Юмор + Юмористическая фантастика

— Так-так-так... — глухо прозвучало из-под стола.

Вагин молча сел на стул для посетителей и обхватил голову руками. «Ссука, жена даже напоследок подосрала с горкой. Это что за хряк и что я здесь, прости господи, делаю?» В это время Какащенко восстановил сидячее положение и направил свою кудрявую харю в сторону пациента.

— Простите, Михаил! — ласково хрюкнул оккультист. — Что вас заставило назвать моё лицо — рылом? Я не так красив, как вам хотелось бы?

— Видите ли. Если кратко описать мою проблему, то после ссоры с одной ведьмоватой бабкой я вижу то, что видят не все... — начал Михаил.

— Так-так-так... — опять выдал Какащенко.

Михаилу захотелось хорошенько врезать психологу, но он сдержался.

— Вот у вас свиное рыло на лице, а у себя на личном лбу я вижу и ощущаю натуральное влагалище. И, уверяю вас, некоторые люди тоже его видят.

Повисла пауза.

— Так-так-так... — озадаченно хрюкнул Геннадий.

— Да ебать тебя в мордоплясию, пятачок древнегреческий! — вскочил на ноги потерявший терпение Михаил. — Ты что-нибудь другое хрюкать обучен? Или только инста-дур на бабки кидать можешь, оккультист херов? Мне б лекарство какое, блядь, средство сильнодействующее. Чтоб отпустило, чтоб не мерещились мне пятаки свиные и прочая анатомия, понимаешь?!

Во время этой гневной речи Михаил проворно поймал, пытавшегося увернуться Какащенко, схватил за воротник и затряс, как Ньютон яблоню.

— Есть, есть средство, знаю! — завизжал Геннадий. — Надёжное, но дорогое. Своё отдам. Отпусти! Сам страдаю, вот тебе крест. Мерещится всякое, жизни нет. Это я только притворяюсь что ничего не вижу. На себя вообще в зеркало смотреть не могу без лекарства.

Миша ослабил хватку, Геннадий вырвался и, тревожно похрюкивая, подбежал к столу, выдвинул ящик и начал активно шуршать.

— Вот! — наконец протянул он Мише прозрачный пакетик с белым порошком. — Сам это нюх... тьфу… пью. Уже давно ничего не видел! Никаких непотребств!

Геннадий был так сильно напуган, блестел потным пятаком и вибрировал голосом, что Миша поверил хряку, глядя в честное рыло оккультиста.

— А что это за лекарство?

— Импортное! Израильская экспериментальная разработка из секретных лабораторий. Сейчас с этой половой паранормальностью прямо эпидемия, хуже ковида. Но всё замалчивается теневым правительством. А у меня любимый племянник — биохимик, на земле обетованной живёт. Могу при вас принять. Не отрава. Всё пройдёт, как с белых яблонь дым. Гарантирую!

— Чёрт с тобой, не ссы. Мужик оккультиста не обидит, сколько с меня? — спросил Миша.

— Так берите! Гов… Для хорошего человека ничего не жалко!

X. Нечего терять

От психолога Вагин вышел в ещё более дёрганном состоянии. Что делать? Он понимал, что в пластиковом мешочке никакое не лекарство, но поборол в себе желание расслабиться, вспомнив, какой шнобель нанюхал себе оккультист-кокаинщик. Поэтому он выбросил «подарок» в ближайшую урну и направился к любовнице. «Уж Элька-то любого примет. И пьяного, и сраного, и уволенного», — подумалось ему и от этого потеплело на душе.

Однако человек предполагает, а Бог не Тимошка. Из щели у замка торчала записка: «Мишенька! Мне нужно подумать. Дай мне время!», пара ключей от квартиры, выданных когда-то Эльвирой, к двери не подошли, на телефон она не отвечала.

И такие навалились на Вагина тоска и одиночество... Особенно когда он обнаружил, что где-то посеял документы и карточки. То ли в горячке погони, когда убегал от членолобого громилы, то ли когда его, лежащего на тротуаре, избивала мелкописечная блондинка.

