Героиня Людмилы вела беспорядочную половую жизнь, изменяла мужу, была любовницей генерала КГБ, скупала антиквариат старушек, а в конце книги все-таки вышла замуж за своего генерала. И много других интересных моментов.
«Рожать надо, Людмила! Два раза обошлось, в третий может не повезти. Ты свой лимит на аборты исчерпала. С Гуриным могут возникнуть сложности интимного порядка. Обычно провинциалы воспринимали просьбу надеть презерватив как личное оскорбление. Они стеснялись покупать эти предметы в аптеках. Людмила однажды достала из своей сумочки пакетик с презервативом, и на этом ее отношения с поклонником закончились: он принял ее за профессиональную проститутку. Москвичи были сговорчивее, может быть, кто-то из них уже прошел через унижение венерологического диспансера».
«Катерина записывала в большую тетрадь афоризмы и красивые выражения, в основном про любовь. Многие девочки имели такие тетради, выписывали чаще не из книг, которые читали, а переписывали одна у другой. Тетрадка Катерины начиналась с выражения: «Умри, но не давай поцелуя без любви». Потом шла запись: «Лучше умереть стоя, чем жить на коленях» – Долорес Ибаррури. Уже в общежитии Людмила перечитала эту цитату и сказала: – У нас на заводе говорят по-другому, лучше дать стоя,чем на коленях.»
Генерал КГБ оперативно нашел Гошу через свое ведомство, а так же немало рассказал Людмиле про скрытые пружины механизма управления СССР.
Показать такое, естественно, не могли
«Людмила понимала, что ее роман с Еровшиным когда-нибудь закончится. Ее часто принимали за его дочь. Ее это не волновало, но она не хотела, чтобы Еровшина увидели с ней девчонки из общежития. Конечно, старый, разница в двадцать пять лет. Но с ним интересно, а рассказы молодых о том, как они служили в армии, ходили в самоволку, надоели».
«Еровшин ответил такое, до чего она никогда не додумалась бы сама: – Так задумано, – усмехнулся Еровшин. – Это государственная политика, чтобы подворовывали. – Это же плохо, когда воруют. Кому же это выгодно? – Государству, – пояснил Еровшин. – Государство всем недоплачивает, и там, наверху, понимают, что на такие деньги прожить невозможно. То, что подворовывают, это как бы дополнительная зарплата. Но это и преступление одновременно. Пока ведешь себя тихо, тебе это не то чтобы прощают, а смотрят сквозь пальцы. Но – пока покорен. А если вздумаешь бунтовать, выступать против власти, у нас всегда есть повод взять тебя за задницу: ты же воруешь, ты же закон нарушаешь. Вот ты недовольна, что вам на хлебозаводе мало платят. И решила организовать забастовку, потребовать, чтобы платили больше. И это справедливо. На зарплаты, которые вы получаете, жить нельзя. Но тебе тут же припомнят, что со стройки ты тащила краску и обои, с автозавода запчасти, с хлебозавода тащишь сливочное масло, изюм, сахар.
– А ты откуда знаешь? – удивилась Людмила.
– Так ведь со всех хлебозаводов и кондитерских фабрик это тащат. Поэтому каждому бунтарю мы всегда обеспечим отъезд от трех до пяти лет в места не столь отдаленные.
– Неужели правда? – удивилась Людмила.».
Как за пять минут нашли Гогу в восьмимиллионной Москве?
Через двадцать минут в дверь позвонили. Александра открыла. Вошел Еровшин и молодой мужчина. – Здравствуйте, Александра, – сказал Еровшин. – Здравствуйте. А вы меня знаете? – удивилась Александра. – Со дня рождения. Даже раньше, за месяц до твоего рождения…– Что в универмаге «Москва» выбросили женские сапоги «Саламандра», все мужики лаборатории побежали покупать своим женам. А один метался между полок в растерянности. Он хотел купить сапоги любовнице, но не знал ее размера. Все очень смеялись. Петр Петрович открыл свой кейс и достал книгу-карту, быстро перелистал ее и показал Еровшину. – Ленинский проспект, универмаг «Москва». В двухстах метрах от него – институт электроники. Еровшин кивнул и набрал номер телефона. – Институт электроники, Ленинский проспект. Георгий Иванович, слесарь, механик, приборист, посмотри допуски секретности… – Да, – вспомнила Катерина, – он ездил в Ригу в командировку на завод ВЭФ. Вернулся четвертого ноября… – Да. Да. Да. Записываю. Скоков Георгий Иванович, сорок второго года рождения, Малая Бронная, двенадцать, сорок вторая. Да, да. Спасибо. Петр Петрович протянул листок с данными Гоги и пояснил: – Телефоны не работают. В доме ремонт. Меняют телефонный кабель»
Драка Гоги,его друга-полковника и Никиты со шпаной и встречная угроза побитым хулиганам «поднять Кантемировскую дивизию».
«Никита вошел во двор, его тут же схватили за руки двое, и уже подходили еще трое. Ребята были плотные. Они встали кругом. Один толкнул Никиту, он налетел на другого, тот отшвырнул Никиту следующему. Мальчишку перебрасывали, как мяч, по кругу.
