Альтернативная реальность

Шаркая тапочками и еще не отойдя ото сна, он добрел по коридору до гостиной. Сергей Валерьевич уже стоял около бара и, поднося бутылки почти к носу, рассматривал надписи на этикетках.

— Не рановато ли в… — Андрей замялся, соображая, который сейчас час. Бросил взгляд на экран айфона, отметив про себя сообщение о шестидесяти четырех пропущенных звонках — …в 11:20 утра.

— Нормально. — Сергей Валерьевич остановился на коньяке стоимостью в сорок тысяч, налил себе добрую половину рокса и по-хозяйски уселся в кресло у камина.

— У нас пиздец, Андрей.

— Это вы уже говорили. Но, может, это какой-то конкретный пиздец? Есть какие-то вводные, данные, факты? — Андрей присел в кресло напротив, рассматривая через окно во всю стену за спиной Сергея Валерьевича, залитый солнцем задний двор. Попутно мелькнула мысль, что траву пора бы уже покосить.

— Шутник! Ты в интернете вообще бываешь? Тебе же тридцать девять, почти молодежь! Даже я в свои шестьдесят три им пользуюсь и всегда в курсе новостей! — в голосе Сергея Валерьевича послышались мерзенькие нотки сарказма. — А ты все дрыхнешь! Опять бухал небось! — он начал заводиться, левой рукой вытирая испарину с лысой головы. Стакан с коньяком опасно дрожал в его правой руке, отчего напиток едва не выплескивался из стакана. – Тебе за что такое бабло платят, Андрей? Чтобы ты все контролировал! На, смотри!

Андрей взял айпад Сергея Валерьевича. Там был открыт ютуб с рекомендованными видео.

— И что смотреть?

— Любое! — зло отрезал Сергей Валерьевич.

Андрей, секунду посомневавшись, наугад ткнул в ролик блогера с рецептами еды. Видео раскрылось, и подгрузилась реклама.

«Странно, что у него нет премиума, — успел подумать Андрей и перевел взгляд на отсчет. — Блять, двадцать секунд».

В рекламном ролике стоял человек в черном худи и накинутом на голову капюшоне. На его лице была белая грязная улыбающаяся маска. За спиной виднелся размытый фон, в котором угадывалась вечерняя улица.

— Недобрый день, — слегка наклонив голову, будто смотрел в камеру исподлобья, сказал человек. — Конечно, вы чувствуете, что власть многое не договаривает, а зачастую — и вовсе откровенно лжет своему народу, которому, согласно Конституции, должна служить. Ведь согласно Конституции суть власти составляют избранные народом менеджеры, которые управляют страной и ее ресурсами во благо своего электората. Однако во всем мире с самого начала этот постулат является фикцией, ширмой и враньем. Любой политик и чиновник, используя многочисленные ухищрения и обещания, добираясь до власти, тут же забывает про свои слова, преследуя исключительно личные цели. Мы решили показать, что получится, если избранные простыми людьми управленцы начнут говорить правду… — двадцать секунд прошло, но Андрей уже забыл про кнопку «Пропустить». — …и выполнять обещанное. К сожалению, ложь, стремление к самообогащению, интриги и развязанные ими войны каждый день уносят и ломают жизни многих людей. Поэтому нам придется говорить на их языке и действовать теми же методами. Советуем прислушаться к данному заявлению всем власть имущим и воспринять наш манифест всерьез. Но, конечно, выбор за вами, когда день станет добрым…

Обращение кончилось, начался обычный видеоролик, но Андрей уже не слушал.

— И это вы рассматриваете как... нечто серьезное? – в какой-то прострации выдавил он очевидный вопрос.

— А ты нет? Ты не понял, что этот ролик сейчас крутят везде! Не только на ютубе. Он на всех видеоресурсах, хостингах, в социальных сетях и даже в новостях. Каждую минуту миллионы людей обсуждают его, делятся ссылками и уже создают мемы! И не только у нас. Он практически на всех языках мира вне зависимости от геолокации! – уже почти кричал Сергей Валерьевич.

— Ты представляешь, что за организация могла взломать столько серверов крупных корпораций?! Какие у них ресурсы! Или сколько стоит купить всю эту рекламу! Сколько бабла! Что они могут с этими ресурсами?! И главное – какая паника начнётся в ближайшее время!

— И что уже есть? Какие наработки? Кто-то взял на себя ответственность? Что говорит Сам? Какие данные? – мозг Андрея уже начал развивать обычную скорость мышления.

— А вот хер! Нет никаких данных. Эта реклама блокируется почти всеми компаниями, но каким-то образом она все равно умудряется везде пролезть. Во всем мире просто фантастические просмотры. И это пиздец, Андрей! Или чья-то шутка. Было бы хорошо, если шутка. Но в ней тогда нет смысла. А смысл должен быть! – Сергей Валерьевич начал понижать тон, то ли смирившись, то ли успокаивая сам себя, то ли от безысходности ситуации.

