Артиллерия + Сделано в СССР

Пушка ГК-1 представляла собой автоматическое оружие, имеющее два оппозитно расположенных ствола, при этом один ствол предназначался для стрельбы в цель боевым («эффективным») снарядом, второй ствол предназначался для стрельбы в противоположную сторону т. н. «фиктивным» снарядом специальной конструкции аналогичной лафетопробному снаряду конструкции инженера Галахова. Одновременно выстреливаемые в разные стороны снаряды одинаковой массы обеспечивали отсутствие отдачи при стрельбе.

При необходимости, из пушки можно было стрелять двумя эффективными боевыми снарядами — осколочными и осколочно-трассирующими. Автоматика орудия основана на принципе отвода пороховых газов: отводимые из стволов газы воздействовала на газовые поршни, энергия движения которых аккумулировалась пружинами, производящими автоматическое перезаряжание. Одновременность работы обоих стволов пушки обеспечивалась специальным синхронизирующим механизмом. Так как эффективные и фиктивные патроны находились в обойме донцами гильз близко друг к другу, то размещение в обойме ударника обычного типа не представлялось возможным, из-за чего в пушке был применён электровоспламенительный механизм.

Пушка ГК-45 имела аналогичное устройство с пушкой ГК-1 калибра 37 мм, также предполагала использование фиктивного снаряда и имела баллистику одинаковую с 45-мм противотанковой пушкой образца 1932 года.

В ноябре 1934 года 45-мм фиктивные снаряды проходили испытание на НИАП’е, в ходе которых выяснилось, что благодаря железной оболочке сильно изнашивался канал ствола — до 0,07 мм за 138 выстрелов.

Это значительно превосходило величину износа ствола 45-мм противотанковой пушкой образца 1932 года при стрельбе штатным снарядом за такое же количество выстрелов. Предлагалось разработать новый вариант фиктивного снаряда с оболочкой из другого материала, и провести тщательные наблюдения за процессом износа ствола. Новый фиктивный снаряд для пушки ГК-45 был разработан в АНИИ в начале 1936 года и представлял собой картонный цилиндр, внутрь которого вкладывался столбик из чугунной стружки весом 1,158 кг, спрессованной под большим давлением

При выстреле под действием пороховых газов столбик стружки должен был разрушаться и покидать канал ствола в виде быстро теряющих скорость мелких фрагментов, что делало их безопасными на уже незначительном удалении от орудия. К испытаниям пушки ГК-45 в 1937 году новые фиктивные снаряды не были изготовлены, опытных данных по ним не обнаружено. По результатам испытаний пушки на НИАП’е в мае 1937 года был отмечен правильный принцип действия автоматики, но поскольку стрельбы велись несовершенными фиктивными снарядами прежней конструкции, необходимость создания иного фиктивного снаряда по-прежнему оставалась актуальной. Основные характеристики пушек ГК-1 и ГК-45 приведены в таблице 4.

Таблица 4. Основные характеристики пушек ГК-1 и ГК-45

Завершая рассмотрение процессов создания в 1930-х годах в КБ Кондакова авиационных автоматических пушек, следует указать, что ни одна из них не поступила на вооружение ВВС РККА, при том, что потребности в подобных орудиях к концу 1930-х годов была очень велика. В значительной степени такой результат связан с особенностями конструкции разработанных в КБ-КОН орудий, не в полной мере соответствовавших требованиям армии и промышленности. Довести их до нужного уровня совершенства не удалось, и к началу Великой Отечественной войны ВВС РККА не имели на вооружении современного мощного автоматического орудия, по всем параметрам устраивающего военных. Принятие на вооружение и запуск в серийное производство 23-мм автоматической авиационной пушки МП-6 конструкции Таубина и разработка им же 37-мм авиационной пушки привели к сомнительным результатам, не позволившим использовать эти орудия на новых образцах боевых самолётов. Тем самым был сорван план перевооружения ВВС мощными автоматическим пушками, в создание которых в СССР было вложено много времени, сил и средств.

В определённой степени такой исход работ конструкторских бюро Кондакова, Таубина, ЦКБ-14 и некоторых других проектно-конструкторских организаций свидетельствует об очень высоком уровне сложности научной и технической задачи создания орудий указанного типа. Нащупать пути решения этой проблемы советским оружейникам удалось уже в ходе войны, а в полной мере справиться с ней получилось в послевоенный период.

76-мм зенитная автоматическая пушка АКОН-76

С 1932 года Кондаков занимался проектом 76-мм автоматической пушки с автоматической установкой трубки АКОН-76. Общая схема автоматики пушки АКОН-76 не отличалась от реализованной в пушках АКТ-2/АКТ-37, т. е. имела постоянную кинематическую связь подвижной системы автоматики и откатывающегося ствола через шестерёночные передачи. В этой же пушке было применено ещё одно интересное новшество — автоматический установщик дистанционного взрывателя, функционирующий в процессе стрельбы (очереди выстрелов). Введением в конструкцию орудия такого механизма предполагалось повысить плотность и точность зенитного огня. Для реализации столь сложной технической задачи на снаряде использовался видоизменённый головной дистанционный взрыватель (дистанционная трубка) марки Т-3 с заменённой дистанционной частью — в её конструкцию был добавлен стержень с винтовыми нарезами, проворачивающий дистанционное кольцо. Механизм автоматической установки дистанционного взрывателя приводился в действие затвором непосредственно перед досылкой очередного патрона в ствол. Параметры дистанций в механизм автоматической установки взрывателя (от 1 до 6,5 км) могли вводиться как вручную, так и по данным, поступающим от ПУАЗО. Отметим, что это был первый в СССР проект пушки с автоматической установкой взрывателя.

