Ponylib

https://www.derpibooru.org/images/2510603

Моё небольшое "моё" для сообщества "Пятничное [Моё]".

Дисклеймер: эта сказка про пони, не обессудьте:)

_____

Утром у озера всегда было чуточку прохладно.

Колючий морозец, будто живое и вредное существо, обитающее под кромкой воды, выбирался из своего жилища ещё до того, как зайдёт солнце, и не спешил обратно даже после рассвета.

Рыская по берегу и холму неподалёку, он искал кого-бы ущипнуть. Жертвами проказ обычно становились случайные прохожие, вышедшие погулять не в самый подходящий для этого час или в такой же час спешившие куда-то мимо озера. С этими пони всё было просто — стоило только мурашкам побежать под их шерсткой, как они тут же морщились и спешили уйти от холода подальше. Поэтому холодок не запоминал таких своих гостей и ничего к ним не испытывал. Разве что удовольствие от выполненной работы, а то что щипать пони было его работой и предназначением, холодок ни секунды не сомневался.

Другим делом были влюбленные парочки. Они шли на озеро во время его дежурства, чтобы подбросить в свой романтический костер свежего топлива. И тепло этого костра грело их изнутри, защищало от неприятных мурашек. Холодок недолюбливал таких гостей. И дело было не только в тщетности его укусов, но и в природе их внутреннего тепла. Оно казалось ночному сторожу озера чем-то неполноценным. Холодок видел, что для поддержания этого огня пони требуется что-то, чего никак нельзя отыскать только в себе. Чужие слова, чужое плечо, чужая мягкость, а иногда ещё и просто вкусная и красивая еда — убери это и защита перед холодом рухнет.

Таких пони холодок уже запоминал, но делал это лишь для того, чтобы не приближаться к ним понапрасну и не испытать в очередной раз разочарования от их тепла.

Но был у холодка и ещё один тип гостей — те, кто приходил один, но тепло черпал изнутри себя. Такие пони не боялись мурашек, наоборот — внешняя прохлада лишь разжигала их внутренний огонь сильнее. Им нравился холодок, а они нравились ему.

Эта кобылка всегда появлялась в один и тот же день, в одно и тоже время, и садилась всегда на одну скамейку, что пряталась под ветвями старого разросшегося дерева. Холодок не ладил с деревом, слишком уж безучастным… одеревенелым… оно казалось ему. Но ради этой гостьи, дух озера преодолевал свою неприязнь к древней деревяшке и “присаживался” рядом с пони, прижимался к ней, что заставляло её всю ежиться и глубоко вдыхать утренний воздух.

Утром у озера всегда было чуточку прохладно.

Юная поняшка по имени Брайт Спринг привычно сжалась, когда ветер с озера коснулся её шёрстки. Кобылка так привыкла к нему, что уже сама точно не могла сказать почему приходит сюда так рано. Только лишь потому, что в утренний час вокруг почти нет других пони, или же она успела полюбить ту свежесть, что заставляет дышать полной грудью и живёт у озера совсем недолго после того, как принцесса Селестия поднимает Солнце из-за горизонта.

— Ну вот я и здесь, — произнесла пони глядя куда-то наверх, — привет.

А на небе среди множества обычных белых и нежно розовых облаков было одно, что несколько выделялось среди своих собратьев и формой и цветом. Облако это было похоже на распустившийся цветок ириса. Фиолетовое, оно зависло прямо над озером, когда остальные, гонимые ветром, плыли дальше.

Мама любила ирисы. А ещё, когда дочка видела её в последний раз, она сказала, что ни за что не оставит Брайт Спринг без присмотра. Сказала что небо, оно вечное, и она будет рядом пока существует небо.

— У меня всё хорошо, и у папы тоже, — фиолетовое облако всегда появлялась где-то рядом, если Брайт нужно было немного поговорить. — Многие кобылки из моего класса не согласились бы со мной. У кого-то из них не появились ещё кьютимарки, как и у меня, а кому-то не хватает хороших друзей, как и мне, но это всё слишком серьезные проблемы, чтобы серьезно о них переживать.

Пони хихикнула собственному каламбуру.

— А счастье и радость лучше искать в мелочах, ты же согласна?

Солнце поднималось всё выше над озером.

Время морозца подходило к концу, но он продолжал “сидеть” рядом с пони и “держать” её за копыто, потому что был ей нужен. Холодок не понимал о чём говорила кобылка, но она казалась ему очень мудрой, а её внутреннее тепло самым правильным из всех. Конечно он был не из тех кто отлично разбирался в пони, но своим суждениям доверял, хотя бы потому что других не знал и не слышал. Ради неё он так много раз растворялся в дневном зное, чтобы потом опять осознать себя под кромкой воды, и сегодняшнее утро не станет исключением.

Утром на балконе Кантерлотского замка было чуточку прохладно.

Принцесса Луна неспешно пила чай из большой чашки. Пар красиво растворялся в воздухе перед её лицом, делая усталые мысли более плавными, помогая им уложиться в сознании тысячелетней покровительнице грёз. Сегодня она увидела во сне одной из своих подданных кое-что грустное — ничего в общем-то необычного, никому не удается прожить жизнь без грусти, даже пони, и вряд ли бы Луна обратила на тот сон своё внимание, если бы прямо сейчас не видела висящее над Понивилем фиолетовое облако.

— Тия, — негромко позвала Луна сестру.

— Да, — вторая принцесса, отвечавшая в своей стране за дневные заботы подданных, появилась на балконе в яркой вспышке магии телепортации, как только было произнесено её имя.

— То облако, что фиолетовым цветком висит над Понивилем, — ночная принцесса выразительно посмотрела на дневную, — это твоя работа? Твоя магия? Я не могу понять...

— Оно висит там каждую пятницу, — белый аликорн хитро прищурилась, — ты не очень наблюдательная.

— И всё же, это твоя работа?

— Возможно, — Селестия всё ещё выглядела хитро, но огонёк озорства почти всегда освещающие её фиолетовые глаза, угас.

— А возможно, что нет?

— Ну, знаешь, никогда нельзя быть уверенной, где та граница, на которой заканчивается твоя магия и начинают происходить настоящие чудеса. Возможно, это я, прочитав письмо одной маленькой пони, сделала так, чтобы когда ей было нужно, на небе появлялось немного необычное облачко. А возможно… возможно, что небо действительно вечное и та, что обещала быть рядом, не соврала.

_____

Спасибо за прочтение и извините за ошибки:)

Последнее, что Он помнил, а так же всё, что помнил вообще, была холодная вода, пытавшаяся пробраться в желудок и легкие, да огни на удаляющемся теплоходе. Жизнь до падения в воду и после, вплоть до спасения (хотя спасением это назвал бы лишь сумасшедший), осталась где-то в прошлом, будто волны вымыли их из головы своей незадачливой жертвы. Этим они проявили, по его мнению, недюжее сострадание — теперь ему некого жалеть перед собственной смертью и не о чем сожалеть. А смерть не за горами — это точно.

Остров, на который его выбросило, размером больше всего походил на диван. Такой каменный и неудобный диван. Холодный. Находившийся среди пучины непригодной для питья воды. На какое-то время ему в голову пришла мысль, что проще будет утопиться. Опустить голову в воду и вдохнуть. “Это больно, особенно больно в сочетании с соленой водой”, — прозвучал в голове осторожный голос. “Чушь, вместе с водой при вдохе придет эйфория, которой ты еще не переживал”, — уверенный голос звучал так, будто знал о чём говорил.

— И не переживу, — от чего-то вслух ответил Он и закрыл глаза.

Сознание исчезло быстро. Кошмар же, что творился вокруг сменился другим — более бредовым вариантом. Во сне остров стал больше и был уже не маленьким каменным осколком, а вполне себе приличным убежищем и домом для незадачливого Робинзона: песчаный пляж продолжался зеленью тропического леса, за первыми деревьями которого виднелось озеро с растянутым неподалеку от него гамаком.

Он хотел пить, так сильно, что не смотря на боль во всем теле смог подняться на ноги и пойти в сторону озера. С каждым шагом жажда становилась все сильнее, горло ощущалось как нечто пересушенное и потрескавшееся, уже не способное даже впитывать влагу. К жажде прибавилась злость на себя, за то что так медленно идет, на озеро, что оно так далеко, да и на всё вообще.

Добравшись до воды, Он стал жадно глотать, опустив в нее голову. Но жажда если и проходила, то только после большого количества выпитого и совсем ненадолго, превращая процесс питья в бесконечное и беспокойное занятие. А потом озеро и вовсе оказалось вдалеке, как-то очень резко и неожиданно. Его тащили, опять по камням, двое людей в оранжевых жилетах спасателей, но делали они это явно против желания спасаемого и каких либо инструкций, если такие вообще существовали. Тащили его за ноги, а сам он при этом цеплялся пальцами за мокрые камни, не хотел спасаться.

Утром, проснувшись, поднявшись на ноги и дойдя до тени, он встал на колени и стал пить, зачёрпывая воду руками; и только напившись понял, что терял сознание совсем на другом острове, а все что его окружает видел в ночном бреду.

