Нидерланды (Голландия)

Мужчинаа, что ж вы даму-то бросили?
А этот умный телефон и хитрые наушники периодически делают музыку потише, чтоб я не оглох, случаем. Пекутся обо мне, любят. Так вот, если б не это — я её бы не услышал.
А я же, когда бегу, о своём думаю и к вопросам не готов.
Я ей с виноватым видом:
— Так я уже 7 лет как... Чо старое ворошить? —
Догнала.
— Я не о ней, я о себе. —
— Ну так я вас впервые вижу и не знал, что я вас уже бросил. —
— Зато я вас вижу не первый раз. —
— Следите за мной, что ли? —
— Ещё не хватало. Я просто наблюдаю. —
А бежит явно первый раз. Это и по манере бежать видно. Ну знаете, как женщины бегут раскоординированно: бёдра сами по себе, плечи сами, руки не в ритм. Ну и бирка на штанах предательски свисала сзади.
— А откуда вы знаете, что я по-русски говорю? —
— Ну как же, я же вижу: когда вы устаёте — материтесь по-нашему. —
А мы всё это время, хоть и не быстро, но бежим.
— Что вы несётесь как угорелый? Я же за вами не успеваю. —
— Так дождь же. Противно, когда капает в лицо. —
— А мне, думаете, не капает? —
— Думаю, капает. Поэтому побежали быстрее. —
И надо же — она добавила.
— Людмила, 32, не замужем. А вы где работаете? —
— Я-то ладно, но вы — очевидно, что в КГБ. —
Смех на бегу выглядит несколько искажённо, но шутку она поняла.
— Ну, я-то семь лет назад сподобился. А вы-то тут как, одна? —
— Тю, он меня бросил.
— Он думал, что я приеду сюда и буду ему тут стирать, убирать, мыть, а он мне за это — ничего. —
— Что, совсем ничего? Это вы в коробке от телевизора под мостом живёте? — продолжал пытаться шутить я на бегу.
— Нет, ну дом-то я у него отвоевала. У нас же дочь. При разводе отписали на меня. —
— А, ну да. Ничего от него и не досталось. Ну, дом только, да? —
— Послушайте, мы бежим или меня о личной жизни спрашиваем? —
— Бежим, конечно, но вы меня остановили — вот я и поддерживаю разговор. —
Минуты две бежали молча.
— А вы знаете, обратно не хочется. 10 лет уже тут. Привыкла. Дэйзи в школу ходит. Куда уже теперь? —
— Дэйзи — дочь? —
— Ну не сын же. Да, он настоял на этом имени, а я тогда была влюблена в него по уши. Два дома, три машины, бизнес, романтика — как такого не полюбить? —
— То есть мужика себе ищете таким образом? —
— Ты про себя, что ли? Пф... Нормальный бы остановился, поговорил с дамой. А мы бежим уже двадцать минут — я вся запыхалась. —
— Ну, жениться не обещаю, но остановиться, поболтать могу. —
— Да беги уже. Тебе тут ерунда осталась. —
— Так вы и где я живу — знаете? —
— А что тут знать, когда ты мельтишишь каждую неделю. Туда-сюда, туда-сюда. Я в этом районе всех новеньких знаю. —
— Я же говорю — КГБ. —
— Будешь тут и КГБ, и ЦРУ. Одной-то тяжело. Мужиков нормальных нет. —
— А со мной-то чего тогда бежите? —
— Ну что я, дура, совсем одна бежать по дождю? Пусть думают, что у нас спортивная семья. —
— То есть вы меня сейчас как муляж используете? —
— Послушай, муляж, просто поговорить хотелось. Дэйзи к бабушке отправила русский язык учить, вот и занимаюсь поисками. —
— Ну вот, я уже и прибежал. —
— Да знаю я. Вставай, давай в свою позу — сфоткаю. Выложишь на фейсбук к себе, как обычно. —
Сделала пару фоток, пожала руку с полным сарказма лицом и пошла. Больше мы никогда не виделись.

Я краем уха слышал что-то о граффити в Амстердаме, но как-то совершенно не ожидал попасть в этот район именно сегодня. Это какая-то старая заброшенная часть города, где стоял судостроительный завод. Там всё выглядит как в типичном американском боевике на каком-то заброшенном промышленном предприятии. И вот я проходил мимо этих ржавых контейнеров, каких-то якорных цепей вросших в землю и вдруг заметил граффити. Чем глубже я уходил в эти забытые богом железобетонные джунгли, тем ярче и интереснее они становились. От каких-то простых графических изображений, до замысловатых геометрических фигур, от откровенной мазни, до натурального картинного изобразительного искусства. От буйства красок и постоянно меняющихся картин даже закружилась голова. Но впечатление всё это оставило неизгладимое. Конечно, фотографиями не передать эту атмосферу, но она там очень специфическая, правда.

Женщина в железнодорожной униформе. Швеция, 1962 год.

Представляю новую коллекцию увлекательных фотографий из европейских стран. Все снимки были сделаны в течение XX века, а их цветная обработка выполнена уже в XXI веке. Эти яркие кадры не просто переносят нас в прошлое, но и позволяют глубже понять, как менялся быт и жизнь людей в разных уголках Европы на протяжении столетия.