Ещё одной особенностью пушки АКОН-76 является установка на ней одновременно двух магазинов — основного и сменного. Смена магазина производилась надвиганием снаряжённого магазина вперёд на окно подачи с одновременным автоматическим сбросом ранее отстрелянного пустого магазина. Снаряжённый сменный магазин заранее устанавливался двумя номерами расчёта орудия на заднюю часть люльки.

29 декабря 1933 года на техническом совещании артлаборатории проект пушки АКОН-76 рассматривался в контексте изучения возможности автоматизации пушек крупных калибров, но в 1934 году дальнейшая её разработка была отложена до завершения испытаний 37-мм пушки. Вновь пушка АКОН-76 появилась в тематическом плане АНИИ на 1936 год, однако к апрелю 1937 года степень выполнения её рабочих чертежей составляла только 20%. Изготовление опытного образца пушки было запланировано на декабрь 1938 года, данные о её выпуске не обнаружены.

Большая часть этих моделей поступила в музей из предприятий-разработчиков данной техники после завершения цикла опытно-конструкторских работ, когда надобность в них пропадала. Цель изготовления таких моделей чаще всего состояла в показе руководящему составу предприятия и представителям заказывающих органов армии общего вида и главных функциональных свойств разрабатываемой техники для принятия решения о дальнейшей судьбе проекта. Далеко не во всех случаях после разработки аванпроекта того или иного образца вооружения и его представления заказчику, принималось положительное решение о реальном воплощении изделия. Значительная часть излишне радикальных по своей сути или несовершенных аванпроектов вооружения отвергалась на этапе предварительной разработки, после чего документы проекта отправлялись в архив предприятия или вовсе уничтожались.

В редких случаях в музее предприятия оставались модели нереализованных образцов вооружения, судьба которых тоже была очень разной: в лучшем случае они хранились там вне внимания заинтересованных исследователей, в худшем, при ликвидации предприятия — уничтожались вместе с музеями. При этом утрачивалась информация об эволюции конструкторской мысли создателей вооружения и даже о самом существовании таких проектов. Это существенно обедняло историю отечественного вооружения и сужало кругозор новых поколений его создателей.

Только очень небольшую часть моделей опытных образцов военной техники удалось сохранить в крупных государственных военно-исторических музеях и включить в музейный фонд Российской федерации.

Военно-исторический музей артиллерии, инженерных войск и войск связи является одним из таких собраний, где историки вооружения могут увидеть и изучить уникальные модели опытных и малоизвестных образцов военной техники и вооружения и использовать полученные сведения при описании хода развития отечественной военно-технической мысли.

Одной их существенных проблем, препятствующих полноценному использованию хранящихся в музее моделей опытной военной техники в научных исследованиях, является их довольно поверхностная атрибуция. Она связана, как правило, с крайне скудной информацией о проектах, по которым изготавливались модели. Разыскать такую информацию спустя многие десятки лет после акта их дарения чаще всего бывает очень сложно. Кроме того, при оформлении учётных документов на модели хранителями музея уделялось недостаточное внимание выявлению и описанию технических особенностей, воспроизведённых в них образцов техники. Такое положение требует своевременной коррекции, чему и посвящена настоящая статья.

В этом материале описана одна из хранящихся в фондах ВИМАИВ и ВС моделей артиллерийской техники — советской бикалиберной (210/305-мм) самоходной артиллерийской установки особой мощности (САУ ОМ), чей проект разрабатывался в ЦКБ-34 (г. Ленинград) в начале 1950-х годов. Модель выполнена в масштабе 1:10 с высокой реалистичностью воспроизведения внешнего вида и функционирования всех основных механизмов, обеспечивающих подготовку орудия к стрельбе. В музей модель поступила в 1961 г. из ЦКБ-34 (п/я 270). Вместе с моделью из предприятия была передана краткая справка, датированная августом 1954 г. с некоторыми конструктивными данными проекта САУ ОМ, сведения из которой использовались при подготовке описания модели.

Модель САУ ОМ состоит из двух отдельных частей:
— транспортёр лафета, допускающий установку стволов двух видов: 210-мм пушки и 305-мм гаубицы;
— транспортёр ствола.
Рассмотрим каждую часть модели по отдельности.
Модель транспортёра лафета имеет следующие размеры: длина — 610 мм, ширина — 300 мм, высота — 340 мм. Материалы: сталь, алюминий, дерево, пластмасса.

Транспортёр лафета представляет собой глубоко модифицированное шасси танка Т-34 со смонтированным на нём специальным оборудованием, обеспечивающим функционирования ряда механизмов артиллерийской установки. Неизменным от танка оставлена только ходовая часть и моторно-трансмиссионное отделение, все остальные части танка подвергались доработке для обеспечения выполнения функций установки. В передней части корпуса транспортёра лафета имеется широкий и глубокий внутренний карман, предназначенный для создания пространства для уходящей в откат казённой части ствола. Кабина транспортёра одноместная с одной дверью, узкая, расположена в левой передней части корпуса над гусеницей. Перед кабиной по обеим сторонам корпуса расположены элементы сцепного устройства в виде четырёх приёмных отверстий для центрирующих элементов. В задней части корпуса транспортера расположен откидной упор. На надгусеничных крыльях имеются следы установки поручней.

На крыше корпуса транспортёра размещена вращающаяся часть орудия, в боевом положении состоящая из ствола, верхнего станка, люльки с ПОУ и механизмов горизонтального и вертикального наведения. Уравновешивающего механизма в конструкции вращающейся части орудия не выявлено. Возможно, уравновешивание ствола в данном проекте предполагалось осуществлять естественным (грузовым) способом, в пользу чего свидетельствует наличие у ствола массивного казённика. Высота линии огня при угле возвышения 0° у реального образца должна была составлять 2650 мм.

