Полиция + Проза

Двумя неделями ранее, когда нам сказали, что предстоят короткие командировки на матчи Чемпионата мира по футболу, мы радовались  возможности поотлынивать от рутины. За командировки случилась даже небольшая войнушка, в которой участие приняли даже аналитики. В итоге  призовые места выбили я, Вова и Мелкий.  Вова потому, что единственный в нашем ЦПЭ знал английского несколько больше чем «Хау мач из зе фиш?», Мелкий потому, что его с детского сада приучили бороться за жизнь и сопутствующие ей ништяки, меня же отправили потому, что Толич по прежнему боролся за здоровье своего любимого пальца на руке и НС пришлось руководить теми кто оставался.

Полицейского народу на Чемпионат было набрано множество, однако рабочих рук всё равно не хватало.  Поэтому, уже после сбора и подготовки основных отрядов, а от нашего управления уехало аж триста натасканных в разговорном буржуйском человек («эм» и «жо») в красивой форме, в более коротких чем по уставу юбках («жо») и гладко выбритых («эм»… хотя, может и «жо» тоже), были организованы этакие мини-летучие отрядики на подхвате. В основном, из числа оперов. В нашей ударной группе было трое ЦПЭшников и пятеро наркоконтролевцев с примкнувшим к ним закреплённым кинологом.

Конечно, обитая совсем рядом с городом-героем Москвой, и не очень далеко от города-героя Ленинграда, мы предполагали, что Мундиаль мы проведём именно там. Ну а хотелось, конечно, в Сочи. Ага, хренов дров, это русская полиция, здесь всё через жопу по расписанию. Нам сообщили, что пятнадцатого июня нас ждёт мрачный Мордор и Барад-дур,  красавица Мордовия и город Саранск, а там посмотрим.

Так и получилось, что на рассвете, увэдэшным автобусом наше сборище забросили к проходной аэродрома, выгрузили, и, не сказав прощай, свалили в туман. Такое холодное  расставание было обусловлено тем, что вечно голодный милицейский Чубайс, пользуясь тем что его кинолог Лёша заснул богатырским сном, выклянчил куски завтрака почти у каждого в автобус, переварил эти куски и вонюче заблевал весь салон. Вид при этом у Чубы был крайне довольный и полный осознания того, что он творит.

Немного пованивая спаниельским нутром, мы прошли процедуры опознавания и досмотра, сверки документов и проверки табельного оружия, наблюдения и собеседования и ещё можество подобного. После этого, специально обученный человек проводил нас на краешек перрона, сообщив что «воооон тот большой самолёт нас повезёт, ждите, вам сообщат», предупредил , что перемещение по территории нам категорически запрещено и ушёл. Немного позже, когда появилось солнышко, подъехала белая машина с двумя САБовцами в чёрном, которые, не вступая в переговоры, следили за нами из неё. Очевидно, что наши провинциальные ментовские рожи ни у кого тут не вызывали доверия.

Наконец, к обеду, когда скудные запасы взятых из дома бутеров и терпения закончились у всех, бритые черепа пары наркоконтролевцев приобрели бордовый цвет спелой черешни, от яркого солнца перестало быть видно на экране даже гнуса S9  лелеянного Мелким  и даже Чуба начал подвывать (почему-то на мотив украинской «щеневмерлы») от жары в своей норе, к нам неспешно подошёл бортмеханик из экипажа «Илюхи».

- Вы ж с полиции на Саранск? – вытирая руки ветошкой, спросил он

- Мы… - незапланированно жалостливо протянул я.

- Ну давайте, грузитесь. Ща вылетаем  - сообщил нам наш спаситель.

Мы, нестройной толпой потянулись к воздушному судну, за нами, с гулким воем кондиционера, потянулась машина САБовцев.

Ну, наконец то хоть какая-то тень! В брюхе ИЛ-76 было жарко, но, по крайней мере не пекло.  Народ достаточно вольготно расположился на выделенном нам пространстве, я даже вытянулся опёршись на свой баул. Точно так же поступил Владимир. Мелкий наблюдал за этим с откидной боковой лавки, исходя явной злобой, потому что сложил свои кутули неправильно и сверху в них были жёсткие вещи. Не полежать.

МЧСовский экипаж самолёта очевидно был настроен похуистически, и на нас никто не обращал внимания. Пилоты вообще прошли мимо нас как  мимо пустого места и закрылись в кабине. Нас не просили ни пристегнутся, ничего такого вообще. Единственное взаимодействие произошло, когда я попросил воды, ведь пить хотелось всем адски. Один из бортачей, дай бог ему здоровья, буркнул что-то, ушёл в дебри самолёта и, минут через пять, появился с полторашкой холодной, как сердце Нургалиева, воды. Самолёт загудел, и, потрескивая, полетел в сторону одной из столиц Чемпионата. Воду выпили на всех одним махом, делать было особо нечего, лететь, по словам бортмеханика, было два с половиной часа, и я залёг исполнять свою любимую операцию «сонный горностай».

Проснулся я от жесточайших матюгов и задорного ржания. Матерился Вова, одной из своих футболок вытирая штаны в районе ширинки, а ржал Мелкий. Оказалось, что неугомонный, и всё же, как выяснилось, такой же паскудный как и прототип, Чубайс подошёл, немного понаблюдал за тем, как Вова спит, а потом блеванул  ему на интимное место. Момент осквернения снял на смартфон довольный Мелкий, который как раз снимал жене видеоотчёт о том, что он внутри самолёта, а не в проститутошной.

Так что Владимир ругался ещё и о того, что понимал насколько в доргогую проставу ему обойдётся выкуп видео. Чуба спокойно слушал угрозы в свой адрес с рук как обычно ничего не заметившего Лёши.

Полёт с такими делами прошёл незаметно и вскоре, к пяти часам вечера, мы оказались возле открытого Ил-76 приткнутого в жопе мира  самой дельней части международного аэропорта  Саранска. Причём одни Экипаж ушёл, досмотревшие самолёт САБовцы тоже, и вокруг не было никого, только тёплый воздух, бетон, девять ментов и тролль в шкуре спаниеля. Такого никто не ожидал. Что нам делать, куда идти, никто не знал, и всем, в общем, было на нас насрать. Подождав где-то с час, я понял, что ментовская путаница наложилась на распиздяйство гражданской авиации и надо что-то делать. Предположив, что на вопросы мне ответят на вышке, видневшейся на горизонте, я собрал командировочные задания и список сотрудников, и направился туда. Владимир решил помочь мне в этом нелёгком деле, Мелкий остался следить за барахлом и наркоконтролевцами. (последние, кстати вели себя на удивление тихо, раздавив в полёте литрушку белой)

Хуй там плавал.

Примерно через километр пути дорогу нам перерезала белая четвёрка с жёлтыми мигалками, на которой было написано «аэродромная служба». Из неё вылез некий тип в жёлтом жилете и начал , без предисловий на нас орать.

- Какого хрена вы шляетесь по перрону! Кто вы такие! Идите отсюда нахуй!

Мы с Владимиром стали объяснять, что рады пойти туда, куда он сказал, только не знаем в каком направлении. Однако человек был сильно перевозбуждён, и слушать ничего не стал. Он просто орал как резаный минуты две, после чего сообщил:

- Если я вас тут буду наблюдать через две минуты, вам пиздец!

Хлопнул дверью четвёрки и умчал, оставив на бетоне чёрный след.

Мы с Вовой переглянулись. Пора было идти на конфликт.  Поэтому я просто внаглую закурил, а Владимир сел на нагретый солнцем бетон с видом иностранного туриста на Красной площади. Надо сказать, что наш демарш был замечен практически немедленно. Буквально через пять минут в нашу сторону с мигалками летела целая колонна из трёх автомобилей, возглавляемая всё той же четверкой.

Было несколько неприятных моментов, особенно когда тип в жилетке пытался рваться в драку, а поднабравший спортивную форму Вова потерял желание терпеть необоснованные оскорбления, однако минут через сорок мы все оказались в аэропортовском отделении транспортной полиции, где местный дежурный капитан, изучив предоставленные мной бумажки, наконец доложил о нашем визите тем, кто, по идее, должен был организовать торжественную встречу. И снова началось ожидание, но теперь, хотя бы, в помещениях с туалетом и питьевой водой, что особенно импонировало страдающим от сушняка наркоконтролевцам. Мало того, капитан настолько вник в наши проблемы, что сходил и приобрел нам в кафухе сэндвичи. Несмотря на то, что кафуха была в стерильной зоне и сэндвичи с микронной полоской ветчины стоили столько же, как командировочные сотрудника на неделю, мы их приобрели. Уж очень хотелось жрать. Наученные горьким опытом, мы не дали ни куска сендвичей Чубайсу, хотя он по очереди каждому смотрел своими слезящимися от горя глазами практически в душу.

К десяти часам вечера лёд тронулся. Капитан вышел из своего кабинета, где оставил всё таки растопившего его сердце Чубу доедать остатки капитанского ужина и сообщил, что пора на выход, нас ждёт автомобиль и сопровождающий. Мои потянулись на выход, я немного задержался, чтоб поблагодарить капитана.

Пока мы прощались, мимо меня прочапал Чубайс с настолько хитрожопой рожей (мордой это было не назвать), что мне стало жалко и капитана и его кабинет.

У служебного входа нас встретила потрёпанная тонированная ГАЗель и загнанный сотрудник штаба республиканского ГУ МВД. Оказалось, что как обычно, где-то, что-то, когда-то проебали, и про нас просто забыли. Но теперь, конечно, вспомнили и завтра мы сможем таки с доблестью внести свой вклад в мировой футбольный праздник.

Покружив по окраинам города, ГАЗель заехала в какие то совсем ебеня, район застроенный преимущественно одноэтажными домами.  Попетляв ещё немного, микроавтобус остановился возле погнутого зелёного заборчика, за которым виднелось длинное, одноэтажное  и, на вид запущенное кирпичное здание с шиферной крышей. На улице уже совсем смеркалось, но над входом в здание горела одинокая лампочка.

Сопровождающий радушно открыл дверь и включил внутри свет. Нашим взглядам предстал длинный коридор с комнатами без дверей. В конце коридора был  туалет, так же без двери.

- Это старое здание районной прокуратуры – пояснил сопровождающий. Оно готовится под снос, но здесь есть свет и вода. Вам переночевать самый раз, а утром за вами приедут.

Водитель ГАЗели, тем временем занёс в коридор картонную коробку.

- Это вам выделены сухпайки. Там ещё упаковка воды в машине и спальники. Георгий, занеси – сопровождающий посмотрел на водителя и тот снова метнулся к машине.

- Располагайтесь – это он сообщил уже мне.

-Да уж… «отель «Атлантик», двухкоешный номер оплачен»… - протянул я.

- Зато бесплатно - сопровождающий  протянул пятюню – ну, всего хорошего. Спальники попрошу поберечь. ОМОН поделился личными.

Долгий день закончился ужином. В сухпайках был неплохой рис с хреновыми котлетками из туалетной бумаги, вкусный салат оливье, огурцы и хлеб. Мало того, в коробке нашёлся сухой корм для Чубайса, который на удивление, сохранил этот корм внутри себя. Вчетвером, пригласив Лёшу-кинолога (ункашников звали, но они предпочли сон) мы завершили этот вечер заныканой мной бутылкой армянского коньяка.