Сны реальны ровно до того момента, пока не проснешься, Он знал это точно. Так как же определить, спишь ты сейчас или пребываешь в миру своих грез? Для него это не было сложной задачей. Лежа в гамаке и смотря на то, как листья дивных деревьев, названия которых были ему неизвестны, колышутся на теплом ветру, он думал слишком о многом и порою даже абстрактном. Во сне же так никогда не выходило: нужно было бежать от опасности, стремиться к цели, наслаждаться вещами недоступными в реальной жизни… одним словом мыслям не было места во снах, только желания, страхи и потребности правили ими. По крайней мере у него так было всегда.

— Всегда, забавное слово для того, кто помнит себя лишь со вчерашнего вечера, — задумчиво произнёс он.

— На самом деле не очень, — осторожный голос звучал откуда-то справа, — ты, конечно, потерял воспоминания о некоторых вещах, но это не значит, что исчезло совсем всё. Вот скажи, сколько будет семью семь?

— При чем здесь математика?

— При том, что ты не помнишь, как учился ходить, но умеешь это делать, также как способен говорить и думать, кажется. А еще ты знаешь, что семью семь это математика и ответ будет: сорок семь, — уверенный голос был гораздо ближе голоса неуверенного, его обладатель, если бы он существовал, мог бы находиться от Него буквально в сантиметре.

— Сорок девять, — поправил Он голос.

— Без разницы, мямля хотел сказать, что родился ты не вчера, и я его в этом поддерживаю. Память же, вещь вообще относительная, — уверенный голос надменно фыркнул, будто выражая свою неприязнь к такой бесполезной по его мнению вещи и замолчал.

— Но мы — это наша память, — решил поспорить Он.

— Мы — это реакции, рефлексы, привычки, предпочтения, чувства, — уверенный голос казалось брезговал говорить о подобных вещах, — любовь, если тебе так будет угодно. Если ты любил клубничное мороженое, то не применяешь его на шоколадное, только потому что забыл факт этой любви.

Он задумывался. Клубничное мороженое, кажется, это и правда было лучшим холодным лакомством. Как здорово было бы сейчас съесть один, а то и парочку рожков такого.

— Какого?! — закричал Он и вскочил с гамака, появившееся в его руке мороженое упало на землю.

— Эх ты, такую вкусняшку профукал, но ничего, захоти еще, — уверенный голос явно хотеле передать Ему немного своей уверенности.

— Что значит захоти еще?

— Ну, похоже, что остров исполняет твои желания, — пояснил неуверенный голос, — так что просто еще раз захоти мороженое.

Он захотел. И стаканчик с клубничным мороженым появился у него в руке.

А дальше Он постепенно привык. К голосам, к острову, к тому, что его желания исполняются.

Первые дни, Он просто озорно игрался, создав для себя на самой границе пляжа и воды высокую башню волшебника с шикарными комнатами внутри, богатой библиотекой, ванной с небольшим бассейном, электричеством, берущемся неоткуда и всей необходимой техникой. Интернета только не было, как и любой другой связи. Зато на крыше поместился порт для настоящего дракона, которого он пожелал несколько позже.

Огнедышащий и летающий ящер, воплотивший в себе личность уверенного голоса, отлично подошёл Его новому образу всемогущего мага, а также игре в фэнтезийное средневековье, ареной для которой стал всё увеличивающийся остров.

Он придумал целые королевства, раздоры и союзы, королей и их подданных. Были дни, когда маг ударялся в политику, свергая правителей, разрушая союзы и перекраивая карту влияния местных монархий. Иногда, оседлав дракона, отправлялся в неизведанные дали и таинственные, забытые всеми города, преимущественно для того, чтобы спасти прекрасную принцессу с длинными светлыми волосами и высокой пышной грудью в которую он превратил голос неуверенный.

Когда средневековье стало скучным и обыденым, на смену волшебным пейзажам и существам пришел город с кипящей в нём жизнью. От башни и принцессы и с драконом он, однако, не отказался, так же как и от волшебных сил — ими весело было проучивать злодеев, скрывающихся под личинами добрых горожан, или не скрывающихся вовсе. Дорогие машины, любые развлечения — всё, что подсказывала фантазия и опыт забытой жизни, было в его распоряжении. Он любил быть героем.

Но вскоре устал от игр с собственными желаниями.

Город исчез, остров вновь стал небольшим, а Он, сидя на берегу и думая, как вернуться домой, решил, что может пожелать огромную океаническую яхту, которая быть может выведет его к людям. Решение более чем глупое, но к тому времени Он слишком привык, что мир подчиняется его воли.

Желание привычно исполнилось, но стоило кораблю отойти от острова всего на несколько своих корпусов, как металлические борта стали таять в воде, словно были сделаны из сахара, а хотелки перестали исполняться.

Течение вынесло Его обратно на остров. Он больше не сходил с пляжа, ничего не желал, лишь тихо прошептал перед сном:

— Хочу вернуться домой.

Митя привычно проснулся утром под мелодию, которая когда-то была любимой, а нынче исполняла роль будильника и постепенно становилась всё более ненавидима.

— Завтракать! — звали с кухни мамин голос и запах свежих блинчиков.

Дважды предлагать не пришлось. Парень вскочил с кровати и ломанулся на кухню, врезавшись по пути в отца, который лишь улыбнулся от такого утреннего происшествия-аварии и потрепал сынишку по голове.

На дворе стояла пятница — последний учебный день, скрашенный легкой прохладой и ясным солнечным небом. Уроки текли лениво, мысли уже были далеко за пределами биологии и физ-ры, там где на часах уже пятнадцать минут пятого, а симпатичная Валерия, неожиданно ответившая согласием на предложение погулять вместе, ждет его в беседке на набережной.

Её улыбка была искренней и радостней обычного, а платье не по погоде коротким. Сжимая теплую и мягкую ладонь своей спутницы, Митя был на седьмом небе от счастья — он первый раз гулял с девочкой взяв её за руку и уже, боясь собственных мыслей, строил планы на будущее. Представлял, как он закончит в этом году школу, как они с Лерой пойдут поступать в один вуз и конечно на один и тот же поток. Будут проводить всё-всё время вместе, а потом, на пятом курсе или после получения диплома поженятся…

За этими мыслями Митя не заметил, как набережная сменилась песчаным пляжем. Длинный дом, стоявший на улице, по которой они шли, обрывался так же резко, как и сама улица. Митя обернулся и увидел людей, ходящих по своим квартирам, занимающихся обычными домашними делами и даже не замечающих отсутствие стен.

Он посмотрел на Леру и перестал быть Митей, вновь забыв всю жизнь, что была до острова. Забыв имя девушки, что была сейчас перед ним. Она непонимающе улыбалась.

— Нет, — сказал Он и чуть не расплакался от обиды на остров, на предательство и попытку обмана.

—————

Он больше ничего не хотел, на этот раз в самом деле ничего. Просто сидел у воды, глядя на горизонт. Солнце на острове вставало и садилось в одной точке, наверное, чтобы Ему было удобнее наблюдать и рассветы и закаты, никуда не отходя от башни. Пока однажды вечером за его спиной не раздался новый, доселе незнакомый, голос, не принадлежащий ни дракону, ни принцессе:

— Привет, ты знаешь, грустить в одиночестве совсем-совсем неправильно.

Он повернул голову и увидел пони: розовую, с кудрявыми хвостом и гривой еще более насыщенного розового цвета, чем она сама. Стоило бы удивиться, в обычной ситуации он бы так и сделал, но сейчас лишь отметил для себя, что она милая; пони же продолжала говорить, даже тараторить:

— И я не говорю, что грустить надо в компании друзей, вовсе нет! Я однажды загрустила, пока друзей не было рядом, так у меня грива разгладилась, представляешь?! И это не самое страшное, самое страшное то, что я напридумывала себе всяких глупостей, а госпожа Редька даже не сказала, что это глупости. Вот ведь редиска… нет, редька, но знаешь, мы мало были знакомы на тот момент. Так к чему я это говорю, — пони шумно набрала в легкие в воздух и продолжила, — если тебе грустно, нечего сидеть в одиночестве или думать, что мешок с мукой сможет стать хорошим собеседником, надо идти к друзьям, ведь они могут показать, что нет причин для грусти, а проблемы для одного пони легко решаемы, если пони будет шесть. Или семь, ведь когда проблемы случаются у Твайлат может понадобиться помощь самой Селестии. И она тоже хороший друг, мы писали ей письма…

— Стой, — оборвал он бесконечный поток слов.

Пони, сидевшая до этого на крупе, встала и вопросительно посмотрела на человека.

— Стою, а зачем?

Он закрыл лицо ладонью, которая через десяток секунд сползла на щеку, обнажая улыбку на его лице.

— Чтобы я мог спросить кто ты.

— Ой, я — Пинки Пай! — розовая пони протянула ему переднюю ногу.

— Очень приятно, Пинки Пай…

— Можно просто Пинки, перебила его пони, забавно махнув копытцем.

— Очень приятно, Пинки. И ты говорящая пони, так? Прости, если это прозвучало грубо.

Пони очень внимательно и с серьезным видом осмотрела себе.

