Проза + Самиздат

– Дорогой, я согласна на любую лачугу, где тепло и есть хоть немного горячей похлебки для наших детей.-ответила ему жена, прекрасная эльфийка с измученным от лишений последних недель лицом.

Воодушевленные близким прекращением мучений, эльфы, люди и лошади задвигались быстрее, и вскоре оказались перед воротами крепостной стены, которые гостеприимно распахнулись перед ними. Попав во внутренний двор, укрытый от снега, путники изумленно оглядывались по сторонам. Это был настоящий огромный эльфийский замок, в отличном состоянии. Ухоженный двор,  современные технические детали и множество слуг, выглядывающих посмотреть на прибывших, явно давали понять, что его владелец, хотя и живет в глуши-не бедствует.

Люди во дворе принялись разгружать поклажу и распрягать лошадей, одновременно расспрашивая путников, кто они и откуда, после чего проводили их к высоким дверям замка с гербами.

– Надо же, дорогая, судя по гербам, владелец замка близкий родственник правящей династии, кто бы мог подумать… Очень жаль, что нам придется предстать перед ним в таком виде, да еще и обременять его просьбой о помощи,-расстроенно сказал эльф жене. –Впрочем, у нас нет другого выхода на сегодня, а возможно и на пару ближайших дней…

Двери распахнулись и перед ними предстал огромный холл замка, украшенный лепниной и статуями. Жарко горели большие камины и путники невольно заулыбались, предвкушая тепло и вкусный обильный ужин.

Навстречу пришельцам из глубины холла спешила толпа людей, как решили вошедшие: слуги и охрана.

– Представьте меня скорее вашему хозяину,-высокомерно произнес эльф. – Сообщите, что приехали супруги Элоар и Алоамин из рода Митрим, а также их слуги и воины. Также ему полезно будет узнать, что я состою в родстве с королем.

Из толпы встречающих, вышел бородатый мужчина невысокого роста и, слегка поклонившись, представился:

– Эммаир, из рода Нолдор. Прошу вас быть моими гостями сколько потребуется. К нам нечасто приезжают гости, но думаю, вы не будете разочарованы. Хорошо, что вы успели добраться до нас-такие бураны, если бывают, длятся по нескольку дней, и не стоит завидовать тем, кто окажется без крыши над головой в такую погоду.

В течение произносимой им речи, лица эльфов начинали выражать все большее недоумение. Вместо того, чтобы подобающе ответить на приглашение, гости молча переглядывались. Возникла неловкая пауза.

– Ты не можешь представляться именем Нолдор, ты же гном,- выпалил высокий эльф, представившийся Элоаром.

– И тем не менее, это так, уважаемый,- сказал гном-хозяин и щелкнул пальцами. Холл осветился тысячей свечей, стоящих в люстрах,  в нишах стен и деталях статуй. Зрелище было завораживающее-в ярком свете особенно красиво заиграла позолота элементов декора, засветились надписи на эльфийском, выгравированные на стенах.

– Гном не может владеть эльфийским замком и магией! Это колдовство и обман! -выкрикнул Элоар. – На нас наводит морок какой-то колдун!  К оружию! Это ловушка! Выпустите нас, или клянусь Нарсилом, вы пожалеете, что заманили нас сюда!

Измученным людям, утрачивающим надежду на отдых, пришлось сгрудиться вокруг эльфийской дамы и своего командира, вытащив мечи. Слуги хозяина замка выступили вперед, закрыв его собой.

Тот, кто представился Эммаиром, снова щелкнул пальцами и высокие двери замка за спиной гостей распахнулись, впустив в помещение холодный ветер и снежную метель, осыпавшую присутствующих ледяной крупой.

– Клянусь им же, вас никто не держит и не пытается задержать! Здесь не место существам, которые вместо благодарности за помощь, будут разбираться в чистоте крови хозяина! Уходите! -гном повернулся, чтобы уйти, в то время как его слуги начали подталкивать к выходу ощетинившуюся мечами кучку путешественников.

В этот момент откуда-то сбоку от эльфийки, из мехов в которые она куталась, раздался тонкий жалобный дрожащий голосок:

– Мамочка я хочу писать! Я не могу больше терпеть! Ты же говорила, что осталось подождать всего минуточку!

Присутствующих охватила растерянность, хозяин замка заинтересованно обернулся, чтобы разглядеть, откуда раздался голос. Повнимательнее приглядевшись к богатому меховому наряду эльфийки, он увидел два крошечных детских личика, выглядывающих из мехов по бокам матери. Два маленьких эльфа стояли так тесно прижавшись к ней, что ранее были совершенно незаметны.

– Нэнэ!- громко крикнул он, рассмеявшись, одновременно жестом закрыв двери, отчего в холле снова стало тепло.

В стене открылась дверь, и оттуда вышла дородная женщина в белом переднике и чепце.

– Проводи маленького господина эльфа в уборную!-сказал Эммаир.--Думаю малыши не откажутся после ужина от сладкого пудинга и стакана теплого молока на ночь. Конечно, если их отец, высокородный господин Элоар, не возражает. Гости просто устали и поэтому были несколько невежливы с нами. Думаю, это было просто недоразумение, ведь так, господа?

Гости начали переговариваться между собой:

– Дорогой, мы с детьми больше не можем выносить эту стужу и голод. Я не чувствую здесь никакой опасности. Хозяин любезно готов предоставить нам кров и стол, а остальные детали мы выясним позже,- сказала Алоамин мужу на эльфийском.

– Лучше я сдохну в наведенном мороке здесь, чем вернусь в эту ледяную пустыню. Хотели бы нас поймать в ловушку или убить -уже сделали бы это во дворе замка. Мы должны остаться здесь на пару деньков, иначе нам не выжить.- поддержал эльфийку человек, командующий воинами их отряда.

– Я понимаю и могу говорить на эльфийском.- с улыбкой проговорил Эммаир, чем еще больше смутил присутствующих эльфов, и издевательски добавил: – Таким образом, если вы хотите что-то от меня скрыть, говорите на орочьем-его я точно не понимаю.

Между тем полная женщина в чепце и переднике, которую хозяин ранее назвал Нэнэ, пробралась между рядами гостей к эльфийке и детям, и принялась причитать:

– Ах, вы мои ласточки, как же вы устали и замерзли! Пойдемте скорее мои маленькие, сейчас и в уборную сходим и теплую ванночку сделаем, и переоденемся и покушаем. А на ночь, старая Нэнэ расскажет вам такую историю, которую вы ещё никогда не слыхали… И вы госпожа пойдемте скорее, я дам вам двух наших лучших горничных, чтобы они предоставили вам возможность привести себя в порядок после этого ужасного путешествия.