Наутро поспать нам не дали. В шесть утра в здание прокуратуры  заявился штабной полковник, сопровождаемый вчерашним сопровождающим, и довольно угрожающе начал быковать о том, что все тут спят, а должны работать. Пришлось в дипломатических выражениях намекать полковнику, что неплохо было бы людей нормально встречать, размещать и вообще предупреждать. Совершенно неожиданно это не привело к конфликту, а наоборот, полковник сменил гнев на милость, дал нам время собраться и отвёз позавтракать в ведомственный пресс-центр, где были для кого-то накрыты столы с растворимым кофием и вкуснющими пирогами. Всё-таки чем дальше от Москвы, тем начальство проще. Но это, конечно,  не точно.

После завтрака, наркоконтролевцев, Чубайса и Лёшу-кинолога забрали и увезли на «Мордовию Арену» участвовать в досмотрах. Нас же полковник разочаровал, сообщив, что на сам стадион мы втроём не попадаем. В наши обязанности, как цпэшников, определили свободное курсирование по городу около футбольных объектов выявление возможных проблем самостоятельно, а так же взаимодействие с пэпээс. Вместе с  эшниками из Новосиба, Йошкар-Олы и пары других регионов нас проинструктировали. Мне выдали карту города, свисток и акваланг, радиостанцию и позывные, сказали, куда подвезут сухпаи на обед и отправили в путь, выгрузив из газели в довольно пустынных новостройках рядом со стадионом.

С одной стороны, на стадионе, конечно, поприсутствовать хотелось. С другой плюсом было то , что мы были независимы, свободны и не наряжены в форму. С Вовой (Мелкому было пох) мы накидали приблизительный маршрут чтоб посмотреть город и пошли шкериться. И город впечатлял. Сегодня должен был состоятся матч Перу и Дании и уже с утра вокруг бело-рыжего бублика «Мордовия Арена» шлялись тысячи болельщиков. Особенно отличались перуанцы, которые пели , плясали, махали флагами и пытались обнятся и сфотаться, похоже, с каждым встречным и поперечным. Мелкий, своей пропитой рожей и футболкой с надписью «СССР»  вызывал у них какое-то детское умиление, и его пару раз даже пытались поцеловать здоровенные латиносы. И одному даже это удалось, что привело и так злобного товарища в совсем уж состояние ненависти ко всему живому, а нас веселило аж до вечера.

Вызов по радиостанции от пепсов пришёл, как водится, не в тему, часа через полтора свободного полёта...

Продолжение следует.

"Эшники" немного переработанные и без обсценной лексики. Начало: https://dzen.ru/a/aADMMuYsAXDVefCl

— По повестке? А статья какая? — спросил я, распихивая инвентарь по карманам.

— По сто семьдесят первой зови. Торгует психотропными и галлюциногенными материалами без документов.

— Наркотики?! Тут? У нас под носом? — я чуть не выронил из рук карту. — Так это же двести двадцать восьмая!

— Нет. Маринованные мухоморы. Ступай, Дениска, и будь осторожен в лесу. Там даже медведи без осветительных приборов и перцовых баллончиков ходить боятся.

Перекрестив меня и посидев со мной на дорожку, дядя Саша упал лицом на пол и попросил оставить его лежать на холодненьком.

Накормив «Урал» от пуза похлебкой из «девяносто второго», я прыгнул в седло и помчал в лес.

По пути оставлял хлебные крошки, узелки на веточках, делал фотографии местности, а все равно заплутал: три раза зашел на один и тот же круг, один раз чуть не утоп в болоте и даже здесь, в беспросветной глуши, на стыке яви и нави, чуть не сбил курьера на мопеде. В конце концов справился с бумажной навигацией и прибыл в пункт назначения.

Черная как смоль избушка на двух анатомических сваях стояла на опушке леса. Рядом с ней кренились к земле несанкционированные хозпостройки, которые я незамедлительно взял на карандаш.

Забравшись по ступеням, я хотел постучать, но дверь открылась сама собой — прямо как у моей «девятки» во время резких поворотов.

— Разрешите войти? — немного помедлив, крикнул я в темный проем.

— С какой целью? — спросил скрипучий старческий голос изнутри.

— Исключительно с деловой, — сказал я и достал из кобуры «макаров».

— Ну заходи…деловой.

Дядя Саша предупредил, что бабка хоть и образованная, а «крыша-то у нее все равно худая — может и в печь тебя запихнуть в исследовательско-гастрономических целях. Позже, конечно, научную работу по тебе напишет, открытие полезное сделает, но сперва все равно сожрет».

Внутри было бедненько, но чистенько. Этакая съемная квартира сильно пьющего профессора: дровяная печь, стол из нешлифованного слэба лиственницы, старенькая ступа фирмы «Бош», сундук с неустановленным содержимым; к стене наручниками прикован скелет, в банках на столе — какой-то ливер.

По дому лениво разгуливал упитанный черный кот и что-то там задумчиво мявкал себе под нос, но когда я прислушался, то понял, что он говорит человеческим голосом, правда, совершенно непонятные мне вещи…

— Катаральный рефлюкс-эзофагит на фоне недостаточности кардии. Эритематозная гастропатия. Назначить ингибиторы протонной помпы, диету и дообследование.

— Что происходит? — хрипло спросил я, на всякий случай наводя на кота ствол (хотя в душе уже понимал, что пули тут бессильны).

Кот спокойно перевел взгляд на меня и совершенно не обращая внимания на пистолет, продолжил:

— Равномерная припухлость на передней поверхности шеи, отечность век, одутловатость… Типичный гипотиреоз. Назначить: общий анализ крови и мочи, кровь на ТТГ, свободный Т4.

— Слышь, котяра, да отвянь ты! — завопил я, пытаясь пнуть ногой шибко умную животину, но кот ловко отскочил в сторону и начал что-то там бухтеть про замедленную реакцию, нервозность и анализ на витамин D.

— Не обращай внимания, — прошамкал скелет в наручниках. — Он всем подряд щитовидку лезет проверять. Мне вот поставил аутоиммунный тиреоидит.

Чувствуя, как у меня повышается внутричерепное давление, я решил, что пора сваливать и что начальника я лучше до города в люльке довезу, чем с этой бесовщиной связываться, но тут за моей спиной захлопнулась дверь и щелкнул замок.

«Приехали…» — дрожащей рукой я вытащил распятье и выставил перед собой вместе с пистолетом.

— Бога здесь нет, — раздалось откуда-то сбоку протяжное и мерзкое блеяние, от которого душу тут же сковало льдом, а кишечник затянуло узлом.

Я медленно повернул голову и увидел ее.

Бабка.

Худая, седые сальные волосы собраны в куцую косу, одежда вся штопаная-перештопаная сотню раз, на ногах — ортопедические лапти, на крючковатом носу — очки в черепаховой оправе; одно стекло треснуто. Она сидела у окна за круглым столиком и читала огромную медицинскую энциклопедию.

— Здесь место разве что науке. Если хирург тебе вовремя аппендикс вырежет, ты тоже Господа будешь благодарить? — не поворачивая головы, спросила бабка и перелистнула страницу.

— Я… я… я… — голос предательски дрожал, а ноги сами понесли меня назад. Шаг. Еще шаг. Задница наткнулась на что-то твердое — ваза с мертвыми цветами с грохотом разбилась о пол.

— Афазия, излишняя потливость, шаткая походка, головокружение...

— Хватит, Бая! Это не инсульт! Иди мышей препарируй, — шикнула бабка на кота, и тот, недовольно махнув хвостом, ушел.

— Чего хотел, служивый? — обратилась бабка ко мне с явной неприязнью. — Ты, случаем, не оборотень в погонах? У меня для тебя ничего нет. На лапу не даю, от блох — это в ветаптеку.

— Я к вам по поручению участкового.

Я осторожно протянул женщине повестку и чуть не потерял сознание, увидев ее огромные когтища.

— Незаконная предпринимательская деятельность, отсутствие сертификатов на товары… — бубнила старуха, вчитываясь в текст. — Заболел, что ли? — посмотрела она на меня, не дочитав до конца.

Я кивнул.

— Ну ничего, ничего… Вам, паразитам, это полезно…

— Гражданка, не забывайтесь! — ко мне вернулись остатки утерянной смелости.

— Или что? — она растянула рот в почти беззубой улыбке.

— Или я вас задержу!

— Ба-тюш-ки, какие мы грозные!

Старуха закатила глаза, и из ее горла полилось противное булькающее кудахтанье. Она встала и, хромая на левую ногу, подошла ко мне. Я хотел улизнуть, но был зажат в угол. Пальцы больше меня не слушались, и «макаров» с глухим стуком шлепнулся на пол. А я... я съежился, как школьник перед директором, и осел на корточки, прикрыв лицо руками.

— Меня, милочек, здесь сто два года назад «задержали», — ее дыхание пахло сырой землей и чем-то лекарственным. — Сначала вежливо так: «Потрудитесь, Анна Петровна, годик-другой земским врачом, стаж наработаете, а потом замену пришлем». Сама-то я вообще из карелов буду, Петербургский женский мединститут с отличием окончила! — ее голос дрогнул, и на секунду в избе повисла тишина. — Там и планировала жить и работать. А вместо этого приехала сюда. Значится, поработала год, два, три, пять… А потом революция кааааак грохнула! — она хлопнула в костлявые ладоши. — Так про Безрадное и забыли. А там и лес пришел, заявлять свои права на владения.

— Что значит «пришел»?

— То и значит: пришел. Раньше тут улицы были, фонари... Мы с тобой сейчас на Дворянской улице находимся, в доме десять. Только дворян этих давно нет. И фонарей тоже.

— Хотите сказать, что раньше тут леса не было? — не верил я своим ушам.

Бабка замотала головой.

— Был, но дальше.

— А люди?

— Кто-то ушел, другие так и не покинули своих домов, так и остались в чаще. И я в том числе. У меня руки знаешь как чесались работать? Я же мечтала, что буду мир спасать, учиться, в столицу кататься на семинары, с великими врачами дружбу водить, а сама… сижу в этой дыре вечным узником, книги читаю, диссертацию эту проклятую уже пятьдесят лет пишу, да нечисть вроде твоего начальника выхаживаю…

— Это вы нечисть! — вскочил я с пола. — А дядя Саша честный, порядочный полицейский, и я такой же!

— Ох ты, ексиль-моксиль, поглядите на него, честный-порядочный! — бабка издевательски кривлялась. — А сам с повесткой за помощью пришел!

— Так я же это… ну…

— Баранки гну, — горько усмехнулась бабка и вернулась за свой стол.

Впервые за последний час на меня накатила волна стыда.

— Слушайте, а чего в город не поедете? Устроились бы в городскую поликлинику или там в военный госпиталь, — уже без наезда спросил я, осторожно присаживаясь за стол.

Бабка фыркнула, вытирая руки о передник:

— Кому я в городе сдалась?

— Да вы что! — я аж привстал. — Сейчас талантливых врачей днем с огнем не сыщешь! Люди за талончиками по месяцу стоят, а потом еще месяц ждут приема. Я уж не говорю про частные клиники… Специалистов переманивают на раз-два. Хотите, я другу позвоню? У него папаша как раз такой клиникой заведует, будете в чистом кабинете сидеть, кофею пить, в обед — роллы, домой как белый человек — в семь часов. Маникюр сделаете, опять же, — еще раз с опаской взглянул я на ее когти.

Глаза старухи вдруг ожили, в них мелькнуло что-то человеческое:

— В частную? Кофею? Так бывает?

— Еще как бывает, — продолжал я свою презентацию. — Мне бы только Wi-Fi тут поймать, я бы сразу корешу позвонил.

Тут бабка встрепенулась, начала нервно наворачивать хромые круги по комнате, а потом подошла почти вплотную и спросила:

— Что еще за вайфай?

