ЧАСТЬ 1
ГЛАВА I
РЕШИТЕЛЬНЫЙ ШАГ СТИРЛИНГА
[начало]
Эти ”окаменевшие говнюки” вскоре осложнили жизнь Стирлингу, когда он пытался набрать солдат для своего нового подразделения. “Для меня было очень важно получить нужных офицеров, и я с большим трудом добился их”, - вспоминал он, называя средний и нижний уровни управленческого звена Ближневосточного Главного штаба ”неизменно препятствующими и нежелающими сотрудничать... и удивительно утомительными”. [Алан Хоу, ”Дэвид Стирлинг” (Warner, 1994)]
Офицеры, которые ему были нужны, все были членами недавно расформированного ”Layforce” — скучающие, разочарованные и отчаянно нуждающиеся в действии, но штаб не делал, чтобы они присоединялись к подразделению, которое они считали отступническим, несмотря на то, что оно имело печать одобрения Ошинлека. При этом одного за другим Стирлинг получил своих людей: лейтенантов Питера Томаса и Эона МакГонигала, шотландца Билла Фрейзера, валлийца Джока Льюса и Чарльза Бонингтона. Бонингтону было 20 с небольшим лет, он был самым старшим из офицеров, англичанином с тягой к приключениям, который шесть лет назад бросил жену и девятимесячного сына и уехал в Австралию, где работал корреспондентом газеты. (Сын, Чарльз, вырастет и станет одним из самых известных британских альпинистов). На самом деле Бонингтон был наполовину немцем: его отец был немецким моряком торгового флота, который в молодости принял британское подданство, сменил фамилию Бониг на Бонингтон, а затем женился на шотландке. Одним из офицеров, чье начальство было слишком радо видеть в толпе Стирлинга, был Блэр Мэйн, ирландец ростом 6 футов 4 дюйма отличился в составе ”Layforce” в битве за реку Литани, морской атаке на позиции вишистской Франции в Сирии [Алан Хоу, Дэвид Стирлинг (Warner, 1994)],
Мэйн имел репутацию горячего головореза вне поля боя. Летом 1941 года на Кипре он угрожал револьвером владельцу ночного клуба из-за спора о счёте в баре, а месяц спустя набросился на своего командира Джеффри Киза, сына сэра Роджера Киза, начальника штаба объединенных операций, и того самого англичанина из высшего класса, которого Мэйн презирал.
Грозный Пэдди Мейн был прирожденным партизаном, который превзошел Дэвида Стирлинга, когда дело дошло до саботажа. (Авторская коллекция).
Легенда гласит, что Мейн был в оранжерее, когда Стирлинг — по рекомендации полковника Лейкока - проводил с ним собеседование в отряд—L, но на самом деле ирландец коротал дни на базе Ближневосточного Коммандос [Middle East Commando], ожидая, будет ли удовлетворена его просьба о переводе на Дальний Восток. Мэйн надеялся, что вскоре он будет обучать партизанской войне китайскую народную армию в её борьбе с Японией, но уже через несколько минут после появления Стирлинга он присягнул на верность зарождающейся группе партизан пустыни.