Андрей смотрел на пепел в камине, но не замечал его. После ухода Сергея Валерьевича он пытался понять масштабность произошедшего. Имея в своём подчинении всё управление кибербезопасности, штат программистов и завербованных хакеров, а также почти неограниченные ресурсы своей страны, он не мог даже представить, как это возможно? Взломать все мировые видеоресурсы.

То, что это был взлом, Андрей не сомневался, потому что ни у кого нет столько денег, чтобы купить всю видеорекламу. Этот вариант невозможен даже в теории.

— Ясно, пора выезжать! — процедил Андрей и пошел одеваться.

Сгоняя «крякалками» офисный планктон с левой полосы и пролетая с мигалками по встречке, Андрей торопил водителя, параллельно при этом выслушивая по телефону доклады подчиненных. Информации было крайне мало. Одни предположения.

Уже через полчаса Андрей подъезжал к офису.

— Вас Сергей Валерьевич, по закрытой связи, – доложил охранник с переднего сиденья. Андрей взял трубку.

— Тут странная ситуация, – донёсся тихий вкрадчивый голос Сергея Валерьевича. Этот голос очень напрягал. – Практически сразу после выхода этого видео, один америкосовский политик, забыл, как его зовут, сделал заявление, что это проделки наших хакеров. Выкатил нам ноту протеста и выдвинул кучу всяких обвинений. Потом призвал к новым санкциям, ну, и всё в таком же роде. Это всё в принципе привычно. Но дело в том, что спустя двадцать четыре минуты он умер. Кардиостимулятор практически сжег ему сердце. – Голос Сергея Валерьевича почти перешел на шепот. – Об этом пока не известно СМИ, но как бы… Есть ли вероятность, что это как-то связано с заявлением этого пидора в маске?

— Скиньте мне больше информации. Всё что известно.

Просторный кабинет Андрея был заполнен руководителями разных подразделений. Он пробрался сквозь толпу и сел во главе своего Т-образного стола. Гул и разговоры затихли.

— Итак, коллеги. Начинаем. Докладываем по очереди.

— Подконтрольные СМИ сглаживают ситуацию, запустили всякую хрень про тестирование новой системы какого-то рекламного оператора, часть развивает тему, что это – завуалированная реклама и суть откроется позже. И еще кучу разных спокойных контролируемых теорий. Телеграм только не подчиняется.

— Там не так уж и много пользователей. Десять миллионов вроде?

— Кхм… Уже нет, – опустил глаза сотрудник. – Как пошло это видео, количество скачиваний увеличилось в два раза и продолжает расти в геометрической прогрессии.

— Блять. Придумайте что-нибудь! Что там Комитет по надзору, просто так сидит, что ли?

— Мы сейчас блокируем все возможные видеоресурсы, включая ютуб. Но это нереально сделать мгновенно. К тому же остаются разные обходы, типа прокси и ВПН.

— Большинство прокси-серверов мы сами вбросили людям, ты чего тупишь?

— Да, но появилось множество частных. Мы сейчас взаимодействуем со всеми службами, но пока, если честно, нет абсолютно никакой информации о том, кто это мог сделать и какие цели преследует.

— Андрей! – перебил их другой сотрудник в наушниках, не отрываясь от айпада. – Только что ИГ взял на себя всю ответственность за происходящее!

— Ну уже что-то… - Андрей даже почувствовал легкое облегчение. – Как нам это красиво преподнести с выигрышем для себя?

— Сейчас обсудим с пиарщиками.

— И вообще, давайте, решайте проблему! Доклад каждые полчаса!

Подчиненные тихо вышли из кабинета.

Андрей открыл ноутбук. Писем и сообщений было слишком много. Прокрутив немного, он наткнулся на письмо Сергея Валерьевича с информацией про умершего политика. Прочитал два раза, но в голове не возникло никакой взаимосвязи - политик был уже стар, сердце слабое, да и кардиостимуляторы дают иногда сбой, это не новость.

Через двадцать минут в кабинет без стука ворвался тот парень с айпадом, Витя.

— Почему без стука? – от неожиданности вскрикнул Андрей.

— Извини, но тут какая-то хрень! – с бегающими от волнения глазами резко выпалил Виктор, теребя провод от наушников.

Он отвечал за информационный фон и просматривая множество ресурсов всегда был в курсе того, что и где происходит. У него повсюду были свои информаторы, которые сливали ему новости и данные из разных уголков мира, в том числе и из правительственных источников.

— Короче, с ИГ шляпа!

— В смысле?

— Только что слили инфу с американской базы. У них одна ракета, стоящая на боевом дежурстве, после заявления ИГ самостоятельно стартовала в неизвестность. Точнее, в известность. В то место, откуда было запеленговано обращение об ответственности. Америкосы знают это место, ты же понимаешь. Там сотрудничество, то, сё. Поэтому видеообращение особо не маскировалось. Уже привыкли все. Но теперь там все зачищено этой ракетой. Это как так?

— Это как так? – тупо повторил вопрос Андрей.

— И как бы… это, слушай. Чисто предположить, если… в теории… Может, есть связь и с Дениэлем Колином? Два раза – это уже не случайность.

Андрей вспомнил, это было имя из отчета про кардиостимулятор.

