Немного подумав, я согласился получить направление: во-первых это решало мои возможные проблемы с работой по окончанию университета (а то пошлют по распределению куда-нибудь в центральную Россию, я ж там со скуки помру!), ну а во-вторых… А во-вторых, мне здесь просто понравилось! За эти два месяца я просто влюбился в эти мрачные и суровые места, да и работа была как раз по мне: всё время в движении, в поиске – о чём ещё можно мечтать в 20 лет!
В общем, я дал добро. Начальник по вечерней связи передал начальнику экспедиции моё пожелание работать в Новодвинской экспедиции после университета, а тот выслал соответствующее письмо на кафедру нашего факультета с обоснованием моей задержки на работе в связи с производственной необходимостью. И всё заверте…
Характеристика уровня "Ангел во плоти" :-)
Зато теперь я мог вздохнуть и свободно продолжить работу в отряде, тем более что работы той оставалось всего ничего. С записью вариаций магнитотеллурического поля Земли проблем у нас не было, поскольку практически еженощно всё небо полыхало северными сияниями такой интенсивности, что осциллограф на станции разве что не подпрыгивал, настолько мощными были вариации поля.
Вот так выглядели те места, где нам приходилось проходить на вездеходе. Фото с вертолёта, сделанное на обратном пути.
Тем временем становилось всё холоднее и холоднее. По утрам палатка покрывалась инеем, а по берегам рек и озёр время от времени появлялся ледяной припай. Чувствовалось, что зима уже совсем не за горами. Лес практически пропал, остались только узкие его полоски вдоль рек, зато всё остальное пространство теперь занимало одно огромное и бескрайнее болото. Скорее даже не болото, а самая настоящая тундра.
И вот, наконец, мы вышли на берег моря. Все три бригады снова встали вместе, чтобы завершить сезон контрольными работами, а попросту говоря, просто немножко отдохнуть от постоянных переездов и связанных с ними проблем.
Марс в своей палатке. Вот такой нехитрый быт у нас был.
Море… В детстве очень хотелось побывать на море, на настоящем море: с большими волнами и мощным прибоем, с чёрными скалами и большими красивыми раковинами. В 13 лет я впервые попал на море, когда родители отправили нас с другом в Жданов (Мариуполь) почти на два месяца погостить у его деда. Как же я радовался! Правда ожидания мои не оправдались. Не было там ни чёрных скал, ни прибоя с брызгами, да и ракушки там были какие-то мелкие и невзрачные. И вообще Азовское море очень сильно напоминало наше Камское водохранилище: такое же мелкое и скучное, разве что вода в нём солёная. В общем, сплошное разочарование, а не море. И вот я снова попал на море. Только теперь уже на Белое.
Не самое весёлое побережье.
С одной стороны, море здесь тоже напоминало наше Камское водохранилище вблизи моего посёлка: те же высокие глинистые берега, тот же песчаный берег, усыпанный вынесенными на берег стволами деревьев. А с другой стороны сразу было видно что море это – северное. Очень уж тяжело волны накатывали на берег, очень уж сурово выглядела тёмная и мрачная морская вода. А ещё там были приливы и отливы. Никогда бы в жизни не поверил, что вечером море за какой-нибудь час может уйти от берега на полкилометра, чтобы утром как ни в чём ни бывало шуметь у самого обрыва. И ещё – запах. Ни с чем не сравнимый запах морских водорослей, огромными валами выброшенных морем на берег! Поначалу меня даже мутило от огромного количества йода, которым моментально пропахло практически всё вокруг. Йодом пахла одежда, им несло от спальников, палаток и даже в чае чувствовался лёгкий йодистый привкус. Привыкнуть к нему, конечно, можно, но очень сложно.
Практически в первый или второй вечер Ваня Саенко с Вовкой Смирновым решили поставить свою знаменитую сеть. Мы с Валерой конечно же решили им помочь – ну разве можно отказаться от очередного приключения! Сеть решили ставить на отливе. Делается это так: во время отлива сеть относят как можно дальше от берега где её раскладывают на берегу, прикрепляя нижней частью к земле. Во время прилива вода поднимает сеть, а колышки, которыми она закреплена, не дают ей уплыть. В общем, всё просто. В теории. Судя по всему Ваня с Вовкой знали об этом примерно так же – в теории.
Для начала мы устроили ночные гонки за морем. Как только мы раскладывали сеть и начинали её закреплять как вдруг оказывалось, что море ушло ещё на 100 метров, поэтому мы снимали сеть и бежали с ней к морю, где всё повторялось снова: поставили, ушло, побежали догонять. Наконец нам надоело гоняться за водой - мы закрепили сеть и отправились спать в надежде на богатый утренний улов.