Я начал было объяснять, но бабка, не дослушав, швырнула в жестяной таз с водой подгнившее яблоко, бросила туда же обугленную щепку и прошептала что-то на языке, от которого заныли зубы. Вода почернела.

— Наука тоже разная бывает, — подмигнула бабка, увидев мой озадаченный вид.

Через минуту мой телефон подключился к какой-то странной межпространственной сети. По словам бабки, через этот портал не только волны Wi-Fi, но и приветы с того света получить можно.

— Все, договорился! Вас в понедельник ждут на собеседование.

Я убрал телефон в карман.

— Вот так просто? В понедельник? — у бабки аж слезы навернулись.

— Проще пареной репы, — улыбнулся я в ответ.

Она хотела расцеловать меня, но я кое-как увернулся от этих сухих губ.

— Вот, Баюшу возьми, — протянула она мне кота, который размером был с обувную тумбочку. — Пусть он твоего начальника осмотрит, а я потом лечение назначу.  

С этими словами она вытолкала нас обоих из избы, без конца при этом повторяя: «Кофею, кофею…»

Усадив кота в люльку и надев ему на голову шлем, я завел двигатель.

Дядя Саша все еще лежал на полу. Доски под ним уже слегка обуглились и пахли смолой. Кот обрадовался внешнему виду больного и тут же включился в дело, уточняя симптомы и составляя историю болезни. Домой он улизнул через окно, а тем же вечером бабка прислала нам с курьером узелок с лекарствами.

Через два дня дядя Саша уже был на ногах и рвался в бой, но когда узнал, какой ценой я спас ему жизнь, приуныл.

— Теперь Безрадное лишилось последнего врача, — произнес он с горечью, закурив папиросу, когда мы сидели на веранде нашего участка.

— Ну зато у человека жизнь наладится, — попытался я добавить красок к этому печальному умозаключению.

— Тоже верно, — кивнул начальник.

Бабка действительно исчезла, вместе с домом. Мы видели следы от вырванных из земли свай, когда поехали ее проведать. Но не прошло и полгода, как к нам через окно неожиданно заскочил Баюн и, прочитав долгую и нудную лекцию о холестерине, сказал:

— Приходите, вас в гости ждут. Хозяйка вернулась.

— Как вернулась?! С концами?! — одновременно выпалили мы с дядей Сашей.

— Так точно, — ответил кот. — Насмотрелась на современный мир, попрактиковалась, отправила диссертацию на комиссию, набралась материала, зарядилась мотивацией и... поняла, что жизнь в городе — это вообще не ее.

— Как не ее? А кофею? А как же работа? А спасение мира? А семинары и встречи с великими врачами?

— Говорит, что кофею без торфу болотного — вообще не торт. Семьдесят процентов работы в клинике — это, оказывается, бесконечные заполнения бумажек да сдачи отчетов. А люди… Эти вообще ее больше всего удивили. Что пациенты, что коллеги. Им только все дай, дай, дай, время удели, силы потрать, а в ответ — только плевки в душу, угрозы да жалобы. С бобрами на запруде, говорит, и то проще договориться. Нет, не может она в городе. Да и я не могу. Там каждый сам горазд себе диагноз поставить, такие, как я, не в почете, да и лотки эти с гранулированным наполнителем… — кота аж передернуло от воспоминаний. — В общем, не можем мы без родного Безрадного, не можем… Зато Анна Петровна зубы вставила и этот… как его... маникюр сделала.

— Ну хоть какие-то хорошие новости, — не смог я сдержать улыбку.

А вот дядя Саша не понял, о чем речь. Зато отметил излишнюю говорливость кота, который всю жизнь общался исключительно медицинскими терминами. Видимо, и правда город на них плохо повлиял.

— В общем, ждем вас в новой поликлинике по адресу: Дворянская, дом 10. И не забудьте бахилы или сменную обувь. Мы пока без гардероба работаем, — завершил свою речь Баюн и выпрыгнул в окно.

Александр Райн

Приглашаю всех в свой телеграм канал, где я не только публикую рассказы, но и делюсь новостями о выходе книг и концертах https://t.me/RaynAlexandr

— Подъезжаем, — радостно крикнул лейтенант и показал мне на ельник, к которому вела наша еле заметная дорога.

Лес смыкался, как кулисы на сцене театра, а еловые ветки хлестали меня по лицу, выбивая остатки сна. Выехали мы в пять утра.

— Ты на часы глянь, — усмехнулся дядя Саша, заглушив мотор.

— Да часов шесть, наверно, мы где-то с час ехали, — сказал я, но начальник подначивал меня заглянуть в телефон, и я заглянул. Часы на экране показывали девять вечера.

— Чё за фигня? Глюк, наверное.

Я заблокировал устройство, но тут дядя Саша показал мне свои наручные часы. Стрелки показывали то же самое.

— Время тут иначе идет. Скоро стемнеет, доставай фонарики.

Остаток пути мы шли пешком, потому что елки жались друг к другу, как влюбленные старшеклассники, а я все надеялся, что за очередным деревом нас ждет выход из леса. Но нас ждала какая-то несуразная лачуга без окон, слепленная из дерьма и палок. Именно на такую хибару я и смогу рассчитывать через двадцать лет службы, если не возьму ипотеку и не начну откладывать с первой зарплаты.

— Соль давай, — прошептал дядя Саша, и я достал полосатую пачку, а заодно пистолет.

Надорвав уголок, участковый медленно обошел хижину, высыпая на землю белый порошок.

— Что мы делаем? Тут какие-то запрещенные плантации, что ли? — я не понимал сути действа.

Тут из лачуги послышался сдавленный женский крик и глухой удар, будто стул упал на дощатый пол.

— Смотри, — дядя Саша навел луч света на соляной круг, и я заметил, как он начал чернеть. — Теперь уже не уйдут. Будем проводить разъяснительную беседу. — Он приосанился и уже во весь голос сказал: — Хозяева, открывайте!

— Пошел вон, мент! — раздался из хижины такой оглушительный рев, что деревья задрожали, а у меня из рук выпал «макаров».

— Открывай, говорю! На вас жалоба поступила, — все тем же веселым голосом продолжал лейтенант.

— Кто это? Давайте уедем, — взмолился я, чувствуя, что ввязываюсь в какую-то сомнительную авантюру.

Изо рта у меня вырывался пар. Ночь быстро опускалась на лес, и уже было непонятно, с какой стороны мы пришли и где мотоцикл.

— Я сейчас сам тогда открою! — не слыша моих просьб, дядя Саша выудил из подсумка гранату и потянулся к чеке.

— Не дадут спокойно поругаться! — снова раздался голос, и тут на одной из стен хижины вырисовался контур двери.

— Дай воду, — сказал лейтенант, подходя к лачуге.

— Может, лучше ружье? — спросил я, протягивая бутылку с пульверизатором.

— Это в крайнем случае, — замотал он головой, нервно выхватывая из моих рук распылитель. Подойдя ближе, он толкнул дверь ногой. Та резко повернулась на петлях и с грохотом ударилась о стену. Изнутри хлынул свет.

— Чего застыл? Хочешь, чтобы тебе волки задницу отгрызли? — крикнул дядя Саша, а затем повернулся к двери и рявкнул: — По углам разошлись, или стрелять буду! Через секунду он исчез внутри.

Словно в подтверждение его слов, неподалеку раздался тоскливый вой. Уже через мгновение я залетел следом в странное жилище. На пороге я заметил почерневшую соль.

Несмотря на запах сырости, в доме было достаточно сухо. Пол действительно был сложен из досок. Имелось большое окно, которое снаружи видно не было. Часть мебели была перевернута. Возле стены в осколках стекла лежала рамка с фотографией. Под потолком висели часы с кукушкой, а стрелки на них шли в обратную сторону. В одном из углов, скрестив руки на груди, стояла невысокая женщина с длинной растрепанной косой. В полумраке ее лицо казалось то молодым, то отталкивало обилием морщин, за которыми еле просматривались черные глаза.

Рядом с окном, насупившись, стоял зеленый мужчина, чье тело было покрыто не просто растительностью, а целой экосистемой: в его бороде копошились какие-то жучки, на плечах росли грибы, а из ушей выползал плющ.

Дядя Саша, вооруженный «Мистером Мускулом», заряженным святой водой, хладнокровно переводил прицел с хозяина дома на хозяйку.

— Не-не-нечисть, — вырвалось из меня со стоном. Рука сама потянулась к распятью, но дядя Саша взглядом запретил мне предпринимать какие либо действия и в особенности мочить штаны от страха.

— Это чё за выкормыш? — фыркнул зеленый, явно намекая на меня.

— Это Дениска, из Питера. Прислали на подмогу мне сегодня утром.

— Младший сержант Денисов, — зачем-то уточнил я.

— Денис Денисов? — нагло усмехнулся хозяин. — Родителям лень было думать, что ли? Отчество, небось, Денисович? Солист группы «ДДД»?

— Завязывай давай с сарказмом своим, — строго прервал его дядя Саша. — Жену, вон, довел уже своими подколами и претензиями.

— Да кто кого довел! — вспыхнул мужчина. — Со вчерашнего вечера мне мозги компостирует! Ревность у нее, видите ли, на трехсотом году совместной жизни взыграла!

— Ты тут из себя недотрогу не строй. Можешь бобрам и лосям своим сказки рассказывать. Тебя, между прочим, не раз видели возле топи. На молоденьких болотниц его потянуло. У-у, котяра! Как дала бы! — женщина вытащила откуда-то топор и уже замахнулась, чтобы метнуть в мужа.

— А ну, без глупостей! — лейтенант навел на нее оружие и слегка надавил на спусковой крючок. «Мистер Мускул» слабенько брызнул, будто выжал из себя материал в день сдачи анализов, но этого хватило, чтобы женщина остыла и опустила топор.

— Да не тянуло меня никуда, — обиженно буркнул зеленый. — Сто раз уже сказано, что я проверяю площадь болота! Водяной лезет за границы своего участка — нарушает мои владения. Пока нашу доблестную полицию дождешься, проще самому порядок навести… — последняя ремарка явно была адресована нам.

— Разберемся, — холодно ответил участковый. — Вы по предписанию суда должны совместно посещать психолога, а мне донесли, что на двух последних сеансах вас не было. Вот и результат, — он показал на кавардак. — А еще у меня ориентировка на пропавшего грибника из Дятлово.

— Не знаю я ничего ни про каких грибников. В моем лесу без моего ведома люди не пропадают. Если узнаю, мало не покажется! А психолога вашего — к бесам, — махнул рукой зеленый. — Толку от него, как от дрозда в борьбе с борщевиком. Ох уж этот мне борщевик, лезет, гадина, со всех сторон, скоро выселит нас всех к чертовой бабушке… — на секунду он потерял нить разговора.

— Да ты просто не хочешь над собой работать. Вместо того чтобы дома быть с женой, шляешься по болотам. Как будто я не знаю, что ты избегаешь моего общества и ходишь плачешься бабам этим, жалуешься на свою несчастную жизнь, — разбухтелась хозяйка. — И психолог тебе то же самое говорит: что, если у тебя какие-то проблемы дома, то решать их надо со мной, а не на стороне ныть и привлекать к себе внимание.

— Психолог говорит, психолог говорит, — передразнил ее муж. — Олень твой психолог!

— Товарищ лейтенант, — обратился я к начальнику, — может, распятием их? Чтобы не позволяли себе эти оскорбления?

— Да нет, у них и правда психолог — лесной олень.

— А… ясно, — я решил больше не выступать с инициативами.