— Агась, похоже, когда я вышла на твой пляж ничего не изменилось и я всё ещё пони. Что очень здорово, ведь мне нравится быть пони! А почему ты спросил, у тебя проблемы со зрением?

— Нет, кажется, нет. Но раньше мне не приходилось видеть говорящих пони.

— Пффф, — Пинки рассмеялась, — подумаешь, мне раньше тоже не приходилось находить за кустами малины пляж с башней, драконом и неизвестным человеком, но всё, как говорится, бывает в первый раз.

Он согласно кивнул.

— Пойдём? — пони указала в сторону кустов, которых точно не было на острове до её появления. — Я познакомлю тебя со своими друзьями, они очень хорошо умеют решать проблемы вызывающие грусть. Рэрити знает всё о стиле, красоте и о том, как правильно быть щедрым. Эпплджек научит тебя, как быть счастливым трудясь и говоря правду. Реунбоу покажет, что никогда не стоит сдаваться, а Флаттершай подарит питомца, ведь если тебе есть перед кем быть ответственным, то грустить некогда и да и нельзя. Твайлат очень умная, а грусть в обществе пони, которая считает себя умной просто невозможна…

— А какая ты пони?

— О, а это сюрприз, а испортить сюрприз, это худшее, что может сделать пони, поэтому я тебе не скажу! Но ты можешь пока считать меня просто хорошей пони.

— Ты определенно хорошая пони, Пинки.

Розовогривая лошадка еще раз задорно рассмеялась и скрылась за кустами малины. Он последовал за ней.

Остров был похож на кусок камня. На нем, еле помещаясь, лежал парень, на которого с высоты разрушившейся башни счастливо смотрели дракон и принцесса. А где-то уже невдалеке навстречу своей цели спешила лодка со спасателями.

— Ты растворяешься, — заметил неуверенный голос.

— Он больше не на острове и все его желания исполнены, эти тела скоро исчезнет, как и всё, что рождено его пустыми хотелками.

— Жаль, ты выглядишь круто, — голос всё ещё был не уверен.

— Ты тоже ничего, но нам еще встретятся немало подопечных, думающих, что принцессы и драконы — это круто.

Спасибо за прочтение и простите за ошибки:)

Версия в Google Docs с исходным форматированием (Там вся часть целиком. У пикабу, оказывается, существует ограничение в 30 000):
https://docs.google.com/document/d/1QoC0A3qxbE0w7p-I0jd30CXo...

Файерлайт нежилась под жаром горячего душа. Пегаска чувствовала себя превосходно. Странное, но знакомое тепло поселилось в её груди и распростронялось приятными мурашками по всему телу. Давно у синегривой пегаски не было такого превосходного настроения. Завершив водные процедуры, Фай наспех отряхнулась и зашла на кухню, оставляя после себя мокрые следы. В который раз Файерлайт вспомнила о человеке, с которым вчера встретилась. "Интересно, люди обычно сами по себе столько спят, или он просто устал"? Кобылка провела с человеком совсем немного времени, но ей уже казалось, что она сильно привязалась к нему.

"Он... Он такой милый... Он говорил то же самое про меня, и про всех пони... Интересно, может, все люди такие"? Фай налила стакан воды и лениво втянула её в себя, после чего вздохнула. "Он сказал, что должен вернуться к своей лучшей подруге, к Фэйт, но..." — Файерлайт покосилась на пол — "я хочу, чтобы он оставался со мной!". Она хихикнула, представив как намертво вцепляется в "ногу" (а именно так он назвал свои задние копыта, которые в его случае удобнее было бы называть “нижними”) человека и невозмутимо тащится за ним следом. После всего, что она узнала, после этих где-то весёлых, где-то забавных историй о совершенно другом, странном и безумном мире. После времени, что они провели вместе, пони никак не могла смириться с той мыслью, что им придётся расстаться. Лайт тихонько прошептала:

— Фэйт... Как же я тебе завидую... — Файерлайт даже подумала, что не будь Фэйт, ничто бы не мешало им, но быстро прогнала эту мысль. Но внезапно её посетили светлые мысли. "Но ведь я смогу с ним видеться, почему же нет? Конечно же". Огонёк вновь зажегся в её глазах и она направилась к человеку с явным намерением не скорбеть о том что он уйдёт, а провести оставшееся им время вместе и как можно лучше и интереснее для них двоих.

Дрон открыл глаза. Он давно не чувствовал так хорошо. Утро было замечательным. Лучик солнца, что падал на лицо, был крайне приятен приятен и успел слегка взбодрить. Человек медленно и лениво встал. Он подошёл к окну, чтобы проверить, действительно ли не спит и находится именно в том волшебном месте. Утро в Понивилле было замечательным, пони резвились, гуляли, работали и любили. — "Это место... Как же я рад, что попал сюда."

Дрон услышал, как внизу кто-то зацокал копытцами. — "Это, наверное, Фай. Она... прекрасная пони, в ней есть что-то притягательное. Ох, только послушай себя..."

Найдя чистую, поправленную после вчерашнего случая одежду и быстренько накинув её, человек приоткрыл окно, чтобы подышать свежим воздухом. С первого этажа слышался голос синегривой пегасочки. — "Хм, не слышу других голосов, неужели она сама с собой говорит? Хех, она нравится мне всё больше..."

Основные звуки шли из-за окна и были усладой для ушей. Маленький городок словно излучал жизненное движение. Простое и привычное, но такое близкое и родное Дрону.

Из-за двери послышалась утренняя кухонная возня. — "Так, как я выгляжу? Тут нормально, тут поправить ииии... Вот так, есть." — Человек наспех подровнял складки на одежде и заправил рубаху. Он почему-то с нетерпением ждал появления этой пегасочки...

Лайт услышала первые посвистывания чайника и заварила чай. Услышав шум из спальни, кобылка поспешила встретиться со своим новым другом, настолько ей не терпелось вновь увидеть это диковинное создание. Поднявшись наверх, не касаясь земли, пегаска тихонько распахнула дверь и подобралась к Дрону. Она застала его врасплох, хоть и уже почти одетым, и тотчас бросилась в объятия, так и не спускаясь на землю. Она потёрлась о щёку парня, и коротко, но со всей своей возможной добротой, проговорила:

— Надеюсь, твоё утро настолько же доброе, насколько и моё. У меня есть кое-что для тебя, подожди здесь секундочку, ладно? Я мигом.

Человек точно не ждал такого нападения. Звуки вскипающего чайника вдалеке предательски обманчиво заставили поверить в то, что пони на кухне, и хлопок крыльев был услышан в последний момент, когда Дрон повернулся к окну и застёгивал последнюю пуговицу на рукаве. Все ощущение для него были новыми и незнакомыми, но очень приятными. Щека стала тёплой и возможно покраснела от столь неожиданного касания. Общий настрой, ощущение тепла рядом... Ничто не смогло бы сегодня сломить человека.

— О! Утро - лучше не бывает. Кстати, здравствуй. И да, конечно, куда я денусь. Но на твоём месте... Я бы закрыл комнату, хехех. — Дрон широко улыбнулся и провёл по синему хвосту улетающей пегасочки.

Мысли о вчерашнем вечере несмолкаемым муравейником вновь зашевелились в голове синегривой пони. Её самую капельку тревожило то что они с человеком так быстро сблизились. Больше Лайт беспокоило то, что её, возможно, иногда слишком большая навязчивость способна оттолкнуть её нового приятеля. Но парень пока не возражал против чего-либо и только поддерживал идеи, разговоры Фай, с удовольствием отвечая на все её вопросы. Сама же Файерлайт в долгу не оставалась, точно так же идя навстречу и охотно утоляя любопытство человека, хотя Дрон обо всех пони успел узнать немало, поэтому интересовался в основном именно жизнью Фай, что в свою очередь, не могло её не радовать. Наполнив пару кружек чаем и забрав завтрак, пони вернулась к своему гостю.

Запах, доносящийся снизу, был довольно приятным. Пахло чаем и свежим хлебом. Также проскальзывали лёгкие нотки овощей и зелени. Человек невольно пустил слюну, а живот резко запросил пищи.

Долго ждать не пришлось. Кобылка медленно влетела в комнатку, дежра в копытцах поднос и так же не спеша поставила его на постель.

Готовка не была самой сильной стороной пегаски, но просто и вкусно приготовить она могла без проблем. Опустив поднос, Фай, искрясь от счастья, объявила:

— А вот и завтрак. Приятного аппетита!

На подносе красовались две очень красивых чашечки чая с лимоном. Первые мысли были о том, что пегасочка возможно достала чайный сервис привезённый из Кантерлота.

Рядом с чашечками находилась небольшая тарелочка, похоже из того же набора с чудесным рисунком. На ней были выложены два сэндвича с помидорами, сыром и зеленью, украшенные лепестками красивых цветов.

Громко сглотнув, Дрон жадно взглянув на принесённое пегасочкой.

— Выглядит и пахнет просто великолепно. — Человек тут же схватил чашечку, но опомнившись, переложил её в другую руку и аккуратно потянул горяченького чая.