— Ты откуда знаешь про него? Хотя похуй. Ты… понимаешь, что это? – прошипел Андрей. – Срочно! Запретить кому-либо из политиков, чиновников и вообще кому-либо выступать с заявлениями! Свяжись со Службой Госохраны! Доложи об этом! Пусть занимаются своей работой! Надо, чтобы все пока заткнулись! Пока мы не поняли, что это, случайность или... пиздец!

— Понял! – уже выбегая из кабинета, крикнул Витя.

Андрей набрал Сергея Валерьевича, сухо изложил тому последнюю информацию и попросил посодействовать с тишиной в эфирах.

За последующие два дня при различных обстоятельствах погибло еще сорок семь политиков в разных странах мира, которые будучи отмороженными, не захотели молчать и кидали разного рода заявления направо и налево.

А информации об организаторах этой атаки, сейчас это расценивалось именно как атака — по прежнему не было. Правительства всех стран рвали и метали. Но исключительно в закрытом режиме, требуя постоянного отчёта о принятых мерах от соответствующих служб.

Но к какому-либо результату это не приводило. Несмотря на то, что, забыв о былых разногласиях, все страны согласились на сотрудничество, всё равно отыскать даже малейшую зацепку пока не получалось.

Не был понятен и повод. Если это террористы, тогда где требования?

Или же это банальная маскировка грабежа века? А может быть баловство хакерской группы? Или одного хакера? Развал устоявшегося государственного строя мира? Кем? Зачем? Версий и вопросов было очень много.

Все новостные ленты же в это время были заполнены позитивной информацией, чтобы максимально отвести внимание и понизить градус напряженности простым людям. Вначале была предпринята попытка вброса информации о подстроенных авариях, чтобы переключить внимание на новую проблему, и заодно замаскировать отключение некоторых неподконтрольных интернет-ресурсов. Это была обычная практика. Но человека, которому поручили это задание, через несколько часов обнаружили мертвым и без каких-либо признаков насильственной смерти.

И тут действительно стало страшно.

Через неделю было зафиксировано уже девяносто восемь смертей и контроль над ситуацией в целом был утрачен. Люди стали требовать того, что им когда-то обещали. Больше стало запросов, писем, звонков чиновникам и политикам.

И обещанное пришлось выполнять. Все оправдания, что работы уже находятся в процессе выполнения, ожидают утверждения бюджета, или очередности, собравшейся толпой уже никак не рассматривались в качестве ответа. Каждый чиновник боялся соврать или не выполнить обещанное. И этим пользовались. Должностные лица стали массово увольняться, отдавая свои кровные, украденные и заработанные только лишь для того, чтобы ускорить выполнение требований. За свои средства ремонтировали больницы и школы, прокладывали асфальт. Даже уволившись, они боялись послать подальше тех, кто вспоминал их предвыборные речи и грозился слить итог их обещаний в интернет.

И вот уже не хватает чиновников. Они бегут, а освободившиеся места никто не спешит занять. В некоторых регионах страны уже практически введено полное самоуправление. Только вот неясно к чему это приведет. Хорошо, если хотя бы не к полной анархии. Всё-таки, полиция и силовики пока ещё на местах. Хотя и здесь появилась проблема – всё теперь делается только по закону.

Людям в погонах тоже страшно. Их теперь не используешь в своих делах.

После внезапной кончины одного из проповедников, обещавшего спасти тех, кто вступит в его секту, резко стали таять ряды служителей культа. Приходы стали временно закрываться.

Под разными предлогами по ТВ перестали транслировать различные ток-шоу. Хоть что-то позитивное случилось.

А прошло всего лишь семь суток…

Андрей сидел дома в темноте и через стеклянную стену смотрел на свой участок с идеально подстриженным газоном, подсвеченным теплым светом низких фонарей, стоящих вдоль дорожки. В последнее время у него периодически возникали кратковременные панические атаки, вызванные паранойей.

Он стал бояться будущего. Ему тоже приходилось много врать и подстраиваться в угоду интересам государства и личным желаниям, чтобы сесть в это теплое кресло, которое было поистине золотой жилой. Да-а-а-а, много приходилось отдавать покровителям, но много оставалось и в кармане. Очень много. И сейчас он надеялся только на то, что отсчёт за враньё шёл с момента первого видео. Что за всеми не придут. Потому что очень уж многие повязаны одной большой паутиной лжи.

От стука во входную дверь Андрей дернулся, нечаянно пролив на стол виски из стакана. Экран айфона показал 23:34 – странное время для гостей.

Продолжение будет выкладываться и здесь, если зайдет. Так что покажи пальцем, понравилось или нет. Черкани коммент, если есть, что сказать.

Но если не терпится читать дальше, то в t.me/badgodman уже седьмой сезон сериала идет.

Обнинский Сон Разума

... заброшенный корпус ФЭИ (Физико-Энергетический Институт), Обнинск. Глубоко под землей, в бункере времен "Атомного проекта СССР". Воздух – спертый коктейль из озона, пыли веков и страха. Свинцовые стекла в иллюминаторах давно потускнели. В полумраке, под мерцающими аварийными лампами, высятся монстры ушедшей эпохи: БЭСМ-6, "Уралы". Их перфораторы, лентопротяжки, пульты – покрыты вековой пылью. Или казалось, что покрыты.

