Иллюстрация Гоши Новикова
Снизу торец здания был глухим, но на втором этаже имелась дверь, к ней вела витая железная лестница, и широкое окно, за которым росло какое-то растение. Мы дымили «Казахстанскими» и пялились на окно. На фоне серого зимнего пейзажа оно было единственным тёплым пятном. И даже навевало мысли о лете.
Тогда мне почему-то подумалось, что перед нами помещение администрации. Я представил, как за столом у горячего радиатора сидят пергидрольные зоопарковские бухгалтерши и щёлкают счётами. В комнате натоплено, на железном сейфе закипает электрочайник. Везёт же людям!
Мы уже почти докурили, как вдруг на нашу аллею свернула девушка в тёмном в талию пальто и вязаной голубой шапочке. Она быстро приближалась. Вскоре я разглядел её бледное лицо с большими подведёнными карими глазами и ярко накрашенными губами. Из-под шапки незнакомки до самых плеч спускались слегка подёрнутые инеем чёрные волнистые волосы. Уже вблизи я ещё раз взглянул на неё и, к своему удивлению, ощутил собственный пульс. Девушка показалась мне очень привлекательной. Фигурка что надо, контрастирующий с миловидным лицом строгий оценивающий взгляд. За всем этим явно скрывалась манящая глубина, в которой хотелось утонуть. Впрочем, в те времена любой девичий взгляд торпедировал без надежды на спасенье.
Появление незнакомки однозначно претендовало на самое яркое событие сегодняшнего дня. Не сговариваясь, мы заволновались: упустить такую красавицу — преступление без срока давности! Серёга даже судорожно пихнул меня в бок, мол, начинай, поддержу. Девушка, я это понял сразу, требовала особого подхода. Мои мозги напряглись в поисках нетривиальной фразы. К сожалению, полушария оттаивали медленно. В голове крутились лишь отрывочные фразы из Бальмонта про «женщину дитя, привыкшую играть...», которые я когда-то заучивал, чтобы привлечь к себе внимание одной романтичной одноклассницы. И ещё банально-безнадёжное: «Девушка! Куда вы так торопитесь?!» Больше ничего на ум не приходило. Цыпочка с изюминкой на такое не клюнет. А в том, что незнакомка несла в себе изюминку, и не одну, сомнений не было. Я понадеялся на экспромт и даже растёр щеки, но моего красноречия не понадобилось. Вернее, оно, моё красноречие, не успело понадобиться. Едва поравнявшись, она покосилась на нас и, пока я пытался раскрыть непослушный рот, вдруг свернула к обезьяннику. От неожиданности я забыл всё, что хотел сказать. Серёга от досады покрылся пятнами и молча негодовал. Тем временем незнакомка добралась до лестницы, быстро поднялась по ступенькам. Перед дверью остановилась, достала из сумочки ключ и...
Тут я понял, что настал момент истины. Второго шанса уже не случится. Очень хотелось к теплу и к девушке.
— Извините, а где тут можно записаться в обезьяны?! — нашёлся я, с трудом размыкая замёрзшие губы.
Девушка с удивлением посмотрела в нашу сторону. Я понял, что с темой попал в десятку.
— Вот как?! — у неё оказался неожиданно грубоватый, но приятный голос. — А чего сразу в обезьяны-то?..
— Чтобы к вам поближе!
Видимо, так заискивающе с ней ещё никто не знакомился. А может, мы вызвали профессиональный интерес. Я мельком глянул на покрасневшее от смущения лицо друга и понял, что отступать некуда.
— Ну так что, берёте?
— Порядочные обезьяны в такой мороз по улицам не болтаются! — с вызовом ответила она, больше для того, чтобы дать себе времени на раздумье. Но по тому, как она развернулась в нашу сторону и забыла про ключ, я понял, что мы её заинтересовали.
— Мы заблудились, хотим погреться! — задорно парировал я, радуясь, что завязался разговор.
Серёга в доказательство попрыгал и похлопал руками. Она колебалась лишь несколько секунд.
— Ну, заходите, раз замерзли!
Поднимаясь по лестнице, я думал, что нас пригласили в администрацию. На деле же мы с дружком оказались в помещении для персонала обезьянника. Симпатичные занавески, обилие разнообразных цветов в горшках, полосатые обои, домашняя мебель придавали бы комнате семейный уют, если бы не пикантные запахи. От огромных батарей, уходивших в обезьянник, несло жаром. Из-за большой железной двери на противоположной стене отчётливо слышались визги, стуки и бормотания. Жизнь по ту сторону явно била ключом. Стало ясно, что дверь ведёт к животным.