Женщина вела себя так бесхитростно и от нее исходила такая волна искренней доброты и любезности, что гости принялись потихоньку снимать оружие и расстегивать верхнюю одежду, с опаской поглядывая при этом на эльфа, руководившего ими, ожидая его решения.

Эльф Элоар, озадаченно осмотрев свой отряд, понял, что спорить в данной ситуации бесполезно, после чего решился, вышел вперед, поклонился и сказал:

– Приветствую тебя, Эммаир из рода Нолдор! Прошу приютить нас до тех пор, пока погода не позволит нам продолжить путь. Мы действительно очень устали и были невежливы. Прошу простить нас.

Хозяин замка дал понять, что конфликт улажен, после чего принялся давать распоряжения слугам насчет гостей, их лошадей и имущества. Через некоторое время гости были накормлены ужином и размещены в помещениях замка. Сон сморил практически всех сразу, ведь наконец можно было выспаться на мягких постелях сытыми, за надежными стенами замка, не прислушиваясь к каждому шороху и не дрожа от холода.

Не спалось только одной эльфийке. После ужина и необходимых процедур, она никак не могла уснуть, ворочаясь в мягкой теплой постели рядом со спящим беспробудным сном мужем. Алоамин поднялась с постели и, одевшись,  прошлась по неярко освещенным коридорам замка, заглядывая в открытые помещения и поражаясь их красоте и богатству убранства.

Её внимание привлек запах табака из помещения библиотеки и дымок выходящий откуда-то из-за кресла перед камином. Подойдя ближе, Алоамин увидела сидящего в огромном кресле перед камином хозяина замка, курившего трубку.

Он предложил ей занять место в соседнем кресле, и обратился к ней на эльфийском:

– Что привело вас сюда в этот поздний час, госпожа Алоамин? Вы вынесли много лишений и устали, почему вам не спится? Достаточно ли внимательны были к вам мои люди? Удобна ли постель? Или может вас беспокоит здоровье детей и нужно послать за лекарем?

– Не беспокойтесь, дорогой хозяин, - отвечала она. – Благодарю вас еще раз за приют. Настоящее чудо-это ваш замок здесь в этой глуши. Я уже не чаяла добраться до этих мест, так страшен и труден был наш путь по диким землям. Также еще раз прошу простить моего мужа. Право слово, мы все, и я в том числе, до сих пор несколько растеряны тем волшебством, которое ожидало нас на пороге этого замка.

– Я понимаю вашу растерянность и ценю вашу деликатность относительно вопросов, которые вы не задаете. Поэтому сам расскажу вам грустную историю об этом.

Итак, жили на свете эльфы из древнего и славного рода Нолдор. Постепенно земли вокруг их замка пустели, центр королевства смещался из-за нашествий разной нечисти, и так уж вышло, что их владения оказались на самом его краю. Род этот был богатым и славным,  последняя владелица замка приходилась двоюродной сестрой самому королю, однаео род их начал угасать. Остались только несколько представителей: эльф, его жена эльфийка и двое сыновей. Сыновей ждало блестящее будущее. Они были красивыми, знатными и богатыми, а их родители имели огромные связи при дворе, казалось бы, что может пойти не так… Но началась большая война. Люди, эльфы и гномы вместе воевали против нечисти, грозившей стереть их мир с лица земли. С разницей в пару дней в битве пали муж и сыновья прекрасной эльфийки. Причем младший сын погиб, закрыв собой в битве самого короля. Несчастная женщина почти сошла с ума-похороны следовали за похоронами. Особенно тяжело далась ей смерть младшего любимого сына. Она дневала и ночевала возле могил-не могла смириться с потерей.

Однажды на кладбище, она услышала в траве какой то писк-там стояла корзинка, а в ней пищал крошечный гномий ребенок. Было очевидно, что грязное и сопливое гномье отродье просто выкинули за ненадобностью в надежде на то, что его утащат и съедят дикие звери.

Эльфийка схватила этого ребенка и принесла в замок. После чего принялась уверять всех, что это ее собственный ребенок. Окружающие ее люди и эльфы так любили ее и сочувствовали постигшему горю, что не нашлись - что сказать или сделать в этой ситуации, и решили, что возможно это поможет госпоже прийти в себя.

Малыша растили и воспитывали как эльфа. Эльфы живут долго и поэтому то, что малыш не рос, ее не смущало. Растущую день ото дня гномью бороду брили каждый день, и все время продолжали одевать его в детскую одежду, таким образом поддерживая иллюзию, что это ребенок, который растет медленно, как и подобает эльфу. В возрасте двадцати гномьих лет, мать все еще продолжала считать его малышом лет восьми. Приемный сын давно уже все понимал, ему нелегко давалось продолжать изображать из себя ребенка, однако из уважения и любви к матери, он продолжал это делать.

Естественно вся эта история вызвала недовольство короля. А ещё наибольшее вызвало то, что эльфийка, явившись к королю, потребовала признать приемного сына ее сыном и наследником официально. К чести короля, помня о том, при каких обстоятельствах произошла гибель младшего сына его двоюродной сестры-эльфийки, он согласился пойти на это. Представляя сопротивление приближенных, и дальних родственников, уже потиравших руки в предвкушении овладения богатствами и  землями угасшего рода, король издал соответствующий, но совершенно секретный указ. Отныне, тот, кто был рожден гномом, безродный подкидыш, специальным королевским указом, становился урожденным эльфом с присвоением всех соответствующих титулов.

Конечно же мать и сын, чтобы не привлекать внимания и не ставить лишний раз в неловкое положение короля, по сути пошедшего против эльфийских законов, но поступившего по-совести, жили уединенно, вдали от посторонних глаз, да и места были довольно опасные, которые предпочитали обходить стороной. Так прошло много счастливых лет.

Как вы вероятно уже догадались, этим приемным сыном был я. Конечно же эльфийскому волшебству я научиться не мог. Однако вся магия моей матери в доме настроена помогать мне, и поэтому иногда кажется, что я умею это делать.

На самом деле, волшебства мне удалось достичь только в одном: как все порядочные гномы, я оказался невероятно способен и удачен в ювелирном деле. Вероятнее всего ещё и поэтому никаким интриганам не удалось отвернуть симпатии короля от нашей семьи. Он регулярно получает от меня произведения ювелирного искусства, и большинство тех украшений, которые вы могли видеть на эльфийских дамах, являются моими творениями...