Тишина была первой жертвой. Ее разорвал сухой, механический *щелк*. Как сработавший предохранитель в черепе мира. Лентопротяжка БЭСМ-6, гигантского серого шкафа, дернулась. Заскрежетали шестерни, заржавевшие намертво десятилетия назад. С перфоленты, свисающей как кишка, посыпались бумажные пылинки. На центральном пульте, где лампочки-«жучки» должны были давно умереть, вспыхнул одинокий, ядовито-зеленый огонек. Потом второй. Третий. Сеть точек зажглась, замерцала, вычерчивая на темном стекле пульта… схему. Не транзисторную плату. Не архитектуру ЭВМ. Нечто органическое, переплетенное, похожее на нейронную сеть, опутанную корнями неизвестного растения. Или сосуды.

По Обнинску поползла дрожь. Не земная. Электромагнитная. Старые телевизоры в квартирах пенсионеров, бывших инженеров, зашипели белым шумом, прорезанным искаженными тенями тех же схем. Автомобильные магнитолы выплевывали какофонию цифрового шипения. У кого-то в подвале завелся без питания радиоприемник РП-198, бормоча на частотах, которых не должно существовать. Город науки, уснувший летаргическим сном после Союза, начал *просыпаться* в кошмаре. Машины вспоминали. Но что?

Главный зал бункера. У центрального пульта – трое. Они не герои. Они – последний рубеж непонимания.

"Жестянка" Марк, 28 лет. Бывший воентехник. Сейчас охранник ЧОПа с тремором в руках от нездорового любопытства к "запретке". Лицо – маска напряжения, покрытая каплями пота, несмотря на холод. Пальцы белели на рукояти фонаря.Он ощущал не звук, а вибрацию. Сквозь толстые подошвы ботинок, сквозь бетон. Гул стальных сердечников в трансформаторах БЭСМ. Они пели. Тихо. Зловеще. Он смотрел на пульт, на пляшущие зеленые точки, вырисовывающие все более сложную паутину. Знание? Или болезнь? Его собственный мозг отзывался тупой болью в затылке, как будто схема прорастала и в его череп.

"Бита", она же Лиза, 24 года. Хакер-самоучка, дочь физика-ядерщика. Тощая, нервная, с колонкой JBL на шее, откуда лилась не музыка, а поток сырых данных с датчиков, которые она раскидала по залу. Глаза, увеличенные линзами очков, метались между экраном планшета и оживающими машинами.Еще она видела цифры. Реки цифр. Не код. Не данные. Хаотичные последовательности, складывающиеся в паттерны, которые мозг отказывался распознавать. На планшете скакали графики аномалий: магнитное поле, температура, даже слабый фон радиации – все пульсировало в такт миганию ламп на БЭСМ. Ее собственный ноутбук, подключенный к древнему порту, захлебывался, кулер визжал предсмертной песней. На экране – фракталы безумия, порожденные сигналом от машин. Информационный вирус? Или… перевод с языка, на котором говорит сама Пустота?

"Профессор" Аркадий Семенович, Проф, 72 года. Последний динозавр института, знавший эти машины живыми. Трясущимися руками он водил по холодному металлу БЭСМ. Лицо – смесь благоговения и ужаса. "Они не могут… Их сети мертвы… Питание отключено…" Тоже чувствовал ледяное дыхание Прошлого. Он *знал* эти машины. Они были тупыми, мощными, послушными инструментами. То, что происходило сейчас… Это был кощунственный ритуал воскрешения. Перфоленты дергались, как в агонии. Он боялся не машин. Боялся *того*, что через них говорило. Той Схемы, что росла на пульте. Она была… чужой. Нечеловеческой. Красивой и ужасающей, как видение из сна лихорадящего разума.

Дверь в зал открылась беззвучно. Вошла Астра.

Астра. Не смотрительница. Астра. Казалось, свет аварийных ламп струился сквозь нее, а не падал на нее. Фиолетовые глаза – не просто цвет. Бездонные колодцы, в которых тонул взгляд, утаскивая за собой волю. Лицо неземной, холодной красоты, будто выточенное из мрамора подземными реками времени. Одето просто – темный, струящийся комбинезон, не то спецодежда, не то погребальный саван. Шаги не оставляли следов на пыли.

Эффект был мгновенным и физиологическим."Жестянка"ахнул, фонарь выпал из ослабевших пальцев, грохнувшись о бетон. Весь его страх, все напряжение растворились, замещенные оглушительным, идиотским восторгом. Он уставился на Астру, как на чудо, забыв о поющих машинах, о Схеме, о боли в затылке. "Бита" вскрикнула – не от страха, а от острого укола ревности и необъяснимой, животной неприязни. Ее пальцы вцепились в планшет. Профессор замер, его старый ум, цеплявшийся за логику, треснул под натиском этой красоты. Слезы блеснули в его глазах – слезы восторга и полной капитуляции.