Впрочем, девушка запахов не замечала. Пока мы за её спиной подозрительно крутили носами, она скинула пальто и как-то буднично, словно для старых знакомых, накрыла на стол, украсив его бутылкой портвейна. По ловким движениям угадывалась хорошая хозяйка. Привыкшие к пустым магазинам тех лет, мы удивлённо пялились на скатерть-самобранку, усыпанную дефицитными апельсинами, бананами, грецкими орехами и свежими томатами. В отдельной чаше лежали крупные семечки. Особенно притягивало блюдце с красиво разложенными ломтиками сервелата и сыра. Мы приободрились.
— Откуда это всё? — вырвалось одновременно.
— Получаем для обезьян. Ну, кроме колбасы с сыром, конечно, — объяснила гостеприимная хозяйка.
Мы повеселели. Оказалось, что жизнь у четвероруких не так уж и плоха. Разлили вино. Как порядочные люди, представились.
Девушка улыбнулась:
— Галина, можно — Галка!
Я с интересом рассматривал владелицу Золотой Шапки. Гибкая фигура, бескомпромиссно черные волосы, большие выразительные глаза — глаза колдуньи, отметил я про себя. Вблизи она выглядела постарше, чем на улице. Я предположил, что ей где-то лет двадцать пять. Нам же было в то время по двадцать. Что, впрочем, не имело никакой разницы.
— За что пьём? — она изучающее рассматривала нас.
— За любовь!
К тому времени я уже общался с одной интересной подругой. А мой корешок Серёга страдал от одиночества. Мне подумалось, что он вполне мог бы закадрить обезьянью принцессу, и я всячески старался растормошить дружка. Но тот лишь смущённо молчал. Вино раскрепостило. Запах уже не ощущался, да и Галка расцвела. Разговорился понемногу Серёга. То есть, затянул привычный монолог про армейские будни. Пришлось вмешаться и перевести разговорный процесс в романтическую плоскость. Появилась вторая бутылка.
— А вино тоже обезьянам положено?
— Им всё положено.
Вскоре мы общались как старые друзья. Галку от вина понесло. Я понял, что она хочет нас удивить.
— Может, хотите на моих милашек поближе взглянуть?
Мы как-то неуверенно пробурчали, что мечтаем. Галина открыла ключом железную дверь, и мы очутились среди животных. В нос ударил столь многосложный аромат, что я даже зажмурился. Сидящие в клетках обезьяны при виде нас на миг замолкли. Но тут же всё вокруг ещё сильнее загалдело, завизжало, заухало. С каждым шагом запахи усиливались, я ощутил, что начинаю трезветь. Мой товарищ также с трудом сдерживал рвотные позывы.
Галина вела нас по вольеру и с любовью представляла питомцев. Впервые я так близко разглядывал приматов с их ухмылками, оскалами и отвратительными красными задницами. Слушая дикие вопли на самых разных диапазонах, стараясь дышать через раз, я как-то утратил прежний романтический настрой. Единственное, чего хотелось, так это скорейшего окончания экскурсии. Время от времени мой музыкальный слух улавливал иные звуки, низкие и нежные, звучавшие на фоне гвалта явным диссонансом. Это было что-то другое, скорее личное. Причём страстные вздохи и похрюкивания приближались. Наконец мы остановились у последней клетки. Я понял, что мы подошли к источнику. Им оказался огромный самец шимпанзе. Держась за прутья, он влюблённо смотрел на нашу хозяйку, корчил немыслимые рожи и подпрыгивал от нетерпения. Животное явно переполняли эмоции.
— А вот и мой Бустер! — с гордостью представила Галка.
Самец уставился на нас умными глазами и подозрительно притих. Мы выказали полное дружелюбие. Несколько секунд мы внимательно рассматривали друг друга. От меня не укрылось, что глаза Бустера наливаются кровью. Тут Галка, сделав загадочное лицо, шепнула, чтобы мы взяли её под руки.
— И прижмитесь, увидите, как он меня ревнует!..