А недавно она умерла. Как сказали врачи, от “истощения жизненных сил”. Она умерла, чтобы не разочароваться во мне окончательно, ведь я уже совсем не похож на эльфийского ребенка. Она так и не смогла принять реальность, моя бедная прекрасная мама. Я похоронил ее рядом с настоящими сыновьями и с тех пор живу один. До меня доходили слухи, что при дворе началась настоящая битва за мамино наследство, по всей видимости, король до сих пор не объявил подробности своего указа и маминого завещания.

Вероятно мне необходимо будет озадачиться продолжением рода, но к сожалению, я пока не нашел себе жену ни среди гномов, потому что все женщины этого племени кажутся мне странными и некрасивыми, ни среди, эльфиек, которые не считают меня достойным стать их супругом. Хотя вполне возможно, что рано или поздно какая то бедная леди позарится на мои богатство и титул…

Впрочем, как показывает моя история, в жизни всегда есть место чуду… Но, я утомил вас своими сказками, госпожа, поэтому пожалуй, я попрошу вас меня оставить, чтобы вы все же могли отдохнуть.

Пораженная и растроганная Алоамин украдкой вытерла слезы, и пожелав хозяину спокойной ночи, удалилась.

Оказавшись в спальне, рядом со спящим мужем, она подумала, что утром необходимо как-то объясниться с ним по поводу того, что ему вряд ли достанется наследство четвероюродной умершей тетки, о котором он ехал к королю хлопотать.

Конец.

На Автор тудэй конкурс похожих коротких баек по этому миру фэнтези (орки, эльфы), кому интересно-вэлком читать!

https://author.today/post/611600?c=31607172&th=31607172

- Работаем, тащ полковник! – скопировал Мелкий доклады Кабанову и на этом попался. Напоминание о разъёбе у начальника полиции выбесило Толича вконец.  Лицо Толича налилось красным, почти фиолетовым, глаза учеперились в насчастного

- Какого хуя «работаем»?! - сделав голос гулким, как труба, заговорил Толь Толич Я тебе, блядь, долбил, две недели, как дятел! А ты нихуя не съездил ни к боксёрам, ни к этим борцам сраным! Там чурки, даги, фанаты твои, вообще хрен знает кто тренируется тебе же пизды давать на улице, а ты, сука бейзиков по экрану гоняешь! Вот сейчас пиздуйте, товарищ майор хуев, и пишите справку, где что и как. Начинайте сейчас, а завтра её закончите, как проедете по всем организациям. И положите мне на стол. Ясно?

- Ну…, а ка.. – Мелкий начал было выбивать себе преференции, но посмотрел в налившиеся кровью  глаза шефа заткнулся.

- Хорошо.

- Вот прям сейчас и идите – через час ко мне зайдёте.

- А ты Николай? – переключился Толич на НС, когда Мелкий вылетел из кабинета- ты что не следишь за этим утырком? Тебя и.о. заместителя для чего тут сделали? Чтоб ты к бабам в ИЦ ходил и хвоста распускал?

Рома не выдержал и улыбнулся. В ИЦ сидели в основном сотрудницы пенсионного возраста, перед которыми хвоста распускал как раз Толич, а вовсе не Ломтёв, интересы которого всегда крутились где-то около прокуратуры.

- Что Роман Саныч, смешно тебе? – от взгляда это Толича не ускользнуло – Ты, типа всё передела уже? Дел оперучёта у тебя сечас сколько?

- Три. Одно большое, два маленьких!

- Мало. Плохо информацию получаешь. Чтоб завтра я тебя в кабинете вообще не видел, иди встречи проводи с источниками.

- Обязательно, Толь Толич! – Рома скрыл довольную улыбку за дуболомским выкриком. (Было понятно, что завтра он съебет и мы его увидим послезавтра, переделавшего все свои шкурняки. Но с инфой, непременно)

- Николай, проконтролируй, чтоюы к концу недели Веслов и Арнов информацию принесли. Качественную а не то говно, что мне бездельники таскают – Толич злобно посмотрел на дверь.

( Пфф Толич, у нас для тебя всегда всё самое вкусное)

- Так, Арнов – Минин перевёл налитый кровью бычий взгляд на меня - тебе сегодня надо будет поработать вечером.

(Ну вот, посмотрел кинцо с женой как планировал)

- Без проблем, Толь Толич  - ответил я и из бычьего взгляда сразу пропала предвкушающая злость.

- Останешься, я тебя проинструктирую. С собой вон, «Промокашку» возьмешь, как раз через час выезжать  – Рома и НС опять хохотнули (Толич иногда, за глаза, особенно когда злился, называл Мелкого  Промокашкой) - все свободны.

Сидевший рядом со мной Вова, которого волна наездов не затронула, тихонько выдохнул. Повезло.

- Так – продолжил Минин когда все вышли -  там дело очень деликатное. Поаккуратней там.  У нас проездом из Питера остановился какой-то писатель в гостинице «Губернаторская». Пендось, (американцев Толич именно так и называл, через «е» и с мягким знаком) говорят. Политический говорят. Про какие-то интриги политические пишет. Так там из за него какие то ушлёпки хотят к гостинице толпой подойти, собираются в интернете и хотят то ли бунтовать, то ли чествовать его. Это всё Кабанову довёл начальник по городу.  А нам, сам понимаешь, не надо ни того ни другого. Надо чтоб и скандала не было и чтоб пендосям жизнь малиной не казалась. Понимаешь?

- Понимаю, сделаем.

-В общем к девяти подъезжай в центр, там тебя будет от городского УВД ждать начальник, и кто там с ним. Поработай в этом ключе. И Мелкого заставь работать, я ему сейчас хвоста накручу.

Мне действительно подобные вещи были не впервой. К нам частенько, в провинцию выезжали различные различные публичные люди, политизированные или скандальные актёры, оппозиционеры, журналисты, писатели, от громких имён которых милицейское руководство фалломорфировало и старалось не допустить никаких новостей с ними на территории оперативного обслуживания. Ни плохих, ни хороших.  В этом как раз и есть весь смысл бюрократического существования любого чиновника рангом повыше среднего. «Главное чтоб всё было ровненько», а там трава не расти.