— Короче, друзья мои хорошие, — дядя Саша перевернул табурет и присел на него. — Либо вы посещаете назначенного психолога, либо психологом буду у вас я.

Он попросил меня достать из блока пачку.

— Сегодня у нас будет первая беседа, а следующая — через неделю. Прошу, присаживайтесь, — не опуская пульверизатор, предложил лейтенант и закурил сигарету.

— Да иди ты в баню, — зеленый без колебаний встал и направился к двери.

— Все выходы заблокированы, — покачал головой участковый. — Пока не закончим, из дома не выйти, так что в ваших же интересах пойти мне навстречу.

— Тьфу, в собственном доме заключенный, — выругавшись, хозяин вернулся на место.

Мне предложили, пока суть да дело, поставить чайник и заварить облепиху, растущую прямо на спине у мужика.

Кое-как переборов страх, я подошел и протянул руку.

— Аф! — гавкнул этот подлец, напугав меня до чертиков, и загоготал как идиот.

— Хорош уже! — дядя Саша потянулся к гранате.

— Ладно, ладно, не буду больше, — мужчина подставил мне спину, чтобы я собрал урожай, а затем сказал: — Дай тогда и мне табачку, — он выхватил сразу пять сигарет. Жена его тоже не отказалась.

Через пять минут воздух наполнился ароматами чая и сигаретного дыма. Начался сеанс.

За два часа беседы мне стало понятно следующее: цветущего мужика зовут Леший, жену его, соответственно, Кикимора — ну тут и без подсказок можно было догадаться. Живут они в этом лесу с незапамятных времен. Триста лет назад решили свадьбу сыграть. К Кикиморе тогда подбивали клинья то Домовой, то Вий, а Леший в то время был частым гостем у Водяного, где они вместе с русалками куролесили ночи напролет. В общем, брак этот изначально был шатким предприятием. А эти двое друг другу до сих пор старые обиды вспоминают и подозревают в разном.

К концу второго часа меня начало клонить в сон. Расположившись на сундуке, я закрыл глаза и слушал вполуха, словно все происходящее было лишь плодом моего воображения.

— Ладно, прости меня, был не прав, — услышал я сквозь сон ближе к утру и, открыв глаза, заметил, что Леший и Кикимора сидят на одной скамейке в обнимку, а дядя Саша, отложив оружие в сторону, записывает что-то в свою тетрадочку. Потянувшись к рюкзаку, я вытащил консервы и принялся завтракать.

— И ты меня прости… — аккуратно высвободилась из объятий женщина. — И вы, товарищ лейтенант, простите, — виновато улыбнулась она своими полумолодыми-полустарыми губами. Затем встала, подошла к шкафу и, открыв дверку, явила нам седого мужичка в камуфляжном наряде с сумкой грибов на плече и явно находившегося в каком-то анабиозе. — Я его специально украла, хотела, чтобы муж обнаружил и приревновал...

— Родная, ну ты головой вообще думаешь?! — снова повысил голос Леший, но тут же успокоился.

Кикимора влила грибнику в рот что-то из чашки, взятой со стола, и тот резко открыл глаза. Картина, открывшаяся человеку, могла любого ввести в ступор: лейтенант, курящий сигареты и пьющий чай с Лешим; Кикимора, наводящая порядок в доме, и младший сержант, поедающий консервы прямо из банки.

Подумав немного, грибник решил, что в отключенном состоянии как-то спокойнее, и не стал бороться с накатившим обмороком.

Через пятнадцать минут, разблокировав дом и оставив его хозяевам сигареты, мы уже везли грибника на мотоцикле в сторону Дятлово, а потом двинули в Безрадное.

— Ну, как тебе у нас после мегаполиса? — спросил дядя Саша, когда я закончил писать рапорт о находке человека, опустив, разумеется, все странные подробности.

— Да вроде ничего. По крайней мере, нечисть тут, в отличие от той, что в городе обитает, куда человечнее мне показалась. Но поживем — увидим.

— Это точно, Денис Денисыч. У нас в Безрадном нечисть достойная. Так что оставайся.

— Я подумаю, товарищ лейтенант.

— Дядя Саша, — поправил он меня.

— Дядя Саша, — кивнул я.

Александр Райн

Приглашаю всех в свой телеграм канал, где я не только публикую рассказы, но и делюсь новостями о выходе книг и концертах https://t.me/RaynAlexandr

Хватает телефон, чуть ли не рыдает, визжит:

— ВЫЙДИ ИЗ МОЕЙ КВАРТИРЫ! Я МЕНТОВ ВЫЗЫВАЮ!

Вызвала.

Через минут десять стою у подъезда в наручниках, объясняю, что просто помог ребёнку. На лице у участкового написано: «Ну да, рассказывай». Слава соседке — вышла, подтвердила, что слышала детский крик и как я звал на помощь, стучал в двери.

В итоге всё прояснилось. Мать потом сама пришла, извинялась, даже испекла шарлотку (до сих пор помню — с корицей). Сказала спасибо, расплакалась. Мальчишка в порядке, просто испугался — розетку с водой вовремя не успел схватить. Повезло.

Но с тех пор — в чужую открытую дверь не ногой. Хоть пожар там будет.

- Работаем, тащ полковник! – скопировал Мелкий доклады Кабанову и на этом попался. Напоминание о разъёбе у начальника полиции выбесило Толича вконец.  Лицо Толича налилось красным, почти фиолетовым, глаза учеперились в насчастного

- Какого хуя «работаем»?! - сделав голос гулким, как труба, заговорил Толь Толич Я тебе, блядь, долбил, две недели, как дятел! А ты нихуя не съездил ни к боксёрам, ни к этим борцам сраным! Там чурки, даги, фанаты твои, вообще хрен знает кто тренируется тебе же пизды давать на улице, а ты, сука бейзиков по экрану гоняешь! Вот сейчас пиздуйте, товарищ майор хуев, и пишите справку, где что и как. Начинайте сейчас, а завтра её закончите, как проедете по всем организациям. И положите мне на стол. Ясно?

- Ну…, а ка.. – Мелкий начал было выбивать себе преференции, но посмотрел в налившиеся кровью  глаза шефа заткнулся.

- Хорошо.

- Вот прям сейчас и идите – через час ко мне зайдёте.

- А ты Николай? – переключился Толич на НС, когда Мелкий вылетел из кабинета- ты что не следишь за этим утырком? Тебя и.о. заместителя для чего тут сделали? Чтоб ты к бабам в ИЦ ходил и хвоста распускал?

Рома не выдержал и улыбнулся. В ИЦ сидели в основном сотрудницы пенсионного возраста, перед которыми хвоста распускал как раз Толич, а вовсе не Ломтёв, интересы которого всегда крутились где-то около прокуратуры.

- Что Роман Саныч, смешно тебе? – от взгляда это Толича не ускользнуло – Ты, типа всё передела уже? Дел оперучёта у тебя сечас сколько?

- Три. Одно большое, два маленьких!

- Мало. Плохо информацию получаешь. Чтоб завтра я тебя в кабинете вообще не видел, иди встречи проводи с источниками.

- Обязательно, Толь Толич! – Рома скрыл довольную улыбку за дуболомским выкриком. (Было понятно, что завтра он съебет и мы его увидим послезавтра, переделавшего все свои шкурняки. Но с инфой, непременно)

- Николай, проконтролируй, чтоюы к концу недели Веслов и Арнов информацию принесли. Качественную а не то говно, что мне бездельники таскают – Толич злобно посмотрел на дверь.

( Пфф Толич, у нас для тебя всегда всё самое вкусное)

- Так, Арнов – Минин перевёл налитый кровью бычий взгляд на меня - тебе сегодня надо будет поработать вечером.

(Ну вот, посмотрел кинцо с женой как планировал)

- Без проблем, Толь Толич  - ответил я и из бычьего взгляда сразу пропала предвкушающая злость.

- Останешься, я тебя проинструктирую. С собой вон, «Промокашку» возьмешь, как раз через час выезжать  – Рома и НС опять хохотнули (Толич иногда, за глаза, особенно когда злился, называл Мелкого  Промокашкой) - все свободны.

Сидевший рядом со мной Вова, которого волна наездов не затронула, тихонько выдохнул. Повезло.

- Так – продолжил Минин когда все вышли -  там дело очень деликатное. Поаккуратней там.  У нас проездом из Питера остановился какой-то писатель в гостинице «Губернаторская». Пендось, (американцев Толич именно так и называл, через «е» и с мягким знаком) говорят. Политический говорят. Про какие-то интриги политические пишет. Так там из за него какие то ушлёпки хотят к гостинице толпой подойти, собираются в интернете и хотят то ли бунтовать, то ли чествовать его. Это всё Кабанову довёл начальник по городу.  А нам, сам понимаешь, не надо ни того ни другого. Надо чтоб и скандала не было и чтоб пендосям жизнь малиной не казалась. Понимаешь?

- Понимаю, сделаем.

-В общем к девяти подъезжай в центр, там тебя будет от городского УВД ждать начальник, и кто там с ним. Поработай в этом ключе. И Мелкого заставь работать, я ему сейчас хвоста накручу.

Мне действительно подобные вещи были не впервой. К нам частенько, в провинцию выезжали различные различные публичные люди, политизированные или скандальные актёры, оппозиционеры, журналисты, писатели, от громких имён которых милицейское руководство фалломорфировало и старалось не допустить никаких новостей с ними на территории оперативного обслуживания. Ни плохих, ни хороших.  В этом как раз и есть весь смысл бюрократического существования любого чиновника рангом повыше среднего. «Главное чтоб всё было ровненько», а там трава не расти.

Например, первым моим подобным «экспириенсом» стал случай, когда в один из книжных магазинов к нам приезжал Эдуард Лимонов.  Приехал он представлять свою новую книгу, заодно пообщаться с людьми,, для чего директор магазина выделил и место и время, а так же организовал сидячие места человек на пятьдесят. Наше руководство разумеется завибрировало. Ебать, это же Лимонов едет, тот самый «La revolution…Mais «mouzhik»…vont de bruler, detruir et puis – se calme» с рязанским акцентом! Срочно свистать всех наверх! Еле убедил их тогда, что достаточно пары человек для общего понимания приезда. Мне выделили на подготовку день (который я доблестно посвятил своим личным делам) и целый последующий день я с девяти утра ежечасно докладывал обстановку по цепочке: я – Толич – Кабанов – генерал.  Творческий вечер был намечен на восемь вечера, Лимонов приехал к нам на поезде в четыре, поэтому с девяти до четырёх доклады укладывались в два слова «Всё спокойно». Да и потом все рапорта командирской надстройке не содержали какого либо криминала. «Приняли под наблюдение», «Обедает там-то», «Заехал в музей», «прогулялся по центру». Ну бред же!

В восемь вечера я зашёл в книжный, оставив в машине спать далёкого от идей нацбольшевизма и вообще от литературы Игогошу. Народу в зале собралось человек сорок. Матросов с перекинутыми крест на крест пулемётными лентами, угрюмых очкастых студентов с топорами и бомбами, коварных бабок с плакатами «мыздесявлассь!» и знакомых горлопанов от политики среди них видно не было.  Лимонов только начал рассказывать о свеженаписанной книге, которая назвалась в тренде происходящих внешнеполитических событий «Киев капут!».