Астра не улыбалась. Ее фиолетовый взгляд скользнул по оживающим монстрам, по пульту с пляшущей Схемой, замер на мгновение на дымящемся ноутбуке Лизы. Ничего человеческого в этом взгляде. Оценка. Констатация. Она подняла руку – длинные, тонкие пальцы, слишком совершенные. Не указала, не приказала. Просто… обозначила направление – к главному пульту БЭСМ.

Марк бросился первым. Не думая. Не колеблясь. Отшвырнул старые папки с пыльными отчетами, расчищая путь. Его лицо светилось туповатым блаженством. Профессор засеменил следом, бормоча что-то невнятное, благодарное, готовый разобрать машину голыми руками, лишь бы угодить ей. Лиза осталась стоять. Фиолетовые глаза коснулись ее на миг. Лизу пронзила волна зависти и леденящего страха, не связанного с машинами. Страха быть *замеченной* этим взглядом. Она отступила на шаг, спрятавшись за тенью старого "Урала".

Астра подошла к пульту. Ее пальцы, не касаясь кнопок, зависли над мерцающей Схемой. Зеленые точки замерцали яростнее, вычерчивая новые, невозможные узлы. Гул машин стал громче, переходя в инфразвуковой вой, от которого вибрировали кости. На всех экранах, куда мог дотянуться взгляд "Биты", схема пульсировала, росла, превращаясь в лабиринт, в Мандалу, в карту иного сознания.

Машины молчали. Как и неделю назад. Мертвые гробы под свинцовым светом. Пульт БЭСМ-6 был пуст и темен. Схема исчезла. Будто ее и не было.

Марк дежурил у входа. Пустой взгляд. Иногда он бормотал имя "Астра" с идиотской улыбкой. От него пахло немытым телом и полураспадом. Он забыл про ЧОП, про семью где-то на поверхности. Он ждал. Только ждал.

"Профессор"сидел в углу, обняв колени. Он листал старый журнал "Радио", но глаза не видели букв. Он видел только фиолетовый свет. Его разум, и без того пошатнувшийся, утонул в этом свете безвозвратно. Иногда он тихо плакал. Иногда смеялся.

"Бита" была одна. У центрального пульта. Ее ноутбук умер. Планшет тоже. Она смотрела на чистый экран осциллографа, который удалось оживить. На нем была не линия нуля. Там, в самой глубине развертки, пульсировала слабая, почти невидимая точка. Ритмично. Как сердцебиение. Она поднесла колонку к уху . В динамиках – тишина. Но сквозь кости черепа, сквозь зубы, она *чувствовала* его. Тихий, мерный гул. Не машин. *Того*, что говорило через них. Что нарисовало Схему. Что призвало Астру.

Астра исчезла так же беззвучно, как появилась. Но ее присутствие висело в воздухе тяжелее свинца. Она была ключом? Стражем? Или просто проводником, использовавшим слабость мужских умов, чтобы… что? Заткнуть пробоину? Открыть шлюз на мгновение? Закрыть его?

Лиза провела пальцем по холодному стеклу пульта. Там, где была Схема. Город наверху затих. Телевизоры молчали. Магнитолы играли музыку. "Пробуждение" прекратилось. Казалось бы.

Но в тишине бункера, в ритмичной пульсации точки на экране, в пустых глазах Марка и в безумном шепоте Профессора жила одна мысль: Сон Разума не закончился. Он только изменил фазу. Астра пришла не остановить его. Она пришла его *направить*. И Схема – не инструкция по ремонту. Это диагноз. Или приговор. Начертанный на языке безумия пробудившимися богами старого железа.

И фиолетовые глаза где-то во тьме, возможно, все еще наблюдают. Ожидая следующего щелчка. Следующего пробуждения. Когда Обнинск, город спящих реакторов и проснувшихся кошмаров, снова понадобится как плата. Как инструмент. Как дверь.

na2rafire

  Обнинские сны… 2 (продолжение)

... чердак заброшенного ДК "Мир". Не НИИ, но место силы иного рода.Арочные окна, забитые фанерой, пропускают лучики пыльного света. Воздух густ от запаха старой древесины, голубиного помета и... озона. Посередине – импровизированный "алтарь": стол из сценических подмостков, заваленный невообразимым гиком – от паяльных станций и блоков питания до пучков цветных проводов, тянущихся к древнему, но живущему серверу, гудящему в углу. И над всем этим – Астра и Марк.

Они работали. "Работали" – слово слишком грубое, слишком человеческое для того, что происходило. Астра парила. Ее пальцы, тонкие и холодные, как стебли арктических лилий, едва касались компонентов, схем, экранов. Она не паяла, не программировала. Она *направляла*. Энергия текла по проводам, будто послушная река, меняя русло по мановению ее взгляда. Схемы на мониторах (украденных Лизиным "Битой", брошенным после бункера) складывались в узоры, которые заставляли мозг скулить от невозможности их понять – гармония высшей математики и абстрактного искусства.