– Ребята, а это нехорошо, – пятеро на одного.
– Я согласен, это нехорошо, – подтвердил Гога.
– Деды, – усмехнулся Копылов (он был самым мощным и высоким), – уходите и будете здоровыми и счастливыми, или…
– Что – или? – спросил Васек.
И тут же получил удар в пах, но успел среагировать, перехватил ногу Копылова, вывернул ее. Ребята оказались спортивными: наверняка занимались боксом, а может быть, и модным каратэ. Но и Васек и Гога выросли в московских дворах, имели боевой опыт в драках – и один на один, и вдвоем против разъяренной кодлы с чужой территории, которая применяла в драке и ножи, и кастеты.
Васек прямым правым отключил вскочившего Копылова, и тот стал оседать.
– Ты полегче, – попросил Гога Васька. – Они еще хлипкие.
Гога едва не пропустил удар, поймал руку нападающего, присел и перебросил его через себя. Никита вцепился в одного из ребят, тот бил с остервенением, стараясь ребром ладони попасть по почкам, но Васек с высоты своего роста опустил кулак на голову Никитиного противника, и тот сел на асфальт. Теперь все пятеро были побеждены.
– Ладно, – злобно пробормотал Копылов, – до следующей встречи.
– Ребята, не надо, – предупредил Васек, – если вы соберете весь микрорайон, я приведу сюда Кантемировскую дивизию. Давайте каждый заниматься своим делом: среди вас медики – должны лечить, а не калечить, это моя профессия – калечить.»
Развал страны и подушка безопасности на черный день. Предсказанные войны на Кавказе и с Украиной. Диалог Людмилы со своим поклонником.
Но ты гордишься, что твоя работа связана с космосом? – не отставала Людмила.
– Гордиться особенно нечем. Мы безнадежно отстали от американцев.
– Как отстали, когда? – не поверила она.
– Как только запустили Гагарина. Мы способны на одноразовое усилие. Но потом надо много средств, чтобы этот успех поддерживать и развивать, у нас этих средств нет. И вообще, мы скоро станем не просто бедными, а нищими.
– Когда? – испугалась она. Ведь его прогнозы по поводу того, чем заканчиваются фильмы, всегда были точными.
– Нам осталось не больше десяти лет…
– Значит, надо копить деньги? – предположила она.
– Это бессмысленно, – ответил он. – При спаде производства начнется инфляция, и все денежные сбережения станут просто бумагой. Мы не конкурентоспособны практически ни в одной отрасли.
– Ты просто фантазируешь? – не поверила она.
– Нет. Это реальный прогноз. Мы подали его в ЦК и в правительство.
– А что могут эти старые дураки? Брежнев протянет еще несколько лет, его заменит точно такой же старик, потом еще один старик, потом придет более молодой и попробует подлатать систему. Это значит – уменьшить контроль партии, и тоже сразу все повалится.
– Я могу прочесть этот прогноз? – спросила она.
– Можешь. – И он достал с полки зеленую папку.
Людмила многое не поняла, многое пропускала, особенно графики и цифры, но и от того, что поняла, испугалась. Ученые предполагали, что первыми взбунтуются страны народной демократии, потом Прибалтика, Украина, на Кавказе и в Средней Азии начнутся войны, и Россия вынуждена будет воевать сразу и в Средней Азии, и на Кавказе, и в Прибалтике. И в этой ситуации американцы первыми нанесут атомный удар по России.
Утром Людмила успокоилась, но все-таки решила посоветоваться с Еровшиным. Позвонила ему, и он приехал. Она не назвала фамилию доктора наук, но пересказала, как могла, прочитанное.
– Есть такой прогноз, – подтвердил Еровшин. – И он вполне вероятен.
– А куда же вы смотрите, если все знаете? – ужаснулась Людмила.
– Мы знаем все, но еще не все можем. Но после Брежнева придет наш человек, и он сможет остановить этот процесс.
– Но Брежнев может прожить еще лет двадцать!
– Он проживет не больше двух. А насчет сбережений подумай. Во времена перемен умные люди не копили деньги, а вкладывали их в вечные ценности.
– А что такое вечные ценности?
– Антиквариат, он чем старше, тем дороже. Картины хороших художников, драгоценные камни…
– А у тебя они есть? – напрямую спросила Людмила.
– Есть, – признался Еровшин. – Немного, но достаточно, чтобы выжить мне, моей семье и тебе.
Но ты-то не вечен, подумала Людмила. Еровшин последние годы болел и уже несколько раз лежал в госпитале КГБ.
– Я бы хотела часть своих сбережений во что-нибудь вложить, ты скажешь куда?
– Я тебя познакомлю с человеком, который тебе даст советы лучше, чем я. Я сам у него консультируюсь.
Еровшин познакомил ее с Келлерманом, старым евреем-ювелиром. Он уже не работал как ювелир, но иногда реставрировал драгоценности. Людмила у него купила брошь с бриллиантами, золотую табакерку времен императрицы Екатерины. Все стоило дорого – на это ушло больше половины ее сбережений.
Друзья, опубликовал лишь несколько интересных сюжетов,напишите в комментариях свои впечатления от книги и фильма.