Я же о Лимонове, знал только общие факты, и короткие выдержки о идеях нацбольшевизма (которые лично мне не совсем импонируют). Ну и видал пару фоток с Летовым, так как Летов мне куда более интересен чем Лимонов.  Ну и решил тут ознакомится, подрасширить кругозор. Деньги с зарплаты у меня ещё не закончились, поэтому я разрешил себе трату семейного бюджета на  живо описываемую Лимоновым книжку. И купил. И даже немного, страниц двадцать прочитал.  ( Потом прочитал всю, и даже прикупил пару ещё для понимания).  Мне понравилось. С идеями хотелось спорить, многие мне не зашли совсем, где-то что-то казалось наивным, но книга вызвала лично у меня тот же интерес, как вызвала, например, ранее приобретенная монография Примакова «Мир без России?».

В итоге после обсуждений, я подошёл и взял у Лимонова автограф.

Так, тихо мирно, прошёл тот литературный вечер, и многие другие, на которые я стал ездить даже с удовольствием. И не только литературные. Например, я слушал «Порнофильмы», когда они не были никому особо известны, пробовал пиццу от Собчак, когда она пыталась в предвыборы президентов (сена и соломы в пицце не было) , слушал излияния Одувана Варламова, о том как он бы разнёс по кирпичику наш «архитектурно недоношенный» город (да и половину жителей бы деструктурировал нахуй) и построил заново.

Но вот американца, писателя, причём политического к нам занесло в первый раз. Интересно, кто ж там такой? Посидев немного в интернете, в клоаках и отстойниках нашей местной политической тусовки, я никаких сведений о том кто приехал  не нашёл, как и признаков того, что кто-то из наших куда то собирается.

К половине девятого красный как рак, наоравшийся Толич, отпустил из своего кабинета спокойного прокуренного Мелкого. Едва переступив порог к нам, Мелкий улыбнулся. Весь вид его олицетворял  старую, проверенную поговорку «Да меня ебать – только хуй тупить». Сложно активизировать криком человека, который является патентованным похуистом. А наше руководство, в основном, только и может, что бесцельно выдавать в эфир децибелы.  Что при встрече с похуистами для него частенько заканчивается нервными срывами и сердечными приступами.

Однако Толич, хоть и относился к числу любящих повысить голос на нерадивого сотрудника, умел надавить и другими методами. Пока мы собирались, да ехали, Мелкий всё же уронил несколько фраз, показавших, что он мотивирован, и, в ближайшее время, всё же сделает то, что хочет Толич и отработает залы.

Подъехав по почти пустому городу к недавно отремонтированной  гостинице «Губернаторская»,  построенному в девятнадцатом веке зданию мы застали там … никого.

Не было ни полицейских машин, ни политических акций, ни взволнованных журналистов, только висели на полном штиле флаги разных стран на длинных флагштоках.

Я парканул машину прямо у знака « парковочное место для сотрудников отеля», оставил уткнувшегося в телефон Мелкого её охранять, и пошёл в гостишку.

Не доходя до тяжёлой дубовой двери, меня окликнули.

- Валерьян!

Это был заместитель начальника УМВД по городу Дмитрий, мой давний знакомец, с котором пересекались тогда, когда он был ещё опером в УБОПе.

- О, привет, Дим! – Мы поздоровались – а я смотрю тут пусто как то.

- Приветствую. Да я взял два экипажа пепсов снял и один гишников, расставил их по закоулкам. Они все подходы сюда наблюдают.

- Так кто приехал? И что тут наши учудить хотят?- перешёл к делу я.

- Не знаю. Мне сделали распечатки только – пожал плечами Дима, отчего его голубенькая повседневка с погонами подпола смешно сморщилась – информацию прислали в дежурку с областного, с БСТМ. Ну , знаешь, там на них мониторинг интернета тоже повесили. Вот смотри, распечатка – Дима протянул мне три замацанных  листика свёрнутых в трубочку.

Там нихрена нет – продолжил он. Кто, что, зачем? Я звонил туда, они сами потерялись… Про американца тоже толком не сказали, только что пишет про политичекие интриги, войны какие-то, отравления… Я позвонил Кабанову, он сказал ждать, специалисты приедут. Вот я тебя и дождался. ( Ну понятно, теперь главный по тарелочкам я, и по получению пиздюлей, если что, тоже)

- Часа полтора вот сижу в форме в машине, всё тихо. Я, блин, потею и отсвечиваю как тополь на Плющихе – грустно глядя на мою футболку, джинсы и кеды, сообщил Дима.( Ну а ты как хотел? Минус руководящей работы. Плюс двадцать пять, а в он в шестяных тёмно-синих брюках, придуманных кем-то, ненавидящим ментов).

Пока он ныл, почитал листочки. Там действительно была переписка кого-то с кем-то, что «Он» приехал и «пойдём ему покричим в окошко». Короче хреномпампень полная.

- Ну, пойдём тогда в гостишку, пообщаемся – предложил я

- Пойдём. Хоть узнаем кто там.

Зашли в гостиницу, представились. Позвали администратора. Как могли, объяснили суть ситуации. Администратор, молодая симпатичная девчонка, почти сразу же нбрала номер на внутреннем телефоне.

- Сейчас к Вам спустится представитель, подождите, пожалуйста, здесь – указала она нам на диванчики со столиком.

Мы приземлили туда свои жопы, и, минуты через три на столик нам поставили по маленькой бутылочке холоднющей «Колы».

Минут через пятнадцать ожидания, когда Дмитрий выдул свою колу и стал проявлять признаки нервозности, к нам подошёл молодой человек в костюме, с бородой и в очках в коричневой оправе.

-Здравствуйте, я Александр, представитель и переводчик издательства «Аист». Что-то случилось?

- Здравствуйте – начал объяснять Дима – у нас есть информация, что сегодня вечером или завтра с утра к Вашему клиенту под окна хотят подойти несколько активистов из нашего города, с политическими лозунгами. Мы хоти этот вопрос урегулировать.

- Странно, я позвоню начальнику группы охраны. Он сейчас подойдёт.- Александр набрал номер и коротко с кем то переговорил -  Очень странно. Мистер Мартин никогда не связывается с какими-то политиками, и вообще, мы не планировали у вас в городе останавливаться.

- Подождите – перебил его я – Мистер Мартин? Джордж Мартин?! «Песнь Льда и Пламени»?

- Ну да – улыбнулся Александр - Мы из Питера в Москву ехали, а мистер Мартин решил завернуть сюда , осмотреть монастырь. А там задержались, представляете, монахи тоже читать любители…

- Кто это, ты понял? – толкнул меня под руку Дмитрий

- «Игру престолов» смотрел?

- Ну..

- Гну, это он её написал! Ну да, там про политику,  про войны. Про отравления – хихикнул я.

- Божечки, сколько же дебилов у нас припасено! –тихо сказал мне Дима, пока переводчик ещё что то бубнил.

В этот момент прискакал озабоченный главохранник, спортивный качок в чёрном костюме. Вчетвером присели на диванчики. Вопрос был плёвый, разрулить его было как два пальца. Я быстро нашёл переписку с листиков на страничке нашего местного фан-клуба фэнтези ( неведомым способом получившего инфу о Мартине). Нашёл и телефон самого главного там. Дима с ним созвонился, объяснил всю «глубину наших глубин», а в качестве пилюли Александр предложил ему подъехать в гостишку и  получить пятнадцать фоток с автографом Мартина, явно заготовленных заранее.  И всё. Никто никуда , ни под какие окна не шёл. Минут через двадцать в гостиницу влетел взмыленный старикан, который оказался тем самым главным, и забрал фотки низко кланяясь Александру.

С переводчиком договорились, что назавтра с утра мы проконтролируем отбытие писателя, в целях безопасности. Наши шкурные интересы Александр понял и не возражал.

Потом, когда все разошлись, позвонили Кабанову, доложили, сообщили что всё улажено. Дракон, прозванный  кстати, в честь Мартиновских персонажей, именем автора не интересовался.

О том, кто проживает в гостинице "Губернаторская" мы с Димой договорились никому не пездеть.

Наутро я и Дима стали обладателями шикарной фотографии с Джорджем Мартином в холле гостиницы «Губернаторская»

А Мелкий проебал вспышку, тупя в телефоне.

- Простите, вы же оперативный сотрудник? – задержал он меня , после того, как я дежурно пожал ему руку и планировал идти дальше – Нужно соблюдать установленную форму одежды.

- Это какую? – даже немного прихуел я. (Божечки, неужели какой-нибудь борзопиздец в академиях уже  сподобился написать диссертацию на предмет того, какая одёжка наиболее соответствует проведению ОРМ!)

- Да, сотрудникам оперативных служб необходимо носить строгую одежду, костюм и галстук. Это нигде не прописано, но соответствует этикету сотрудника. А джинсовая одежда – он оглядел мои синие «мустанги» и серый джинсовый пиджак так, как осматривают препарированную лягушку - одежда рабочих. Вы же не на завод пришли?

- Тащ подполковник – изобразив самую благостную рожу что мог, ответил я – в том этикете прописано, что сотрудник должен быть одет «опрятно». А это самая опрятная джинсовая куртка из всех, которые я видел. Мало того, у меня сегодня планируется встреча с представителем моего агентурного аппарата, а в приказе с двумя нолями чётко прописано, что при встрече я должен соблюдать меры конспирации. Одна из мер – одежда, соответствующая социальному статусу и окружению конфидента. Таким образом, если мне надо будет пойти на пляж, я пойду туда в шортах, а не в костюме с бабочкой.

В течение моего спича кадровик пытался что-то вякнуть, но в итоге сдулся, как бумажный шарик.

- Но вы же не каждый день на встречи ходите – выдавил он.

- Это как оперативная ситуация сложится – откровенно издевательски сообщил я – а сейчас она сложная…

- Ну ладно, я поговорю об этом с вашим руководителем – попытался изобразить угрозу бильярдный шар с погонами.

- Ага… – хмыкнул я и начал подниматься по лестнице. (как же, Толич тебя вообще сожрёт с потрохами, он хоть и штабной, но насчёт подобной хуйни соображает).

Я поднялся на четвёртый этаж здания к нам, в большой, основной,  кабинет Центра, в котором обитали опера. Это был разделённое на две половины, светлое помещение с недавним ремонтом, окна которого выходили на город, на реку и сквер. Кабинет был разделён на две части, одну поменьше, другую побольше. В той, которая побольше, в неё вход был из более маленького помещения, стояли три рабочих стола и  обитали два опера: Мелкий и Игогоша (он в основной истории не появляется, потому что был выпизжен из полиции в пятнадцатом году. О нём может будет отдельная история).  Один стол был свободен, так как место было вакантно и использовалось для заварки чая. Рядом с этим столом стояла тумба с кулером и чайником, внутри которой были кофе, чай и вкусняхи, на которые скидывались с зарплаты. ( и которые сжирались в течение первых трёх-четырёх дней после покупки). Здесь же стояли сейфы, в количестве пяти штук, серые лёгкие под документы и два тяжёлых, засыпных, под литерные дела и всякий хлам. Тут же был размещён категорированный «секретный» компьюьтер, на котром только и можно печатать секретные документы, и который использовался исключительно для показухи. Все пользовались личными ноутами.

В малом помещении базировались я и Ломтёв, наши столы стояли лицом друг к другу. Тут же располагались колоритные книжные стеллажи с почти нужной юридической и изъятой экстремисткой литературой (среди разноцветных брошюр выделялись чёрный  «Mein Kampf», «Сторожевая башня» в шикарном переплёте, зачуханная многочисленными руками ваххабитская «Исламская Акида» и редкий «Фатхи Якан») а так же различные религиозные и партийные издания от программ КПРФ и «Единой России» до протестантской библии и Корана (кстати рукописного, достаточного старого). Тут же стоял одёжный шкаф (забитый тревожными вещмешками и парадкой)  и вешалка для верхней одежды, на которой сейчас одиноко висела чья-то фуражка.