Например, первым моим подобным «экспириенсом» стал случай, когда в один из книжных магазинов к нам приезжал Эдуард Лимонов.  Приехал он представлять свою новую книгу, заодно пообщаться с людьми,, для чего директор магазина выделил и место и время, а так же организовал сидячие места человек на пятьдесят. Наше руководство разумеется завибрировало. Ебать, это же Лимонов едет, тот самый «La revolution…Mais «mouzhik»…vont de bruler, detruir et puis – se calme» с рязанским акцентом! Срочно свистать всех наверх! Еле убедил их тогда, что достаточно пары человек для общего понимания приезда. Мне выделили на подготовку день (который я доблестно посвятил своим личным делам) и целый последующий день я с девяти утра ежечасно докладывал обстановку по цепочке: я – Толич – Кабанов – генерал.  Творческий вечер был намечен на восемь вечера, Лимонов приехал к нам на поезде в четыре, поэтому с девяти до четырёх доклады укладывались в два слова «Всё спокойно». Да и потом все рапорта командирской надстройке не содержали какого либо криминала. «Приняли под наблюдение», «Обедает там-то», «Заехал в музей», «прогулялся по центру». Ну бред же!

В восемь вечера я зашёл в книжный, оставив в машине спать далёкого от идей нацбольшевизма и вообще от литературы Игогошу. Народу в зале собралось человек сорок. Матросов с перекинутыми крест на крест пулемётными лентами, угрюмых очкастых студентов с топорами и бомбами, коварных бабок с плакатами «мыздесявлассь!» и знакомых горлопанов от политики среди них видно не было.  Лимонов только начал рассказывать о свеженаписанной книге, которая назвалась в тренде происходящих внешнеполитических событий «Киев капут!».

Я же о Лимонове, знал только общие факты, и короткие выдержки о идеях нацбольшевизма (которые лично мне не совсем импонируют). Ну и видал пару фоток с Летовым, так как Летов мне куда более интересен чем Лимонов.  Ну и решил тут ознакомится, подрасширить кругозор. Деньги с зарплаты у меня ещё не закончились, поэтому я разрешил себе трату семейного бюджета на  живо описываемую Лимоновым книжку. И купил. И даже немного, страниц двадцать прочитал.  ( Потом прочитал всю, и даже прикупил пару ещё для понимания).  Мне понравилось. С идеями хотелось спорить, многие мне не зашли совсем, где-то что-то казалось наивным, но книга вызвала лично у меня тот же интерес, как вызвала, например, ранее приобретенная монография Примакова «Мир без России?».

В итоге после обсуждений, я подошёл и взял у Лимонова автограф.

Так, тихо мирно, прошёл тот литературный вечер, и многие другие, на которые я стал ездить даже с удовольствием. И не только литературные. Например, я слушал «Порнофильмы», когда они не были никому особо известны, пробовал пиццу от Собчак, когда она пыталась в предвыборы президентов (сена и соломы в пицце не было) , слушал излияния Одувана Варламова, о том как он бы разнёс по кирпичику наш «архитектурно недоношенный» город (да и половину жителей бы деструктурировал нахуй) и построил заново.

Но вот американца, писателя, причём политического к нам занесло в первый раз. Интересно, кто ж там такой? Посидев немного в интернете, в клоаках и отстойниках нашей местной политической тусовки, я никаких сведений о том кто приехал  не нашёл, как и признаков того, что кто-то из наших куда то собирается.

К половине девятого красный как рак, наоравшийся Толич, отпустил из своего кабинета спокойного прокуренного Мелкого. Едва переступив порог к нам, Мелкий улыбнулся. Весь вид его олицетворял  старую, проверенную поговорку «Да меня ебать – только хуй тупить». Сложно активизировать криком человека, который является патентованным похуистом. А наше руководство, в основном, только и может, что бесцельно выдавать в эфир децибелы.  Что при встрече с похуистами для него частенько заканчивается нервными срывами и сердечными приступами.

Однако Толич, хоть и относился к числу любящих повысить голос на нерадивого сотрудника, умел надавить и другими методами. Пока мы собирались, да ехали, Мелкий всё же уронил несколько фраз, показавших, что он мотивирован, и, в ближайшее время, всё же сделает то, что хочет Толич и отработает залы.

Подъехав по почти пустому городу к недавно отремонтированной  гостинице «Губернаторская»,  построенному в девятнадцатом веке зданию мы застали там … никого.

Не было ни полицейских машин, ни политических акций, ни взволнованных журналистов, только висели на полном штиле флаги разных стран на длинных флагштоках.

Я парканул машину прямо у знака « парковочное место для сотрудников отеля», оставил уткнувшегося в телефон Мелкого её охранять, и пошёл в гостишку.

Не доходя до тяжёлой дубовой двери, меня окликнули.

- Валерьян!

Это был заместитель начальника УМВД по городу Дмитрий, мой давний знакомец, с котором пересекались тогда, когда он был ещё опером в УБОПе.

- О, привет, Дим! – Мы поздоровались – а я смотрю тут пусто как то.

- Приветствую. Да я взял два экипажа пепсов снял и один гишников, расставил их по закоулкам. Они все подходы сюда наблюдают.

- Так кто приехал? И что тут наши учудить хотят?- перешёл к делу я.

- Не знаю. Мне сделали распечатки только – пожал плечами Дима, отчего его голубенькая повседневка с погонами подпола смешно сморщилась – информацию прислали в дежурку с областного, с БСТМ. Ну , знаешь, там на них мониторинг интернета тоже повесили. Вот смотри, распечатка – Дима протянул мне три замацанных  листика свёрнутых в трубочку.

Там нихрена нет – продолжил он. Кто, что, зачем? Я звонил туда, они сами потерялись… Про американца тоже толком не сказали, только что пишет про политичекие интриги, войны какие-то, отравления… Я позвонил Кабанову, он сказал ждать, специалисты приедут. Вот я тебя и дождался. ( Ну понятно, теперь главный по тарелочкам я, и по получению пиздюлей, если что, тоже)

- Часа полтора вот сижу в форме в машине, всё тихо. Я, блин, потею и отсвечиваю как тополь на Плющихе – грустно глядя на мою футболку, джинсы и кеды, сообщил Дима.( Ну а ты как хотел? Минус руководящей работы. Плюс двадцать пять, а в он в шестяных тёмно-синих брюках, придуманных кем-то, ненавидящим ментов).

Пока он ныл, почитал листочки. Там действительно была переписка кого-то с кем-то, что «Он» приехал и «пойдём ему покричим в окошко». Короче хреномпампень полная.

- Ну, пойдём тогда в гостишку, пообщаемся – предложил я

- Пойдём. Хоть узнаем кто там.

Зашли в гостиницу, представились. Позвали администратора. Как могли, объяснили суть ситуации. Администратор, молодая симпатичная девчонка, почти сразу же нбрала номер на внутреннем телефоне.

- Сейчас к Вам спустится представитель, подождите, пожалуйста, здесь – указала она нам на диванчики со столиком.