Чай был лучшим из того, что он когда либо пробовал. Бергамот и лимон сочетались как нельзя лучше. А сэндвич только дополнял вкусовую картину. Дрон никогда так прекрасно не завтракал. Взгляд упал на глаза хозяйки столь радушно принявшей его.

— Знаешь, я рад что ты меня окатила с той тучи. — Человек взял одно копытце в руку и погладил его.

— Не хочешь прогуляться и найти ещё одну тучку, м?

— C удовольствием! Подожди секундочку, я только приберусь, — в предвкушении отличного дня пегаска быстро расправилась с посудой и вернулась к Дрону, вспоминая самые разные штуки из культуры мира о котором человек успел ей рассказать. Ей хотелось как-то по-особенному к нему обратиться, чтобы дать понять, что для неё всё это было небезразлично, интересно и она готова слушать его вновь.

— Что же, вот и всё. Я готова! Идёшь, ковбой? — Фай сказала это неожиданно для самой себя, но ей показалось, что не прогадала, увидев улыбку человека. Вместе они вышли на тихую улочку Понивилля.

***

Гвардиан впервые задал себе вопрос: "А почему, собственно, я решил, что это именно Симфони? Она достаточно тихая и милая пони, притом весьма застенчивая. Чтобы она взяла в, ээ... Копыта оружие? Пффф. Да нет же, бред какой-то. Но тогда…” Человек скинул с плеча винтовку и снял с предохранителя, осматривая крыши. "Нет. Пусть лучше она. В противном случае.."

Еле заметное движение возле трубы дома на перекрёстке привлекло внимание Гварда, сбив с мысли. Краешек золотистого крыла скрылся за каменным препятствием одновременно с частью лазурного хвоста.

— Успел... Слава... Кто там у нас здесь в качестве божества? - С облегчением выдохнул человек, закидывая винтовку обратно на плечо и направляясь к укрытию пегаски. Прикинув на ходу, как подобраться к скрывающейся пони, Гвардиан решил не мудрить и, приметившись, сходу прыгнул на крышу ближайшего дома. Сервомоторы в который раз скрипнули, заставив носившего их пожалеть о забытом дома пузырьке со смазкой и выдав его приближение пони, застывшей возле трубы.

— Флейминг. Что ты делаешь здесь?

Кобылка ничего не ответила, лишь частично раскрыв крылья, сидя спиной к медленно приближающемуся человеку.

— Флейм? — Человек мелкими шажками приближался к пегаске. В промежутке между поднятыми крыльями и верхними плечами поняши блеснул холодный металл.

— Симф, что бы ты ни задумала...

— Уйди. — Прервала его Симфони глухим голосом. — Пожалуйста, просто уйди...

Гвард молча приблизился практически вплотную к пони.

— Что бы ты ни задумала — учти, что нет ничего ценнее жизни. И именно её я и буду защищать в первую очередь, кому бы она ни принадлежала.

Голова кобылки поникла. Она прекрасно понимала, что в непосредственной борьбе с хорошо экипированным и обученным человеком она наверняка проиграет, но... Гвардиан не знал, что творилось в душе его знакомой. Она была ослеплена, и видела выход лишь в одном, не желая больше ничего слушать или пытаться предпринять. На улице, откуда пришёл Гвардиан, скрипнула дверь. Оба существа синхронно повернули головы в направлении звука и тут же увидели человека, выходящего из дома бок о бок с синегривой пегаской.

"Это же она!..."

Гвард понял, что будет в следующие секунды. Приглушенный огонь ревности с новой силой полыхнул, опалив разум золотистой пони и та, недолго думая, припала к лежащему перед ней поблёскивающему украденному снаряжению. Орудие было заранее наведено на дверной проём дома, и Симфони оставалось лишь одно движение зубов... Кобылка замешкалась. В простом перекрестье голографического прицела на линии выстрела торчало серое крыло, которое Флейминг действительно боялась зацепить. И именно её промедление дало шанс человеку.

Гвардиан сорвался с места и в прыжке вцепился в ствол собственного оружия, уводя его резко вбок и наваливаясь на пони всем весом.

— Остановись. Кто бы там ни был — он того не стоит! — вкрадчиво произнёс человек прямо на ухо кобылке, тут же охнув от неожиданного ощущения полёта. Пегаска мощно взбрыкнула, перекидывая нападающего через себя и, в свою очередь навалилась на него, пытаясь вырвать амуницию из цепких рук человека.

— Тф.. Нф... Ррррх... Понифффешь. — рычала пони, роняя слёзы. С каждой секундой борьбы она понимала, что не выстрелила бы. Не хватило бы духу сделать простое движение зубами для того, чтобы причинить боль другому существу. Симфони в отчаянии в последний раз рванула оружие на себя, почувствовав, как металл скрипнул на зубах, сдвинувшись на несколько сантиметров. В следующую секунду над Понивиллем грянул гром одиночного выстрела, а оба участника борьбы, оглушённые, удивлённо повернули головы в направлении ствола орудия, рассматривая картину, разворачивающуюся на земле.

Выйдя на улицу и глубоко вдохнув, Дрон вновь насладился природой мира в который попал. Только на этот раз всё было немного по-другому. Намного приятней и свободней. Слегка приобняв пегасочку, человек сделал лишь шаг вперёд и развернулся к ней лицом.

— Ну что, сегодня день вполне подходит для прогулки и более тщательного рассказа о городе. Что скажешь?

Файерлайт в тот же миг проиграла слова парня несколько раз, пытаясь отыскать в них какие-то намёки. Решив, что он имеет в виду именно то, о чём говорит, она ответила.

— С удовольствием! Честно признаться, я и сама здесь не так давно, и мимо чего-то я иногда просто пролетаю, даже не замечая. Поэтому, думаю, будет интересно и тебе и мне.

Фэйт почти галопом поспевала за неизвестным ей гостем, то и дело едва успевая оббегать встречных пони. Человек был очень быстрым и шумел тем, что было на нём надето. Неожиданно, он прыгнул на крышу и исчез. Единорожка прошла за угол и заметила там Дрона, который как раз закрывал дверь дома. Что-то сильно ударило в рог. Очень странное ощущение. Такого Фэйт ещё не приходилось чувствовать. Она как бы понимала, что должна сделать... Словно видела что будет дальше и, быстро среагировав, телепортировалась прямо перед человеком. Сил после прыжка хватило лишь на лёгкий щит. Перед пони возник небольшой полукруг синеватого цвета.

— Фэйт?! Что проис... — Дрон успел лишь заметить единорожку, как живот начало резко жечь.

Хлопок эхом прошёл по Понивиллю. Фэйт упала, обессилив. Щит не выдержал то, что она хотела предотвратить, а его пробитие отняло очень много сил. Голубоватая пелена треснула как стекло и, посыпавшись на землю, исчезла. Рог единорожки погас вместе с глазами.

— Фай, Фэйт, пр... агх, Прячьтесь... — Человек спрятал синегривую пегасочку за себя, прикинув, откуда примерно ему прилетело, а сам медленно попытался приблизиться к Фэйт.

В глазах темнело. Живот отдавал жгучей болью, но эта боль медленно угасала. Дрон думал, что сможет обезопасить и единорожку. Протянув руку, он коснулся хвоста, оставив несколько красных пятен. Темнота... Человек лежал перед Фэйт, оставив за собой небольшой кровавый след.

Файерлайт успела лишь удивлённо взглянуть на Фэйт и отойти назад. Всё произошло слишком быстро. Страшный звук, несравнимый ни с пушкой для вечеринок, о которой Файерлайт знала только по рассказам других пони, и грохотом, время от времени раздававшемся то тут то там, ни со зловещим громом в самую худшую погоду, которую только могут изобрести пегасы. Совершенно не понимая, что произошло, кобылка сначала инстинктивно укрылась за своим защитником, как только представилась возможность. Но, быстро придя в себя, она забыла про собственную шкурку и бросилась на помощь. Дрон успел стать для Файерлайт особенным другом, и она никогда не простила бы себе его погибель.

— Т-т-ты, ты меня слышишь? Пожалуйста, держись! Я обязательно приведу помощь! Фай стала лихорадочно вспоминать мельком прозвучавшее имя единорожки:

— Фэйт? Ты сможешь ему помочь? Пожалуйста, постарайся спасти его!

Но оглянувшись на волшебницу, пони обнаружила её без сознания. “Что же это творится?! И Фэйт тоже…”.

Внимание Файерлайт приковал к себе звук знакомого голоса. "Симфони? Слава Селестии, ты рядом и сможешь помочь!" Полетев в сторону звука, Фай наткнулась на ужасное зрелище. Она увидела ещё одного человека, который явно пытался навредить самой лучшей подруге синегривой кобылки. Внезапно, вся скопившаяся злость обрела очертания и форму. Одним рывком кобыла бросилась в сторону врага, набирая всё большую скорость. Больно стукнувшись о металл, Фай всё же смогла прижать противника к поверхности крыши и обезопасить свою подругу.

— Ты! Ты чуть не погубил моего друга! Его жизнь всё ещё под угрозой из-за тебя! А теперь ты напал на Симфони, которую бесконечно люблю и ценю?!? Не смей вредить тем, кто мне так дорог, ясно?! Я! Тебе! Не позволю!