В имеющемся виде на модели САУ ОМ установлен макет гаубичного ствола калибра 305 мм. Ствол со свободной трубой, дульные устройства отсутствуют. Казённик массивный кубической формы. По обоим бокам казённика выполнены круглые глухие отверстия, предназначенные для соединения ствола с корпусом транспортёра в походном положении. Под казённой частью ствола на казённике расположен стержень прямоугольного сечения, который входит в вырез в задней части люльки. Стержень предназначен для предотвращения проворота ствола в люльке в начальном периоде отката. Затвор клиновой, горизонтальный, с ручным винтовым приводом, при открывании выдвигается из казённика влево.

Люлька обойменная (трубчатая), цилиндры ПОУ расположены сверху люльки и при откате остаются неподвижными. В соответствии со справкой ЦКБ-34, ПОУ должны были иметь следующую характеристику: тормоз отката гидравлический веретённого типа, заправляемый жидкостью «Стеол». Накатник одноцилиндровый пневматический с гидравлическими уплотнениями. Снизу люльки размещён сектор механизма вертикального наведения.

Люлька и механизмы вертикального и горизонтального наведения на транспортёре лафета, вид справа

Механизмы наведения орудия зубчатого типа, взаимодействуют с соответствующими зубчатыми секторами на люльке и на корпусе транспортёра.

Углы наведения орудия:
— для варианта САУ ОМ со стволом калибра 305 мм: по вертикали от +38° до +70°.
— для варианта САУ ОМ со стволом калибра 210 мм: по вертикали от −5° до +50°.
— по горизонту: для САУ ОМ со стволами обоих калибров каждую сторону по 4°.

Прицельные приспособления в модели САУ БМ не воспроизведены.

Модель транспортёра ствола в походном положении (с закреплённым на крыше стволом) имеет следующие размеры: длина — 790 мм, ширина — 300 мм, высота — 330 мм. Материалы: сталь, алюминий, дерево, пластмасса.

Транспортёр ствола представляет собой глубоко модифицированное шасси танка Т-34 со смонтированным на нём специальным оборудованием, обеспечивающим функционирования ряда механизмов артиллерийской установки. Кабина транспортёра одноместная, расположена посредине передней части корпуса. Двери кабины двустворчатые, открываются вперёд. Выше створок двери расположено окно для водителя в откидной раме. Для посадки водителя и расчёта орудия внутрь машины необходимо откинуть окно вверх и развести створки двери в стороны. За водителем располагается отсек для расчёта орудия с тремя круглыми окнами в каждом борту. Перед кабиной по обеим сторонам корпуса расположены элементы сцепного устройства в виде четырёх конических центрирующих штырей и четырёх стягивающих винтов.

На крыше корпуса транспортёра ствола расположен поворотный лоток для досылания снарядов и зарядов в зарядную камору, устройства для крепления дульной и казённой части ствола в походном положении, две ручных тросовых лебёдки для опускания и подъёма сошника, рельсы для направления его движения при скатывании с транспортёра лафета на транспортер ствола. В походном положении САУ ОМ ствол размещается на крыше этого транспортёра.

В левой передней части корпуса транспортёра ствола напротив кабины водителя расположен подъёмник боеприпасов, предназначенный для доставки снарядов и зарядов с грунта к орудию. Он состоит из двух сочленённых секций, подъёмного лотка и тросовой лебёдки с ручным приводом. Подъёмный лоток перемещается по рельсам, расположенным на боковых стенках секций подъёмника. Нижняя секция подъёмника съёмная, в походном положении размещается на крыше транспортера.

В задней части корпуса транспортёра ствола смонтирован откидной сошник, передающий отдачу выстрела из орудия на грунт. При изучении модели не удалось установить — возилась ли внутри транспортера ствола какая-то часть готового к стрельбе боекомплекта или нет, поскольку воспроизведение внутреннего устройства кабин в обоих транспортёрах отсутствует.

По расчётам ЦКБ-34 вес САУ ОМ в походном положении должен был составлять около 62,5 т.

В комплект модели входит съёмный рельсовый пролёт для перекатывания ствола, который в походном положении крепится на крыше моторно-трансмиссионного отделения транспортера ствола, а также отдельная модель пушечного ствола калибра 210 мм с люлькой и установленными на ней ПОУ.

Изучение конструкции модели САУ ОМ позволило установить порядок подготовки установки к стрельбе, который должен был осуществляться следующим образом. После завершения марша на выбранной огневой позиции производилось соединение транспортёра орудия и транспортёра лафета в единую сборку. Соединение осуществлялось с помощью сцепного механизма. Для этого транспортёр орудия и транспортёр лафета съезжались лобовыми частями друг к другу до вхождения центрирующих выступов на транспортере ствола в соответствующие отверстия на транспортёре лафета, после чего оба транспортёра скреплялись стягивающими винтами. Далее на грунт опускались: с транспортёра ствола — сошник, с транспортёра лафета — упор, после чего они фиксировались в боевом положении специальными распорками. В собранном виде САУ ОМ представляла собой жёсткую конструкцию, состоящую из двух соединённых транспортёров с установленными на них агрегатами орудия, опирающуюся на грунт с помощью их гусеничных ходов, а также сошника и переднего упора.

После соединения транспортёров, между ними устанавливался рельсовый пролёт для перекатывания ствола на транспортёр лафета, расстопоривалась казённая и дульная части ствола, после чего ствол накатывался в люльку на транспортёре лафета и соединялся со штоками смонтированных в ней ПОУ. Далее рельсовый пролёт убирался на грунт, а на крыше транспортёра ствола устанавливался поворотный лоток и собирался подъёмник боеприпасов.

Для заряжания орудия его ствол выводился на угол досылания (0°) и открывался затвор. Лоток подъёмника боеприпасов с помощью лебёдки опускался на грунт для приёма снаряда, а после его погрузки поднимался на крышу транспортёра ствола и опрокидывался, при этом снаряд скатывался с него на досылающий лоток, который вручную подводился к казённой части орудия. Далее снаряд досылался в ствол, и тем же порядком производились операции по подъёму с грунта и досылке заряда. После заряжания орудия его затвор закрывался, механизмами вертикального и горизонтального наведения стволу придавались соответствующие углы, что завершало цикл подготовки установки к выстрелу.