Мы приземлили туда свои жопы, и, минуты через три на столик нам поставили по маленькой бутылочке холоднющей «Колы».

Минут через пятнадцать ожидания, когда Дмитрий выдул свою колу и стал проявлять признаки нервозности, к нам подошёл молодой человек в костюме, с бородой и в очках в коричневой оправе.

-Здравствуйте, я Александр, представитель и переводчик издательства «Аист». Что-то случилось?

- Здравствуйте – начал объяснять Дима – у нас есть информация, что сегодня вечером или завтра с утра к Вашему клиенту под окна хотят подойти несколько активистов из нашего города, с политическими лозунгами. Мы хоти этот вопрос урегулировать.

- Странно, я позвоню начальнику группы охраны. Он сейчас подойдёт.- Александр набрал номер и коротко с кем то переговорил -  Очень странно. Мистер Мартин никогда не связывается с какими-то политиками, и вообще, мы не планировали у вас в городе останавливаться.

- Подождите – перебил его я – Мистер Мартин? Джордж Мартин?! «Песнь Льда и Пламени»?

- Ну да – улыбнулся Александр - Мы из Питера в Москву ехали, а мистер Мартин решил завернуть сюда , осмотреть монастырь. А там задержались, представляете, монахи тоже читать любители…

- Кто это, ты понял? – толкнул меня под руку Дмитрий

- «Игру престолов» смотрел?

- Ну..

- Гну, это он её написал! Ну да, там про политику,  про войны. Про отравления – хихикнул я.

- Божечки, сколько же дебилов у нас припасено! –тихо сказал мне Дима, пока переводчик ещё что то бубнил.

В этот момент прискакал озабоченный главохранник, спортивный качок в чёрном костюме. Вчетвером присели на диванчики. Вопрос был плёвый, разрулить его было как два пальца. Я быстро нашёл переписку с листиков на страничке нашего местного фан-клуба фэнтези ( неведомым способом получившего инфу о Мартине). Нашёл и телефон самого главного там. Дима с ним созвонился, объяснил всю «глубину наших глубин», а в качестве пилюли Александр предложил ему подъехать в гостишку и  получить пятнадцать фоток с автографом Мартина, явно заготовленных заранее.  И всё. Никто никуда , ни под какие окна не шёл. Минут через двадцать в гостиницу влетел взмыленный старикан, который оказался тем самым главным, и забрал фотки низко кланяясь Александру.

С переводчиком договорились, что назавтра с утра мы проконтролируем отбытие писателя, в целях безопасности. Наши шкурные интересы Александр понял и не возражал.

Потом, когда все разошлись, позвонили Кабанову, доложили, сообщили что всё улажено. Дракон, прозванный  кстати, в честь Мартиновских персонажей, именем автора не интересовался.

О том, кто проживает в гостинице "Губернаторская" мы с Димой договорились никому не пездеть.

Наутро я и Дима стали обладателями шикарной фотографии с Джорджем Мартином в холле гостиницы «Губернаторская»

А Мелкий проебал вспышку, тупя в телефоне.

- В следующий раз, - сказала я огорчённой Лариске.

На улице шёл снег, крупными, но нечастыми хлопьями. Не сговариваясь, мы с Юриком проигнорировали автобусную остановку и пошли пешком в сторону подземки.

- Хороший получился вечер, - сказала я. – И ты хорошо танцуешь…

Юрик хмыкнул без улыбки.

- Из меня делали всесторонне развитого ребёнка.

И тут меня будто дёрнули за язык.

- Кто? Твоя мама?

Юрик вдруг неузнаваемо изменился. Он сделался каким-то морщинистым и тёмным, как старик или смертельно больной человек.

- Я её никогда не видел, – ровным голосом сказал он.

- А что случилось? – не удержалась я.

- Она меня бросила, – буднично сообщил Юрик. – Вышла замуж и уехала в Штаты.

- Как замуж? – вырвалось у меня. – А говорят…

- Ты в курсе факультетских сплетен, - понял Юрик. – Врут они всё. Я бастард, внебрачный… И никому не нужный… И профессор Марков мне не отец, имей это в виду.

Я в растерянности уставилась на него. Мне стало его очень жалко. Я ничего не поняла, а потому поступила, поддавшись первому порыву. Я обняла Юрика и погладила по голове. Наши лица оказались на одном уровне, и он поцеловал меня, отчаянно зажмурившись и будто боясь, что я его оттолкну или ударю. Это был смешной, какой-то детский поцелуй. Юрик неловко прижал губами край моего рта и изо всех сил вдавился в меня. При других обстоятельствах я бы вежливо отстранилась и спокойно пошла дальше, не теряя доброжелательного тона. Но сейчас Юрик бы не понял. А кроме того у меня в голове плескался алкоголь и толкал на необдуманные поступки.

Обеими руками я взяла его за щеки, слегка повернула голову, и тогда наши губы соединились, будто совместились пазлы. Юрик вздохнул и раскрыл рот мне навстречу. Он всё так же сильно жмурился и суетился. Его руки беспокойно и бестолково блуждали по моему телу. Из всего этого я сделала вывод, что опыта общения с девушками у Юрика совсем немного. Пришлось брать инициативу на себя, причём так, чтобы ему было незаметно. Я остановила его руки у себя на талии и придержала, а потом своей ладонью прижала его затылок и прошлась пальцами по шее под шарфом. Юрика пронизало сильнейшей дрожью с ног до головы. Я вдруг сообразила, что алкоголь толкает на подвиги не только меня, и что лучше остановиться сейчас.

Я тихонько отстранилась от него. Юрка открыл глаза и пробормотал:

- Извини…

- За что? – изумилась я.

И тогда он улыбнулся. Бог мой, что за прелесть была эта улыбка! Такая мультяшная, полумесяцем, и стеснительно-счастливая. Я неудержимо улыбнулась в ответ.

- Пошли? – спросил он.

Я кивнула. И мы зашагали дальше, молча и бездумно, держась за руки и примериваясь к шагам друг друга. Потом Юрик вдруг стал расспрашивать меня о моей работе, о том, каких результатов я ожидаю, и рассказывать о том, что он сам надеется получить от своих исследований. Он разговорился, принялся размахивать руками и вворачивать риторические вопросы. У нас это называлось – выступать или работать на публику. Мне было интересно за ним наблюдать. Он перестал быть Хмуриком, сделался обычным пацаном, как любой из наших факультетских носителей штанов. Было заметно, что ему очень хочется произвести на меня впечатление, но он не знает как.

- Э! Да ты замёрзла! – сообразил вдруг Юрик. – Давай спустимся в метро.