Файерлайт была вне себя, её гневу не было предела.

Гвардиан цыкнул зубом, разжимая хватку. Оружие еле слышно пискнуло и, тихо звякнув, упало рядом с прекратившими бессмысленную борьбу существами. Человек внизу схавтился за бок и попытался закрыть собой серую пони, однако выходило у него из рук вон плохо. Тёмное пятно быстро расползалось по его телу и, добравшись до пояса, выпало на землю алыми каплями.

"Хороший выстрел. На его счастье, эта пони создала щит, а в обойме были лишь "умные" бронебойные, достаточно слабые против обычной органики, если оболочка ушла на проникновение сквозь защиту. Навылет прошило, словно шило" - Гвардиан несколько мрачно усмехнулся, всё ещё нависая над золотистой пегаской, - "Хм. А может, оно и к лучшему?"

Симфони под ним прекратила всякое сопротивление и теперь тихо плакала, скрыв мордочку в передних копытцах. Человек поднялся размышляя, что же делать дальше, и подхватил орудие за удлинённый ремешок. В следующую секунду его едва не сшиб с крыши серо-синий метеор, влетевший бойцу в пояс. Перекатившись, Гвард уцепился за скат крыши, останавливая собственное скольжение к краю и фиксируя атакующую в поле зрения, однако та продолжать явно не собиралась, яростно крича на человека практически в два раза больше нее.

"Я напал?"

Гвардиан рассмеялся, глядя на нависающую над ним пегаску, не видя в ней серьёзную угрозу.

— Я? Чуть не погубил? Напал? Пхах! Как же ты о... А впрочем не важно.

Человек спокойно упёрся ладонями в грудь синеривой пони и, приподняв, спихнул с себя, после чего скользнул вперёд и спрыгнул с крыши, направляясь к лежащим неподалёку единоржке и ещё одному пришельцу мира людей, закидывая уже второй ствол к себе за спину, не забыв поставить его на предохранитель.

Лайт боялась, что разозлила чужака и тот в любой момент может ранить её, ранить куда серьёзнее, чем Дрона. Но больше всего пони хотела остановить его и защитить Флейм, поэтому ей пришлось бороться и с собой в том числе. Но человек лишь глухо засмеялся в ответ.

“Что? К-какого сена?!” — Фай недоумевала — “Неужели я сказала что-то смешное? Это совсем не звучит как зловещий смех… Я “о”-что?“ — так или иначе, пони внезапно осознала, что человек не собирается причинять ей вреда. Поэтому, почувствовав руки у себя под копытами, пегаска просто замерла, позволяя этому существу уйти и окончательно при этом запутавшись. Тряхнув головой, она в тот же миг отбросила все лишние мысли и ринулась к Симфони, всё так же сидящей неподалёку. “Почему она не убежала, как только появилась возможность? Неужели у неё повреждены копыта? Или крылья? Только не это!” — думала синегривая пегаска.

— Флейми! — Файерлайт нежно потёрлась носом о шею подруги, — Слава Селестии, ты в порядке! Ты же в порядке? Этот человек тебе не навредил? Я видела, как он приставал к тебе… Я так рада, что ты не пострадала. Даже не знаю, что бы я делала без тебя. Но... Дрону всё ещё нужна помощь, я уверена, что этот человек навредил ему, пожалуйста, твоя помощь точно пригодится, полетели!

Флейминг лежала на крыше, игнорируя происходящее вокруг. Слёзы медленно стекали по её щекам и падали на крышу дома, оставляя на черепице тёмные пятнышки. Взгляд пони был расфокусирован и устремлён в сторону колышущегося леса. Из оцепенения её вывело мягкое прикосновение. Фай ткнулась носиком в шею Симфони, и та, сморгнув пелену перед взором, перевела взгляд на подругу. Слова до неё сейчас доходили крайне тяжело...

— Я... Что? В порядке…

Голубогривая пегаска сбила её с толку обилием слов и Флейм начала снова впадать в своеобразный ступор. Однако до её затуманенного сознания пробилось одно: она нужна. И нужна прямо сейчас. Не важно где, не важно как... Симфони молча подчинилась и соскользнула с крыши, неловко шлёпнувшись на землю и ушибив передние копытца. Увидев компанию, заходящую в дом и оставляющую мятную пони на земле позади, кобылка направилась именно к ней, медленно переставляя ноги. Приблизившись, пегаска подлезла под переднее копытце единорожки и подняла её. Поправив перекинутую через себя ногу обессилевшей пони, Флейминг, покачиваясь, направилась в дом следом за всеми.

Файерлайт спустилась вниз и была ошеломлена тем, что тот сомнительный тип, который только что нависал над её лучшей подругой, сейчас пытался помочь раненому вместе с Фэйт. “Зачем сначала пытаться убить кого-то, а потом спасать его?” — не укладывалось в голове у серогривой. Но со всем этим она решила разобраться позже. А сейчас важне всего было спасти жизнь Дрона, поэтому кобылка поспешила открыть дверь в свой дом, куда и спешили перенести раненого.

Гвардиан шёл достаточно медленно, стараясь быстро прикинуть, что может таить в себе новый пришелец, и не стоит ли молча дать ему загнуться. Подойдя, человек присел рядом с раненым на корточки, скинув вещмешок на землю рядом. Неподалёку лежала бирюзовая единорожка, словно предугадавшая события и создавшая некий магический щит.

"Хм... Интересно, на чём основана ваша магия? Игра с тонкими полями, вид энергии или что посерьёзнее? Тьфу. Ладно, об этом позже."

Гвард осмотрел лежащее перед собой тело и тяжело вздохнул.

— Кто бы ты ни был... Мне ещё аукнется знакомство с тобой. Как и моя помощь.

Позади что-то восклицала налетевшая на него пегаска, но человек не обращал внимания, извлекая из своего мини-рюкзака тёмно-синюю металлическую коробочку. Откинув крышку, он осмотрел четыре небольших шприца, наполненные жидкостью, до жути напоминающую слегка прозрачную ртуть. Вытащив один инъектор, Гвард посмотрел сквозь него на скрюченного человека.

"А может... А, посмотрим. Никуда ты не денешься."

Инъектор коснулся предплечья недвижимого тела и быстро ввёл в него состав, пискнув напоследок.

— Четыре минуты. Плюс минус две. — Пробормотал Гвардиан себе под нос и, поднявшись, бесцеремонно закинул человека на себя, не заботясь о стекающей с него крови.

"Всё равно от костюма оттолкнётся. Так. Куда бы его..."

Повернувшись к дому, откуда вышел пришелец, Гвард обнаружил распахнутую дверь и хмурую пегаску, с недоверием и враждой смотрящей на него. Безразлично скользнув по её мордочке взглядом, он пожал плечами и направился в дом, пропустив пони перед собой.

— А теперь — веди меня к кровати. И готовь её к... — Человек усмехнулся, видя реакцию кобылки — … Застели чем не жалко, всё равно зальёт так, что не отстираешь. "И даже это звучало двусмысленно. Не ситуация, а бред... Здорово день начался."

Дрон проснулся с лёгкой болью в животе. Глаза отказывались открываться, словно на веках лежали огромные каменные глыбы. Человек попытался пошевелить рукой. Или это было фантомное чувство после сна или он и правда коснулся чего то тёплого. На душе стало немного спокойнее. Воображение вырисовывало Фай находящуюся рядом. Это чувство вызвало улыбку, которую как казалось можно было бы разглядеть на лице человека. Уши стали по немного улавливать то, что происходило в комнате. Дрон понял, что лежит в постели той самой пони, с которой он недавно познакомился. Ощущение мягкой кровати, и запах, успевший стать знакомым, говорили об этом. Голоса в комнате становились то громче, то тише, а к животу начали прикасаться чьи-то копытца. ощущения были двойственными, от щекотки до боли, но Дрон не смог выдать должной реакции и лишь тихо промычал...

Файерлайт, услышав странную просьбу человека, разозлилась ещё сильнее, вместе с тем изрядно покраснев, выпалила:

— Кровать вон там, но... какого сена ты собираешься делать с Дроном на моей кровати?!

Незнакомец не стал отвечать, и, проигнорировав всё, кроме того, что ему было нужно, зашёл внутрь. То ли ему было не до этого, то ли его вопрос синегривой пегаски смутил не меньше. Внимание Файерлайт отвлекла Симфони, пискнувшая от неуклюжего падения. Сейчас лазурегривая пони уже забрасывала единорожку, защитившую Дрона, на спину, чтобы помочь добраться до дома любимой подруги. Лайт тотчас оказалась рядом и постаралась помочь донести обессиленную единорожку, но сперва настороженно оглядела подругу.

— Флейм, ты точно в порядке? Ты словно сама не своя! Не сильно ушиблась? Прости что из-за меня тебе пришлось всё это переживать, ты еле на ногах держишься — идя рядом с золотистой пони, Фай радостно потёрлась о её бок. Вместе, подружки занесли Фэйт в дом и положили на диван.