Португалия, 1950-е годы.

Департамент социального обеспечения. Прага, 1937 год.

В Праге (тогда часть Чехословакии) офис социальной работы обладал уникальной системой хранения документов — крупнейшим в мире вертикальным хранилищем писем. Это инженерное чудо представляло собой конструкцию из шкафов, установленных ярусами от пола до потолка, занимая площадь более 4000 квадратных футов. В хранилище размещалось свыше 3000 ящиков длиной около 10 футов каждый.

Система была оснащена электроприводными лифтовыми столами, которые могли перемещаться вверх, вниз, влево и вправо, обеспечивая быстрый доступ к нужным документам. Благодаря такому техническому решению работа, ранее требовавшая усилий 400 сотрудников, теперь выполнялась всего двадцатью. Этот инновационный подход значительно повысил эффективность обработки данных и стал примером прогресса в организации рабочих процессов того времени.

Дани на вилле Капо ди Монте, Канны, Франция, 1938 год.

Голый мужчина с сачком для бабочек — это сын фотографа Жака Анри Лартига. Он умер в среду, 28 июня 2017 года, в Сен-Тропе, где он прожил несколько десятилетий. Он был любимой фигурой там, художником, создавшим очаровательный музей бабочек, который он глубоко любил и который до сих пор открыт для публики.

Но Дани также, и в особенности, был непреднамеренным героем многих самых известных фотографий своего отца. На снимках Лартига, изображающих мимолетные моменты счастья, присутствует его силуэт с раннего детства.

Сен-Тропе, 1960 год.

Две пары отдыхают, наслаждаясь шумом волн и теплом солнечных лучей.

Артистки польского кабаре, 1925 год.

Во время сильной жары в Париже, 1928 год.

Бельгийская принцесса Мария Шарлотта, 1910-е.

Мать и дочь на вершине горы. Австро-Венгрия, 1904 год.

Катание под парусом по льду. Нидерланды, 1980 год.

Нидерланды считаются лидером в конькобежном спорте благодаря сочетанию географических, исторических факторов. Замерзающие зимой каналы и равнинный рельеф создают идеальные условия для катания. Традиции конькобежного спорта уходят корнями в XVII век, а такие события, как "Elfstedentocht"(марафон на дистанции около 200 км), стали частью культуры.

Сейчас страна обеспечивает доступ к ледовым аренам даже в маленьких городах, а правительство и компании поддерживают спортсменов. Молодежные программы и научный подход, включая инновации в оборудовании, помогают развивать таланты. Успехи голландских конькобежцев на международной арене, включая Олимпиады, вдохновляют новые поколения, а сами спортсмены пользуются огромной поддержкой болельщиков и признанием в обществе.

Группа мужчин играет в карты. Германия, 1904 год.

Газгольдеры газового завода Тегель. Германия, Берлин, 1930 год.

В 1905 году в берлинском районе Тегель появилось необычное сооружение — газовый завод, или, как его еще называли, «газовый дом». Здесь уголь перерабатывался в газ, который затем хранился в газгольдерах, расположенных на территории завода. Эти гигантские конструкции стали символом эпохи, когда газовое освещение и отопление были неотъемлемой частью городской жизни.

Однако к 1953 году завод был снесен, поскольку природный газ полностью вытеснил старые методы производства. Газовые заводы, некогда игравшие ключевую роль в энергетике, утратили свою актуальность. Сегодня можно лишь фантазировать о том, что эту территорию могли бы сохранить и переоборудовать, например, в жилой комплекс или культурный центр. Вместо этого уникальное инженерное наследие было утрачено навсегда.

Сырный рынок в Алкмаре. Нидерланды, 1900 год.

Доставка муки. Париж, 1943 год.

Деревенские женщины в неглиже. Рыжовиште, Чехия, 1985 год.

Ледяной «стол», который сформировался на морском побережье после отлива. Нидерланды, 1963 год.

Фермер и его сенокосный аппарат. Германия, 1904 год.

Машинистка. Париж, 1947 год.

На фото изображена Эмма Смит (урождённая Элспет Холлсмит) — известная английская писательница, чьи работы завоевали популярность в литературных кругах. В 1951 году она вышла замуж и стала матерью двоих детей, но её семейное счастье оказалось недолгим: муж скоропостижно скончался от инфаркта всего через несколько лет после свадьбы. Это стало серьёзным ударом для Эммы, и ей пришлось нелегко растить детей в одиночку.

Творческое наследие Эммы включает множество произведений для детей, а также книги для взрослых. Она также написала два тома автобиографических мемуаров, где с удивительной честностью рассказала о своей жизни, трудностях и достижениях. Эмма Смит умерла в 2018 году, дожив до 94 лет, оставив после себя богатое литературное наследие.

Женщина стирает одежду в португальской рыбацкой деревне, 1950-е.

Балерина Катрин Верней, 1963 год.

Также буду рад всех видеть в телеграмм канале, где публикуется множество раскрашенных исторических снимков со всего мира или в группе ВК.