В активе оставались только четыре пятитысячных купюры, припрятанных в потайном кармане пиджака, но и они выручали мало. Без документов его отказались заселять даже в самый дешёвый хостел. «И давно в стране законы стали соблюдать? — горько подумал Миша, — или с сегодняшнего дня ради меня начали?»

Попытки дозвониться до будущей бывшей жены тоже ничего не дали, и он наконец-то понял, что ему решительно некуда идти, и он на сегодня бомж. А ещё Вагин осознал, что у него нет друзей, а высокопоставленному дяде звонить попросту побоялся. Подозревая что вылет с третьего тёплого места, куда его протежировали, родственник не простит.

В тёплый летний вечер можно было бы перекантоваться в парке на скамейке, но на дворе стоял сентябрь, и ночи были уже прохладными. Стеснённость в средствах заставила Михаила зайти в супермаркет «Копеечка», где он купил пару литров водки, хлеба и какой-то нехитрой закуски. После чего он двинулся на поиски укромного места, где можно было бы скоротать ночь под открытым небом. Терять было нечего.

Продолжение следует...
(Повесть публикуется по две главы утром и вечером в 9:00 и 19:00 по московскому времени)

© AZvorskiy
он же Петроff (Oldloki) https://vk.com/petro_ff

— Ах ты, ссука!

Мужик, вращая циклопическим агрегатом, ринулся на Мишу, но тот вовремя вспомнил самый важный приём карате — бежать со всех ног. Жуткое зрелище придало Михаилу неведомой прыти. Нападавший, извергая проклятия, преследовал Мишу несколько десятков метров, но быстро отстал.

Передохнув в закоулке и убедившись, что его никто больше не преследует, Миша заглянул в торговый центр и купил чёрную трикотажную шапку, называемую в народе гандонкой, и сразу натянул её на голову по самые брови.

Теперь он мог спокойно осмотреться в новом для себя мире. У прохожих, идущих навстречу, он стал замечать ранее невиданное. Среди нормальных, анатомически привычных лиц стали мелькать аномалии. В толпе то и дело попадались люди с кункой на лбу. Персонажи с куканом встречались значительно реже, но заинтересовало другое. Как и в Мишином случае — половой орган не всегда совпадал с гендерной принадлежностью человека.

«Неужели эта сучья бабка всех заколдовала?» — думал Михаил. — «Или аномалия была у меня с рождения, а бабка позволила мне это увидеть? Как теперь разобраться во всём этом? Интересно, видят ли другие люди свои налобные причиндалы? И ведь так запросто не подойдёшь, не спросишь. Типа: «Извините, подскажите, вы случайно не в курсе, что у вас на лбу срам растёт?». Вон тот дикий амбал явно на что-то намекал. Как проверить?»

— Девушка, извините! — остановил Михаил миловидную (если бы не лоб) девушку с аккуратным обрезанным членом-пипеткой безопасных размеров и огромными, нависающими над бровями яйцами. «Еврейка, наверное», подумал он и неожиданно выпалил:

— Простите. А вы знаете, что у вас на лбу пися? Извините.

Молодость барышни и неожиданная, несвойственная Мише стеснительность, не позволила ему использовать грубую ненормативную лексику, отчего наш герой выглядел ещё глупее.

Реакция девушки была чёткой и слаженной. Без тени удивления на лице она достала из сумочки перцовый баллончик и прыснула им Мише в лицо.

— Извращенец! Маньяк! Полиция! Помогите! Убивают! — кричала незнакомка, остроносыми туфлями пиная куда придётся корчившегося на асфальте Михаила Сергеевича и одновременно снимая его на смартфон.

— Повезло тебе, что я спешу! — со злостью процедила блондинка, наконец перестав избивать жертву, достала зеркальце, поправила причёску с макияжем и, от души заехав ему напоследок ногой в живот, двинулась по своим делам.

Но не жестокость барышни поразила Михаила Сергеевича. А то, что ровно никто из прохожих не обратил на происходящее никакого внимания. Даже стоявшие неподалёку полицейские. Тут Мишу охватила необъяснимая апатия. Он перекатился на спину, но сил встать не было. Мимо шли люди. Одни аккуратно обходили лежащего, другие просто переступали через его тело, раскинувшееся поперёк тротуара. И сквозь выступившие от боли слёзы Миша с удивлением заметил, что мир вокруг него стал ещё страшнее и многообразнее.

