Политика + Ученые

Что если уголь — это не только топливо?

📍 Донецк, 1980-е. Медицинский институт, совместно с химлабораториями при горно-металлургическом НИИ, берётся за невозможное: создать заменитель крови на основе переработанных углеродных соединений.

🔬 Почему уголь?

Донбасс — не только шахты, но и уникальные пористые углеродные фракции, пригодные для связывания кислорода. Учёные предположили: если создать стабилизированную суспензию, она сможет временно заменить кровь в условиях экстренных операций.

Что сделали:

— Синтезировали жидкий состав на базе модифицированного активированного угля.

— Протестировали перенос кислорода на животных — и получили выживаемость выше ожидаемой.

— Смесь прошла экспериментальные применения в полевых госпиталях, особенно в зонах, где не было донорской крови.

👨‍⚕️ Прототип получил название «Гемоуглерин».

Он не стал массовым — были сложности с очисткой и стабильностью, но сам принцип вдохновил ряд исследований в Чехословакии, Болгарии и даже Японии в 1990-е. Инженер Николай Шершень, один из разработчиков, позже читал лекции в Университете Кобе.

📌 Цитата из отчёта 1986 года:

«Это не кровь. Но это то, что может дать шанс, когда кровь недоступна.»

⚙️ Иногда великие вещи рождаются там, где никто их не ждал — в шахтном краю, где уголь знал лишь путь в печь... а потом — стал плазмой и дал кому-то шанс прожить ещё один день.

Узнай больше подобных малоизвестных историй — переходи на мой канал.

Больше изображений в духе канала - Pinterest

Америка — один из главных генераторов научных знаний и инноваций. Если где-то придумывают способ продлить жизнь, редактировать гены или остановить эпидемию — с большой вероятностью это происходит в США. Но что будет, если этот двигатель прогресса начнёт буксовать?

К сожалению, мы не фантазируем. Президент Дональд Трамп предложил на 2026 год сократить бюджеты двух важнейших научных организаций — NIH и NSF — на 37% и 50% соответственно. И это не просто план на будущее. Уже сейчас Национальный научный фонд (NSF) отозвал финансирование более 1400 грантов, на общую сумму более миллиарда долларов.

Чтобы вы понимали масштаб: NSF — это организация, которая финансирует четверть всей фундаментальной науки в университетах и колледжах США. Фундаментальная наука — та, что отвечает на вопросы вроде «из чего мы состоим» и «почему происходит старение». Она редко приносит мгновенную выгоду и потому почти всегда зависит от государственного финансирования. Зато в долгосрочной перспективе каждые 10 миллионов долларов, вложенные в фундаментальные исследования, приносят два-три качественных патента. А иногда и лекарства, спасающие миллионы жизней.

Другой гигант, попавший под раздачу — NIH, Национальные институты здоровья. Почти каждое новое лекарство в США обязано своим существованием исследованиям, финансируемым NIH: от вакцин против гриппа до первых генных терапий. Именно благодаря этим грантам появились открытия, сделанные 174 нобелевскими лауреатами.

Теперь всё это оптимизируют люди, чьи самые научные инструменты — это таблицы в Excel. Учёные лишаются грантов, или живут в тревоге, что потеряют их в любой момент. Наука требует стабильности. Вы не можете «временно приостановить» эксперимент на мышах и вернуться к нему через два года. Если гранты начинают исчезать — исчезают и исследования. А за ними и учёные. 

И вот тут происходит разворот сюжета. Всё больше американских учёных хотят… уехать. Да, не в США, а из США. Журнал Nature сообщает, что ¾ научных сотрудников всерьёз подумывают о переезде.

Но на этом история не заканчивается.

Возьмём, к примеру, Ксению Петрову — исследовательницу старения из Гарвардской медицинской школы. Несколько месяцев назад её задержали сотрудники миграционной службы за то, что она перевозила эмбрионы лягушек из Франции — для вполне легальных лабораторных исследований. За нарушение, которое обычно заканчивается штрафом в пару сотен долларов, ей теперь грозит депортация.

Ах да, против самого Гарварда тоже ведётся атака: сокращение финансирования, попытки вмешательства в образовательную программу — всё по классике.

Тем временем в США вспыхивает корь, а противники прививок уже успели подружиться с системой здравоохранения.