Ничего не подозревая, мы с обеих сторон обняли Галку за талию. Тотчас началось представление не для слабонервных. Огромный самец явно заподозрил в нас потенциальных ухажёров. Обнажив клыки, он с яростью кинулся на разборки. Железо от удара тревожно загудело. От неожиданности мы отпрянули. К счастью, нас разделял металл, и заслуженной трёпки удалось избежать. Не в силах до нас добраться, Бустер дико завопил и принялся исступлённо колотить по клетке огромными кулачищами. От неимоверного грохота Серёга заткнул уши. Я бросил оценивающий взгляд на стальные прутья. Местные обитатели тотчас примолкли и с любопытством развернулись в нашу сторону. Тем временем Галкин дружок с огромной скоростью стал носиться по клетке. Меня охватила тревога.
— Он не разобьется?
На лице Галины играла довольная улыбка.
— Сейчас успокою. Отойдите подальше.
Мы с готовностью удалились метров на десять. Галина достала яблоко и протянула Бустеру. Как по волшебству, животное притихло. Яблоко исчезло в один присест. На морде появилось выражение нежности, глаза увлажнились, затянулись поволокой. Вытягивая губы трубочкой, шимпанзе что-то бормотал, причмокивал, старался губами облобызать Галкину руку. Огромный Бустер буквально прилип к прутьям, распластавшись перед хозяйкой, словно цыплёнок табака на сковородке. Она гладила его по голове, дёргала за уши, щекотала грудь. Ещё недавно эта устрашающая гора мышц готова была разнести клетку. Теперь же перед нами урчал ласковый и беззащитный котёнок.
— Бустер, ну ты чего? Успокойся, мой маленький! Только тебя я люблю! Никто другой мне не нужен! — обманывала Галка, а шимпанзе верил.
Самец страстно мычал, с укором косился в нашу сторону, требовал ещё доказательств. В ход пошёл веский аргумент — предусмотрительно прихваченный апельсин. Доказательство с огромным удовольствием было принято. Меня поразило, какими глазами Бустер смотрит на Галку: это был человеческий взгляд, кроткий и обожающий. Через пару минут мы с огромным облегчением покинули обезьяний мир.
После вольер воздух в служебном помещении казался почти горным. Мы налили и с радостью выпили за братьев меньших.
— Он раз меня чуть не трахнул! — разоткровенничалась Галка. — Я забыла закрыть дверцу его внутренней клетки и принялась за уборку!..
По словам Галки, она и пикнуть не успела, как самец шимпанзе оказался рядом. С радостным визгом он принялся носиться вокруг, хватать за руки и одежду. Угрозы для жизни шимпанзе не представлял, но, учитывая его силищу, даже дружескими объятиями мог покалечить. Галка хитрила, заговаривала ему зубы, стараясь добраться до заветной двери, но Бустер легко разгадывал все манёвры. Всякий раз, когда до цели оставалось какая-нибудь пара метров, он хватал её за предплечья и утаскивал к противоположной стороне клетки. В какой-то момент рукава блузки лопнули. «Обнажёнка» только подогрела питомца. Галина объясняла, что всегда была уверена, что самец шимпанзе привязался к ней лишь как к своей хозяйке. Но после этого случая поняла, что Бустер претендует на большее.
Мы сидели с открытыми ртами. Не каждый раз подобную историю слышишь от главного героя.
— Представляете, ну как мужик меня тискает! Губами щиплет за плечи, за голову, а я пошевелиться не могу, у него хватка стальная! — Галка при этом обнажила свои красивые руки и показала места, где когда-то были синяки.
Мы с удовольствием разглядывали Галкины руки. Ржали как кони, когда она описывала, как её напугала его эрекция. Вырваться удалось хитростью. Видя, что от блузки остались лохмотья, Галка её скинула и сунула разгорячённому ухажёру в морду. Пока возбуждённый самец в замешательстве гадал, что бы это значило, выскользнула из клетки. По её словам, по сей день Бустер с блузкой не расстаётся даже во сне.
Вскоре, к нашему неудовольствию, в дверь постучали. Вошла пожилая, (как нам в то время показалось, хотя ей, может, было чуть больше сорока), женщина. В отличие от Галки, блондинка. Это была тётя Нина, Галкина мама. Тоже работница зоопарка. Хозяйка канареек, попугайчиков и прочих мелких пернатых. Словом, рабочая династия. Она красноречиво указала Галке на стену, где висели часы с маятником, напомнила, что завтра суббота. Мы поняли, что экскурсия закончилась. Но за это время между нами возникла искренняя симпатия. На прощание Галина сообщила, что живёт недалеко от зоопарка, и пригласила нас в понедельник вечером в гости. Уходя, мы уже знали, что Галка разведена, у неё малолетняя дочь. Живут они в своём доме и выращивают на продажу цветы.