ЦКБ-34 предполагало, что САУ ОМ могла обеспечить скорострельность: при калибре 305 мм — 1 выстр./мин., при калибре 210 мм — 2 выстр./мин. Время перевода САУ ОМ из походного положения в боевое должно было составлять около 25-30 мин. Это значительно меньше, чем время развёртывания существующих орудий аналогичного класса, которое составляло: для 305-мм гаубицы обр. 1915 г. — 1,5-2 суток, для 305-мм гаубицы БР-18 обр.1939 г. и 210-мм пушки БР-17 обр.1939 г. — 1,5-2 часа. При этом для подготовки САУ к стрельбе не требовалось проведения сложных и объёмных земляных работ и специального подъёмного оборудования, которые нужны были для подготовки позиции указанных выше орудий. Ещё одним преимуществом проекта САУ ОМ над штатными образцами 305-мм гаубиц обр. 1915 г. и БР-18, а также 210-мм пушки БР-17, являлось размещение частей орудия на двух самоходных шасси. В отличие от САУ ОМ, гаубица БР-18 и пушка БР-17 перевозились в разобранном виде на трёх повозках, буксируемых мощными артиллерийскими тягачами «Ворошиловец» или «Коминтерн», а 305-мм гаубица обр. 1915 г. могла перевозиться только в разобранном виде и только по железной дороге.

В принципе, при соответствующей отработке конструкции, артиллерийская установка представленного в модели типа могла быть востребована в частях РГК Советской армии, тем более что опыт прорыва особо укреплённых рубежей, полученный Красной армией в годы Великой Отечественной войны, показал необходимость наличия на вооружении современных орудий большой мощности. Однако достоверно известно, что такая артиллерийская установка на вооружение Советской армии не принималась. Судьбу проекта САУ ОМ автору выяснить не удалось. В АО «КБСМ» какие-либо сведения о нём не сохранились. Единственное упоминание аналогичного проекта сочленённой САУ на шасси танка Т-34 с 210-мм пушкой БР-17 нашлось в статье Ю. Пашолока «Крупнокалиберные кабриолеты», опубликованной на сайте Warspot. В ней автор сообщает, что проект этой САУ был разработан в Ленинградском филиале ЦАКБ в 1944 г. в качестве альтернативного по отношению к проекту опытной 203-мм самоходной гаубицы С-51 на шасси танка КВ-1С.

По утверждению Ю. Пашолока, нарком вооружения Д. Ф. Устинов предлагал составить на данную машину тактико-технические требования, но дальше эскизного проекта дело не пошло. Вероятно, идея САУ большой мощности на шасси двух танков Т-34 в ЛФ ЦАКБ не была заброшена окончательно и в послевоенные годы её попытались развить в другом варианте, на основе которого был разработан проект, реализованный в описанной модели САУ ОМ. Однако с учётом периода изготовления модели (не позднее 1954 г.) и происходившего в это время в СССР бурного развития ракетного вооружения, можно предположить, что проект данной артиллерийской установки в реальном изделии не воплощался, а хранящаяся в музее модель является единственным сохранившимся до настоящего времени свидетельством его существования.

Не исключено, что рассматривалась возможность принятия на вооружение Советской армии дуплекса из 122-мм гаубицы и 100-мм пушки, но, уже в ходе работ, от этой идей отказались, посчитав Д-30 достаточно универсальным орудием, не требующим дублёра именно в пушечном формате.

Будем признательны читателям «Калашникова» за любую достоверную информацию о Д-60. Пишите в комментарии.

152-мм гаубица обр. 1938 г. (М-10) в экспозиции Военно-исторического музея артиллерии, инженерных войск и войск связи (ВИМАИВиВС), г. Санкт-Петербург. Изначально официальным названием орудия было «152-мм дивизионная гаубица обр. 1938 г.», однако после исключения из штата дивизионной артиллерии 152-мм гаубиц соответствующее прилагательное было из названия исключено. Заводской шифр проекта в скобках, наоборот, добавили в фигурирующее в служебной литературе наименование системы, поскольку на фронт отправились воевать её прототипы c заводскими клеймами «М10» вместо штатных армейских «152-38»

Автор - Анатолий Сорокин. Материал опубликован в журнале «КАЛАШНИКОВ»

В человеческой деятельности, связанной с созданием сложной техники, можно практически всегда выделить некоторый повторяющийся, пусть и с вариациями, набор конструктивных, инженерных и технологических решений для определённых условий. Последними, как правило, выступают предметная область, временной период, производственные возможности в рамках предприятия, региона или страны в целом, предпочтения потребителей изготовляемой продукции.

Применительно к артиллерии типовой схемой является связка из заказчика в лице вооружённых сил своей страны и нескольких машиностроительных предприятий-подрядчиков, как государственной, так и частной формы собственности. Поскольку они преследуют единую цель — создание удовлетворяющего тактико-техническим требованиям заказчика образца вооружения, обладают приблизительно равными возможностями, исходящими из развития промышленности своей страны, то при всей возможной индивидуальности «полёт фантазии» разработчиков укладывается в некую шаблонную (здесь без каких-либо отрицательных коннотаций) схему. Именно её мы и будет называть артиллерийской конструкторской школой. Стоит заметить, что на этапе её становления предлагаемые заказчику прототипы могут поражать своим разнообразием в плане конструктивных решений.

Однако как только «клиент» определился с выбором, то он будет настаивать на дальнейшем развитии проверенного практическим применением образца, пока тот удовлетворяет предъявляемым к нему требованиям времени, что опять же сужает пространство для творчества разработчика и направляет его по «накатанной колее». Как пример, полевые артиллерийские орудия времён Второй мировой войны, разработанные разными фирмами «Рейнметалл» и «Крупп», имеют настолько много общих черт, что их с полным правом относят к германской артиллерийской конструкторской школе.