Над моим столом, отмеченным средних размеров флагом ФК «Зенит» на стене был прикреплён небольшой сейф с двумя полками, отжатый мной под хранение документов и закреплённого за мной на постоянке табельного. Позже, когда к нам на вакантную должность пришёл Рома, над своим столом он повесил флаг «Спартака», положив начало словесному, «мясо-бомжацкому», противостоянию двух помещений. Смысл противостояния заключался в том, чтобы как можно смешнее подъебать обитателя вражеского кабинета. (хотя лично я футбол как таковой не люблю совсем, и флаг мне достался от предыдущего владельца стола).

Попив кофейка до совещания, все присутствующие направились на утреннее совещание у Толича. В его тесном кабинете уже присутсвовали непосредственно Толь Толич Минин и его заместитель по прозвищу «Итальяха».

Итальяха внешне напоминал сицилийского бандита, одевался модно, почти не разговаривал, и в деятельности Центра участия не принимал. Он являлся осколком бригады «понаехов» из одного южного региона, которые приехали к нам с целью перебираться в Москву, но зарвались, скурвились (вернее скурвились они ещё на благодатных взятками кубанских землях, а  наши болота такого не позволяют) и были унижены, растоптаны и посажены (ну часть из них, часть просто уволилась) москвичами. Итальяху на излёте главный «понаехов» поставил в ЦПЭ с целью сожрать Толича, но не срослось, и теперь Итальяха потерял своих боссов и находился в тягостном вакууме и поисках места куда бы съебать. Толич рулил железной рукой, позволяя заму появляться только на совещаниях, а потом заниматься поисками работы, что он и делал.

Зачитав и заставив нас записать действующие областные милицейские операции, а так же имена объявленных на этой неделе в розыск злодеев ( был такой у Толича пунктик), он обратился ко мне:

- Валюша, ты ведь сейчас самый свободный?- Толич знал, что я только что прекратил реализацией маленькое дело и спихнул с себя ебанутейший материал по отцу Фёдору.

- Ну, да, пока в поиске.

- Ну вот и хорошо, у нас просьба пришла – Толич повертел в руках бланк шифртелеграммы – наши соседи просят помощи. У них там мероприятие намечается очередное, там самые главные в нашей стране приедут, а у них куча народу как раз отрядом на КТО уехала.  Просят немножко ОМОНа выделить и оперсостава. Ты поедешь тогда с ними, старшим. Нас генерал так определил. Там человек двадцать, с розыска и БЭП. Это на день всего, так что утром туда – вечером обратно. Ладненько?

( ага, ладненько, если я откажусь он мне тут же печень и выгрызет, как тот орёл греческий)

- Конечно, Толь Толич – не, ну а хуле нам, путешественникам, главное чтоб пожрать дали.

- Вот и хорошо – протянул Толич аналитикам ШТшку для регистрации – у Лены распишешься.

После совещания я почитал , в какую такую дыру меня ведёт «дорога дальняя» по указаниям «казённого дома». Каждый год, у соседей, на большом курортном озере собирается и проедает государственный бюджет, делится мнениями тусовочка молодых людей. Всё это позиционируется как суперсерьёзное мероприятие и поэтому навещается суперсерьёзными дядьками, которые один прекрасный день общаются с молодым поколением. А в остальное время они купаются, делают зарядочки, обмениваются идеями ну и увеличивают рождаемость в стране.

Так вот,  буквально послезавтра ожидалось прибытие на этот праздник жизни Самого.  Поэтому местным правоохранителям требовались «ещё агенты ФБР», ибо своих послали по старой русской традиции на Кавказ.

Над всем этим текстом довлела виза нашего генерала: «нач. ЦПЭ организовать исполнение и контроль, нач. УР и УЭБиПК выделить сотрудников, нач. АТХ – выделить транспорт, нач. ГИБДД организовать сопровождение»

Ну океюшки, сгоняю, тем более обещали привезти, накормить и увезти обратно на автобусе. Халява, ёптыть.

В пятницу, на заре, кутаясь в нихрена не спасающую от холода джинсу (июль, блядь, плюс семь ночью, вот такое вот у нас хуёвое лето!) я залез в большой белый автобус, в котором уже тусовались два десятка оперов и с десяток омоновцев. По праву старшего (а меня по взрослому представил зам Кабанова по оперативной работе) я занял задние четыре места и прошёл, здороваясь со всеми знакомыми рожами (ну то есть почти с каждым опером и с каждым вторым омоновцем). Ехать было около пяти часов, сейчас было три утра, поэтому, как старший, я планировал осуществить операцию «Сонный Горностай»  вытянувшись на этих сиденьях.

И осуществил. Операция прошла на отлично, я даже не просыпался ни на «зелёных» остановках, ни от звуков «крякалок» сопровождавшей автобус гаишной «Рио». Продрал глаза только к восьми часам, когда мы уже ехали по грунтовым дорогам и по правой стороне мелькали заводи и заливы Селигера. Обладая опытом подобных поездок, доверия к ментовским снабженцам я не испытывал, и насчёт питания не заблуждался, поэтому при себе имел рюкзак с термосом и бутербродами. За окном было солнечно, и я прекрасно позавтракал, любуясь  видами. Судя по количеству виднеющихся на обочинах машин и замедлению хода мы приближались к финальной точке маршрута. Дело было поставлено чётко, с границы области нас сопровождала ещё и местная гаишная машина, поэтому водитель автобуса тупо ехал за ней.

Наконец, мы выехали на круглую полянку, на которой стоял пяток таких же автобусов, и остановились. Настало время размяться, перекурить и оглядеться.

Потягиваясь, я последним выполз из автобуса. Было прохладно, небо было чистым, с озера дул свежий ветерок. Мы находились в начале длинного, поросшего соснами полуострова, перед забором, украшенным белыми плакатами с флагами, лейблами организаторов и бодрыми призывами. Дальше, в соснах, виднелись различные здания, белые купола и всяческие креативные строения.

- Доброе утро! – к нам подходили двое. Полковник, в тёмно-синей милицейской форме с планками наград и «товарищ из органов» с небесно голубом костюме с узеньким галстуком.

- Доброе утро! – эхом обозначился я, и направился к ним.

- Дронов – представился полковник, протягивая руку – ответственный от УМВД.

- Сергеев – так же поздоровался сотрудник в гражданском -  я заместитель  руководителя оперштаба от ФСБ. Вы старший?

- Да, майор Арнов, ЦПЭ по Такойтовской области – представился я, «давая краба» обеим руководителям. Вот список сотрудников, которые со мной. Все на месте.

- Хорошо - Сергеев по деловому взял экземпляр списка -  Мы вас сейчас включим в общий план работы. Полчасика подождите, к вам подойдёт мой сотрудник и сотрудник ФСо, они вас расставят всех. И дадут пропуска на территорию. Основная задача стоять на контрольных точках по маршруту движения  охраняемого лица и просто контролировать обстановку. Самостоятельно никаких действий не предпринимать, всё сообщать по радиостанции в штаб.  Александр Сергеевич –он кивнул на Дронова- Вам сейчас выдаст позывные и телефоны, на случай если радиостанция сядет. Как охраняемое лицо отбудет – снимаетесь. До этого контрольные точки не покидаете. Понятно?

- Понятно

- Ну, тогда я вас оставлю, дел-куча, все вопросы к Александру Сергеевичу и закреплённым за вами сотрудникам – Сергеев развернулся и резко ушёл на территорию.

Мы ещё немножко пообщались с полковником. Дронов, который оказался по должности местным замом начальника полиции по общественной безопасности, тоже забрал свой экземпляр списа сотрудников, сразу сказал что ОМОН он уводит работать по отдельному плану, а опера будут получать команды через меня. Сообщил, что ориентировочно к часу дня ожидается кормёжка, комплекты питания привезут к автобусу. Мы обменялись телефонами, Дронов сказал ждать своего с радиостанциями и ведомостью выдачи и, забрав с собой омоновцев, улетучился. На мои вопросы, когда же, хотя бы приблизительно, ожидается прибытие ВВП, Дронов воздел глаза к небу и прошептал что-то про А. (может и про Х, слышно было плохо), которому только это и известно. Было известно только то, что Президент прилетит на вертолёте. Или приедет на машине. А может и с озера зайдёт на катере. Короче, на транспорте.

Я подошёл к скучковавшемуся оперативному народу и сообщил им все новости.

Дальше потянулось время ожидания, за которое я успел попиздеть с бывшими коллегами по БЭПу, покурить и допить весь кофе из термоса.

Пришёл человек от Дронова и принёс коробку с огромными и не очень качественными «Гранитами», раздал десять радиостанций операм и одну мне. На каждой скотчем была приклеена таблица позывных. Всё просто и предсказуемо.  Десять позывных «Тополь плюс цифра». «Тополь» без цифры достался мне.

Ну а дальше пришли два крайне деловых мужика и раздали каждому закатанную в пластик карточку «участник». Мне же досталась такая же карточка, но именная,  с именем «Илья Комаров» . Как пояснили раздававшие, такие карты выдавались руководству и позволяли перемещаться по всей территории. Дальше мы толпой, время от времени терявшей по два человека на контрольной точке пошли по территории.

Там было на что посмотреть. Организованный по линеечке палаточный лагерь, большие сцены, на одной из которых проводилась утренняя зарядка, стеклянные павильоны, внутри которых в ускоренном ритме проводилась уборка и выставлялись ряды стульев. Повсюду были проложены сбитые из дощечек дорожки, вдоль которых виднелись различные инсталляции. По дорожкам слонялись толпы молодёжи, некоторые шли в павильоны на завтрак, некоторые спешили на какие-то работы, некоторые просто хуёвничали.

Контрольными точками оказались места, на которых планировали проведение неких презентаций для ВВП. То есть какие-то инициативные группы готовили проект, который представляли глазам Темнейшего, пока он идёт по дорожке. Если он захочет, конечно. И вот возле них выставляли наших сотрудников, следить, чтоб Главному не подсунули бомбуэ. Или не показали б обвислые сиськи. А то покажут шляпу какую нибудь, он расстроится и ебанёт по Омерике. Короче все были при деле. На мою  же долю навесили курсировать между контрольными точками и смотреть чтобы тоже самое не проделывали мои опера. Потому что сиськи оперов это вообще за гранью зла. И да, наверняка кто-то курсировал и наблюдал и за мной. Таков путь.

Немножко пообвыкнув, то есть прошарахавшись по дорожкам часа два и осмотрев все местные достопримечательности, я воспользовался административным ресурсом предоставляемым мне карточкой «Комаров», и намутил в одном из павильонов  отличный латте с заветренными сосисками в тесте. Немного побродив, обнаружил уютную лавочку с чудным видом на залив Селигера под соснами. Неплохо разогрело, так что я даже рискнул снять джинсовый пиджак и остаться в футболке. Вытянул ноги, глотнул кофе, грызанул сосиску. Кра-со-та!

Неподалёку от меня располагалась странная инсталляция в виде стога сена, внутри которого было оборудовано нечто вроде маленькой барной стойки. На стойке стоял выключенный плазменный телевизор средних размеров. Вокруг стога никого не было, за исключением двух оперов уголовного розыска обживавших кусты метрах к двадцати дальше по дорожке, и иногда проходящих по дорожке местных обитателей.