Но подземка уже не работала. Юрик с удивлением глянул на часы.

- Давай ловить такси, - сказал он.

Я призналась, что все деньги спустила на угощение для однокурсников.

- У меня есть, - сказал Юрик.

В такси мы снова целовались. На этот раз Юрик осмелел и действовал очень решительно, хоть и неуклюже. Я давила в себе смешки, но временами делалось совсем не до смеха. С той самой ночи выпускного бала я ещё ни разу не была с мужчиной, и природа брала своё. Я решила, что если Юрику захочется большего, я не стану возражать. К счастью, обошлось. Ему позвонили на мобильник. Юрик изменился в лице и сказал мне, что ему очень нужно домой. Я испуганно согласилась, что завезём сначала его. Возле своего дома Юрик не глядя сунул таксисту купюру, которую тот моментально спрятал, едва взглянув. Юрик подержал меня за руку.

- Позвони, - пробормотал он, - когда доберёшься.

И захлопнул дверцу такси. Когда машина тронулась, я поняла, что не знаю, куда ему звонить, на минуту огорчилась и тут же забыла. До дома я добралась без приключений.

Мама, вышедшая навстречу, с интересом присматривалась ко мне, когда я раздевалась в прихожей.

- Выглядишь глупо, - одобрительно сказала она.

- Ещё бы, - согласилась я. – Я напилась всякой дряни.

Пришёл папа и ухмыльнулся, уловив конец фразы.

- Как Егорушка? – спросила я.

- Дрыхнет без задних лап, - объявил папа. – Тебе насажали синяков на шее, знаешь об этом?

Я заглянула в зеркало и поморщилась.

- Сойдёт за свидетельство личной доблести, - сказала я.

Папа захохотал. Пока я принимала душ, они с мамой шептались на кухне. Когда я пришла к ним, родители выглядели счастливыми. Они и в самом деле вообразили, что я ожила. Я посидела с ними, поболтала немножко о своих делах и ушла к себе.

Я только-только начала засыпать, когда позвонила Лариса.

- Полька, - испуганно сказала она. – Что случилось? Где ты?

- Сплю, - пробормотала я.

- Где? – ахнула Лариса.

- Дома, - мрачно сказала я и с максимальным ехидством добавила. – Одна.

Потом я сразу же выключила нафиг этот дурацкий мобильник и блаженно поплыла в альтернативную вселенную. В универ в итоге я проспала.

Наше появление приняли сначала настороженно, но когда Юрик выставил на стол пакеты, все оживились. Откуда ни возьмись появились ещё снедь и дешёвый алкоголь. Я посмотрела на это собрание кошмариков и решила отчаянно, что вот сейчас напьюсь и наемся всякой дряни, и пусть мне будет хуже. Надо было покидать тепличный мир и переселяться в открытый грунт.

В разгар застолья в комнате появился Вовка Баринов. Это существо являлось на редкость примечательной личностью. Внешность у него была типично деревенская: картофелеобразный нос, маленькие живые глазки, физиономия – что та луна, но держался Вовка по-гусарски, чем покорял с первого взгляда. Прелесть что за хулиган был этот Вовка Баринов! Увидев меня, он картинно пал на одно колено и вскричал:

- Мадемуазель Поли-ин! Какими судьбами?!

- Меня пригласили, - сообщила я.

Вовка тут же потребовал кубок и гитару. Ему незамедлительно передали по рукам стакан с вином, а следом великолепный в своём безобразии потрёпанный и поцарапанный инструмент. Но это в итоге оказалась Resonata, причём в хорошем акустическом состоянии. Не вставая с колена, Вовка опрокинул в себя стакан и решительно перекинул через плечо перевязь. Я думала, что он сейчас урежет какой-нибудь марш, но Вовка мягко тронул струны, и сразу потекла мелодия: «Кавалергарды, век недолог и потому так сладок он…» Я в момент обмерла. Этот Баринов будто подслушал мои мысли. Впрочем, я понимала, что дело, скорее всего, просто в фильме, в котором звучит эта песня. «Звезда пленительного счастья», так он называется. Одну из главных героинь там зовут так же как и меня. Я непроизвольно сложила руки на коленях, выпрямила спину и уставилась куда-то поверх Вовкиной головы. Когда последние аккорды замерли, Вовка схватил меня за руку.

- Вы не хотите поблагодарить исполнителя, мадемуазель Полин?

- Gracias, - машинально пробормотала я, и, наткнувшись на обалделый Вовкин взгляд, торопливо поправилась. – Спасибо, Вовка. Очень трогательно.

- Ты говоришь по-испански? – тут же встрял кто-то.

- Нет-нет, - торопливо сказала я и на ходу придумала. – Просто вообразила себя сеньорой, для которой исполняется серенада.

- А-а, - разочарованно протянула Манера. – А то у нас на этаже живут эти пиндосы… То ли из Парагвая, то ли из Уругвая. По-русски – ни бэ, ни мэ, ни кукареку…

- Ой! – замахала на неё Лариса. – Не поминай всуе!..

Вовка сильно обрадовался последней фразе и принялся изощряться по поводу словечка «всуе», извратив его самым пошлым образом. Кое-кто захихикал, а Юрик вдруг положил тяжёлую лапу на плечо Баринову и негромко, но внятно попросил заткнуться. Лариса одарила его признательным взглядом. А Юрик забрал у Вовки гитару, и я вдруг услышала знакомое вступление. Это была «Besаme mucho».

Баринов подхватил за талию Снежку, и они устроили красивую импровизацию. Мы все искренне похлопали и им, и Юрику. Лариса что-то залепетала, но Манера властно приказала всем пить, а то, дескать, вино выдыхается. Я задержала дыхание и быстро сглотала ту пакость, что была у меня в стакане. А потом с любопытством наблюдала, как пьют все остальные. Вовка цедил как воду. Манера выпила одним глотком. Лариска давилась, а Снежка смаковала, будто у неё в стакане не порошковая дрянь, а изысканный напиток с лучших итальянских виноградников.

Меня тронули за руку. Я перевела взгляд. Очень сосредоточенный Юрик протягивал мне очищенный апельсин. Я поблагодарила и взяла. Это была прекрасная идея – перебить мерзостное послевкусие дешёвого пойла. Впрочем, работало оно исправно. Я уже ощущала, как плывёт голова.

Сначала за столом поддерживался общий разговор. Обсуждали концерт, от которого общественность пребывала в восторге. Потом принялись вспоминать других исполнителей. Тут уже мнения разделились и пошли споры. Первая вспышка последовала после того, как Лариска закатила глаза и почти что выдохнула что-то похожее на «димобилан». Пока я тупо соображала, что речь об этом российском победителе «Евровидения», Манера пренебрежительно процедила:

- Попса отстойная!