152-мм гаубица обр. 1931 г. (НГ) – созданная фирмой «Рейнметалл» по заказу СССР артиллерийская система, типичный представитель германской конструкторской школы межвоенного времени применительно к полевым гаубицам и пушкам. Характерными её особенностями являются: размещение накатника над стволом, а тормоза отката – под стволом в люльке, горизонтальный клиновой затвор, раздельная наводка орудия по вертикали и горизонтали двумя номерами расчёта и независимый от орудия прицел. Баллистическое решение этого орудия послужило отправной точкой для соответствующих ему тактико-технических характеристик 152-мм гаубицы М-10

Советская артиллерийская конструкторская школа окончательно оформилась к концу Великой Отечественной войны. Многие образцы артиллерийского вооружения, от лёгкой и ставшей у нас уже историей 85-мм дивизионной пушки Д-44 до активно использующейся в сегодняшних боях 152-мм гаубицы 2А65 «Мста-Б» имеют настолько много «родственных» черт, что это заметно даже начинающему специалисту в предметной области.

Такое сходство вовсе не случайно — наши военные высоко оценили боевые и эксплуатационные свойства орудий похожей схемы (причём самых разных классов, а это уже достижение само по себе), так что конструкторам оставалось лишь раскрыть по ходу последующих работ заложенный в ней немалый потенциал дальнейшего развития. Причём набор использованных технических решений в материальной части нашей послевоенной буксируемой артиллерии характерен только для советских систем (и их китайских, югославских и иных лицензионных или «пиратских» версий). Ни в США, ни во Франции, ни в Великобритании он не применялся, в этих ведущих военно-промышленных странах предпочитали свои схемы, характерные для их конструкторских школ.

Таким образом, Советский Союз в этом плане вошёл в число «законодателей моды», однако путь к такому успеху был долгим, тернистым, с активным заимствованием зарубежного опыта в начале 1930-х годов. В конце того десятилетия стали в большом числе появляться уже собственные образцы артиллерийского вооружения, которые уже нельзя было назвать прямым заимствованием, но по совокупности свойств на собственную конструкторскую школу пока ещё не дотягивавшими. Как раз тот самый этап становления, о котором говорилось выше. На нём обкатывалась применимость элементов как зарубежного происхождения, так и «доморощенных» наработок, приобретался ценный опыт. Об одном таком орудии той эпохи и пойдёт речь.

152-мм гаубицу обр. 1938 г. (М-10) нельзя назвать малоизвестной системой. Её начали разрабатывать в конце 1937 г. в КБ Мотовилихинского (Пермского) завода № 172 (Государственный союзный сталелитейный и машиностроительный завод им. В. М. Молотова).

Начальником конструкторского бюро на артиллерийском направлении деятельности предприятия (оно занималось также изготовлением прочей военной и народнохозяйственной продукции) в то время был Ф. Ф. Петров, ведущим конструктором по проекту — В. А. Ильин. 29 сентября 1939 г. постановлением Комитета обороны при Совете народных комиссаров 152-мм гаубица М-10 была принята на вооружение Красной Армии ещё до окончательного завершения войсковых испытаний орудия.

После финальной доводки его валовое производство было организовано в 1940 г. как на предприятии-разработчике, так и на заводе № 235 в г. Воткинске. Оно закончилось в сентябре 1941 г., когда из-за катастрофических потерь материальной части на фронте на этих заводах пришлось либо увеличивать, либо развёртывать с нуля изготовление 45-мм противотанковых пушек, 76-мм полковых и дивизионных пушек, 152-мм гаубиц-пушек и 122-мм корпусных пушек. Из-за ограниченности производственных мощностей выпуском 152-мм гаубиц М-10 пришлось пожертвовать, всего было построено 1522 таких орудия.

152-мм гаубицы М-10 воевали с первого и до последнего дня Великой Отечественной войны, к её концу уцелело не более 400 таких систем. Подавляющая часть потерь пришлась на 1941 г., много систем противник захватил в исправном состоянии, они штатно состояли на вооружении вермахта и финской армии. Однако оставшиеся в Красной Армии орудия этого типа внесли весьма заметный свой вклад в нашу Победу.

В частности, имевшая их на вооружении с момента своего формирования элитная 48-я гвардейская тяжёлая гаубичная артиллерийская бригада разрушения (её «родословная» восходит к артиллерийскому полку АККУКС, которым в 1941 г. успешно командовал будущий маршал артиллерии Г. Ф. Одинцов) и её части-предшественницы (гаубичный артполк АККУКС, 445-й гв. гаубичный артполк, 227-й гв. гаубичный артполк) прошли с ними от окрестностей Ленинграда до Берлина.

Из штатных 32 гаубиц за год с небольшим было безвозвратно потеряно только четыре орудия, все в эпизодах успешного противостояния гитлеровским танкам на прямой наводке, когда артиллеристы бригады собой прикрывали дыры в советской обороне. В бою около берлинской ратуши 28 апреля 1945 г. отличился капитан А. А. Нечаев, организовавший отражение массированной атаки живой силы противника на огневые позиции двух гаубиц и последующую успешную контратаку. За свои подвиги он был удостоен звания Героя Советского Союза.

Примечательно, что в отличие от разукрашенного всеми цветами трагизма описания событий более позднего времени («погиб весь личный состав батареи, капитан в одиночку заряжал и наводил орудие»), реальность оказалась совершенно иной.

