталистическое Новое время. То есть налицо четыре крупные эпохи. Но заглянув поглубже мы обнаруживаем, что в сущности их можно свести всего к двум, которые попеременно сменяют друг друга: эпохи нетоварного (обычно натурального) и товарного хозяйства. Это если рассматривать с точки зрения базиса, то есть экономики. А если подняться на следующий уровень, то можно эти периоды назвать эпохой субъективщиков и эпохой объективщиков, так как в первой заправляют те, кому истина не нужна, и во второй, соответственно — их антиподы. Также для данных периодов можно подобрать синонимы, которые будут отражать тот или иной отдельный аспект жизни людей: эпохи деревни и города, варварства и цивилизации, темноты и просвещения, мракобесия и науки, консерватизма и прогресса, деградации и развития.

Данные противоположности не исключают друг друга полностью, все они существуют непрерывно и постоянно. Разница только в том, какая из них будет господствовать в данное время, а какая — подчиняться. Если верх берут субъективщики, начинаются гонения на мыслящих, произвол в управлении, упадок хозяйства, в народе начинают процветать самые нелепые представления и суеверия, общий уровень опускается до минимально возможного.

Если побеждают объективщики, то они первым делом находят узду для худших, поощряют и берут под защиту лучших, выделяют перспективных, а те, как культурные растения на очищенных от сорняков и защищенных от разных козлов грядках, дают свои обильные плоды: торговля ширится, производство растет, науки и культура расцветают, народ благоденствует. А если ещё и побеждены все враги вокруг, то вовсе устанавливается Золотой век в истории данного народа. Его будут вспоминать с ностальгией многие века даже самые закоренелые субъективщики, хотя, казалось бы, по сути это их поражение. А нет, вспоминают. С ностальгией!

Может так статься, что объективщиков на какой-то территории не стало или не было никогда, а есть одни субъективщики. В этом случае воевать им остается только друг с другом. Но это неправильная война. Банальная и бессмысленная драчка в портовом кабаке, которая ни к чему не ведет (Эпоха Воюющих царств в Китае, гражданские войны Рима, период феодальной раздробленности на Руси и в других странах). Так как ни одна из сторон не пользуется разумом, то она не может составить перевес сил достаточный для победы, а значит, драка будет бесконечной и опустошительной. Но стоит где-то поблизости появиться объективщикам (Цезарь для Галлов, монголы для Руси), как драчуны забывают прежние обиды и объединяются единым фронтом. Хотя обычно это им не помогает (битва на Калке), потому что объективщики воюют не числом.

Или в ходе борьбы одна из сторон каким-то образом приблизилась к истине, устав все время получать по голове. Тогда война перерастает быть банальной кабацкой дракой, и превращается в жреческую войну — войну за истину (Цинь Шихуанди, Цезарь, Чингисхан, Иван Грозный, Елизавета I Английская, Сталин). Войну между объективщиками и субъективщиками.

Все вышесказанное является логическим продолжением и обобщением концепций А.А. Меняйлова и группы “Палеонтологическая правда палеонтологов” с добавлением кое-чего из обычной философии и политэкономии.

В нормальных же условиях им сложно прийти к единому мнению. Хотя бы потому, что они не желают знать никакой другой картины мира кроме своей собственной. Той, которую они восприняли и впитали еще в детстве. Как пел Высоцкий:

Волк не может нарушить традиций —

Видно, в детстве, слепые щенки,

Мы, волчата, сосали волчицу

И всосали: нельзя за флажки!

…

Волк не может, не должен иначе.

Если бы они допустили за истину иное мировоззрение, чем у них самих, им бы пришлось либо существовать в крайне не комфортном состоянии внутреннего противоречия, либо начать искать общее зерно истины в обоих взглядах, дабы это противоречие разрешить и выработать новый, третий взгляд на вещи, либо на время (или навсегда) сменить одну субъективную позицию на другую субъективную позицию.

Оставаться в состоянии противоречия мучительно для любого человека, поэтому оно не может длиться долго. Разрешить его в пользу более приближенного к истине взгляда на жизнь означает самому стать на путь объективщиков. А это, во-первых, не каждому по силам — только для относительно честных субъективщиков, которые оказались в этой “партии” случайно или по рождению. Во-вторых, для других своих “коллег” это равносильно предательству, и тут уже главное вовремя унести ноги, потому что расправа будет жестокой. Если вы, конечно, не готовы повторить судьбу Павлика Морозова.

Переход на сторону истины — это безусловно подвиг. А подвиг доступен немногим. Гораздо проще изобразить такой переход или просто сменить одну позицию на другую. В том и суть субъективщика, что ему особо не принципиально. Хорошо бы, конечно, чтобы взгляды были похожи на предыдущие — так привычнее — но если сильно нужно, то можно и потерпеть.