К нашему великому разочарованию утром сети на месте не оказалось! Видимо прибой размыл слабый песчаный грунт и сорвал нашу сеть с колышков. Расстроенные Вовка с Иваном отправились на её поиски вдоль берега в надежде, что её всё же вынесло на берег. И действительно нашли! Правда километрах в трёх от лагеря, закрученную в комок и всю утыканную какими-то палками. Распутывая сеть в лагере, они неожиданно обнаружили, что в неё попалась мелкая, размером чуть больше ладони, камбала. Есть в ней было практически нечего, поэтому рыбку выпустили в небольшую лужу, располагавшуюся неподалёку от палаток. Ну а я начал приучать её выполнять команду «К ноге!» Стоило только поставить ногу в воду, как камбалка тут же подплывала и пряталась под сапогом, тараща из-под него свои глаза.
Если присмотреться, то можно заметить камбалку около моих ног.
Поскольку работы у нас уже особо не было, то я большую часть времени болтался в окрестностях лагеря. Сходил вдоль побережья моря на восток километров за пять, но ничего особо интересного не обнаружил, разве что какую-то старую разбитую лодку. А вот на западе, совсем неподалёку от лагеря в небольшом леске я совершенно случайно наткнулся на маленькую часовенку. Поставлена она был так, что с берега её было практически не видно, зато наверняка хорошо заметно было с моря.
Внутри часовни стояла огромная икона святого Николая под стеклом и в богатом окладе. Между иконой и стеклом была навалена здоровенная куча денег: больше всего там было советских копеек, но внизу виднелись даже царские медные монеты. Вокруг иконы были развешены иконки помельче, посвящённые самым разнообразным святым. Видно было, что часовенка и иконы весьма старые, хотя самые старинные иконы на досках были убраны на полочку под иконостасом, правда, изображения на них уже совсем не были видны. Всё же в те времена увидеть рабочую часовенку (а в том, что она рабочая, я нисколько не сомневался – очень уж она ухоженная) было очень необычным делом.
А ещё мы с Валерой катались по морю на резиновой лодке, а Валера даже умудрился искупаться в море. Ну, как искупаться: во время одного из плаваний он выронил весло. Так что пришлось ему за ним сплавать. Что не очень-то весело при температуре воды чуть выше нуля. А целыми днями мимо нашего лагеря косяком летели гуси, спешащие на юг. Подлетая с моря к высокому берегу они делали резку свечку и взмывали вверх. Грандиозное зрелище, особенно когда это происходило в пяти метрах от лагеря.
Это я на лодке пытаюсь выгрести в море - довольно сложно, между прочим, во время прилива выгребать.
Ну а Валера умудрился даже поспать :-)
Но вот записана на магнитофон последняя катушка вариаций магнитотеллурического поля Земли и к нашему лагерю уже спешит вертолёт, чтобы вывезти нас в Тучкино, откуда нам с Валерой предстояло добираться в Архангельск, а оттуда домой – в Пермь. Закончился очередной мой полевой сезон.
Сложный выбор
Первым делом вылетев с поля мы с Валерой отправились в контору Новодвинской геофизической экспедиции за расчётом, печатями в дневник по практике и справками в трудовую книжку. Заработали мы около тысячи рублей, что по меркам 80-х годов было весьма значительной суммой.
Конечно же мы отправились гулять по Новодвинску. Пробежаться по магазинам после трёх месяцев в поле – увлекательнейшее занятие! Заодно заглянули и в спортивный магазинчик, хотя спортом ни я, ни Валера особо не увлекались. Зашли в магазин, а там лыжи стоят. ПЛАСТИКОВЫЕ! Тот, кто в Советском Союзе занимался лыжами, наверняка вспомнит что пластиковые лыжи тогда были жутчайшим дефицитом, на которых разве что в секции разрешали бегать, да и то избранным. А тут сразу две пары – бери не хочу! Пара беговых и пара полупластиковых попроще. Валера сразу же вцепился в беговые: стоили они то ли 100 или 110 рублей, т.е. очень дорого в отличие от вторых, которые стоили около 80 рублей.
– Классные лыжи! - сказал я. - Бери, не прогадаешь.
– А что так дорого-то? – тяжело вздохнул Валера, – может те, что подешевле, взять?
– Бери подешевле, – согласился я, – для прогулок – в самый раз.
– Я бегать буду! – задумался он.
– Тогда беговые бери, в чём проблема-то?
Через полчаса нашей высокоинтеллектуальной беседы продавцы тихо икали под прилавком, уже не в силах смеяться, я был готов прибить Валеру любым тяжёлым предметом, и только виновник торжества, нахмуря брови, в очередной раз вопрошал меня – какие всё-таки лыжи ему взять.
... Лыжи он всё же купил. Те, что подешевле. И всю дорогу до дому ругал меня, что я не уговорил его купить лыжи подороже. А придя в общежитие мы неожиданно обнаружили, что забыли поставить какую-то печать в дневнике по практике. Снова разгорелся спор!