В понедельник мы с букетом, тортом и бутылкой коньяка стояли перед её калиткой. За забором виднелся добротный дом и несколько стеклянных теплиц. Сквозь щели Серёга углядел накрытый чехлом автомобиль.
Нас завели во двор. Галка провела нас по теплицам, с гордостью демонстрируя разнообразие растительности. По её словам, именно благодаря цветам они с матерью построили новый дом и купили машину. Галка как раз училась на любительские права. Её пятилетняя дочь походила на очаровательного белокурого ангелочка с накрашенными губками. Она смотрела на нас влюблёнными глазами и лезла на руки. Девчушке явно не хватало папы.
— А ну-ка, Наталка, поцелуй дядю! — командовала Галка дочери, и малышка с огромным удовольствием целовала нас в щёки. Я смотрел на Серёгу. Он тоже был тронут.
В доме чувствовался дефицит мужского участия. Галина оказалась практичной хозяйкой и грамотно распорядилась случайно попавшимися в её руки трудовыми активами. Тут же, пока готовился стол, я по её указанию вскопал участок в теплице, а Серёга наколол дров.
После вкусного ужина я отправился восвояси, а Серёга остался. На следующий день он привёз на такси два своих чемодана и нежданно для себя обрёл семейную жизнь. Вскоре Серёга уже пахал в теплицах, возил на автомобиле по базарам, играл с дочуркой. По его словам, даже привязался к ребёнку. На дружеских посиделках он уже появлялся под руку с Галиной. В какой-то момент я был уверен, что у них любовь и скоро они сыграют свадьбу. Серёга прожил с Галкой полгода, дольше не выдержал. Она оказалась страшной ревнивицей и даже тиранкой. До Галки мой дружок жил в своём доме с двумя младшими братьями, за которыми нужен был присмотр. После работы старался навестить пацанов. Каждый раз Галка ему устраивала скандалы, с битьём посуды и дракой. Она и слышать не хотела, чтобы он после работы бывал ещё где-то. Он рассказывал, что она была страшна в гневе. Могла ударить, запустить всем, что в руки попадётся. В такие минуты с ней было лучше не связываться. Крепкие выражения и жестокость даже в общении с маленькой дочерью у неё являлись нормой. Стоило девчушке закапризничать или ослушаться по самому мелкому поводу, как тут же следовала увесистая мамина затрещина. А брошенные вдогонку «стерва» или «маленькая ****ь» на фоне обычной Галкиной лексики воспринимались вполне безобидно.
Подобное отношение к ребёнку коробило. Несколько раз мы пытались урезонить Галку, но она от этого еще сильнее заводилась. Бабушка малышки не реагировала, она сама боялась дочери. Вскоре мы поняли, что Галка материлась так же естественно, как дышала.
В личных отношениях Галка не принимала полутонов, и даже невинный взгляд на любую представительницу её пола рассматривала как измену. Сказавши слово, назад не брала — баста! Словом, наивный влюблённый Бустер и не подозревал, какой опасности подвергался. Да и Серёга не подозревал. Он чуть не плача рассказывал, что уже задыхается в Галкиных руках. Хотя и не скрывал, что в любви Галка великолепна! И только этот факт заставляет его всё терпеть. Вскоре, после очередного опоздания на пару часов, Серёга был бит и выставлен за ворота с теми самыми двумя чемоданами. Ни плач дочурки, что уже называла Серёгу папой, ни уверения матери, что о другом зяте она и мечтать не желает, на Галку не подействовали. Так закончилась его совместная с Галкой семейная жизнь. Но не закончилась история Галины и Бустера.
Через год Серёга встретил свою нынешнюю супругу и на несколько лет покинул Алма-Ату. Вскоре женился и я. За это время я тройку раз видел Галку. Как-то покупал у неё цветы на Зелёном Базаре для своей супруги. Во второй — мы стояли по соседству на светофоре на перекрёстке Ленина-Калинина, напротив магазина «Россия». Она сидела за рулём новой «девятки», нервно курила и меня не заметила. Затем в ресторане «Жетысу» на третьем этаже, где тогда играла замечательная молодая команда, что сейчас работает с Розой Рымбаевой. Они лабали «чисто английский рок-н-ролл» и шикарно исполняли «Девочку сегодня в баре» Лозы. Я уже не помню, как мы там оказались с друзьями, что-то отмечали.