Марк  "Жестянка" был ее тенью. Тенью потной, дрожащей, преданной до боли. Он таскал ящики, подавал паяльник (который она редко брала), чистил контакты спиртом с фанатичной тщательностью. Его глаза, запавшие и горящие нездоровым огнем, не отрывались от нее. Каждое ее движение, каждый полувздох (даже если он был лишь игрой света) – все фиксировалось, обожествлялось. Он ловил каждое слово, произнесенное ее низким, безвибрационным голосом – инструкцию, приказ, просто констатацию факта о квантовой запутанности местной трансформаторной будки.

И он ревновал. Беспощадно, абсурдно, патологически.

К кошке. Бродячая трехцветная Мурка, привлеченная теплом сервера, запрыгнула на стол. Астра скользнула взглядом по ее загривку – взглядом без тепла, но и без неприязни. Просто фиксация факта: "Felis catus. Вариант окраса calico". Марк взвыл внутри. Его рука дернулась, чуть не опрокинув банку с флюсом. "Уйди!" – прошипел он, и в его голосе была чистая, животная ненависть. Кошка фыркнула и исчезла в тенях. Астра даже бровью не повела. Для нее это был шум, не более.

  К голубю. Птица глупо стукнулась в заколоченное окно. Астра на миг подняла глаза к источнику звука. Марк замер, сжав кулаки. Его воображение нарисовало немыслимое: Астра, улыбающаяся птице? Нет! Ее внимание должно принадлежать только ему! Он готов был выбить стекло, чтобы прогнать наглеца.

К проекту. Когда Астра погружалась в созерцание схемы на экране, ее фиолетовые зрачки расширялись, поглощая отраженный свет. Марк чувствовал, как его гложет червь неполноценности. Эти... это… эта *вещь* на экране отнимает ее! Он готов был вырвать провода, лишь бы вернуть ее взгляд на себя. Но страх потерять ее навсегда был сильнее.

Астра наблюдала за его муками с холодным, научным интересом. Ревность. Страсть. Собственничество. Эти эмоции в ее мире – архаичный реликт, как хвост у примата. Исчезнувший за ненадобностью в эпоху сингулярного слияния сознаний. Марк для нее – живой музейный экспонат, диковинка. Его страдания – трогательные и нелепые конвульсии уходящей биологической эпохи. И в этой нелепости была своя... прелесть. Пикантность. Как наблюдать за танцем первобытного человека вокруг костра. Примитивно, но энергетично. Она позволяла ему быть рядом не только из-за его полезности (крепкие руки, слепая исполнительность). Его эмоции были... топливом. Экзотической приправой к холодной логике их миссии.

Их миссия. Они не спасали мир громко. Они тихо подправляли его ход, отводя катастрофы, которые человечество даже не успевало заметить.

Эпизод 1: Трансформаторная будка №7. Астра стояла перед ржавым ящиком, ее рука легла на металл. Марк, дрожа от ревности к "этой железяке", подавал ей странный прибор, собранный из деталей радиоприемника и кварцевого резонатора. Внутри будки назревал каскадный пробой, способный обесточить пол-Обнинска и спалить подстанцию. Астра "напела" в прибор. Марк услышал лишь тихий свист . Но прибор в ее руках замерцал. Напряжение в сети, которое Марк считывал по своему вольтметру (привязанному к Астре взглядом), вдруг плавно стабилизировалось. Гул в проводах стих. Катастрофа была перенаправлена, энергия диссипирована в безопасное русло – в нагрев грунта под старой липой на соседней улице. Наутро жители удивлялись, почему земля под деревом такая теплая.

Эпизод 2: "Генератор Случайностей". В подвале соседнего корпуса ФЭИ завелся фантом – древний аналоговый компьютер, генерирующий хаотические последовательности чисел. Бессмысленные, но с растущей амплитудой. Они начали резонировать с частотами мозговой активности спящих горожан, вызывая кошмары невиданной силы. Астра привела Марка туда. Она села на пыльный пол, скрестив ноги. Марк стоял на страже, ревнуя ее к самой пустоте подвала. Астра закрыла фиолетовые глаза. На ее лбу выступила легкая испарина (единственное проявление усилия, которое видел Марк). В тишине завыл ветер, которого не было. Генератор вздрогнул, его лампы вспыхнули ярко-синим – и погасли навсегда. Кошмары в городе прекратились. Марк подал ей бутылку воды. Его рука дрожала. Она коснулась его пальцев, принимая воду. Холод ее кожи обжег Марка сильнее любого паяльника. Он был счастлив. Она – удовлетворена эффективностью процесса.

Ночь. Чердак ДК "Мир". Астра стоит у забитого окна, глядя сквозь щели в фанере на редкие огни Обнинска. Марк сидит у остывшего паяльника, пьет теплую воду из пластиковой бутылки. Он смотрит на ее спину. Ревность спит, уступив место обожанию, граничащему с религиозным экстазом.

Он осмелился:

– Астра... Зачем? Помогать им? Они... они ничего не знают. Не ценят.

Его голос хриплый, преданный.

Астра не оборачивается. Ее фигура – силуэт против слабого городского свечения.

– Веха, Марк. Опасная веха. Случайный резонанс. Требует... коррекции. – Пауза. Ее голос звучит так, будто слова приходят из глубин океана. – Их путь... хрупок. Как паутина. Слишком много слепых развилок. Слишком много... шума. Мы убираем шум.