О, магическое слово терпение! Залог крепкой семьи, оплот дружбы, основа спаянности коллектива. “В семейной жизни главное — это уметь терпеть” — говаривал мой дядя. А я говорю: “Если нужно терпеть, то нахрена такая семья нужна? Разве это семья вообще?”

Они говорят: терпеть, а я бы сказал — притворяться. По-моему, это слово точнее. Еще с советской школы как-то повелось, что притворяться и лицемерить — это плохо. Причем акцент всегда делался на том, что плохо делают именно по отношению к тем, кого обманывают. Но честный человек все видит и не обманется, а вруны и сами рады обмануться. Да и не жалко их. Поэтому своим притворством ты делаешь плохо не другим — другим как-то вообще пофигу. Плохо ты делаешь как раз себе. Дюма как-то писал про одного короля, что тот не выносил, когда его в разговоре вынуждали лицемерить. Ведь он король и может позволить себе все, что угодно, в том числе и быть искренним. Кто его накажет за правду? Он ведь король! Вот подданные те да, пусть рассыпаются в лести и играют свои роли. На то они и подданные. Получается, что сам грех является одновременно и наказанием для грешника! Как все складно устроено в этом мире. “Эволюция, безжалостная ты сука!”

В действительности между объективщиками и субъективщиками нет четкого разделения. У каждого человека есть сколько-то от одной категории и сколько-то от другой. Все люди вместе образуют непрерывный континуум между 5—10-ю процентами непоколебимых субъективщиков, готовых умереть, но не поступиться принципом отсутствия всяких принципов, и 5—10-ю процентами утвердившихся объективщиков, готовых умереть за противоположное. К ним примыкают стремящиеся и сочувствующие. Но большинство, как всегда, посередине. Для них вообще такого разделения не существует — они просто живут.

Так как вероятность встретить чистых объективщиков и субъективщиков невелика, а большинство в нормальных условиях все равно колеблется то туда, то сюда, при характеристике человека важнее не то, где человек находится, а то, куда он движется. Или не движется (в случае массы).

В истории всегда, когда приходят к власти объективщики, наступает прогресс: ширится торговля, развивается промышленность, расцветают науки, культура. А когда объективщики расслабляются и приходят варвары-субъективщики. Цивилизация рушится и наступают темные века. Не со зла, и не потому что им не нравится мыться в банях и читать стихи. Нравится. Просто у них не получается. Потому что субъективщики.

Поэтому разница между объективщиками и субъективщиками в действительности является тем основным разломом, которое делит человечество каждый раз на две непримиримые стороны. Тем критерием, по одному которому только и можно сказать, кто тебе свои, а кто чужие — начиная с семьи и заканчивая выбором стороны в войне. В конце концов, тем корневым противоречием, которое одно и двигает общественную эволюцию. А все остальные противоречия — лишь ситуативные его следствия в конкретных обстоятельствах и времени.

(По мотивам творчества А.А. Меняйлова и Г.В.Ф. Гегеля)

Что такое идея «абсолютного духа» с точки зрения Гегеля? Чем для него была диалектика? С какими трудностями сталкиваются критики Гегеля, пытаясь критиковать его работы? Какие политические философы обращались к Гегелю? Что такое исторические и внеисторические народы в трудах Гегеля?

Рассказывает Сергей Ребров, историк политической философии, младший научный сотрудник Социологического института РАН — филиала Федерального научно-исследовательского социологического центра РАН (Санкт-Петербург).

Но раз нет больше чистого бытия и чистого ничто, единством которых было становление, значит нет и становления. Оно распалось на возникновение и прехождение. Возникновение - это переход ничто в бытие. Прехождение - это переход бытия в ничто. Но так как бытие и ничто еще не обладают никакими определенностями, так как бытие есть ничто, а ничто есть бытие, то и возникновение и прехождение - это одно и то же, между ними логически нет разницы, как нет разницы между возникновением ноля и прехождением ноля. Соответственно, разница между ними устранена, их больше нет, как разных, их взаимопереходы сняты, а что же осталось? Остался результат становления - то, что стало, то, что просто есть здесь и сейчас - наличное бытие.

Наличное бытие - это уже не то пустое бытие, которое было в начале. Это бытие, ставшее результатом становления, а значит оно уже не пустое, не неопределенное. Оно - бытие чего-то определенного, бытие качества. Куда же делись возникновение и прехождение? Возникновение стало тем, что возникло, что положительно утверждает себя - реальностью, а прехождение стало тем, что ушло или уходит, отбрасывается, той силой, которая ничтожит реальность - отрицание. Таким образом, наличное бытие распалось на реальность и отрицание. И то, и другое есть качества. Реальность есть качество, взятое как бытие. Отрицание есть другое качество, которое отброшено, отторгнуто в противовес первому. И действительно, говоря "это красное", мы логически отрицаем, отбрасываем остальные качества (красное, значит не зеленое, не синее, не желтое и т.д.). Без утверждение одного и отрицания другого было бы вообще логически невозможно что-то определить. Таким образом, и реальность и отрицание являются лишь качествами и существуют неразрывно друг от друга. Вместе они образуют нечто (не (отрицание) + что (реальность)).