Валера старательно доказывал мне, что нужно обязательно поставить эту печать, иначе практику не зачтут, а я – что печать эта нафиг никому не упала, поскольку этих печатей в дневнике и так выше крыши: одной больше, одной меньше – никто и не заметит. Опять же справка о прохождении практики у нас на руках имелась. Да и на самолёт мы могли опоздать: вылетал он днём и нужно было ещё успеть доехать до аэропорта со всем нашим барахлом. Спорили мы часа два и в результате решили, что утром я с рюкзаками и лыжами еду в аэропорт, а Валера – в экспедицию, где ставит печати, после чего в темпе вальса тоже мчит в аэропорт.
Ранним утром я, сгибаясь под тяжестью двух рюкзаков и новеньких Валериных лыж, с большим трудом вскарабкался в автобус № 140, следующий рейсом Новодвинск-аэропорт Талаги, под сочувственные взгляды пассажиров. Всё же не каждый день людям приходится видеть человека, обвесившегося рюкзаками сзади и спереди, да ещё и как дурак с лыжами в руках посреди осени. Доехав до аэропорта я кое-как выгрузил своё барахло и сдал его в камеру хранения. После чего решил съездить прогуляться в Архангельск – до вылета самолёта оставалось ещё часа три.
Вышел я где-то в районе магазина «Океан» и практически сразу наткнулся на Валеру! Он шёл по улице, таща в руках какую-то коробку.
– Валера! – заорал я. – Ты же должен был ставить печати в дневник!
– А ты знаешь, я подумал что ты прав, - спокойно ответил Валера. – Справки у нас есть, печати в дневнике тоже какие-то имеются.
– Я вот плеер кассетный себе купил!
– Блин, Валера! – возмутился я. – Я тут как ишак барахло таскаю, а ты плееры покупаешь!
– Ну хочешь, я поеду печати поставлю?
– Да поздно уже, не успеешь, - ответил я, махнув рукой. – Пойдём лучше в кафешку. Мороженого поедим, кофе выпьем.
Кофе с мороженым примирили меня с жестокой реальностью и я даже повертел в руках новенький плеер, купленный Валерой. Плеер действительно был прикольный: непривычно маленький и ярко-красный.
Плеер был такой, ну или почти такой. Красный и блестящий.
Затем мы двинулись в аэропорт – самолёт ради нас никто задерживать не станет. В самолёте, на котором мы летели в Пермь, лыжи в багаж не приняли, поэтому они валялись под ногами в салоне, мешаясь пассажирам и стюардессам – и в итоге кто-то, в очередной раз наступив на лыжи, отломил носок одной из них.
Вместо эпилога
Первым делом по возвращении в Пермь я съездил в университет: нужно было решать вопрос с моим исключением. Зайдя в деканат я отправился к замдекана факультета Валентину Александровичу. Он посмотрел письмо от начальника Новодвинской экспедиции, прочёл характеристику, написанную Яковом Карловичем в дневнике по практике, заглянул в мою зачётку после чего перевёл свой взгляд на меня:
– Ну и что мне с вами делать, Дмитрий Иванович? Вот тут за Вас товарищи просят, друзья Ваши уже раза три прибегали – просили, чтобы не исключали. С работы о Вас хорошо отзываются, просят чтобы Вас к ним после учёбы направили. И оценки у вас хорошие, а вот зачёта по физкультуре нет.
– Так мы с преподавателем поссорились и он пообещал, что зачёт мне ставить не будет. Пусть меня к другому переведут, я за прошлый год готов отработать.
– Ладно, - подумав, сказал Валентин Александрович. – Пока не исключим, но стипендии лишим. А если к концу семестра не отработаете – пеняйте на себя.
Я действительно перешёл к другому преподавателю физкультуры, который первым делом решил проверить меня на нормы ГТО. Ха, испугал! После армии с её нормами ВСК (военно-спортивный комплекс), номы ГТО — это же детский лепет! В общем, преподавателя я очень сильно удивил, поскольку мой прошлый препод наговорил про ему меня всякие гадости. Отрабатывать прошлый год мне тоже пришлось, готовя по первому снегу лыжню для бега, зато к концу семестра в моей зачётке красовался зачёт по физкультуре, а в следующем семестре я стал получать сразу повышенную стипендию, целых 46 рублей.
Ну, а Валентин Александрович меня запомнил, поэтому весной на экзамене по теории поля (весьма зубодробительный предмет) выжал из меня все соки, пытаясь подловить на незнании его предмета, но и я не лыком шит: уж к его-то экзамену я готовился особенно тщательно.
Но это уже совсем другая история.
P.S. Вот и закончилась очередная моя долгоиграющая история. Читать не устали? Сейчас надо будет решить, о чём рассказать: то ли про четвёртый сезон начать писать, то ли какие-нибудь мелкие истории рассказать.
Пишите, спрашивайте, критикуйте - будем общаться!
Ну а ежели кто захочет отблагодарить автора за его тяжкий труд, то автор возмущаться не будет.