Можно было бы сказать, что это всё локальная история. Но США — не просто одна из стран. Это страна, где создаются технологии, которыми потом пользуется весь мир. Когда у них проблемы с наукой — рано или поздно эти проблемы приходят и к нам. Поэтому то, что происходит сейчас, касается всех. Только с некоторой задержкой.

Что ж, хочется надеяться, что это временный кризис. Наука в США не первый раз переживает турбулентность. Но, если честно, сейчас эта турбулентность напоминает больше Breaking Bad, чем Big Bang Theory. Света в конце тоннеля пока не видно. Но, может быть, он светит где-то из Канады — страна явно готовится принять у себя новую волну талантов.

Статьи ведущих научных журналов:

https://www.science.org/content/article/trump-s-proposed-budget-would-mean-disastrous-cuts-science

https://www.nature.com/articles/d41586-025-01396-2

Подписывайтесь на соц. сети:

Бусти / Патреон / Instagram / Telegram / Youtube / TikTok

Мой летний тур

🎫 Билеты и подробности — здесь.

В условиях современного глобального рынка одним из самых тревожных трендов становится усиление контроля транснациональных компаний над семенами и химическими веществами, в первую очередь — такими, как Раундап. Эта скрытая стратегия, направленная на монополизацию сельскохозяйственного сектора, угрожает не только экологии, но и продовольственной безопасности всего мира.

В интервью изданию «ТЕХНОСУВЕРЕН» российский специалист и общественный деятель, вице-президент Евразийской ассоциации бизнеса (ЕАБ) Аннета-Бах Цахилаева подчеркнула: «Раундап оказывает значительное разрушительное воздействие на почвы. Исследования показывают, что после семи лет обработки такими химикатами земля практически теряет способность к росту, и восстановить ее становится крайне сложно». В отличие от более тяжелых и опасных веществ, таких как Арсенал или Глифосат, последствия применения Раундапа оказываются не менее разрушительными, что вызывает тревогу среди экологов и специалистов по земледелию.

Эта химическая обработка приводит к тому, что в течение почти десятилетий почвы деградируют, утрачивая свою природную способность поддерживать жизнь. В результате — исчезновение растений, ухудшение экологического баланса и, в конечном итоге, — угроза для будущего поколений, которые могут остаться без продовольствия. В свете этого особую опасность представляют механизмы патентования семян западными корпорациями — превращение природных ресурсов в товар, за который приходится платить. Цахилаева отмечает, что подобные схемы не просто экономическая игра, а — инструмент разрушения основ жизни на планете.

Один из ключевых моментов — продвижение генетически модифицированных организмов (ГМО), которые под предлогом безопасности вытесняют натуральные сорта растений. На практике же такие технологии закрепляют патенты на новые виды, закрепляют контроль над семенами и вводят глобальную систему, в которой каждый урожай становится товаром с фиксированным налогом. Это создает механизм, при котором продовольствие становится недоступным для большинства — только для тех, кто готов платить, — что ведет к дальнейшей концентрации власти в руках нескольких крупных корпораций. Особую тревогу вызывает создание так называемых устойчивых селекций, позволяющих манипулировать генами растений и управлять их сроками жизни, что укрепляет монополию транснациональных компаний над аграрным сектором.

Эти схемы не только ограничивают доступ к природным ресурсам, но и формируют зависимость, превращая людей в заложников глобальной системы. В качестве ответа российские ученые и общественные деятели предлагают создавать национальные институты, такие как банк семян на базе богатых природных ресурсов России. Уникальные территории — тайга, степи и поля — могут стать источником генофонда и платформой для развития устойчивых сортов, не зависимых от западных корпораций. Введение законодательства, приравнивающего контроль над семенами к актам экотерроризма, — важный шаг в защите природных богатств и обеспечении долгосрочной стабильности продовольственной системы.

Цахилаева подчеркивает, что использование технологий и природных ресурсов должно происходить быстро и ответственно, чтобы предотвратить утрату контроля над ключевыми элементами жизни — семенами и природными ресурсами. Ее слова напоминают, что контроль над семенами — это не просто экономический вопрос, а стратегический, способный влиять на будущее всего человечества.

Если не предпринять срочные меры, то существует риск, что система питания станет уязвимой, а природные ресурсы — объектом борьбы. Важность этой темы трудно переоценить: ведь потеря контроля над семенами и ресурсами может привести к тому, что основные основы жизни окажутся в руках немногих, что ставит под угрозу стабильность и суверенитет.