Нечто - это субъект качества, его носитель. Качество не существует само по себе. Оно всегда проявляет себя лишь в своей принадлежности какому-то нечто. "Красное" не существует само по себе. Красное, будучи единством реальности и отрицания, проявляет себя только в конкретном нечто. Таким образом, то, что было реальностью в нечто стало в-себе-бытием, то есть моментом равенства с собой (красное яблоко - это конкретное что-то, обладающее конкретными характеристиками), а то, что было отрицанием, стало теперь бытием-для-иного - то есть моментом неравенства с собой (качества, которые логически откидываются, выталкиваются, чтобы строго ограничить наше нечто: красное яблоко - это не желтая груша). Получается, что одно и то же нечто содержит в себе момент равенства с собой и момент неравенства с собой, равно себе и неравно одновременно. Как это возможно? А так, что наше нечто - это не просто нечто, а изменяющееся нечто.

Изменяющееся нечто распадается на определение и характер. Определение - это качество, которое есть во в-себе-бытии нечто и сопротивляется переходу во что-то иное. Это качество, внутренне присущее самому нечто. Характер (внешняя определенность) - это то, что было на прежней стадии бытием-для-иного, то есть та сила, которая отрицает наше нечто и потому отбрасывается им, выпихивается, то, что не присуще имманентно, но изменяется в развитии. Однако и то и другое по-прежнему есть лишь качества, причем качества одного и того же изменяющегося нечто, присущие ему. Определение и характер, то, что противится изменениям и изменяется в развитии слились в одно целое - конечное. Ведь что такое конечное? Это то, что продолжает изменяться, но здесь и сейчас оно есть такое какое оно есть - ограниченное, с определенным набором качеств, то есть продолжающее изменяться, но неизменное в определенных рамках, в своих границах.

У конечного есть предел, иначе оно не было бы конечным, и долженствование - та сила, которая побуждает к выходу за предел, к изменению. Однако предел бессмысленен без долженствования, а долженствование без предела. Они не самостоятельны и не могут существовать обособленно, одно без другого и потому сливаются в бесконечное. Почему в бесконечное? Потому что нечто, которое должно преодолеть свой предел, становится уже другим нечто, иным. Но теперь и это иное тоже должно преодолеть свой новый предел и так происходит до бесконечности. Конечное (логически) переходит в бесконечное. Бесконечный переход от нечто к иному есть дурная бесконечность. Но иное также переходит в свое иное, то есть в иное иного, а значит снова становится нечто.

Логически нечто и иное иного суть одно и то же, подобно тому как если нечто это "+", а иное - это "-", то что есть иное иного, что есть "другое" минуса? Снова плюс. Это так чисто логически, так как на данном этапе мышления у нас еще нет ничего другого, кроме нечто и иного. Такое возвращение нечто к себе через иное Гегель назвал истинной бесконечностью.

Таким образом, бесконечность распалась на дурную бесконечность и истинную бесконечность, обе из которых - лишь переходы от нечто к иному, которые теперь также оказались уравнены, ведь логически нет разницы, что брать за нечто, а что за иное. Со стороны первого нечто, остальное будет иным. Со стороны иного первое нечто становится иным, а само иное - нечто. В этой бесконечной череде одного и того же больше нет никаких различий, нет больше качеств в себе, качеств для иного, а есть одно большое и единое для-себя-бытие, в котором слились нечто и иное, дурная бесконечность и истинная бесконечность.

Для-себя-бытие - это бесконечное бытие нечто, бесконечное, ничем не ограниченное бытие всего, что есть, безотносительно каких-либо различий того, что есть. А значит оно - одно целое, единое, просто одно, как говорил Гегель. Но где есть одно, там есть и многое, иначе без многого мы не знали бы одного, а без одного - многого. Но что такое многое? Это тоже одно. Одно, состоящее из многих одних, подобно тому, как человечество - это нечто одно, но состоит оно из многих людей. Так одно и многое, на которое распалось для-себя-бытие, теперь сливаются, наконец, в количество. Переход качества в количество состоялся. Закончена первая часть "Учения о бытии" - "Количество".

Если вам интересна философия, в особенности философия Гегеля, его диалектическая логика, история философии и её связь с современной наукой, применение философии на практике в жизни, если вы хотите по-настоящему глубоко начать разбираться в философии и по-другому посмотреть на мир и своё место в нем, тогда приглашаем вас посетить мой телеграм-канал, в котором, я уверен, каждый найдет что-то интересное, полезное и важное для себя.

В продолжение темы интересно почитать:

1. История философии широкими мазками

2. О философии Сократа

3. "Наука логики" - книга, которая изменила мою жизнь

4. Стоит ли читать "Капитал" К. Маркса?

5. Что почитать? Топ-5 самых интересных книг для интеллектуального саморазвития