По архивным документам 28–29 апреля 1945 г. смертью храбрых пали только четверо военнослужащих бригады, раненых было больше, но батарея своей боеспособности не потеряла. За всю Берлинскую операцию соединение потеряло 12 человек убитыми (причём двое от «дружественного» огня) и 50 ранеными, заболевшими и выбывшими по другим причинам, одна гаубица М-10 была повреждена от обвала близлежащего здания и в августе 1945 г. всё ещё находилась в ремонте. Среди победителей в бригаде были и те, кто услышал на месте штатной дислокации артполка АККУКС в городе Луга первую боевую тревогу 22 июня 1941 г.

Славную боевую историю гаубицы М-10 продолжили вахтой традиций и памяти полуденным выстрелом с Петропавловской крепости с 1957 по 1992 гг. Так что жизненный путь системы оказался очень ярким и вполне успешным, несмотря на короткое нахождение в валовом производстве. Более подробно об этом можно узнать в прочих печатных и сетевых публикациях автора, а также в первоисточниках военного времени на сайте «Память народа».

Но нас здесь более интересует конструктивная сторона дела: что и как создатели 152-мм гаубицы М-10 вложили в своё детище. И тут выясняется, что она была сборной «солянкой» как собственных, так переосмысленных и адаптированных зарубежных технических решений французской и немецкой конструкторских школ. Разберём это более подробно по компонентам системы:

Баллистическое решение ствольной группы отталкивалось от импортной 152-мм гаубицы обр. 1931 г. (НГ), разработанной германским концерном «Рейнметалл», с начальной скоростью осколочно-фугасной гранаты чертежа 00120 (будущая ОФ-530) около 525–530 м/с. Однако в итоге его несколько ослабили (начальная скорость уменьшилась до «серийных» 508 м/с) с целью уменьшения динамических нагрузок на лафет при выстреле, что позволило в итоге сделать его куда более лёгким (4,15 тонны в боевом положении против 5 с лишним у НГ).

Внутреннее устройство канала ствола М-10 было «идейно» французским: нарезка прогрессивной крутизны с теми же наклоном и шагом в конце и начале прогрессивной части, как у 6-дм крепостной гаубицы системы Шнейдер обр. 1909 г. или её модернизированного варианта — 152-мм гаубицы обр. 1909/30 гг. Правда, число нарезов, их глубина и ширина поля изменились.

Как известно, на испытаниях кучность боя первых прототипов гаубицы М-10 оставляла желать лучшего, поэтому на ней опробовали несколько стволов с разной длиной и схемами нарезки, остановившись на таком «гибридном» немецко-французско-доделанном собственными силами варианте.

Что же касается важнейшей части ствольной группы — затвора, так он чистый «француз»: его практически полностью позаимствовали со 152-мм пушки обр. 1910/34 гг., а она ведёт свою родословную от 6-дм осадной пушки системы Шнейдер обр. 1910 г.

152-мм гаубица обр. 1938 г. (М-10) в экспозиции ВИМАИВиВС. На снимке хорошо виден независимый от орудия прицел со стрелками, маховик поворотного механизма слева от ствола и съёмные летние сошники для мягкого грунта в положении по-походному на сведённых станинах орудия

Не менее разнообразен вклад разных конструкторских школ в лафет 152-мм гаубицы М-10 с раздвижными станинами. Нижний станок с подрессориванием боевого хода, секторный механизм поворота верхнего станка «идейно» восходят к 122-мм пушке обр. 1931 г. (А-19). Это чисто отечественная разработка конца 1920-х гг., когда наши разработчики ещё не имели возможности познакомиться с современными для того времени зарубежными орудиями, причём разработка очень успешная, пережившая увлечение импортом. Её дополнительно усовершенствовали, разместив листовую полуэллиптическую рессору внутри нижнего станка (у А-19 он располагалась под ним), что повышало её защищённость при наезде на какое-то препятствие, и внедрив механизм автоматического выключения рессоры при разведении станин.

Станины со съёмными летними сошниками для мягкого грунта сделали по типу, если не прямо позаимствовали, от опытного орудия МЛ-15. Эта система была конкурентом принятой на вооружение Красной Армии 152-мм гаубицы-пушки обр. 1937 г. (МЛ-20), причём с попыткой обеспечить ей лучшую мобильность ценой ухода от уже освоенной с большим трудом в производстве «платформы» лафета 152-мм пушки обр. 1910/34 гг.

Под «платформой» понимается то, что остаётся от орудия после снятия с него вращающейся части со ствольной группой. В кавычки слово взято из-за отсутствия чёткого термина для такого подмножества узлов и агрегатов лафета (нижний станок со станинами и боевым ходом). Более лёгкий лафет МЛ-15 проигрывал тяжёлому лафету МЛ-20 в технологичности, для его валового производства требовалась переделка оборудования, что сочли неприемлемым.

Стоит заметить, что несмотря на трагичную судьбу создателей МЛ-15 Б. А. Бергера и А. А. Плоскирева, их детище «вредительским» не объявлялось, работы по нему шли и после их ареста. В группе инженеров, занимавшейся этой системой, как раз и был В. А. Ильин, поэтому неудивительно, что он использовал эти наработки, когда стал ведущим конструктором гаубицы М-10.

В качестве отступления можно выдвинуть версию, что Б. А. Бергера и А. А. Плоскирева могли посчитать доверенными людьми директора завода № 172 Премудрова, к которому накопилось немало вопросов по деятельности вверенного ему предприятия (срыв планов, большой процент брака, необходимость субсидирования). Но не исключён и обычный для тех лет ложный донос по причинам вплоть до личных и бытовых. Первоначально приговоры не были очень суровыми, на высшую меру наказания их переквалифицировали уже позже (в начале 1960-х гг. последовала посмертная реабилитация). Вероятно, полностью разобраться в хитросплетениях того времени вряд ли удастся, но в гаубице М-10, которую репрессированные конструкторы так и не увидели, есть частица их личного участия. Однако, объективно говоря, съёмные сошники — малоудачное решение: лишняя тяжёлая работа для расчёта по их установке или снятию при переводе орудия в боевое положение из походного и обратно. Кроме того, из фронтовой практики известно: всё, что не прикреплено к боевой технике, может быть «приватизировано» пехотой для своих нужд в качестве груза или средства импровизированной защиты для полевых фортификационных сооружений.