— Я думаю, она просто обессилена. А вот Дрону, если я всё понимаю, помогает человек,которые ранил его. Файерлайт не отводила взгляда с Симфони, но та отводила глаза и избегала взгляда подруги. Фай подошла к ней ближе и присев, положила передние ноги на плечи пегаски, и спросила.

— Флейм, что с тобой? Ты можешь мне всё рассказать.

Флейминг буквально донесла единорожку до ближайшего широкого кресла, на котором обе пони свободно и расположились с помощью Фай, отвечая которой золотистая кобылка лишь промямлила что-то утвердительное, не глядя на неё. Симфони бережно опустила свою подопечную возле спинки кресла, устроившись с краю так, чтобы пони без сознания не могла упасть. Инстинктивно она накрыла ту крылом, пытаясь согреть и словно защитить, хоть она и не представляла, от чего. Рядом сидела Файерлайт, которая внезапно накинула передние ноги на плечи Флейминг, которая от удивления не смогла сопротивляться и послушно посмотрела в глаза подруги.

— Я… Стрелял не Гвард… - глаза говорившей стали вновь наполняться влагой - Эта пуля была от меня… А он попытался меня остановить. Вчера… Когда я увидела тебя… Вас вместе… Я словно сошла с ума.. - Сбивчиво лепетала Флейми, опуская голову - Я взяла его оружие и с утра… Я ждала вас. Гвардиан нашёл меня, и почти отобрал оружие, но… Фай… Я не хочу тебя терять… но сейчас… Оставь меня, пожалуйста…

Голова кобылки окончательно опустилась, и она всхлипнула, слыша, как неуверенное цоканье удаляется от неё.

Голова и рог очень болели, когда единорожка очнулась. Фэйт помнила тёплое крыло. Попытавшись зачаровать глаза для того чтобы понять где она, вместо этого пони поняла, что так сделает себе только хуже. При такой боли ей вряд ли удастся это сделать, а вот усилить боль или даже снова отключить себя, запросто. Когда она открыла глаза, ей показалось, словно она выпала из жизни на несколько часов, а может даже и дней.. Когда единорожка попыталась встать, то почувствовала то же тёплое крыло на спине и еле слышное дыхание чуть в стороне.

— Где я? Что сделали с Дроном? Ииии... — Фэйт посмотрела в сторону дышащей пони, направив белёсые глаза на звук. — Кто ты?

Прошло буквально несколько минут после разговора Флейминг и Файерлайт, как бирюзовая волшебница подала признаки жизни, открыв глаза.

“Она… Всё же она слепа…” - подумалось золотистой пегаске со смутной тоской, пока она осматривала единорожку, при этом едва не пропустив мимо ушек её слова.

— Оу… - Флейм сбилась с мысли от неожиданности и потока вопросов, обрушившихся на неё. Подняв голову, словно отстраняясь, она сфокусировалась на ответах,решив отвечать по очереди - Ох, дорогая… Тебе не стоит сейчас напрягаться… Ты в доме Файерлайт, в гостиной. - Имя близкой подруги вновь заставило её замолкнуть, но Симфони справилась с собой, сглотнув, - С “Дроном” всё будет в порядке, он на втором этаже, под присмотром… А я… Я Флейминг. Флейминг Симфони. Будем знакомы - по мордочке кобылки скользнула кривая, нервная усмешка.

***

Увы, продолжение этой части только в гуглдоках, весь текст части сюда, увы, не поместился:
https://docs.google.com/document/d/1QoC0A3qxbE0w7p-I0jd30CXo...

Работа над рассказом:

@maksonik3,

@MeGaDroN,

@GearsySeptima,

(Ныне неактивен) @BlueFeather, / @CorpseLucefer,

Старая пещера на самом краю известного ей мира манила белую принцессу подобно огню, который обычно становился финальной точкой в жизни ночных мотыльков. А Селестия, прямо как маленькая  юная мошка, несмотря на многовековую мудрость, даже не видела этого, не чувствовала опасности, что несет ей это место.

Погода для полетов сегодня была неподходящая: колючий холодный ветер своими порывами мог легко сбить с курса даже самого сильного и опытного летуна, а редкие капли дождя, срывающиеся с черных туч, готовых разродиться в любую минуту вспышками молний и раскатами грома, неприятно холодили и без того замерзшее тело. Однако даже в столь неприятных условиях, принцесса не стала давать себе поблажек и, как и всегда, предпочла магии полет. В том, чтобы достичь своей цели на собственных крыльях, Селестия видела важный символизм — ей казалось, что так она возвращает туда нечто украденное очень давно и не ею.

— А тучи сегодня очень даже кстати, — негромко произнесла аликорн, приземлившись на выступ почти полностью отвесной скалы и взглянув на небо, — так ты не сможешь увидеть меня. И обвинить. Почаще бы так.

Стены пещеры уходили вглубь горы на несколько сотен метров. 234 шага — столько нужно было сделать принцессе, чтобы пройти путь до конца, и хоть Селестия отлично знала каждый из шагов и могла двигаться в полной темноте, она всегда зажигала слабый огонек на кончике своего рога. Не останавливаясь ни на минуту, не сбивая темпа, аликорн шла вперед тревожно оглядывая стены. Они были черны и пусты. Но это, кажется, их обычное состояние, нисколько не успокаивало пони: ее взгляд скакал от одной точки к другой, становясь то по-детски чистым и задорным, то по-родительски теплым и мудрым, то обиженным незаслуженно, а то печальным и уставшим. И чем больше было сделано шагов, тем быстрее метался взгляд, тем ярче разгорался магический огонь и тем темнее становились глаза самой принцессы.

Секунда — жизнь, история, тьма.

Когда пещера закончилась тупиком, глаза принцессы почти полностью были затянуты черной пленкой. Она уселась на круп и долгие минуты смотрела на стену, которой заканчивался путь, ничем не примечательную, обычную, не отличающуюся от всех остальных. Аликорн медленно подняла переднюю ногу и коснулась её неровной поверхности. Секунду-другую ничего не происходило, но потом камень пошел рябью, стал жидким, задрожал, как водная поверхность при приближении кого-то большого и тяжелого. А затем рябь исчезла и стена обернулась зеркалом, но не таким, что открывает дороги сквозь мирами. В это зеркало можно было только смотреть. Отдавая свет. Впитывая тьму.

В кривых и мутных отражениях Селестия видела мир людей. Совсем не тот, в которым побывала её ученица, нет. В этот мир она бы ни за что на свете не отпустила Твайлайт. Да и магия в нем была бы бесполезна, не нужна ему магия, ему вообще ничего не нужно, даже солнце однажды оказалось бесхозным.

Секунда — жизнь, история, тьма.

Сначала отражения воспринимались принцессой, как слепки эмоций, которые летели в пустоту. Не нашедшие выхода из душ своих хозяев, они устремлялись вглубь, в самый центр этих душ, туда, где их и ждало зеркало. Злость, одиночество, отчаяние, обида, неуверенность, поруганное и облитое помоями счастье: одно сменялось другим каждую секунду. Каждую секунду глаза аликорна становились все темнее, а свет на её роге ярче.

Секунда — жизнь...

Теперь аликорн могла видеть мысли. «Не поняли родителями, запрусь в комнате, а лучше убегу из дома»; «друзья ушли без меня, я больше не нужен», «она отказала»; «отец держись, ты нам еще нужен»; «давай, дочурка, скажи какую куклу ты хочешь, я куплю тебе их все, ты только скажи...скажи»; «всё было как будто вчера»…

Секунда — история...

Свет стал ещё ярче, теперь в его сиянии без труда угадывался быт людей из зазеркалья. Молодой парень, на его шее висит сделанный на заказ золотой амулет. В нем трудно разобрать конкретную принцессу, но то, что это аликорн, не вызывает никаких сомнений. Обычный человек с обычными проблемами для его возраста и круга общения. С утра универ, вечером прогулки с заинтересовавшей, но не спешащей раскошелиться на близость, девушкой. Вечером работа, чтобы была монета и на цветы и на подарки. Парень хочет быть лучше: быть добрее, терпимее, помогать сестре, которая немножечко оступилась в жизни и быть гордостью и опорой для родителей, у которых не всё получилось. Парень терпит неудачи, злится и теряет себя.

Свет разгорается сильнее, он должен одолеть эту тьму. Еще один человек, такой же, как тысячи других, он предпочел реальности то, что называется интернетом. Маленький форум, дружественным атмосфера, восторг и радость. Человек счастлив, он нашел то, что помогает разогнать печаль, подарить такой нужный отдых и веру в себя, в лучшее. Но скоро всё меняется и там где было хорошо становится плохо. Человеку больше некуда идти.

Ярче, еще ярче!

Парень любит девушку, но ему скучно и он изменяет ей, ища новых ощущений.

Мать любит сына, но желая добра, кричит и избивает его, лишая будущего.

Художник хочет рисовать прекрасные картины, но из-под его кисти выходит одна лишь боль с расчленными и, реже, обнаженными телами.

Писатель пытается принести в мир немножечко доброты и мудрости, а выходит только темная печаль.

Ярче!

