Не стоит думать, что выше Железнорожденный из незамеченных ранее персонажей «Игр Престолов». Хотя, окажись он в Голливуде, кто знает, какие роли достались бы этому талантливому человеку? Мало ли, кто бы стал Гендальфом, например, но…
Это Лембит Юханович Ульфсак в роли Тиля Уленшпигеля, советского фильма семидесятых, принесшего ему всесоюзную известность.
Но нам, последним детям СССР, Лембит Ульфсак известен совершенно по иным поводам, равно как, надеюсь, любим за них же до сих пор: мистер Эй из «Мэри Поппинс, до свидания» и Жак Паганель из «В поисках капитана Гранта».
Вольная трактовка истории Мэри Поппинс, где хватало хорошей музыки, специально выстроенной как-бы английской улочки, парка и Натальи Андрейченко, была чуть больше любима девочками СССР времен Перестройки, чем пацанами. Ну, немудрено, там имелось много танцев, совершенно инфернальный кот в алой куртке с бранденбурами и отсутствовали стрельбы с драками. Все верно.
Но, как и любой фильм-сказка, снимаемый тогда, этот оказался до краев наполнен добром, теплом и любовью. Выраженных не напрямую, с помощью уже привычных нам сегодняшним штампованных ситуаций со словами, нет. Все это выражалось поступками, движениями и взглядами. Ну и песнями с диалогами, само собой. Пусть даже мальчишка веселого семейства играл так, что хотелось плеваться. Но зато остальные, Андрейченко, Удовиченко, грандиозный Олег Табаков, Филозов, Гердт… Они играли, как и всегда, просто потрясающе.
А Лембит Ульфсак, на фоне половины этих заслуженных, совершенно не терялся. Его мистер Эй, в кедах, джинсах, клетчатой рубашке, с гитарой и каким-то неуловимым следом Джона Леннона, пусть и певший не своим голосом, стал самым ярким пятном этой цветной веселой ленты. Да-да, он пел не своим голосом, но разве от того мистер Эй стал хуже? Мистер Эй пел всем собой, двигаясь, подмигивая и смешно задирая локти, длинный, худой и намеренно сутулый.
- Тридцать три коровы, тридцать три коровы, тридцать три коровы, свежая строка…
Была там одна интересная сцена, та самая, где Мэри грела детям молоко на ночь, а мистер Эй собрался уходить куда-то в ночь с дождем и, вот-вот, в детском фильме, хотел признаться этой строго-прямой женщине-Совершенству в любви. Но это же детский фильм, и хорошо, что сам этот эпизод стал ясен только потом, много лет спустя и во время случайно найденного на каком-то канале этого музыкального чуда нашего с вами детства.
Самое интересное в этом чудаковатом образе то, что такие люди есть всегда. Добрые, чуть нелепые, в чем-то не умеющие ничего делать, но почему-то просто нужные. Из-за добра и честности, наполняющими их под завязку. И все равно, какое время на дворе, и какая страна за окном - СССР или Россия.
В общем, мистер Эй, сыгранный актером, обреченным, как любой прибалт, играть гестаповцев, шпионов или американскую военщину, лично для меня стал символом детства.
А еще Лембит Ульфсак был Жаком Паганелем. И снова он говорил не своим голосом, и опять это никак не разрушило образ, созданный им в телесериале Говорухина. Его Жак Паганель оказался как из книги: длинный, худой, растрепанный растяпа и умник, носивший в своей странно работающей голове целую энциклопедию. Я как-то посмотрел две серии фильма не так давно и удивился.
Сейчас, спустя так много лет, Николай Еременко-младший кажется переигрывающим и пытающимся быть крайне крутым, великолепная Акулова стала чересчур меланхоличной, Гостюхин/Мак-Наббс из любимого майора стал карикатурой, а по-настоящему живых персонажей оказалось всего два.
Капитан Джон Манглс, сыгранный Олегом Штефанко и, сами понимаете, Жак Паганель в исполнении Лембита Ульфсака.
И дело оказалось вовсе не в пейзажах Крыма и Болгарии, где снималась Патагония, Австралия и Новая Зеландия. Нет, дело оказалось в самой игре и уже сотнях хороших иностранных персонажей, увиденных в фильмах, просмотренных со времен советского детства. Джон Манглс был честен, суров и простецки крут, а Жак Паганель так и остался самым настоящим Жаком Паганелем.
Вот такой вот был чудесный эстонец, сыгравший в фильмах нашего с вами советского детства и упокоившийся в мире в 2017-ом. Спасибо тебе, мистер Эй.
- Тридцать три коровы, тридцать три коровы, стих родился новый, как стакан парного молока!