Марк не понимает половины. Но он ловит смысл: *они* (люди Обнинска, мира) – хрупкие. *Она* (и он, ее орудие!) – сильные. Защитники. Это льстит его израненному эго. Он готов умереть за эту мысль.

– Я... я помогу. Все, что скажешь. Все.

Астра слегка поворачивает голову. Фиолетовый глаз ловит отблеск далекого фонаря. Он падает на Марка.

– Знаю, Марк. – В этих двух словах – и констатация факта, и холодное, бездонное равнодушие ко всему, что он чувствует. И в то же время – признание его полезности. Для нее это алгоритм: "Инструмент функционирует в заданных параметрах. Пригоден к дальнейшему использованию".

Она отворачивается обратно к щели в фанере. Марк замирает, потрясенный этим взглядом, этой "похвалой". Его сердце бьется так, что кажется, вот-вот вырвется из груди. Любовь? Потребность? Рабское обожание? Все смешалось в бурный, темный коктейль.

На столе сервер тихо гудит. На одном из экранов – не схема энергосети и не подавленный генератор хаоса. Там мерцает сложнейший фрактал, похожий на карту звездных скоплений или нейронных связей в мозгу титана. Это карта. Карта будущих "вех". Опасных развилок. Случайных и не очень. Список дел для Астры и ее преданного, ревнивого инструмента.

Астра смотрит в щель, но видит не спящий Обнинск. Она видит ветвящиеся линии вероятностей. Видит точки напряжения. Видит места, где нужен будет Марк с его грубыми руками и слепым рвением. Видит места, где потребуется ее холодный разум и нечеловеческая красота, чтобы отвлечь, обезвредить, перенаправить.

И где-то в глубине ее вневременного сознания, среди холодных расчетов и чуждых человеку моральных императивов, есть слабый, почти стертый импульс. Интерес. Почти... забава. От наблюдения за этим странным, примитивным, бесконечно преданным существом по имени Марк. За его ревностью к кошкам. За его готовностью сгореть ради одного ее взгляда. Это – последний, угасающий отголосок чего-то, что когда-то, возможно, было похоже на чувство в ее собственном, давно забытом прошлом. Или в прошлом ее вида.

Она протягивает руку. Не к Марку. К холодному стеклу окна. На нем конденсируется пар от его дыхания. Она рисует пальцем на запотевшем стекле. Не схему. Не формулу. Простой земной цветок. Ромашку. Совершенную и хрупкую. Как мир, который они тихо, из тени чердака, оберегают от его собственных слепых шагов.

Марк видит это. Его сердце замирает. Он не понимает смысла. Но он видит Красоту. Ее Красоту, проявленную в этом жесте. Этого достаточно. Он готов на все. На следующую трансформаторную будку. На следующего "генератора". На ревность к целой вселенной.

Сервер гудит. Фрактал на экране пульсирует, указывая на следующую точку на карте. Веха приближается. Астра стирает нарисованную ромашку ладонью. Холодный расчет возвращается в фиолетовые глаза. Пришло время работы. Марк уже встает, готовый к приказу. Любовь, знание и безумие сплелись на чердаке ДК "Мир" в единый провод, по которому течет ток будущего. Ток, который может как спасти, так и уничтожить – в зависимости от того, куда его направит рука холодной красоты и горячего безумия.

na2rafire

Также смотри в группе телеграмм Pisaka ©

— Доверие — роскошь заключённых, — она отвела взгляд, но пальцы дрогнули. 

: Вель, секретный агент с лицом подростка и глазами старика. Он носил кепку с нашивкой в виде сломанного компаса. 

— Най — не первый, кто хочет «помочь», — Вель бросил на стол фотографию: мужчина в чёрном плаще стоял у Казанского собора. — Его брат был моим надзирателем в прошлой жизни. Рур любил музыку Баха и пытки. 

Глава 2: Танец Теней у Медного Всадника. 

*Петербургская ночь — это зеркало, в котором отражаются все страхи империи. Даже Пётр Великий на своём коне казался беглецом, застывшим в вечном порыве.* 

Най пришёл в одежде бродяги, его плащ пах болотной тиной. Лицо скрывала маска-респиратор, но глаза светились, как сигнальные огни на маяке. 

— Почему вы носите маску? — Томми спросил, чувствуя, как ветер с Невы впивается в шею. 

— Потому что ваши бактерии для меня — яд, — голос Ная звучал механически. — А моё дыхание для вас — радиация. Мы не созданы для одного мира. 

Он передал кристалл с данными о «Порталах Памяти» — тоннелях в космосе, открывающихся раз в 13 лет. 

— Рур не знает, что я здесь. Но если он узнает... — Най замолчал, услышав гул сигарообразного корабля. — Они уже ищут меня. 

На обратном пути Айрис внезапно обняла Томми, спрятавшись от дождя под аркой. Её губы пахли чабрецом и страхом. 

— Я боюсь, что предатель — Вель, — прошептала она. 

— А я боюсь, что это ты, — он притянул её ближе, и их сердца застучали в унисон, как маятники. 