К ранее замеченным гендерным новшествам в облике прохожих Вагин обнаружил граждан с разной степенью рогатости и хвостатости, свиные пятачки, птичьи клювы и звериные лапы…

Он бы и лежал так вечность, как князь Болконский под небом Аустерлица, если бы какой-то козёл не наступил копытом на руку. Это немного отрезвило и заставило подняться. «Я всё-таки схожу с ума», — подумал Миша и побрёл по улице, сторонясь прохожих.

VIII. Home, sweet home…

— Ну, как командировка?

— Лучше не спрашивай. Жрать есть?

Михаил Сергеевич был женат давно. Уже три года как. А нервов намотало на колесо времени «на все сто». От задорной блондинки с трогательными веснушками, наивно хлопающей воздушными ресницами, с которой он познакомился в ночном клубе, не осталось и следа.

Сразу после свадьбы милый ангелочек превратился в Джека-потрошителя, который вместо животов падших женщин раз за разом с остервенением вспарывал Мишин кошелёк. Да и ресницы у Жанны (у Миши был пунктик на редкие имена) оказались приклеенными. Не поддельными были только веснушки, о чём в ночь знакомства с платиновой блондинкой сообщил ему огненно-рыжий, как «иванушка интернешнл», лобок барышни.

«Котик, как дела на работе? Котик, а когда повышение? Котик, а я на водительские курсы записалась. Котик, а Светкин Борька на Мальдивы её одну отправил...»

И эти бесконечные «котики» убили Мишины чувства. Деловая, не по годам хваткая жёнушка дефилировала по квартире с вечными масками, подглазниками, полотенцем на голове и в банном халате, бойко рассуждая, куда они пойдут, куда поедут, какое впечатление произведут, а куда она отправится одна. И что неплохо бы было котику похудеть, а то Светкин Борька поджарый как арабский скакун. Кстати, не знает ли котик, что Светочка с Борькой в Дубай собираются через месяц?

Словосочетание «Cветкин Борька» в речи Жанны было настолько частым, что Миша раздражался, как когда-то в детстве от вечных маминых примеров об идеальных сыновьях тети Любы и дяди Васи. А потом жалел человека, когда-то звавшегося Борисом Стальновым, а теперь потерявшего индивидуальность, превратившись в «Борьку Светкина».

Через два года такой жизни Миша завёл менее требовательную любовницу постарше, научился скрывать доходы, а Жанну называл просто «женой». А ведь он когда-то искренне в неё влюбился… И куда подевалась эта трепетная лань?..

— Жрать тебе мама наложит. В холодильнике есть авокадо, можешь почистить. Ну и видок у тебя! Бухал?

Миша, не удостоив жену ответом, прошёл на кухню. Открытый холодильник порадовал бы любого вегана обилием сельдерея и прочей полезной травы. «И как эта корова на этом живёт и не дохнет?» — подумал Вагин, меланхолично взял нож и стал чистить авокадо. Откусив кусок маслянистого плода, Михаил Сергеевич принялся задумчиво его жевать, попутно заказывая через смартфон доставку нормальной еды.

— Мне звонили с работы. Ты не был в командировке. Не хочешь мне ничего рассказать?

Миша угрюмо посмотрел на жену, жуя авокадо и ощущая себя альпакой, которую сейчас будут естествовать неразборчивые в сексуальных связях коренные перуанцы.

— Не молчи мне тут! Ты сбежал с совещания! Ты никуда не ездил. Мне Борька всё рассказал. Я всё знаю! У тебя есть любовница?

— Блядь! Кругом предатели! Что за говно! — зло выдохнул Вагин, выплюнул авокадо прямо на паркет и швырнул остатки мерзкого фрукта в раковину.

— Ясно... — холодно сказала Жанна. — Тебя уволили с работы. Борька за вас двоих отдувался, но твоё поведение... Даже он не смог выручить. Манатки собраны. Вали к своим блядям!

В гневе с лица супруги отвалился и шлёпнулся на дубовый паркет чёрный патч. Если раньше Жанна с этими подфарниками была похожа на панду, то теперь — на злую алкашку с фингалом, встретившую мужа с пустыми руками из «Красного и Белого».