Принцесса хочет забрать себе всю эту тьму, облегчить боль там где это возможно, избавить от страдания даже тех, кто этого не заслужил. Вернуть радость этому пьяному работяге, что лежит сейчас на диване и смотрит хоккей, пообещать его, плачущему в ванной, сынишке, что папа не всегда будет таким, что тяжелое время пройдет и он станет приходить домой довольный и готовый играть в самые разные игры, заверить хранительницу очага этого семейства, что очаг еще не погас.

Селестия разжигает пламя так сильно, что верит, эта старушка дождется на праздники внуков. И они приедут повидать её, а не узнать не освободилась ли квартира. Аликорн уверена, любовь этих двоих, живущих волею судьбы в разных странах, будет сильнее границ. Пони мечтает, что люди будут счастливы.

Секунда — тьма.

Ее глаза больше ничего не видят из-за того, что окутавшая их пелена стала слишком плотной. Все что остается принцессе — это попытаться выпить всю боль и несчастье, которых может достичь, сияющий все ярче и ярче, свет. Бегут секунды, Селестия перестала дергаться, ее взгляд неподвижен, а шкура начинает темнеть и местами слезать пластами, оголяя то из чего состоит аликорн.

— Хватит!

От неожиданного возгласа, которого не должно было быть, белая принцесса теряет концентрацию, её свет гаснет, а зеркало вновь становится камнем.

— Нет... нет, нет, нет! — Селестия бьет стену копытом снова и снова и снова, а затем, когда понимает, что удары не возимеют никакого эффекта, разворачивается и кричит на ту, что нарушила ритуал. — Что ты наделала?!

— Что наделала ты? Посмотри на себя, — зло и с болью в голосе парирует темный аликорн, — Сестра, ты могла остаться здесь навсегда.

— Я знаю, что делаю, я контролирую...

— А я думаю нет, — перебивает темная пони светлую, — ты уже не контролируешь свои желания, а слепо подчиняешься им. Зачем, зачем ты идешь сюда раз за разом?

— Он забрал у них солнце, обокрал целый мир.

— Оно было им не нужно.

— Это мы так решили! Так оправдываем себя за кражу. За то, что забрали нечто, позволяющее не провалиться во тьму. За то что подарили себе свет, обрекая других ходить во тьме. Знаешь сколько из них уже ослепло навсегда? Сколькие ходят, улыбаются, живут, мечтают, строят планы и дарят другим себя, не зная, что тьма уже сожрала их. Не понимая, что им уже никогда не увидеть света и не почувствовать тепла. Ты можешь представить себе пони, отданную великому холоду?

— Нет, но они не...

— Не пони, — на это раз белая перебила черную, — но мы им обязаны всем. И я верну долг. Буду возвращать по крупицам так долго, как это понадобится.

С этими словами Селестия неспешно побрела к выходу, ей предстояло сделать 234 шага. Луна немного постояла в темноте, обдумывая что-то, а потом пошла вслед за сестрой. Когда ночная принцесса вышла из пещеры, она увидела, что белая пони всё еще была здесь, сидела ка краю выступа и смотрела в даль.

— Мы обокрали каждого из них, абсолютное большинство еще задолго до их проявления на свет. Взяли нечто чистое и прекрасное, делающие их теми кто они есть, а взамен оставили суррогат. Как насмешку и лекарство. Чтоб совсем не озверели, — голос Селестии был пустой и безжизненный, — и вот они все ещё стремятся к свету, но получается он у них тусклый, мерцающий, нездоровый. Иногда просто отвратительный. Страшнее, чем полное его отсутствие. Как я могу не помогать?

— Сел...

— Ты знаешь, что они сняли про нас мультик? Они знают, кто забрал их свет, чувствуют его в нас.

— Это...

— А знаешь что они сделали с этим мультиком потом? Окунули его в грязь смертей, страданий и извращений. Превратили его в подделку. Они сделали с нашими образами то, что он сотворил с их душами.

— Это не твоя вина.

— И при этом некоторые из них, считают эти образы своим спасением, делают своими богами — Селестия горько рассмеялась.

Луна села рядом с сестрой:

— Но ты не вернёшь им их свет. Мир без солнца всегда был и будет собой.

— Знаю, но пока мы нужны им, я не смогу не пытаться.

— Тогда я буду рядом, чтобы не дать тебе зайти слишком далеко, — ласково сказала Луна, и помолчав пару секунд игриво спросила,  — а кого из принцесс в том мире больше любят, а?

Небольшой островок посреди водной глади отчего-то совсем не интересовал жителей Города на Озере, было ли причинной этому местное спокойствие, некоторая флегматичность ежедневной жизни, или просто привычка, Сэмми не знал, но сам он почти каждый день любовался башней, величественно возвышавшейся, как над самим островом, так и над всем городком. В послеобеденный час, в ее тени было здорово укрываться от солнца и успевшей надоесть за долгие годы работы: быть осликом-водовозом то еще удовольствие. И только сегодня он решился предпочесть привычному отдыху несколько иное предприятие.

Теплый ветер дул со стороны Кантерлота, он нес запах давно забытых и не исполненных желаний, а Сэмми сидел на вершине башни, глядя в небо. Его солнце стремилось к горизонту. Сам бы ослик и не заметил этого, для него изо дня в день ничего не менялось: солнце было на привычном месте, а привычные домики бросали привычные тени на улицы и гуляющих по ним пони. Но ему подсказали и теперь знание того, что с каждым новым днем солнце будет восходить всё ближе к горизонту, через который вскоре закатиться, не давала ему покоя. Ведь жить водовозом еще можно, но жить водовозом-потерявшем-солнце совсем-совсем не хотелось.

Новый день начался, как обычно, в неспешном таскание бочки за спиной. Мистер Фловер Ван ждал воду для своего небольшого сада. Восхитительные лилии, старик собрал и вырастил, по его собственным словам, более ста сортов, Сэмми же, не разбираясь в таких тонкостях, просто отмечал для себя, что это море высоких цветов самых разных оттенков могло бы украсить своим видом да дурманящем ароматом и дом аристократа, но вместо этого радовало лишь самого садовода, да ослика, которому было позволено ждать окончание полива непосредственно в саду.

— Мистер Фловер Ван, — решился задать давно мучивший его вопрос ослик.

Но был перебит:

— Просто Флори, неужто я для тебя слишком стар, чтоб звать меня мистером?

— Флори, — Сэмми чуть-чуть помолчал в нерешительности, буквально пару секунд, — почему никто не видит этих цветов? Вы вырастили сад, но обложили его забором, здесь сотни цветов, но вы не продаете их. Местный магазинчик почел бы за честь торговать ими, у них я никогда не видел ничего столь же красивого.

— Они не для продажи, и не для красоты. — Мистер Фловер отвлекся и посмотрел на Сэмми, будто ожидая дальнейших расспросов.

Но их не последовало и садовод вернулся к своим делам, а ослик остался стоять в тишине, думая о своем. И только после того, как старик расплатился и надо было двигаться дальше, Сэмми задал еще один вопрос:

— А вы не боитесь осени?

— А чего ее бояться? — Не понял вопроса мистер Фловер.

— Солнца становится меньше, а еще после осени наступает зима.

— Ну, зима тоже по-своему хороша. Тем более после нее приходит весна.

— А если зима одна, последняя, и после нее ничего не будет?

— Зима по-своему тоже хороша, как я и сказал уже. — Хитро улыбнулся простак Флори.

— Но зимой солнце не греет. — Пробормотал Сэмми и не дождавшись ответа поплёл дальше.

После работы осел опять забрался на башню. Солнце было неумолимо — оно приблизилось к горизонту еще сильнее.

Прошло несколько дней, наступили выходные. Свободное время Сэмми решил посвятить поиску ответов на свои вопросы, а никто не отвечал на вопросы лучше, чем его друг — не летающий пегас по прозвищу Летчик.

— Вечное лето, Летчик, — вдохновленный парой кружек сидра, ослик рассказывал другу, как ему казалось самые главные вещи — место, в котором солнце никогда не зайдет за горизонт. Разве ты никогда не думал об этом, не мечтал, чтобы небо никогда не осиротело, чтобы тебе не пришлось испытывать пустоту, глядя вверх и пытаться не замерзнуть раньше времени?

— Нет.

Такой ответ отрезвил Сэмми не хуже ушата холодной воды.

— Ты не боишься зимы?

— У меня не было лета, о котором ты говоришь, которое сейчас горит в твоих глазах. Только весна, и мечты, что солнце разгорится в полную силу.

— Но…я думал, ты подскажешь как остановить солнце.

— Прости, но с этим вопросом, ты пришел не к тому пони.

В этот раз Сэмми не ушел с башни, даже когда ночь вступила в свои права.

— На самом деле бояться совсем нечего.

Ослик повернул голову в сторону звука и увидел полупрозрачный силуэт Селестии, который всегда появлялся рядом в особо горестные минуты. Но раньше его фантазии никогда не говорили.

— Осень мистера Фловера подходит к концу. Он не собрал ароматных трав во время жизни, чтобы пить согревающий чай на её исходе. И теперь все что его согревает это забота о саде. Пустая, как и его дом, но не дающая замерзнуть.