- Да хорошо же поёт! – взревела оскорблённая Лариса.

- Он такой романтичный, - томно протянула Снежка, а Вовка неприлично заржал.

Манера открыла было рот, но её перебил Юрик, поинтересовавшийся, кто нравится ей. Манере была близка группа «Король и Шут», которая лично мне была известна только названием своим. А вот Юрик со знанием дела принялся обсуждать с Машкой достоинства и недостатки их композиций. Лариска с пылающим лицом буквально впитывала каждое его слово. Мне тоже было интересно, что он говорит, но страшно мешал Баринов. Вовка привязывался ко мне со всякими дурацкими разговорками.

- Полька, - спрашивал он, например, - Тебя в школе как называли? Гайка? Виноват, Гаечка?..

- Полина, - отвечала я.

- А-а, - тянул Вовка и вворачивал какой-нибудь следующий подобный же вопрос.

Я в конце концов взмолилась.

- Ну отстань ты!

Юрик моментально закрыл рот и поднял на нас глаза. Лариса воспользовалась паузой и ввернула:

- Слушай, Юрочка, это так интересно. А дашь мне послушать какой-нибудь их диск?

Юрик взглянул на нашу старосту.

- Вот, у Машки попроси. У меня нету. Я слушаю другую музыку.

- Классику конечно, - многозначительно протянул Вовка.

- Ну а хотя бы! – резко ответил Юрик.

Со своего места тут же сорвалась весёлая Снежка.

- А вот и не подерётесь! – радостно заголосила она. – Манера! Виночерпий ты наш, шутокоролевский! Что за время засухи наступило?

Я восхитилась. У неё так здорово получилось погасить конфликт в самом зародыше. Все вдруг засуетились. На стол снова составили стаканы. В них пролилась рубиновая жидкость. Вовка воздвигся над столом и изготовился произнести тост. Постепенно, а Вовка картинно и долго ждал, наступила абсолютная тишина. Вовка откашлялся.

- Ну, - начал он проникновенным тоном кавказского тамады, - стакан это не микрофон, чтобы в него… э-э… говорить. Так давайте пить!

Все зафыркали, потому что вместо «говорить» явно предполагался какой-то неприличный глагол.

- Не понял! – вдруг совершенно искренне и громко изрёк Юрик. – Это…

Конец его фразы утопил громовой хохот. Юрик покраснел и торопливо стал глотать вино. Он так смутился, что мне стало его жалко.

- А давайте уже потанцуем, - предложила я.

Меня горячо поддержала Лариска. Включили всё тех же самых «Карелов». Но под них оказалось так здорово отплясывать. Они мне даже начали нравиться. Я больше не притронулась к алкоголю. Было и так весело. У меня без конца менялись партнёры. Отметились Вовка и Юрик, элегантный как кот Лёшка Малешко, а так же сосед Баринова по комнате Костя Пименов. Даже тишайший наш Вадик Рабинович, выбрался из своего угла и неловко затоптался возле меня, размахивая своими огромными костистыми лапами. Девчонки засмеялись и радостно заключили его в кружок. Вадик засмущался, но я защёлкала пальцами, подзадоривая его, и он отбросил сомнения и затопал не в такт, но очень энергично.

Потом Манера потащила меня в холл проветриться.

- Слушай, ты классная! – объявила она, закуривая сигарету. – Вот не думала! Приходи ещё!

Я пообещала и отказалась от предложенной сигареты.

- Принципиально? – поняла Манера. – Уважаю. Как тебе Хмурик? Прикольный, правда?

Я вспомнила его возглас по поводу Вовкиного тоста и принялась хохотать. Манера меня поддержала, а потом вдруг сказала:

- Кажется, он на тебя запал.

- Наверное, - предположила я. – Вот только без бинокля видно, как он нравится Лариске.

- Да перестань! – отмахнулась Манера. – Лариска ищет мальчика из приличной семьи просто. Она свою жизнь распланировала на сто лет вперёд. Сначала у неё была цель войти в административную верхушку. Теперь, когда это срослось, начался этап охмурения Хмурика. Она так ловко подключила к этому тебя. Фиг бы он без тебя сюда пришёл сегодня. Прям талантливо работает наша староста драгоценная!

- Юрик из приличной семьи? – сменила я тему.

Мне было неприятно слушать это всё. Лариска мне нравилась.

- О! – Манера вылупила на меня глаза. – Ты чего? Фамилию его не слышала ни разу?

- Ну что я, совсем что ли уже не отсюда, - сказала я.

- А кто возглавляет выпускающую кафедру?

- Я думала, что они однофамильцы, - удивилась я.

- Марков - его папашка, - торжественно сообщила мне Манера.

- Он же старый совсем! – удивилась я.

Манера хохотнула и погладила меня по голове.

- Ничего не знаешь. Весь факультет в курсе, с каким скандалом его женила на себе студенточка Лёля. А ты ничего не знаешь. У него уже были взрослые дети и внучка, когда это всё началось...

И Манера принялась посвящать меня в подробности любовной истории. В её изложении она звучала грязновато. А я вдруг представила, как это было. Георгий Александрович наверное очень красиво ухаживал, переживал, отчаивался. А девочка, то есть Юркина мама, наверное, очень сильно страдала из-за непонимания окружающих. Но всё кончилось хорошо. Вон какой у них славный Юрка…

- Мы вас потеряли, девчонки!

Возле нас нарисовался Костик.

- Пойдёмте ещё потанцуем, а то нас скоро разгонят.

- Ну и танцуйте! – сказала Манера. – Что, без нас места слишком много?

- Полька так классно зажигает, - сказал ей Костя. – Без неё скучно.

И мы вернулись в комнату. Там у них уже сменили пластинку. Свет был притушен. А из динамиков лилось что-то томное. Посреди комнаты топталась только одна пара – Вовка и Снежка. Меня взяли за локоть. Я обернулась и встретилась глазами с Юриком.

- Пошли? – спросил он.

- Юрик! Ты куда? Пошли на концерт.

Я взглянула на парня, которого она окликала. У нас его звали Юрик-Хмурик. Кличку свою он заслуживал стопроцентно. Ни разу в жизни не видела, чтобы он улыбался.

- Какой концерт? – спросил Хмурик.