— Слышь, жена! У тебя психотерапевт какой знакомый есть? Или психолог? — пропустив мимо ушей попытку выселения, поинтересовался Миша. К нему вернулась прежняя апатия.

— Охренел? — опешила Жанна. — Это тебе, мудак, к психиатру нужно!

— Ну или психиатр, — равнодушно оборвал Миша. — Съеду я. Только мозгоправа дай проверенного. Ты ж крутишься там среди всякой нечисти. Гадалки, коучи, психологи, тарологи. Мандой дышишь.

— Ладно, — быстро согласилась жена, услышав, что Миша согласен с выселением. — Дам номерок. И не мандой, а маткой!

«Нельсон Мандела», — неожиданно пришло на ум Михаилу. — «Вот бы сейчас на него посмотреть! Было ли у него что-нибудь на мятежном чёрном лбу? За дело страдал человек».

С этой мыслью наш герой обулся и беззвучно хлопнул дверью. Когда он вышел во двор, из припаркованной рядом с подъездом вишнёвой «девятки» на всю громкость раздалось «мандалейло».

Продолжение следует...
(Повесть публикуется по две главы утром и вечером в 9:00 и 19:00 по московскому времени)

© AZvorskiy
он же Петроff (Oldloki) https://vk.com/petro_ff

VI. Совещание

Совет директоров собирался в головном офисе холдинга, и Миша был всего лишь одним из «небожителей», но не самым главным. А генеральный директор, Николай Васильевич Булгако́в, безалаберность с распиздяйством в рабочее время ой как не жаловал.

Подчинённые не очень его любили и даже боялись, но в кулуарах, за глаза, не брезговали посмеяться над высоким начальством. Непонятно почему, но Николай Васильевич стеснялся своего великого однофамильца, и при знакомстве с новыми партнёрами по бизнесу обязательно подчёркивал, что ударение в его фамилии ставится на последний слог, как у актёра Булдако́ва. Чем и заслужил от кого-то из остроумцев кличку Гого́ль.

Зайдя в кабинет и извинившись за опоздание, Миша попытался как можно тише и незаметнее занять своё место у стола, но не избежал осуждающих взглядов коллег и прожигающего насквозь взора генерального.

От нахлынувших переживаний Михаил взопрел, у него одновременно заболели живот, голова и, кажется, поднялась температура. «Никогда не испытывал такого жестокого похмелья», — подумал Вагин и потянулся к бутылке с водой. Но расслабиться была не судьба, потому что шеф, как обычно, пребывал не в духе и не преминул накинуться на свежую жертву.

— А что у нас с Вагиным? Где отчёт по работе нового филиала компании, который мы доверили Михаилу Сергеевичу?

Когда Гого́ль начинал говорить о ком-то в третьем лице, это было очень плохим знаком. Однако это означало, что «жертва» уже определена, поэтому прочие подчинённые, не скрывая облегчения, глубоко вздохнули.

— Чего вареник раззявил, звездолобый? — продолжил Николай Васильевич, обращаясь непосредственно к Михаилу.

При общении с подчинёнными Гого́ль никогда не стеснялся в выражениях. Вагин густо покраснел.

— Сейчас, сейчас, Николай Васильевич! — прохрипел Вагин, одной рукой нервно роясь в папке с документами, а второй вытирая пот платком со лба… А потом нечаянно взглянул на платок и увидел, что он в крови.

«Красная армия… Как некстати», — пронеслось в голове уставшего удивляться Вагина. И тут совершенно неожиданно его охватило какое-то спокойное безразличие и вместо того, чтобы рыться в папке и пытаться разрулить ситуацию, он поднял глаза на сидящих за столом.

Увиденное поразило до глубины души. У каждого за столом на лбах красовались разнокалиберные женские половые органы. Некоторые побольше, некоторые поменьше, некоторые поперёк. Бритые, волосатые, рыжие, блондинистые, чёрные, щетинистые, с игривыми интимными причёсками и напрочь раздолбанные, как у заместителя генерального. Шмонька зама напоминала старого слюнявого бульдога и один в один повторяла контурами его обросшее брылями лицо.

И лишь у генерального, в отличие от подчинённых, на лбу красовался мясистый лиловый хер.