Набрав офицеров, Стирлинг приступил к отбору 60 человек из числа сержантов и рядовых, которые ему были нужны. Изначально он отобрал несколько человек из своего полка Шотландской гвардии, большинство Стирлинг взял из разочарованных рядов ”Layforce”. ”Мы просто слонялись по пустыне, наедаясь досыта, — вспоминает Джефф Дю Вивье, лондонец, работавший в гостиничном бизнесе до вступления в коммандос в 1940 г. — А потом пришёл Стирлинг и попросил набрать добровольцев. Я с самого начала увлёкся этой идеей, ведь это означало, что мы увидим боевые действия”. [Интервью с автором, 2003]
Другим добровольцем был Рег Сикингс, жёсткий, упрямый 21-летний парень из Фенса, который до войны занимался боксом. Когда я записался в армию, меня хотели отдать в школу физической подготовки, а я сказал: ”Ни за что, чёрт возьми. Я пошёл в армию не для того, чтобы боксировать, я хочу драться с оружием в руках, а не кулаками”. В ”Layforce” Сикингс добился своего, хотя рейд на ливийский порт Бардия был не слишком удачным. Тем не менее он привил Сикингсу вкус к приключениям. ”Стирлингу нужны были воздушно-десантные войска, а я всегда хотел быть десантником”, - размышляет он о причинах, побудивших его пойти добровольцем. На собеседовании передо мной стоял парень, и Стерлинг сказал ему: ”Почему ты хочешь вступить?”, а он ответил: ”О, я попробую все, сэр!”. Стерлинг пришел в ярость: ”Попробуй хоть раз! Какая, к чёрту, разница, если ты нам не нравишься. Пошёл вон, убирайся отсюда”. И я подумал, что не совершу этой чёртовой ошибки. Когда подошла моя очередь, он спросил, почему я хочу служить в воздушно-десантных войсках, и я ответил, что видел фильмы о немецких десантниках и всегда удивлялся, почему у нас в британской армии такого нет. Затем я рассказал ему, что первоначально записался в десантники, но мне сказали, что я слишком тяжелый. Он спросил, занимаюсь ли я спортом, и я сказал, что был чемпионом-любителем по боксу и много ездил на велосипеде и бегал. Вот и всё, я был принят. [Интервью автора с Джоном Кейном, 1998]
Самым молодым новобранцем был шотландский гвардеец Джонни Купер, которому исполнилось 19 лет за месяц до появления отряда–L. Он с благоговением смотрел на Стирлинга, когда подошла его очередь проходить собеседование. ”Из-за своего роста и спокойной уверенности в себе он мог казаться довольно устрашающим, но он не был крикливым лидером”, — говорит Купер. ”Он говорил с вами, а не о вас, и обычно очень вежливо. Его харизма была непреодолимой”. [Интервью с автором, 2001]
Отобрав своих людей, Стирлинг рассказал им об их новом доме. Кабрит находился в 90 милях [159,3 км] к востоку от Каира на краю Большого Горького озера. Это было идеальное место для тренировочного лагеря нового подразделения, потому что здесь не было ничего, кроме тренировок. Здесь не было баров и борделей, только песок, мухи и ветер, дувший с озера и проникавший в каждый уголок их нового лагеря. ”Это было пустынное проклятое место, — вспоминает Редж Сикингс, — Джерри Уорд принес кучу гессовых палаток и сказал нам поставить их”.
Уорд был главным мастер-сержантом роты, одним из 26 административных работников, прикрепленных к отряду—L, и именно он предложил Сикингсу и его товарищам, что если им нужны более роскошные условия для жизни, то они могут посетить соседний лагерь. ”Этот лагерь был создан для новозеландцев, — объяснил Сикингс, — но вместо того, чтобы отправиться в пустыню, они оказались на Крите [против вторгшихся немцев] и были стерты с лица земли. Так что нам оставалось только приехать и взять то, что мы хотели”.
По словам Сикингса, они «вынесли» большую кучу кирпичей с базы Королевских ВВС (КВВС), из которых построили столовую, обставленную стульями, столами, пивом и закусками Кауффмана, хитрого лондонца, который был лучшим мусорщиком, чем солдатом. Кауффман вскоре был возвращен в свою часть, но его столовая прослужила дольше и стала предметом зависти офицеров, которым приходилось обходиться палаткой. Не то чтобы в конце лета 1941 года у бойцов отряда—L было много времени на столовую, несмотря на табличку ”Лагерь отдыха Стирлинга”, которую какой-то чудак установил у входа в лагерь. Они прибыли в Кабрит в первую неделю августа, и у них было всего три месяца на подготовку к своей первой операции, в ходе которой им предстояло прыгать с парашютом — навык, которым большинству бойцов еще предстояло овладеть.