Я уже прикончил обе сосиски и половину кофе, когда у стога сена началась бурная деятельность. Сначала нарисовался молодой человек в белой худи, с очень знакомым лицом, которого я никак не мог вспомнить. Вот точно видел эту рожу, а где – загадка. Молодой человек начал тянуть к инсталляции провода с пилотом, которые были спутаны в один огромный ком. Человек матерился, распутывал кабель, и, когда ему казалось что его никто не видит, бросал провода на землю и пинал их, отчего они запутывались ещё больше. Три самых завораживающих человека зрелища: как горит огонь, как льётся вода и как работают другие люди. (именно поэтому самое комбо – тушение пожара). Но и тут бездельничающему мне  было на что посмотреть. Поэтому я пил кофе и время от времени улыбался наиболее ярким пассажам.

Минут через десять человек упарился, стянул худи, оставшись в футболке. Тут же я вспомнил где его видел. На его спина сияла огромная  эмблема «Стоп-хам», и он явно был одним из заводил в этой компании. Ролики «Стоп-хама» были популярны, и этого деятеля я видел в них неоднократно. Желания встать и помочь ему не прибавилось, ибо я относился к ним очень неоднозначно. Вроде как дело они делали хорошее, но делали его так, что было понятно что их цель - дешёвый пиар.

Однако помощь к нему всё же подоспела. К распутыванию неподатливого провода присоединились две девушки, проходящие мимо. Их усилиями, буквально минут за пять провод был распутан, утащен куда то вдаль, и, видимо, подключён к питанию, потому что наблюдавший за их действиями Стопхамщик перешёл к настройке телевизора.

Девчонки снова подошли к нему. Они откровенно веселились и пытались развеселить хмурого Стопхамщика, который неожиданно «врубил босса». Разговаривали они громко, поэтому было слышно всё.

- Ну а что ты вчера не пришёл? Мы же договаривались потусоваться после танцев? Мы ждали… Игорь пришёл, а ты нет!

- Я готовился – хмуро отвечал Стопхамщик яростно тыкая пальцем в пульт от телека – вы что, забыли что сегодня за день?

-Да ладно! Посидели бы, пообщались. У нас вино было,  нам Алеся с Крыма привезла. Сегодня всё равно всё б успел. Неужели так важно было видео свои пересматривать?

Стопхамщик вылез из стога, подбоченился и гордо посмотрел на девчонок.

- Мне, Владимир Владимирович куда дороже бессмысленных вечеров!!! – пафосно, с придыханием сказал он.

Каюсь, у меня пошёл кофе носом. Я как раз сделал большой глоток и миллилитров двадцать латте растеклись у меня по ебалу. Я издал горловой звук, который и ранее и позднее никогда не издавал, а потом заржал, спрятав лицо, пытясь вытереть и кофе, и сопли, и выступившие слёзы. Когда мне это удалось, на меня пялились и Стопхамщик и девчонки и трое проходивших мимо бездельников. Я отсалютовал всем стаканом, поднялся с лавочки.

-Обалденный кофе!

Стопхамщик пошёл красными пятнами, а девчонки улыбнулись. Пытаясь не заржать снова, я пошёл к входу, посмотреть как там мои.

Путин прилетел  в четыре часа. Над Селигером прошли два одинаковых белых Ми-8, которые резко снизились и зашли на посадочные площадки. Вдоль дорожек начала быстро скапливаться толпа, весьма, впрочем, дисциплинированная. На дорожку никто не лез, даже близко к ней не подходил. Прохода Главного по ней я не видел, потому что был как раз на другой стороне комплекса, куда ВВП и не пошёл. Позже я узнал, что он остановился у пары инсталляций (стопхамщики по-моему не заинтересовали) и быстро прошёл в павильон с конференц-залом. Там было большое выступление, его и Лаврова, затянувшееся до половины седьмого. Туда я тоже не попал, хотя была и возможность и желание послушать, но пришлось решать вопросы по питанию сотрудников, которых так и не покормили. Кто-то что-то, как всегда забыл, и жрачки нам в обед не перепало. Зато на всякий, для ВВП был заготовлен фуршет, от которого он отказался и всех понаехов (кроме ОМОНа) решили накормить фуршетом. Мне и пришлось снова сверять списки, заверять благонадёжность  приехавших со мной, канючить , ныть и договариваться.

Когда наши пошли питаться, меня попросили снова заявиться в штаб. И вот тут то я и напоролся на прогулочным шагом направлявшегося в вертолётам ВВП.  Ну как на ВВП. На толпу окруживших его «инициативных лидеров», охрану, различных чиновников и журналистов пытавшихся ухватить свой шанс. Тут мне пришла в голову неоригинальная мысль, что селфи на фоне ВВП – это круто. Я вытащил свой виндофон, и попытался сделать пару фоток. Разумеется ничего не получилось. Вокруг колыхалась толпа, закрывая кадр. Однако когда я прекратил эти бесполезные поступки и повернулся, толпа колыхнулась ещё раз и меня вынесло между ФСОшником и каким-то кренделем из гражданских в пиджаке с галстуком, прямо  нос к носу с Президентом, державшим в руках маркер для автографов. К такому повороту я был не готов (хотя если бы и был, нихуя бы не изменилось), поэтому всё до чего додумался – это протянуть ему карточку «Илья Комаров», которую он и подписал. На этом меня снова втянуло в толпу.

В девять вечера мы поехали до дома. Народ в автобусе славил меня за охрененное тыловое обеспечение фуршетом, от которого лично мне достались лишь чёрствый рулет с маком и скукоженный апельсин. Подписанная карточка, перевозимая в кармане, разумеется, смазалась.

Вот о таком, одном из нескольких, хранящихся у меня, непонятном артефакте, ценность которого только в смешных воспоминаниях, в целом, этот рассказ.

Глядя на то, как на его гнилушечный свет ежедневно в прямом эфире слетаются тысячи безмозглых чешуйчатокрылых, Мальцев поверил в себя и создал такое же бесформенное объединение в реале: некую «Артподготовку». Что он имел ввиду, называя её так, осталось покрыто мраком тайны,  но это оказалось креативненько. Цель всей этой тусовки была одна: срать на власть, срать везде и срать как можно более вонюче. Исходя из этой цели, организация имела совершено полярную идеологию, основанную на принципе прямой демократии «кто громче орёт тот и лидер», с четко выраженным антикоммунизмом. На момент основания она являлась крайне правой после стала частично анархической и либеральной, с элементами левой идеологии. Короче вот как хочешь, так и понимай. Как хочешь, так и действуй, главное побольше движухи во славу бородатого Мальцева. На этом этапе они придумали «прогулки», то есть собирались толпой в десять-двадцать человек( ну это в провинции, в Москве и Питере одарённых было побольше) и шлялись по областному центру от памятника Рюриковичу до памятника Ленину. Это было безвредно и органы внимания на них почти не обращали, хотя эти клиенты, судя по их воплям в «фейсбуке» и «телеге», видели переодетого представителя «охранки» в каждом встречном и поперечном.

Всё это дело, конечно заметили. В рядах бабок и людей с ограниченными критическими способностями замелькали представители хитрого Ходора и пестуемого для газет  (напомню, это семнадцатый год, злобные злодеи Лёшке ещё не успели в трусы засунуть «новичка») кидающегося на любой инфоповод Аврального.

Последний даже немного завидывал попахивающей нафталином харизме Славика и его лютой работоспособности:

«Мальцевская передача и вообще движение вокруг очень интересный феномен. Человек никак не связан с московской политической тусовкой и вроде не продвинут в технологиях. Однако сумел организовать дешёвое, но эффективное вещание. Каждый день выходит с полуторачасовой передачей, которую смотрит 100—150 тысяч человек, что сравнимо по аудитории с федеральной радиостанцией. …Мальцев говорит, что хочет, власть кроет в прямых выражениях и никакая гебня перекрыть его не может. Это очень интересно. …его опыт надо изучать и реализовывать. Удешевлять работу, а не продолжать бегать по олигархам с листочками-сметами на огромные цифры. Мы вот раздумываем над тем, чтобы подобный канал запустить. Каждый день я не потяну, а вот раз в неделю можно попробовать»

( Потом Навальный полностью скопипастил мальцевские посиделки, но уже в модной, стильной, молодёжной оболочке. Хорошее время было, «пацан к успеху шёл», бабки рекой, халявная пицца в каждом «штабе», но «довели бабы и кабаки до цугундера»…)

Ну, ладно, не об Алексее Анатоличе сейчас. Так вот, когда наша клиентура, с политического куска нашей рутины выползла на улицы, подтянули и нас. Рома, как разделяющий со мной нелёгкое бремя политических весеннее-осенних обострений, должен был бы участвовать, но самоустранился. (У Ромки тогда намечалась серьёзная заваруха по поимке ингуша, находящегося в федеральном розыске за терроризм) . И, под мудрым руководством ТольТолича, пытающегося срочно среди передач Прокопенко о иннунаках отыскать сведения о Мальцеве, бороться с Артподготовкой бросили меня и, с месяц назад появившегося в Центре, Владимира.

В ускоренном темпе я завёл «маленькое» дело, натравив на получение информации по нему всяческие источники и, в том числе, конфидента  «Веру Васильевну», лютую бабку из КПРФ, всеми фибрами души ненавидевшую разнообразную шваль отнимающую политические очки на нашей провинциальной площадке у её партии. В отличии от бабок Мальцева, «ВВ» была умна, строга, принципиальна и деятельна, а ненависть свою хранила глубоко в душе, умея общаться как ни в чём не бывало с политическими оппонентами. Мы сотрудничали с ней давно, изначально обговорив, что в отношении самой КПРФ информации от неё будет ноль, на что я, как человек внутри глубоко социалистически (не коммунистически, нет, это совсем разные вещи!) настроенный согласился сразу и без обсуждений. Короче птички с инфушкой в клювиках мне быстро наполнили информационную пустоту по нашей, доморощенной ячейке «Артподготовки».

А ячейка была колоритна.  Основной тон в ней задавали три абсолютно разных человека, все вместе выглядевшие нелепой командой Трелони из незабвенного мультфильма про «Остров Сокровищ»

Светлана Даниловна Ожогина, пенсионерка, навальновка, последовательница всех идей и теорий, расцветавших в наших ебенях за последние десять лет. Умна, скандальна, жестока. Поедает «Сникерс Кинг Сайз» в огромных количествах, отчего плохие зубы. Она была и в религиозных общинах иеговистов, и среди саентологов, потом метнулась в политику, в ЛДПР, потом мелькала у коммунистов, после чего прописалась под знамёнами оппозиции. Яблоко, Парнас, навальновцы. Отовсюду её выгоняли благодаря склочности характера и нетерпимости в суждениях. Ей нужен был «нерв» в жизни, и  ей неважно за какие взгляды топить, главное разводить срач. Мозг ячейки.

Олег Клубничкин. Безволен, слеп как крот, умён и обижен жизнью. Лоб сорока лет от роду, с внешностью Модеста Карловича из «Городка», живущий на пенсии мамы с папой в их квартире. В жизни нигде не работал, зато получил три высших гуманитарных образования: филологическое, социологическое и педагогическое. Считает что во всех его бедах виновато государство и лично кровавый терран, а вовсе не его желание жить за счёт работяг-родителей. В последнее время начал получать доходец, кропая заказные статьи и посты для всех оппозиционеров. Обладатель очков с линзами в три сантиметра толщиной и шикарного кожаного  ободранного плаща. Рупор ячейки.

Сеня Майонезников. Туп, зол, и дьявольски силён.  Ненавидит всё, что считает нерусским. А нерусским он тоже считает почти всё. Был бы отличным материалом для праворадикальных националистических организаций, но была одна беда. Нашего областного лидера националиста, ныне организующего всяческие марши и проецирующего «белую силу», Сеня с детства пиздил во дворе своего дома обзывая «нерусским». Такой вот конфуз, и теперь Сеню на километр не подпускали к местам, отмеченным всевозможными солярными символами. Сеня сублимировал эту беду активным посещением спортзалов, и теперь представлял собой почти двухметровую машину смерти, напичканную бредовыми языческими идеями и протеинами.