122-мм корпусная пушка обр. 1931 г. (А-19) в экспозиции ВИМАИВиВС. Первое тяжёлое полевое орудие, разработанное советскими специалистами с нуля, с новым баллистическим решением и некоторыми оригинальными узлами и агрегатами. Однако остальные элементы устройства этой артиллерийской системы являлись либо заимствованиями, либо творческим переосмыслением «шнейдеровских» технических решений с более ранних образцов артиллерийского вооружения. Наводка пушки осуществлялась одним номером расчёта, прицел зависимый от орудия

152-мм пушка обр. 1910/34 гг. (А-19) в экспозиции ВИМАИВиВС. Также обозначалась как 152-мм гаубица обр. 1934 г., являлась по сути наложением 152-мм ствола с баллистикой от пушки обр. 1910/30 гг. на лафет 122-мм пушки А-19. Однако официально эти две системы «дуплексом» не назывались и имели раздельную служебную литературу для каждой из них. Часть реализованных на них технических решений перешла в конструкцию 152-мм гаубицы М-10

Верхний станок, подъёмный секторный механизм и противооткатные устройства (ПОУ) выполнены по типу 152-мм гаубицы-пушки МЛ-20, на два последних пункта можно «натянуть» французские «шнейдеровские» корни. По гидравлическому тормозу отката и наката с гидропневматическим накатником и механизмом переменного отката принципиальная схема их действия действительно пришла к нам с лицензионной 6-дм осадной пушкой обр. 1910 г. из Франции. Но на этой системе все эти агрегаты располагались внутри салазок — откатывающейся вместе со стволом поковки, внутри которой были высверлены под них каналы, неподвижными оставались только штоки тормоза отката и накатника.

ПОУ гаубицы-пушки МЛ-20 являлись дальнейшим развитием и усовершенствованием ПОУ 152-мм пушки обр. 1910/34 гг. под больший угол возвышения, а та напрямую заимствовала их от 122-мм корпусной пушки обр. 1931 г. (А-19). В процессе создания последней внутреннее устройство агрегатов ПОУ 6-дм осадной пушки обр. 1910 г. взяли за исходную точку (они невзаимозаменяемы, но их технические описания довольно похожи), но теперь их цилиндры располагались неподвижно в люльке, а со стволом откатывались только их штоки.

Вероятно, это было сделано для более удобного их обслуживания и ремонта: в случае повреждения салазок на старой системе приходилось «разбираться» со всей их начинкой, а на новой — только с проблемным агрегатом. Маховик подъёмного механизма располагался справа от ствола, вращающий момент от него посредством одной червячной и нескольких зубчатых передач передаётся на шестерню в зацеплении с зубчатым сектором под люлькой. Такое было свойственно «шнейдеровским» гаубицам предыдущего поколения, но не более того.

152-мм гаубица-пушка обр. 1937 г. (МЛ-20) в экспозиции ВИМАИВиВС. Первое советское серийное тяжёлое полевое орудие с немецкой схемой раздельной наводки двумя номерами расчёта (обратите внимание на маховик подъёмного механизма ствола по правой стороне люльки) и независимым от орудия прицелом. 152-мм гаубицу М-10 можно рассматривать в целом как несколько уменьшенный в размерах и по баллистическим данным набор основных конструктивных решений, воплощённый в гаубице-пушке МЛ-20 и адаптированный под требования для более лёгкой и мобильной системы (нет дульного тормоза, несколько иные реализации уравновешивающего механизма, станин и ряда других элементов)

Само же нахождение маховика подъёмного механизма справа от ствола — чисто немецкое изобретение, пришедшее к нам с упоминавшейся выше 152-мм гаубицей НГ. Суть этого нововведения заключается в том, что оно якобы позволяет совместить во времени ряд операций по наводке и заряжанию орудия, что должно повысить темп огня с исправлением наводки (на практике эти ожидания не реализовались).

Однако с ним для наведения ствола в цель требуется два номера расчёта (ранее было достаточно одного), в боевой работе они должны быть слажены, поскольку второй наводчик по вертикали цели не видит и должен следовать указаниям первого наводчика, работающего с прицелом системы. Сам же прицел вследствие такого принципа наводки стал независимым от орудия — как бы ни ходил ствол вверх-вниз по углу возвышения/склонения, «картинка» в окуляре его панорамы у наводчика остаётся той же самой.

Ранее, на старых шнейдеровских гаубицах, прицел был зависимым от орудия — стоит лишь чуть-чуть отойти стволу от заданного угла возвышения, как наводчик сразу же увидит смещение перекрестия панорамы от точки наводки или движение пузырька уровня от его среднего положения. Это позволяло очень точно контролировать вертикальное положение ствола.

Процесс наводки 152-мм гаубицы М-10 в финской армии (трофейный экземпляр, там её обозначали как 152 H/38). Первый наводчик слева от ствола визирует ориентир в панораму и вращает маховик поворотного механизма. Стрелки на прицеле не совпадают, на них смотрит второй наводчик справа от ствола, готовый вращать маховик подъёмного механизма до тех пор, пока стрелки не совпадут. Также хорошо виден открытый затвор орудия и чисто финское усовершенствование – съёмный зарядный лоток, в штатном советском комплекте запасных частей, инвентаря и принадлежностей к системе его не было. Снимок из финского государственного архива SA-Kuva

На гаубице М-10 и ей подобных системах наводчик лишался такого удобства, установку ствола на заданный угол возвышения он контролировал по совпадению двух стрелок прицела. Одна стрелка (орудийная) вращалась вместе со стволом, наводимым в вертикальной плоскости, положение другой стрелки (прицельной) было связано с механизмами прицела и задавало стволу нужный угол возвышения. Риски указателей на стрелках были под миллиметр толщиной, что при длине стрелок менее полуметра вносило значительную инструментальную ошибку в установку угла возвышения. Некоторые расчёты даже «тюнинговали» стрелки прицелов, «продлевая» их чем-то тонким и длинным, лишь бы точнее определить их совпадение и избавить эту процедуру от зависимости от угла зрения. Особенно неудобно по такой схеме было стрелять прямой наводкой по танкам вне дистанции прямого выстрела, которая у относительно низкоскоростных снарядов на полном заряде составляла 620 м при высоте цели относительно горизонта орудия (т. е. центра дульного среза) 2 м.