Лариса выдала ему ту же информацию, что и мне, подхватила его другой рукой и потащила с нами. Он пытался отнекиваться, но Лариса заваливала его информацией о группе и всё время твердила, что культурный человек должен такие вещи знать. Юрик беспомощно взглянул на меня и смирился с натиском нашей старосты.

Я в очередной раз отметила, что экстерьер у Хмурика хорош. Рост, фигура – без нареканий. Лицо тяжеловато, видимо за счёт общей какой-то своей квадратности и объёмной нижней челюсти. Тевтонец, короче говоря. И вот характер у него шипастый. Видимо поэтому никто из девиц его ещё не подобрал.

Лариска притащила нас в актовый зал, усадила и велела держать ей место. Она умчалась куда-то на задние ряды, откуда слышались голоса наших однокурсников с репутацией нарушителей дисциплины. Я оглянулась. И в самом деле, Лариска прорвалась к самой шумной парочке Снежке и Вовке Баринову и принялась их вполголоса увещевать. Потом я повернулась и встретилась глазами с Юриком.

- Ты почему пропустила подряд два заседания НСО? – сердито спросил он. – Там без тебя перепутали штаммы!

Я улыбнулась. Рассердившись, он сделался похожим на какого-то мультяшного героя. Я объяснила, что была очень занята неотложными семейными делами.

- Я слышал, - вдруг сказал он. – Ты говорила Лариске. У тебя умер кто-то близкий.

- Очень близкий, - призналась я.

- Завтра не пропускай, - сказал Юрик.

Я пообещала.

Валерия Сергеевна слегла в ту зиму, когда мы вернулись с ней домой с печальным грузом. Я однажды зашла к ней, ужаснулась, застав её недвижимой и молчаливой, и позвала папу. Потом мы долго водили её по клиникам и кабинетам, но везде разводили руками. Только вот психиатр выписал ей антидепрессанты и стал всячески склонять к госпитализации. Валерия Сергеевна решительно отказалась и от лекарств, и от санаториев.

- Сашенька, - сказала она моему отцу. – От смерти нет в саду трав…

Ей делалось всё хуже и хуже. Я практически переселилась к ней. Папа велел всё время занимать её разговорами, тормошить, не давать замыкаться в себе. Я даже начала учить испанский, когда Валерия Сергеевна больше не смогла ходить на работу. Сначала она с удовольствием преподавала мне, но вскоре и к этому утратила интерес.

- Полиночка, - сказала она однажды. – Выходи замуж. Моего мальчика всё равно не вернуть. Родишь мне внука или внучку…

Мы тогда расплакались с ней вместе. Но она не оставила эту идею, и я нашла Артёма, бывшего своего одноклассника. Тёмка учился в театральном. Мы иногда встречались на улице.

- Изобразить жениха? – хмуро спросил он. – Дура ты, Гаймуратова. Она же меня помнит. Я же приходил к Сергею домой.

- Ну и что? – сказала я.

Артём вздохнул и пришёл со мной. Валерия Сергеевна обрадовалась. Был такой классный вечер. Мы пили чай с пирожными и строили всякие планы. Артём обнимал меня и тихонько целовал за ухом. А когда провожал меня домой, решительно притиснул к стене в тёмном углу. Я не испугалась. Только стало его очень жалко.

- Тёмка, я не чувствую ничего, - сказала я.

Он вздохнул и пробормотал:

- Что за жизнь…

Артём ещё несколько раз приходил к Валерии Сергеевне, но уже без меня. И проболтался о моих проблемах.

- Бедная ты, бедная, - непонятно сказала Валерия Сергеевна. – У меня хоть ребёнок оставался…

Она до самого последнего настаивала, чтобы я выходила замуж. Я обещала.

И вот теперь впервые оценивающе посмотрела на мужчину. На Юрика-Хмурика, о господи, боже ты мой! Я ещё раз улыбнулась ему, а он уткнулся в какую-то книгу и сделал вид, что не замечает.

- Сухарь, - вздохнула Лариска, усаживаясь между нами и наклоняясь ко мне.

Начался концерт. Ну, что сказать, мне не понравилось. Финская полька лучше, чем то, что изображали эти «Карелы», но я, конечно, не считаю себя знатоком и ценителем. Лариска, по-моему, получила большое удовольствие. Она раскраснелась и, кажется, подпевала. Я досидела до конца, погрузившись в размышления о том, какие хлопоты мне ещё предстоят.

У Валерии Сергеевны не оказалось родственников, и всё своё имущество она завещала мне – квартиру, собрание раритетных книг на испанском языке и какие-то деньги. Когда адвокат зачитал мне этот документ, моим первым порывом было отказаться. Но потом я вспомнила Серёжкину комнату, где всё так и осталось в том виде, как было при нём, и не смогла. Адвокат объяснил, что нужно будет сделать, когда минует положенный по закону срок и обещал помочь с оформлением. Родители мои считали последнюю волю Серёжкиной мамы само собой разумеющейся. Меня бесила их практичность, а ещё то, как они вслед за Валерией Сергеевной настаивали, чтобы я подумала о замужестве. Я бы хоть сейчас переселилась уже в завещанное мне жильё. Но дома у меня оставался мощный магнит – маленький братец Егорушка, милейшее существо в русых кудрях с громадными голубыми глазищами, преданное мне беззаветно.

Родители на этот счёт относились ко мне строго: успеешь ещё навозиться с младенцами. Правда, когда Егорушке исполнилось два, нам иногда стали доверять друг друга. Пару месяцев назад родители спохватились. Было отправлено письмо папиной тётушке в Саратов. Даму приглашали к нам в няньки. Папа обожал рассказывать про эту бабку, которая даже в советские времена не забывала, что она дама дворянских кровей и держала марку. Тётушке было за семьдесят, но она уже изъявила желание перебраться к нам. Я была крайне недовольна сим фактом, потому что тётушке должна была отойти моя комната. Собственно, не только тётушке, но и Егорке. Только это обстоятельство и удерживало меня от бунта. Папа объявил, что я прекрасно помещусь в гостиной на диване, а моим араукариям сделается даже комфортнее на окнах южной стороны. Меня выживали из дома.

Слушая этих «Карелов», я вдруг распереживалась до слёз. Тем более что они пели в этот момент что-то душещипательное. Лариска покосилась на меня, но ничего не сказала, тем более что у неё самой глаза подозрительно блестели. Когда всё кончилось, последовала процедура раздачи автографов. Презабавная процедура, потому что парни расписывались исключительно на задницах. Счастливые носители джинсов обзавелись бесценным украшением. Те, кому повезло меньше, изобретали способы. Всех переплюнула волоокая Снежка, предъявив общественности восхитительные трусы пожарного цвета.