В кафе я читать не стал. Книга о детстве и отрочестве Буковски – вещь чересчур интимная, чтобы делить ее с окружающими. Думаю, у любого читающего найдется книга, которую он читает лишь дома, желательно – в тишине. Книга настолько ему созвучная, что так и тянет нырнуть в нее с головой.
Все-таки читать дома – это как поглощать еду медленно и со вкусом.
Я двинул по направлению к своему любимому кафе – «Перспективе». Вокруг так много красивых девушек. Некоторые в самом деле красивы, другие только одеваются ярко. Все вокруг блестит и лучится. В мире хватает роскоши, есть в нем и красота. Где-то неподалеку нищета и уродство. Большинство из нас балансирует примерно посередине, в меру сил меняя пропорции. Когда уже не хватает сил, смиряется с тем, что есть. Кто-то даже обретает способность любить, что есть. Некоторые достигают в этом настоящего мастерства.
Но в основном этот мир орет миллиардами неудовлетворенных глоток.
В «Перспективе» весь первый этаж оказался занят. Преимущественно – девоньками из таможенной академии прямо через дорогу. Хороши… Я отстоял свое в очереди, взял рис с овощами и куриной печенью, поднялся наверх. Опустился за второй от лестницы столик. За следующим столом, затылком ко мне, сидела девушка с прямой спиной и длинными каштаново-светлыми волосами. Ее спутница сидела ко мне лицом. Мы обменялись взглядами. Стрижка короткая, но не чересчур, уложена в деловую прическу. Выглядит солидно и вообще круто. На вид лет сорок или чуть больше. Лицо красивое или, как любят писать романисты, со следами былой красоты. Я бы сказал – с яркими такими следами. Одета по бизнес-классу.
Я ел молча, и они ели молча. Я думал о своем прошлом. В основном о работе. Как промотал там годы. Зарабатывал миллионы кому-то. Хотя с работника вроде меня какие там миллионы…
Я колупался в своих ощущениях. Делаю, что хочу. Не экономлю время. Не вздыхаю, что завтра останется всего один выходной. Могу до ночи гулять по городу. Да хоть до утра! Мысль ошеломила. До утра! Ладно, до утра мне гулять не хочется, но я могу! И кто-то живет так. Кто-то может себе позволить жить так. На самом деле многие могут. Но большинству всегда мало. Людям все время нужно что-то приобретать. Что-то больше и лучше. Мощнее, новее, красивее. Человечество обезумело. Не позволяет себе вздохнуть.
Я спустился за чаем. Так надо. Человечество должно быть безумным, чтобы я мог спокойно попить чайку. Если всем вздумается поступать, как я, мир, каким мы его знаем, рухнет. Начнется глобальная перестройка. Там и меня припашут. Опять. Нет уж, благодарю, спасибо.
Когда я вернулся с чаем, мои соседки начали собираться. Первой поднялась та, которая с деловой причёской. Господи Всемогущий! Черная юбка с вырезом в центре обтягивала потрясающую фигуру. То было что-то космическое, никак не меньше. Меня бросило в жар. Шикарные женщины постарше всегда меня привлекали. В них был настоящий секс.
Встала спутница, повернулась ко мне лицом. Лет двадцать. Красивая, сексуальная… обычной красотой, обыкновенной сексуальностью. Мать и дочь? Коллеги? Я заметил, что, когда девушка повернулась ко мне лицом, по лицу женщины с деловой прической скользнула тень огорчения. Эта сексапильная женщина сравнила себя с молодой спутницей и решила, что она в явном проигрыше. Дура. Молоденькую я бы трахнул. С ней устроил бы ночь любви.
Та, что постарше, накинула кожаную куртку. Уровень ее сексуальности достиг максимума. Моего возбуждения – тоже. Я весь горел. Я чувствовал – у меня есть шансы. Если она не замужем… и еще много всяких «если», но шансы у меня есть. Пусть только молоденькая отойдет куда-то. Тогда я что-нибудь ей скажу. Не как Буковски, он-то умел ввернуть, но скажу.
Молоденькая не ушла. Паскуда. Ебешься небось каждый день, вон какая у тебя задница. Так не мешай мне и твоей мамаше. В туалет бы поссать сходила, а я бы пока в атаку. Но туалет, как назло, на первом этаже. Даже ниже. Чтоб вы поносом срали, чертовы архитекторы…
Они спустились по лестнице. Пока мог, я наблюдал за ними. Исчезли, потом появились внизу, шагающими к двери. Я себя ощущал ничтожеством. Какое мне было дело до той девчонки? Может, они коллеги, а вовсе не мама с дочкой. Почему я переживаю о том, что обо мне подумают люди, которым на меня срать?
Ладно, утешал я себя. Сейчас мне лучше побыть одному. Разобраться в себе. Все такое. Херня. Я посидел еще немного, глядя в окно. Потом поехал домой.