Сэмми представил старика, каждое утро пропалывающего сад, который никто не увидит и ему стало невообразимой грустно, а его солнце, что было видно даже ночью, качнулось вниз.

— Твой друг мечтал ворваться в летнюю жару на своих здоровых и крепких крыльях, которые оказались не способны на такой полет. Он не видел солнца, лишь узкую полоску восхода, которой суждено рано или поздно превратится в закат. Но он не унывает и не замерзает. Возможно, отчасти и из-за тебя, твоего тепла и солнца.

Ослика обуял стыд за то, что хотел научиться летать у того, кто никогда этого не умел. Солнце опустилось еще ниже.

— Не бойся, я всегда согрею тебя.

Мираж укрыл Сэмми своим огромным крылом. Он закрыл глаза. Солнце скатилось с небосвода.

Открыв глаза ослик, обнаружил, прижавшуюся к боку теплую и мягкую подругу — вишневую единорожку, искристый взгляд которой с интересом изучал его.

— Я тебя обыскалась, — в звонком голосе не было ни капли осуждения.

— Прости, я хотел немного побыть один.

— Это ты любишь, да. Ко мне приходил Летчик, он сказал: «Я понял, вечное лето там, где сбываются мечты». — Единорожка смешно пародировала говор пегаса. — Не имею ни малейшего понятия, что он имел в виду, но, знаешь, я с ним, кажется, согласна.

— Он не прав, как в общем-то ты всегда и говоришь. Там, где сбываются мечты, тепло. А вечного лета не существует, да и не нужно оно. Ты отпустишь меня ненадолго?

— Конечно. Буду тебя ждать и греть постель.

Пони и осел, сидящие на крыше башни, рассмеялись и обняли друг друга. Теплый ветер дул со стороны Кантерлота, он нес запах давно забытых и не исполненных желаний.

- Эй, что ты здесь делаешь? - Орендж смотрит на меня сверху вниз, я лежу в дверном проёме, почти там же где и стоял ночью

- Ммм, я шёл спать… Но, эм… - скажу засмотрелся или задумался, она может обо мне ни то подумать - Похоже я слишком устал и не дошёл…

- Ты уверен? - кобылка посмотрела на меня наклонив голову

- Да. И я теперь в норме. Думаю, надо сходить в лес за своими вещами, а то всякое с ними могло случиться.

- Я думаю, это плохая идея.

- Прости, но это важные для меня вещи. - поднимаясь на ноги, говорю я

- Я пойду с тобой тогда. - Орендж села напротив меня

- Ты уверена? - хм, а может, что и выйдет?

- Да, может быть развеюсь… Так когда идём?

- Ближе к вечеру, днем я не смогу найти метку, но ты не беспокойся, это не очень далеко. - во всей этой ситуации есть определенный риск, и я даже не знаю для кого больший

- Ладно, пойдём пока поедим.

Мы опустились вниз на кухню, перекусив и выпив чай, мы поговорили и я попытался повеселить её, но кажется, вытаскивание магией всех тарелок, и последующее их вращение в разных плоскостях, особого впечатления не произвели, а может даже обратное, потому что она немного напряглась наблюдая за этим. Но я смягчил обстановку очистив посуду, хотя наверное испарение крошек было лишним…

Солнце начало приближаться к горизонту, когда мы выдвинулись из дома, с собой я взял единственную свою вещь - шляпу. Орендж, с лёгкой улыбкой смотрела на меня, ну конечно, перед ней стоял настоящий джентелькольт с перевязанным бедром и в шляпе, картина та ещё.

Без особых приключений мы вышли на дорогу в лес, пройдя до первой развилки, я указал, что нам надо сойти с тропы и пойти влево. Энтузиазм в глазах Орендж начал пропадать, решил разрядить обстановку, рассказав историю

Ты знаешь, я люблю ночной лес, сразу начинаю себя ощущать частью чего-то большего, а атмосфера какая!

- Ну не знаю, шататься по лесу ночью… С пони которого почти не знаешь. - Орендж покосилась на меня

- Я даю слово, что тебе никакой опасности не представляю. - моё внимание привлекает зелёный огонёк впереди - А вот и то место.

Мы ускорили шаг, и пробираясь через высокую траву наконец добрались до места.

На высоте нескольких метров над землёй, на ветке, висела сумка с фонарём ,мерцающим зеленоватым огоньком.

- Хм? - Орендж удивлённо смотрела на это

- Тебе наверное интересно?

- Да, и причём всё.

- Я тебе немного не договаривал… И здесь не лучшее место, чтобы всё это рассказывать - магией снимаю всё это с ветки и перекидываю, через спину - Начну с того, что огонь зелёного цвета обозначает некую опасность, и я даже догадываюсь кто это… Так что пойдём быстро, не отставай.

Магией создаю небольшой шар огня, удерживаемый на расстоянии от земли и от себя, так чтобы не поджечь ничего. Свет о пламени достаточно хорошо освещал местность вокруг нас, и мы без опаски преодолели высокую траву. Немного сбавляем темп, потому что самое опасное место пройдено.

- Пламя всё ещё горит зелёным, может стоит всё же идти быстрее? - Орендж задаёт законный вопрос

-Зачем? В прошлый раз меня застали врасплох, и я был один… Сейчас со мной ты, и мне поспокойней. - говорю я туша огненный шар

- Может ты опять, того... - подойдя ко мне почти в плотную, говорит Орендж - Огонь сделаешь? С ним же было поспокойней.

- Это достаточно трудное дело, так что пойдём с фонарём. - снимаю его с сумки и удерживаю магией перед собой, пламя внутри усиливается, и область освещаемая светом увеличивается на несколько метров

- А фонарь? Он же светит из-за магии?

- Да… Но с ним долгая история, пойдём. - делаю пару шагов и оборачиваюсь

- Пока ты всё не объяснишь, я никуда не пойду. - кобылка села напротив и пристально смотрела на меня

- Давай не сейчас, это не самое лучшее место… - в стороне послышался шелест листьев и треск веток

- Нет, сейчас. Пусть я сама и вызвалась пойти с тобой, но я хочу знать это сейчас.

- Ладно, сейчас всё расскажу, только пойдём быстрее.

-Вот и славно. - кобылка улыбнулась, встала и неспешно прошла мимо меня - начинай говорить, пока не передумала.

- Ладно, но я не знаю с чего начать…

- С правды, кто, ты, такой?

- Меня зовут Фрост, и это чистая правда. Я из Кантерлота, и как бы поточнее сказать?

- Говори как есть. - если, она мне нравится, то я не должен ей врать, тем более, у меня есть шанс начать всё с начала

- Грубо говоря, я причислен к дворцовой страже. - неплохое начало

- Военный? - Орендж скривила мордочку, но странное дело, мне это даже немного нравится

- Не совсем… Я просто выполнял поручения принцесс по мере надобности, но теперь… Это не так.

- Отчего же?

- Можно, я не буду говорить… Это больная тема, я впервые за долгое время остался абсолютно один и я не знаю, что мне сейчас делать. Но всё начать с самого начала я не могу. Могу у тебя спросить что-то? - замираю на месте, на меня нахлынивает то чувство, которого я так старательно старался избегать

- Ну давай. - Орендж тоже остановилась напротив меня

- Мне кажется, что ты… - меня прерывает хруст веток чуть в стороне от нас

- Я моментально реагирую, отпуская фонарь на землю и загораживая Орендж от опасности. Рог полыхнул зелёной вспышкой света, осветив пространство передо мной на несколько десятков метров. Между деревьями стояли, готовясь наброситься несколько древоволков.

- Иди вперёд, но ни в коем случае не беги. - сквозь зубы говорю я Орендж, не сводя глаз с хищников

- Я чувствую, как она осторожно делая шаг за шагом, начинает идти, но уверенности в ней нет, я чувствую страх. В это время, волки прильнув к земле начинают двигаться в мою сторону. Но я абсолютно спокоен, это не худшая ситуация какая могла произойти. Резко поднимаюсь на дыбы, в момент когда с рога срывается волна холодного зелёного пламени. Во мгновение ока, она докатывается до волков обжигая их, они с характерным хрустом веток подскакивают вверх, после чего убегают скрываясь в чаще.

- Какого хера сейчас произошло? - Орендж смотрела на меня взглядом, каким на меня смотрели уже и не раз. Непонимание, крайняя степень удивления и ужас.

- Нам надо поспешить, они вернутся в большем количестве, и тогда такой фокус не прокатит. - я подошёл к ней и толкнул её бедром

- Говори, что ты сделал? - кобыла встала и пошла за мной

- Это заклятие очень долго выучивается, я даже не знаю как это объяснить… - это заклятие на каждого по разному действует, да и использовать тоже можно по всякому, например в фонаре, огонь будет гореть до тех пор, пока я жив. Этакий маячок моей жизни… Спросишь, почему я в прошлый раз не смог защитить себя? - и не дожидаясь ответа продолжаю - Это был тяжёлый день… Я был в замешательстве и не рассчитал своих сил, но теперь всё хорошо...

Остаток пути до дома прошёл в тишине, я не знал, что ещё сказать, а Орендж похоже пыталась всё обдумать.