— Выебу за такую работу! Вас всех тут выебу! — кричал, брызжа слюной и всё больше распаляясь, Николай Васильевич.

Не выдержав зрелища, Миша вскочил из-за стола и бросился вон из кабинета.

Продолжение следует...
(Повесть публикуется по две главы утром и вечером в 9:00 и 19:00 по московскому времени)

© AZvorskiy
он же Петроff (Oldloki) https://vk.com/petro_ff

— Мамочки... — простонал Писюня.

— Михаил Сергеевич! Ты охерел? — вышла из ванной встрёпанная Эльвира. Когда Эля обращалась к нему по имени-отчеству, то секса месяц не жди. Примета такая, не первый год вместе. — Ёбу дался, чмо парнокопытное? А если бы я голову о джакузи расшибла?

— Иди в жопу, дура! Не до тебя! — замахал руками Миша и снова схватился за голову.
— Что ты за башку свою, как за залупу перед кастрацией хватаешься, мудила?! — взревела Эля. — Чердак отъезжает? Пить, сука, меньше надо. Говорила же...
— Постой, ты что, ЕЁ не видишь? — с удивлением оборвал женщину Миша.
— Кого «её»?
— Пизду-у-у-у-у! — проблеял Вагин и убрал руки от лица.
— Я мудака конченого вижу! Какую ещё, в пизду, пизду? — невольно скаламбурила Эльвира.

«Приехали! Белочка! Или хуже того — шизофрения!» Мысли заметались в Мишиной голове перепуганными мысями1. Невероятность происходящего бросала Михаила от стадии гнева к депрессии, от отрицания к торгу — и обратно к гневу…

«Да не может такого быть!» «За что?» «Всех порешу!» «Сдаваться врачам?» «Прощай, карьера?» «Застрелиться или повеситься?» «Как теперь жить?»

— Эля… Принеси мне водочки, п-п-пожалуйста, — просипел он не своим голосом и заплакал.

Эльвира была отходчивой женщиной. К тому же, несмотря на все недостатки Вагина, она любила мудилу не только за деньги и тихо надеялась, что он бросит жену, и она выйдет за него замуж.

Ни первая, ни вторая стопка не взяли потрясённый шоком организм. Поэтому Михаил решил ускорить процесс и вкрутил в себя полбутылки винтом прямо из горла, утёр слёзы, уткнулся Эльвире в колени и неожиданно прошептал: «Элечка… Прости меня…» И снова заплакал.

От такой нежности Эля растрогалась ещё больше. «Да что такое стряслось?» — запричитала она по-бабьи, а где-то в глубине силиконовой груди ёкнуло настоящее сердце.

А Миша лежал, обхватив Элины бёдра и уткнувшись носом между ног. И когда он открывал слезящиеся глаза, он видел, как на него с нежностью смотрит лоно Эльвиры. Его всё дальше и дальше затягивало в эту сонную бездну, и ему даже показалась, что влагалища, оказавшись рядом, тихо перешёптываются. «И пизда с пиздою говорит», — пронеслось в голове у Миши из плохо освоенной школьной программы по литературе…

«Живут же люди с инвалидностями… Надо и мне как-то дальше…» — подумал Вагин, и утомлённый сильными переживаниями, алкоголем и двумя неведомыми ранее оргазмами, сладко уснул.

______
1  Мысь — белка (устар.)

IV. Пробуждение

Когда Миша проснулся, на дворе уже стояла глубокая ночь. Шаря рукой по в кровати в поисках Эльвиры, он уже интуитивно осознавал, что её там нет.

«Как неприятно просыпаться в одиночестве», — похмельная мысль пронеслась и разделилась на слоги. «О-ди-но-чест-во», — прошептал Михаил Сергеевич и удивился самому себе: «Какой простой и богатый русский язык! Один ночью… Одиночество. Никогда не задумывался…»

— Надо похмелиться, — сказал он сам себе в темноту, поднялся с кровати и пошлёпал босыми ногами к холодильнику. Кухонные часы показывали половину третьего.