Я первым увидел Галку. Она показалась мне красавицей. С расстояния, в зелёном блестящем платье и со своими огромным колдовскими глазами, она смотрелась как индийская богиня! Рядом сидел смуглый черноволосый мужчина лет сорока. Интересный. Их столик стоял слева от небольшой сцены и чуть в глубине. В перерывах между музыкой они оживлённо болтали и нежно чмокались. С виду они смотрелись не как влюблённые, а как брат с сестрой, настолько были похожи.
Галка меня узнала, и мы поздоровались глазами. Я не навязывался, она полностью была увлечена своим кавалером. По тому, как Галина призывно щёлкает пальцами, подзывая официантов, раскованно смеётся и уверенно крутит в руках меню, я догадался, что платит она. Вдруг я поймал себя на мысли, что нынешний кавалер, в отличие от моего слабовольного дружка, не даст себя в обиду. В тот вечер я в последний раз видел Галку живой.
Прошло полгода. По делу я оказался в Галкином районе. Пока искал нужную улицу, вдруг наткнулся на её дом. Женщина, стоявшая у калитки, оказалась тётей Ниной, её матерью. Я остановил машину и вышел. Поздоровался.
— Вы меня узнаёте? Помните, пару лет назад я приходил к вам с Серёгой?
Женщина безучастно кивнула. Я спросил про Галину и внучку Наташеньку. Неожиданно женщина разрыдалась. Я взял её под руку и принялся успокаивать.
— Нет Галки, вздёрнулась... — всхлипывая, негромко ответила она. — Влюбилась в цыгана до смерти, а он её обокрал и бросил. Нашла друг дружку ****ская кровь, цыганская...
Тётя Нина рассказала, что отец Галки был цыганом. И тоже когда-то бросил её с маленькой дочерью на руках.
Я молчал, поражённый. Я не мог поверить: Галка, женщина-огонь, с такой страстной натурой и сильным характером, смогла наложить на себя руки?! Почему она не подумала о том, что станет с дочерью, с матерью? С Бустером, наконец? Неужели так невыносимы были любовные страдания? Несовместимы с жизнью? Мог ли какой-то блудливый мужик стать для неё всех дороже? Даже дороже жизни? У меня мелькнула мысль, что именно с ним я видел её в последний раз в ресторане. Мой рассудок отказывался верить.
— Я теперь работаю на Галкином месте, в обезьяннике, — тихо сказала тётя Нина.
— А Бустер?.. Как он?.. — вырвалось у меня.
— Умер Бустер... От голода умер...
После смерти Галки самец шимпанзе терпеливо ждал. Несколько недель он тенью торчал у двери, держась за прутья и жалобно вскрикивая при звуке шагов. Затем взбесился. Вихрем носился по клетке, разбиваясь в кровь. Жильё Бустера закрывали щитами, его кололи транквилизаторами, на ночь подсыпали снотворное. Но как только он приходил в себя, всё повторялось. Шёл летний сезон, но не было и речи, чтобы выставлять Бустера на публику. Сильно похудевший, с растрёпанной и потускневшей шерстью, самец представлял жалкое зрелище. Иногда он часами вопил так, что, по словам тёти Нины, у неё волосы вставали дыбом. Потом Бустер понял, что Галки уже не будет. Он полностью потерял интерес к еде. Чтобы его спасти, из Берлинского зоопарка привезли молодую самку шимпанзе. Бустер убил её. Доставили из московского другую, поместили в соседней клетке. Но, видя его ярость, в этот раз не стали рисковать. А вскоре Бустер умер. Его нашли лежащим на полу. От той семидесятикилограммовой горы мышц осталось сорок с небольшим.
Тётя Нина рассказала, что, когда убирали труп, из лап Бустера она вытащила какой-то грязный и засаленный лоскут. Чуть позже, рассмотрев на свету, она поняла, что это кусок материи от Галкиной блузки.
Вот так закончилась история Галки и Бустера.
Вполне возможно, что в алма-атинском зоопарке ещё остались люди, помнящие Галину и обожавшего свою хозяйку огромного самца шимпанзе. А может, о них уже забыли. Я же помнил всегда. И вот наконец, много лет спустя, решил рассказать.
Об авторе
Писатель, журналист Марат Галиев, родом из Алма-Аты (Республика Казахстан). С 2001 года живет во Франции, в Страсбурге. Автор рассказов, повестей и романа "Бумеранг не всегда возвращается". Печатался в литературных журналах и сайтах.