В ячейке подготовщиков он, ясен красен, выполнял роль главного хуя по силовым операциям.

Ну и ещё, в целом по области, участников и сочувствующих набиралось не более ста человек. Вот таким вот составом они и подошли к тому времени, когда их бородатому вождю в алкогольных мечтах привиделась глобальная революция в стране.  Какой напиток из числа сорокаградусных дал такой эффект остаётся тайной, однако Мальцев возомнил себя лидером, способным стать остриём революционных перемен, без разъяснения, каких именно перемен он хочет. Он изрыгнул креативнейший лозунг «не ждём а готовимся» и объявил дату начала конца всех мешающих жить по его заветам: пятое ноября две тыщи семнадцатого года. И дальше разъяснял в ютупчике как брать Зимний, почту, телеграф, телетайп, телеграмм и телефон.

Ну и сегодня должна была, аккурат в десять часов утра во всех субъектах нашей многострадальной страны, при стечении репортёров, состояться она самая. «Марио идёт грабить банк» по-мальцевски. Наши ячеисты к «революции» готовились не по-детски, брыжжа слюнями в Интернете, угрожая оппонентам, ментам и сомневающимся расстрелами. К штурму был официально назначено здание областного законодательного собрания, о чём все члены ячейки написали в своём открытом телеграмм-канале. Клубничкин «во вконтактике» изверг заботливо сохранённую мной «в счёт будущих концертов» агитационнейшую статью, в которой предлагал всем желающим поучаствовать запасаться вилами, молотами, косами и факелами. ( почему именно этим инвентарём, я до сих пор в загадках, видимо Олежек представлял себе предстоящую акцию как охоту на Шрека).  У меня лично, всё это вызывало смех, тревожил только Сеня и трое – четверо его дружков, которые могли натворить бед.

Когда я предоставил историю нашей «артподготовки» в виде справки с фоточками и цитатами лидеров, свеженазначенному сыну донских просторов полковнику Кабанову он дико завибрировал.  Толич курсировал от своего кабинета в кабановский целый день, как ужаленный в жопу суслик. За неделю полготовки были привлечены и проинструктированы все возможные силовые подразделения области от срочников внутренних войск до спецназа ГРУ, базировашегося водном из районов области. Не удивлюсь, что на всякий случай у Дракона был готов план по введению в город танков, с последующей операцией «Прижигание» - зачисткой города ядерным ударом.

Я же, воспользовавшись паникой руководства, выбил наружку под пассионарного Сеню и был в целом доволен как слон.

Руководить контрреволюционными мероприятиями Дракон назначил лично себя, невзирая на то, что и я и Толич, неоднократно указывали на малочисленность возможных «революционеров».

Так что сегодня день предстоял суетный, с большим количеством телефонных звонков и приколов в реале. Именно поэтому я сейчас матюгался в темноте, составляя некролог своим кроссовкам, погибавшим в неравной битве с корнями в парках и скверах.

Через пару часов, в восемь утра,  когда уже наступило хмурое ноябрьское утро, я сидел в своей машине возле здания большого книжного магазина, откуда открывался чудный вид на фасад заксобрания, наблюдая как стекаются сюда всевозможные заинтересованные лица. Революционеров видно не было, зато я увидел и фсбшников, и росгвардию, и ОМОН, и СОБР,  и всевозможных полицейских от ППС до оперов БЭПа. Все проезжали мимо здания и пытались как можно незаметнее скрыться во дворах и не оствечивать. На виду был только большой тёмно синий микроватобус «Пежо» в котором находился Кабанов и ещё кто-то из начальства, откуда в эфир доносились чёткие и уверенные, но зачастую противоречащие друг другу радиокоманды.

Открылась дверь машины и в неё ввалился мокрый Вова, в одной рука у которого была картонная коробка с  пончиками, а в другой два стакана кофе.

- Во! –  произнёс он усаживаясь в сиденье – ща будем как настоящие копы с Манхеттена.

Он передал мне стакан кофе и круглый донат с шоколадной глазурью.

- Спасибо – произнёс я , организуя на подлокотнике между сидениями «гранд-пикассо» импровизированный стол.  Получилось недурно. В машине было тепло, сухо, тихо играл «Пентатоникс», а теперь ещё и вкусно пахло кофе. Красота.

С Владимиром мы были, как и с Ромой, знакомы давно. Так всегда бывает, когда проработешь в конторе больше десяти лет, успеваешь составить целый каталог впечатлений о многих.  С Владимиром мы познакомились в недолго существовавшим в недрах УМВД подразделение под названием УНП (Управление по налоговым преступлениям), куда я меня позвали после ухода из наркоконтроля бывшие мои коллеги по налоговой полиции. У Владимира это была первая служба после института МВД. Работали мы сначала в разных отделах, потом он перешёл в мой, однако не сложилось. Моим непосредственным руководителем тогда был замначальника УНП по фамилии Зайцев, один из редкостнейших мудаков на планете. Старое, злобное, завистливое чмо. Его держали из уважения к возрасту, давали возможность дожить до пенсии, а он этого не понимал и пытался в интриги. Я то был ему необходим, я умел работать, и знал что к чему в налоговых преступлениях (которые на мой взгляд являются наиболее интеллектуальными из всего УК), до меня у него руки не доставали (ну почти)  а вот  пришедший Вова… Который не понимал в налогах, да ещё по молодости и практике привитой в московском институте МВД (две тыщи четвёртый год, это была там почти норма) , пытался время от времени шкурить ларьки в командировках…

Короче сожрали Владимира. Он перевёлся на землю, потом в штаб, потом снова на землю, сгонял пару раз в Чечню. Развёлся пару раз. Все эти невзгоды и лишения сделали из него толкового и грамотного профи, которому что ОРМ организовать, что задержание провести в одно лицо, что отбиться справками от проверяющего не составляло труда. В наш коллектив он влился быстро и весело, предлагая дружбу в обмен на дружбу.

Пока мы чавкали американскими пончиками, раздался телефонный звонок. Я поставил кофе на козырёк панели, при этом поспешив и облив руку. Тапнул по экрану, на котором была надпись «5 бригада». Наружка, отправленная к дому Майонезникова.

- Слушаю!

-  Привет,  это Ренат по твоему объекту! – раздался знакомый голос. Хоть сотрудники наружки и шифруются от своих же коллег и периодически меняют телефоны, всё равно проработав с ними плотно знаешь практически всех и на лицо и по голосам.

- Привет Ренат, что там  Вас? – старший бригады наружки уже выходил на связь минут сорок назад, докладывая что они выставились по Сеню, присвоив ему на время  псевдоним «Конь»

- «Конь» вышел из дома, дождался машины с двумя пассажирами. Сейчас выезжают из города в сторону Москвы. Номер машины; Константин четыре три три Марина Анатолий. Серый Солярис. Мы продолжаем?

Ага, значит Сеня всё таки стартанул в Москву, где естественно ожидалась наиболее массовая «революция». И пару друзей своих захватил. Значит тут , у нас, сейчас всё будет скорее смешно, чем проблемно, а Сеню надо стопорить.

- Давайте за ним, если они на Москву, там гаишный пункт досмотра будет через тридцать километров. Я сейчас гайцов соорентирую, они его там и примут. Если будут накладки – звоните.

- Есть, насяльникэ! – шутливо исковеркал фразу Ренат и повесил трубку.

Я набрал Толь Толичу. Нефиг ему в машине пухнуть, пусть поруководит. С двенадцатого звонка Толич ответил.

-Да, аллё? – голос сонный, видимо действительно харю плющил в служебке.

- Толь Толич, там движение есть по Майонезникову. Они втроём  на автомобиле в Москву выехали. Их бы тормознуть на посту надо. Вы с начальником ГИБДД свяжетесь?

-Не…- протянул Толич – у нас для этого начальство есть, которое тут всё организует. Сейчас Кабанову позвоню, он организует. Спасибо, Валюша. Только когда всё закончится, тебе туда надо будет ехать, оформлять, ладно?

- А то!- ответил я. Понятно, что сегодня писанины будет больше чем приколов.

- Ну тогда, там как гаишников заставят работать, я с тобой свяжусь, наружку сориентируешь.

- На связи!

Я кинул трубку на панель и снова сцапал кофе.

- Походу Толича не взяли в штаб и он обиделся – сделал вывод Вова, который слышал разговор.

-Мммм – я утвердительно помычал набитой донатом пастью.

Минут через двадцать отзвонился Толич, сообщив что Кабанов всё решил, и машину остановят на посту. Туда же перестраховщик Дракон отправил пять оперов из резерва уголовного розыска, доставлять задержанных в город обратно. Ещё через десять минут мне позвонили и гаишник, и наружка, и розыск. Майонезникова и Ко остановили, в машине нашли биты с гвоздями, бронежилеты, строительные каски, окрашенные чёрным и кучу мальцевских агиток. На статью это не тянуло, но позволяло поебать Сене и его подручным мозги в течение всего дня. Я попросил доставить их в земельный отдел для разбирательств. Отлично, один вопрос закрыли.

К десяти часам у здания заксобрания начали появляться скудные революционеры и многочисленные зеваки из числа журналистов, сочуствующих, но не желающих участвовать в опиздюливании оппозиционеров и редких прохожих.  Революционеров было ровно двенадцать человек, из них восемь пенсионного возраста, Клубничкин, двое каких-то алкашей и (неожиданно) симпатичная, но глупая Яна из студенческого университетского профкома. В руках революционеров были газеты и мётлы. Светлана Даниловна, одетая в камуфляж старого образца, держала в руках большую чёрную пластиковую коробку, на которой был скотчем приклеен лозунг «ДОЛОЙ!».

Ну и на этом всё закончилось. Революционеров торжественно, под ручки, отвели в подъехавший автобус, появившиеся вместе с ним омоновцы в полной боевой экипировке. Смотрелось это фантасмагорично, и присутсвующие журналисты, и оппозиционеры, во главе с Геной Долженковым наделали кучу качественных фоточек. Задерживаемые громко пели песни: пенсионеры «Мы смело в бой пойдём», а алкаши почему-то «…а на чёрной скамье». Клубничкин немного посопротивлялся, отчего на его старинном кожаном плаще появились новые дырки. Удивила всех Ожогина, перевернувшая на подбежавшего омоновца коробку из которой в лицо сотруднику полетели живые крысы, отрикошетившие от чёрной брони и разбежавшиеся по площади. Крысы напугали Яну, которая завизжала на всю площадь, предоставив последние горячие кадры и шикарную звуковую дорожку журналистам. На этом праздничная часть закончилась.

Итогом «революции» в отдельно взятом областном центре стало задержание на пятнадцать суток Ожогиной за хулиганские действия, на пять суток Клубничкина за сопротивление законным требованиям и год условки Майонезникову, который при задержании всё-таки отобрал у гаишника полосатый жезл и шибанул им его по лбу, оставив отпечаток кокарды. И это несмотря на повисших на его плечах и руках пятерых сыщиков и напарника гаишника. Конь – он и в Африке конь.

А, да. И их бородатый пидер лидер задним числом перенёс революцию на восемнадцатый год. Немудрено, что в восемнадцатом про него никто уже не вспоминал.

Это отдельный рассказ в серии. ссылка на основную историю : Начало

Для тех, кому непонятны сокращения: Глоссарий