Я проводил ревизию старых вещей в гараже с целью выбросить некоторые из них по причине полной ненадобности. Как любопытствующий археолог я увлекся процессом и постепенно добрался до артефактов добрых старых школьных времен. Вот набалдашник для технического водного крана. Удобные дырки для пальцев позволяли сантехнику туго закрыть кран или, наоборот, открыть туго закрытый кран. Но я использовал эту полезную вещь немного в других целях. Вот кожаные перчатки, все изорванные, из некоторых мест предательски торчат металлические пластины, выдавая суть этих перчаток. Тетрадка по биологии за восьмой класс. Одна из страниц покрыта бурыми, как будто ржавыми, пятнами. Эта страница была залита кровью на уроке биологии. Теперь, много лет спустя, мы видим, что со временем кровь меняет красный цвет на коричневый. И в таком виде может храниться очень долго. А вот мой дневник из тех далеких времен с краткими записями типа "теперь мне точно 3,1415". Я полистал этот дневник и постепенно вспомнил все.
*** Бить или терпеть? Вот в чем вопрос! ***
Шел урок математики. Петр Иванович вдохновленно рассказывал нам о предстоящей республиканской математической олимпиаде, о том, как важно выступить достойно, чтобы поддержать честь класса и школы в целом.
Класс слушал внимательно и сочувственно. Петр Иванович был математиком от Бога. Он был очень влюблен в математику, да и в нас, бестолковых учеников тоже. У него была своя система оценки учеников. Если парень или девчонка хоть что-то соображали, он ставил пятерки. Если ученики ничего не поняли, ставил четверки. Система гуманная, но опасная для самого преподавателя. Однажды проверочная комиссия обнаружила, что один из учеников, некий Ильдар, имел в аттестате четверку, а по факту не знал даже таблицу умножения. Крепко досталось тогда доброму Петру Ивановичу! Но своей системе он почти не изменил. Поставил несколько троек совсем уж тупоголовым и только тем, кому четверки были без надобности. Затем, когда скандал утих, математик тихо откатился к своей любимой двухбалльной системе.
Мы все любили Петра Ивановича, даже те, кто не любил математику. Мы заканчивали восьмой класс, предстояли экзамены. Единственным предметом, который ни у кого не вызывал волнений, была математика. Кроме доброты, у Петра Ивановича было еще одно ценное качество. Он был по-настоящему талантливым преподавателем. Его уроки по математики были увлекательными путешествиями в загадочный абстрактный мир. Эти путешествия были интересны даже тем, кто не имел склонности к абстракции.
- Тебе не стыдно? – прошипела моя соседка по парте Гузель и ткнула меня локтем, - позор, я чуть со стыда не сгорела.
Я сразу понял, что она имела в виду. Речь шла вовсе не о математике. На перемене ко мне подошел бывший ученик нашей школы Вовка Воронин. Он был на год старше меня и учился в ПТУ неподалеку. Ему, вероятно, было скучновато в этом своем ПТУ, поэтому Вовка часто посещал свою старую школу, проверяя, как тут дела и не нужна ли кому его помощь. На этот раз он решил почему-то заняться моим воспитанием. Он подошел ко мне и, приветливо улыбаясь, дружелюбно протянул правую руку. Я удивился и попытался ее пожать. Но он вдруг резко отдернул ее назад, а левой рукой неожиданно ударил меня в солнечное сплетение. От неожиданности я прохрипел что-то неразборчивое и согнулся в три погибели.
- Больно? - сочувственно спросил Вовка и ласково похлопал меня по плечу.
- Больно, - честно ответил я, с трудом приходя в себя. Было не только больно, но и обидно. Делом чести было как-то среагировать, но я боялся Воронина, решил стерпеть. Выполнив свою воспитательно-карательную миссию, Вовка вернулся в свое ПТУ.
А я отправился на урок математики. Да, было очень обидно. А хуже всего, как выяснилось, этот мой позор видела Гузель. Что-то надо делать. Но что конкретно? Драться с Ворониным? Это был большой риск испортить свое здоровье. Оставаться робким терпилой тоже плохо. Патовая ситуация, что не делай, все плохо.
- Ребятки, нам нужно назначить в олимпийскую команду от вашего класса, как минимум, трех человек, - продолжал речь математик, - первым номером пойдет Костик Оборотов, тут я думаю, никто не будет против. Еще 2 кандидатуры нужны. Какие будут предложения?
- Давай, предлагай, - кивнул ей Петр Иванович.
- А можно, Оборотов подтянет меня по математике? - неожиданно даже для меня спросила Гузель, не вставая с места. - В свободное от учебы время. У меня дома.
Кто-то захихикал. Я засмущался.
- Конечно, конечно, Гулечка, какие вопросы, - замахал руками математик, - это ваша личная жизнь, тут разрешения спрашивать не надо. Только я не понял, ты на Олимпиаде хочешь выступить или просто в рамках школьной программы хочешь подтянуться?
- Буду выступать на Олимпиаде, - твердо заявила Гузель.
- Так, так, так, - задумался Петр Иванович, - честно говоря, как математик, ты так себе. Не очень. С другой стороны, ты, Гузель, девочка-сюрприз. Такие девчонки нужны на олимпиадах. Опять же, лучше тебя все равно никого нет. Разве что Лена Шамина? А может вы втроем будете собираться и готовиться к Олимпиаде? Хорошая команда получается!
Мы с Гузель аж рты открыли от такого предложения. Я почувствовал, что Гузель сборы в таком составе не очень радовали. А возражать и спорить было как-то неудобно. Но чуткая Ленка правильно оценила ситуацию и проблему решила.
- Я не хочу с ними заниматься, - твердо заявила она, - самостоятельно подготовлюсь.
- Ну и ладно, - обрадовался математик, - команда от вашего класса сформирована. Готовьтесь!