Попытки утолить головную боль не увенчались успехом. Не помогли ни остатки водки, ни два «Гиннеса» сверху. Михаила Сергеевича бросало то в жар, то в холод, а потом непривычно заболело внизу живота. Перерыв аптечку любовницы в поисках обезболивающего, Миша закинулся цитрамоном и но-шпой. Боль поутихла, но самым ужасным было то, что его ждали на работе. К десяти утра он должен быть на совещании совета директоров, о котором он совершенно забыл в связи с последними нетривиальными событиями.

От досады на свою забывчивость, Миша хлопнул себя по пизде, поморщился и принялся за утренний туалет.

Продолжение следует...
(Повесть публикуется по две главы утром и вечером в 9:00 и 19:00 по московскому времени)

Обомлевшая блондинка спряталась за руль и не знала, что делать, но тут в конфликт вмешалась неизвестно откуда появившаяся старая дворничиха:

— Чего разорался, упырь глазолупый? Дядя у него прокурор. А ты сам то кто будешь?

Тут пришла очередь впасть в ступор Михаилу Сергеевичу. С ним просто никто никогда так не разговаривал.

— Внученька, не боись. Сдай назад, пропусти дебила, — проскрипела бабка.

Баба Сима работала дворником с незапамятных времён. Упрямая поджарая старуха не признавала газонокосилок и прочих новомодных устройств, предпочитая действовать по старинке. Вот и сейчас она задорно сжимала в узловатых пальцах косу-литовку, и, если бы не синий жилет с надписью «ЖКХ», сухопарую бабусю можно было принять за смерть. Старожилы поговаривали, что она пережила блокаду и была лично знакома с самим Сталиным.

— А тебе чего надо, пизда старая?! — опомнился Михаил Сергеевич.

— То на лбу у тебя пизда, — равнодушно ответила баба Сима и пошла по своим делам.

— Да ну вас всех, — сплюнул слегка остывший от досады Вагин, сел в машину и проехал на освобождённую губастой блондинкой дорогу, но хорошее настроение почему-то улетучилось, а на душе заскребли кошки…

II. Утро

Несмотря на испорченный вечер, проснулся Михаил Сергеевич в прекрасном расположении духа. Летний утренний ветерок из открытого окна освежал разомлевшее со сна тело и приятно холодил лоб.

Привлекательные, спящие по соседству округлости прибавляли повод к хорошему настроению и, вопреки своим привычкам, он решил не будить любовницу для исполнения утреннего минета, а приготовить для неё полноценный завтрак.

«Ещё одна осталась ночь у нас с тобой», — напевал себе под нос Михаил Сергеевич, пританцовывая над омлетом, и удивлялся самому себе. Но тут что-то кольнуло в душе, и вспомнилась вчерашняя жутковатая бабка.

Настроение внезапно испортилось, и, бросив готовку, Михаил Сергеевич решил смыть вчерашний день. Хорошенько намылившись, Миша встал под душ и плохие мысли вновь улетучились. Как же приятно, подумал он, подставляя лицо под живительные струи воды то увеличивая, то уменьшая напор.

«Божечки! Как же обалденно!», — успел подумать Михаил перед тем, как в его голове что-то взорвалось и он потерял сознание.

Очнулся наш герой минут через пять. Благо, тесная душевая кабина не позволила ему сильно травмироваться при падении. Не понимая, что произошло, он кое-как выключил воду и выполз на кафель ванной комнаты. Поджилки всё ещё тряслись, а к сердцу подкатывали страх и недоумение.

«Инсульт? Инфаркт?» — лихорадочно думал Миша, сидя на полу и шевеля по очереди руками и ногами. «Да нет вроде… Просто обморок. Но с чего? Надо обратиться к врачу», — решил он, осторожно поднялся и подошёл к зеркалу.

Протерев запотевшее стекло, Миша увидел своё, уже не молодое, но и не старое лицо, с которым был хорошо знаком, за исключением одной детали. На лбу Михаила Сергеевича красовался губастый, гладко выбритый женский лобок.

«Что за херотень?!» — пробормотал в недоумении Вагин и попытался стереть галлюцинацию обеими руками, почувствовав при этом непонятный прилив удовольствия, и вновь отключился…

Продолжение следует...
(Повесть публикуется по две главы утром и вечером в 9:00 и 19:00 по московскому времени)