”В нашей программе подготовки принцип, по которому мы работали, был совершенно иным, чем в коммандос”, — вспоминал Стирлинг. ”В подразделении коммандос, отобрав однажды добровольцев, они были преданы своим бойцам и должны были довести их до требуемого уровня. Отряд—L, с другой стороны, установил минимальный стандарт, которого должны были достичь все рядовые, и мы должны были быть очень тверды в возвращении в свои подразделения тех, кто не мог достичь этого стандарта”. [Дэвид Стирлинг, ”Происхождение Специальной авиационной службы”, Архив САС]
Стирлинг разделил подразделение на Первый и Второй отряды, первым командовал Льюс, а вторым — Мэйн. ”Товарищество было замечательным, потому что все зависели друг от друга”, — говорит Стори, служивший в отряде Льюса. [Интервью с автором, 2003]
”Льюс курировал большую часть начальной подготовки подразделения, прежде всего обучая их тому, что пустыню нужно уважать, а не бояться. Они учились ориентироваться по самым скудным картам, бесшумно передвигаться ночью, выживать на минимальном количестве воды и использовать пустыню в качестве камуфляжа. Бойцы стали уважать искреннего и аскетичного Льюса больше других офицеров. Джок любил всё делать правильно, он был перфекционистом”, — вспоминает Стори. ”Он больше думал о глубоких вещах, в то время как Стирлинг был более беззаботным... Стерлинг был костяком, а Льюс - мозгом, ему принадлежали идеи, такие как бомба Льюса”.
Одноименная бомба Льюса наконец-то была создана после долгих часов упорных и одиноких усилий валлийца. Льюс искал бомбу, достаточно легкую для проведения операций, но достаточно мощную, чтобы уничтожить вражеский самолет на аэродроме. В конце концов он придумал устройство, которое Дю Вивье описал в дневнике, который он вел во время тренировок в Кабрите.
“Это было пластичное взрывчатое вещество и термит — то, что используется в зажигательных бомбах, — и все это мы заливали автомобильным маслом. Это был крепкий комок, а затем у вас был детонатор № 27, взрыватель мгновенного действия и «карандаш времени» [так в тексте, дословно, по сути — это взрыватель замедленного действия]. «Карандаш времени» был похож на ручку ”биро”. Он представлял собой стеклянную трубку с подпружиненным бойком, удерживаемым полоской медной проволоки. В верхней части находился стеклянный пузырек с кислотой, который нужно было осторожно сжать, чтобы разбить. Кислота разъедала проволоку и освобождала ударник. Очевидно, что чем толще проволока, тем дольше задержка до срабатывания бойка (карандаши были окрашены в разные цвета в зависимости от длины предохранителя). Все это было помещено в небольшой хлопчатобумажный мешочек и оказалось грубым, но очень эффективным. Термит вызывал вспышку, которая воспламеняла бензин, не только отрывая крыло, но и поднимая весь самолет вверх взрывом”.
Личный пример командиров воодушевлял бойцов.
“Льюс заслужил уважение бойцов ещё и потому, что никогда не просил их сделать то, что не был готов сделать сам. Джок Льюс называл нас ”желтопузиками” и ставил перед нами сложные задачи", — говорит Сикингс. Мы отвечали на вызовы, и Джок, что бы он ни хотел сделать, сначала показывал нам, а когда показывал, мы должны были это сделать. Он задавал стандарты для команды, тут уж ничего не поделаешь... ”Он говорил, что всегда побеждает уверенный в себе человек, на плечах которого сидит немного удачи”.
Во время начальной подготовки Льюс до предела испытывал уверенность бойцов в себе. Они тренировались по девять-десять часов в день, и часто, как только солдаты думали, что могут заползти в свои постели, Льюс приказывал им отправиться в один из своих ”ночных походов” — форсированных маршей по пустыне, в ходе которых солдаты должны были успешно проложить себе путь от точки к точке. Любой солдат, которого Льюс считал не соответствующим требованиям, физическим или эмоциональным, подвергался [проверке упражнением] RTU [returned of unit — вернулся в часть], что заставляло некоторых новобранцев совершать необычайные поступки на выносливость. Во время одного 60-мильного [95,56 км] марша ботинки рядового Дага Кита развалились через 20 миль, поэтому оставшееся расстояние он преодолел в носках на ногах с 75-фунтовым [34,01 кг] рюкзаком на спине.
Так, проходили первые занятия в САС.
[продолжение следует]