Изобретатели такого устройства орудийных прицельных приспособлений — немцы — намучались с ними не меньше нашего. Следует заметить, что у них независимые от орудия прицелы имели полунезависимую линию прицеливания, что позволяло с минимальной ошибкой при стрельбе непрямой наводкой устанавливать угол места цели простым качанием прицела вверх-вниз.

Независимый от орудия прицел 152-мм гаубицы М-10 с независимой линией прицеливания. Панорама установлена, орудийная и прицельная стрелки не совпадают

Однако наши приборостроители (это касалось не только М-10) пошли ещё дальше, разработав независимый от орудия прицел с независимой линией прицеливания. Теперь прицел с помощью уровня устанавливался строго вертикально, а углы места цели и прицеливания (их сумма является желаемым углом возвышения) задавались на нём вращением барабанчика и маховичка соответствующих механизмов.

Принципиально прицел действовал как аналоговая механическая вычислительная машина, складывая заданные углы и отклоняя прицельную стрелку в положение, соответствующее итоговому углу возвышения. Инструментальных ошибок тут было ещё больше, собственное усовершенствование сделало неудачную зарубежную новинку ещё хуже. Такое в практике конструирования тоже встречается.

Уже по ходу Великой Отечественной войны наши приборостроители для артиллерийских систем перешли к немецкой схеме независимого от орудия прицела с полунезависимой линией прицеливания, как более точной, более простой в реализации и несколько более удобной для расчёта.

152-мм гаубица обр. 1938 г. (М-10) в послевоенное время достаточно быстро ушла со службы (конец 1950-х гг.), поэтому она не успела получить средство для повышения точности стрельбы на малых и средних дистанциях — зависимый от орудия корректор «КОР» на правой цапфе люльки для второго наводчика по вертикали.

Её наследница, 152-мм гаубица обр. 1943 г. (Д-1), а также 122-мм гаубица обр. 1938 г. (М-30), 122-мм пушка обр. 1931/37 гг. (А-19) и 152-мм гаубица-пушка обр. 1937 г. (МЛ-20) были усовершенствованы таким же образом. А на орудиях нового поколения вернулись к наводке одним номером расчёта и удобными для него зависимыми от орудия прицелами. Про происхождение прецизионной оптической части прицельных приспособлений — панорамы Герца — даже говорить не приходится: это детище немецкой фирмы Goertz времён ещё до Первой мировой войны, освоенное и усовершенствованное отечественным точным приборостроением.

152-мм гаубица обр. 1938 г. (М-10) в походном положении с оттянутым стволом. Последнее требовалось для равномерного распределения веса системы на боевой ход, ось передка и сцепное устройство тягача. Без оттягивания ствола систему дозволялось буксировать только в экстренных ситуациях, на короткие расстояния и со скоростью, не превышающей 5 км/ч

Использование бескоробкового передка для нераздельной возки орудия с оттянутым для походного положения стволом было типовым для своего времени решением, хотя при желании его можно признать «французским»: такое решение во Франции применили ещё в 1917 г. на революционной для своего времени дальнобойной 155-мм пушке GPF на лафете с раздвижными станинами.

До того артиллерийские системы подобного класса возились раздельно — отдельно тягач или упряжка лошадей для лафета без ствола, отдельно тягач или упряжка для ствола на специальной повозке. Наши разработчики 122-мм пушки обр. 1931 г. также прошли этот путь, начав на прототипах с такой раздельной возки (но исключительно механической тягой), а на серийных образцах приняв уже освоенную французами нераздельную схему с оттягиванием ствола. От этого орудия она перешла на не столь мощную 152-мм гаубицу М-10.

Отказ от передка при буксировке тогда рассматривался только на полевых орудиях классом ниже, например на 122-мм гаубице М-30, которая разрабатывалась параллельно с М-10 и была принята на вооружение Красной Армии вместе с ней в один день. Только в будущем, скомбинировав усовершенствованную «платформу» лафета от М-30 и новую вращающуюся часть с баллистическим решением от М-10, Ф. Ф. Петров сумел получить 152-мм гаубицу Д-1, для возки которой передок не нужен был вообще. Это было большим плюсом, так как повреждения от обвала здания в боях за Берлин в составе упоминавшейся выше 48-й гвардейской тяжёлой гаубичной артиллерийской бригады получил именно передок гаубицы М-10. И система полностью потеряла подвижность, а потому не могла дальше участвовать в боях при исправности своей «боевой части».

Завершая рассказ о таком «коктейле» из технических решений, удачных и неудачных, собственных и зарубежных, следует помнить, что теория лафетов и ствольных групп в середине 1930-х гг. была развита слабо, а потому многие результаты достигались эмпирическим методом, т.е. путём проб и ошибок. И то обстоятельство, что в итоге получилась соответствующая уровню своего времени боеспособная артиллерийская система с большим объёмом накопленного опыта проектирования подобного рода техники, сыграло огромную роль в формировании отечественной артиллерийской конструкторской школы.

Автор выражает свою глубокую благодарность Р. Чумаку, Е. Сидоровой, А. Фирсову и М. Грифу за помощь с материалами для этой статьи и в её подготовке к публикации.