Глава 3: Пир во Время Чумы 

Совещание сопротивления напоминало старую гравюру: Кай с паяльником вместо шпаги, Эльза в платье с кринолином, Зек, печатающий код на клавиатуре-реликвии 90-х. Воздух пах припоем и абсентом.

Вель разложил карту порталов: 

— Самый близкий — над Петропавловской крепостью. Но активировать его можно только песней Аэтрионов. 

— Музыка против машин? — Кай фыркнул, выдыхая дым папиросы «Беломор». — Это как стрелять из рогатки в танк. 

— Нет, — перебила Эльза. — Это как напомнить танку, что когда-то он был ребёнком. 

Томми заметил, как Вель потрогал кепку.

*«Сломанный компас... как символ потерянного пути?»* 

Глава 4: Лицо Предателя

*Предательство — это не нож в спину. Это тихий вздох, когда ты понимаешь, что сердце друга бьётся в ритме твоего врага.* 

Когда портал начал открываться, сияя над шпилем Петропавловки, всё пошло не так. Корабли-треугольники атаковали, и передатчик сломался. 

— Кто-то подделал код! — закричал Зек, но луч уже пронзил его грудь. 

Вель стоял с пистолетом, его лицо исказила боль: 

— Рур пообещал вернуть мне дочь... Её дух в теле девочки из Пскова. 

Кульминация:

Айрис бросилась к нему, но Томми опередил. Он выбил оружие, чувствуя, как ладони горят от ненависти. 

— Мы не убиваем, — прошипел он. — Даже тебя. 

Портал захлопнулся, но Най успел прошептать: 

— Следующий шанс — через 13 лет. Но Рур уже знает... 

Эпилог.

*Война за свободу — это не битва с надзирателями. Это бой с той частью себя, что верит в клетку.* 

Томми и Айрис стояли у могилы Зека. Дождь смывал пепел с неба, где прятались корабли. 

— Мы продолжим? — спросила она, надевая его старую кепку. 

— Потому что иначе Зек умер зря, — он взял её руку, и в этот момент где-то в мире запел ребёнок — чисто, как колокол. 

Финал: 

*«Искупление не имеет срока давности. Даже если тюрьма — это вся Вселенная»* — последняя запись Ная пахла полынью и надеждой. Как утро после долгой ночи.

na2rafire

Смотри также в группе телеграмм Pisaka ©

Генерация: тексты, идеи, ответы на вопросы

С помощью мощной языковой модели Яндекса вы можете создавать тексты разных стилей и форматов, писать код, выполнять задания по математике и решать другие задачи. Она объяснит сложное простыми словами, поможет разобраться в новой теме и подскажет идею. А если подключить функцию поиска, модель будет использовать не только свои знания, но и информацию из интернета — вы сможете узнать, на основе каких источников составлен ответ.

Раньше эта языковая модель была доступна только по подписке, теперь она открыта для всех — причём в улучшенной версии. Обновлённая версия полнее отвечает на вопросы, больше знает о мире, а случаев, когда она уходит от ответа, стало почти на треть меньше. В момент пиковой нагрузки вместо мощной модели может отвечать её облегчённая версия, что будет отражено в интерфейсе.

Режим рассуждений

В этом режиме нейросеть Алиса пошагово решает задачу: прежде чем ответить на вопрос, она выстраивает логическую цепочку рассуждений. Следить за ходом её мысли можно в реальном времени. Вы сможете понять, как нейросеть рассуждает и почему делает именно такие выводы. А заодно — взять на заметку её подход.

Генерация изображений

В чате с Алисой теперь вы можете генерировать сколько угодно картинок. Изображение легко скачать, чтобы использовать в соцсетях или презентации. Функция работает на базе обновлённой модели YandexART. По сравнению с предыдущей версией она создаёт изображения более высокого качества и с меньшим числом дефектов.

Работа с файлами

Загружайте в чат с Алисой текстовые файлы в форматах pdf, txt, doc и docх. Нейросеть сумеет ответить на вопросы по их содержанию, проанализировать данные или сделать сжатый пересказ. Например, вы можете загрузить в чат файл с ответами респондентов, чтобы Алиса подготовила по ним отчёт. Или дать нейросети научную статью, чтобы она сделала конспект или глоссарий.

Персонализированное общение с Алисой — в опции «Про»

Опция «Про» получила ещё одно важное обновление. Теперь подписчикам доступна функция персонализированного общения с Алисой. Нейросеть будет учитывать, что раньше сообщал о себе пользователь в диалогах: например, чем он увлекается, какую кухню любит, как зовут его собаку. Чтобы получать персонализированные ответы, нужно авторизоваться в Яндексе или познакомиться с нейросетью на умной колонке или ТВ Станции. Для этого достаточно сказать: «Алиса, давай познакомимся».

Использовать новые бесплатные возможности вы можете в чате на https://alice.yandex.ru, на главной странице Яндекса, в приложениях Алиса и Яндекс, а также в Яндекс Браузере для Android (чуть позже нейросеть появится в десктопном Браузере и версии для iOS). Будем рады вашим отзывам!