«Мы продолжаем традицию Бийца»
Так говорят товарищи. Но сам Биец полагал себя именно последовательным троцкистом, то есть большевиком-ленинцем.
Марксист – значит аналитик
Таким образом, если мы скажем, что наша традиция – это традиция Ленина и Троцкого, мы не погрешим против истины совершенно. Тед Грант, как и Сергей Биец, естественно, писали теоретические работы. Однако это были работы прикладного характера, призванные объяснить нашу тактику здесь и сейчас, призванные отразить нашу позицию по конкретным историческим событиям. Неуместно «натягивать сову на глобус», пытаясь механически повторить то, что делали Грант или Биец в конкретных исторических обстоятельствах, руководствуясь лишь принципом грубой аналогии «похоже значит тождественно». Это было бы также нелепо, как если бы мы в попытке обойти вездесущего «товарища майора» попробовали бы общаться между собой через письма, написанные молоком, только потому что так когда-то делали большевики.
В действиях большевиков, троцкистов, Гранта и Бийца нам полезно лишь взять методологический подход, которым они руководствовались в принятии политических решений. В основе же их подхода всегда был старый добрый метод марксистского анализа, что в свою очередь значит лишь то, что все явления мы рассматриваем через причинно-следственную связь с материальным, а все социальные явления в капитализме – через классовые отношения, которые в свою очередь строятся вокруг производства общественного продукта и способа его распределения.
Проще говоря, если что-то происходит, оно происходит не само по себе, а всегда в интересах либо класса буржуазии, либо класса пролетариев. Наша задача в оценке любого явления – понять и объяснить, в чьих оно интересах. Наша задача при планировании любого партийного действия – выводить это любое действие из интересов пролетариата, путем анализа понимая, какое именно действие требуется сейчас от нас как от авангарда рабочего класса. Сначала думать - потом делать. Сначала досконально обсудить, посовещаться и решить, и лишь приняв решение - не сомневаться и выполнять. Именно так работала наша партия на протяжении большей части своего существования.
В этом наше отличие от бездумных полуанархистских организаций «прямого действия» вроде Левого Блока, где принято было делать просто «что-то яркое» и «против системы», нисколько не заботясь о том, нужно ли оно рабочему классу, полезно, индифферентно или даже вредно. В этом также наше отличие от оппортунистов вроде КПРФ, ищущих компромисса с классом буржуазии и цинично торгующих интересами пролетариата.
Марксист – значит практик
На словах все звучит довольно просто. На деле же только для того, чтобы эффективно анализировать эти самые интересы классов, нужно научиться разбираться в куче вещей: от особенностей современной экономики до внешнеполитических перипетий борьбы различных империализмов между собой. Вывод напрашивается сам: в интересах пролетариата – иметь эффективное политическое руководство, а мы, чтобы стать действительно эффективными, должны постоянно учиться и анализировать окружающую нас реальность. И простым чтением марксистских книжек мы не обойдемся, ибо не найдем в них ответы на множество современных вопросов. Марксистские книжки подскажут нам лишь все тот же метод анализа на опыте и примерах, но сами мы должны применить этот метод к современным нам условиям. Таким образом, не взаимодействуя как партия прямо с окружающей реальностью, мы не сможем ее вполне понять и проанализировать. Подобно тому, как изучать биологию невозможно без экспедиций и взаимодействия непосредственно с природой, марксист не может изучать марксизм без взаимодействия с рабочим классом и его проявлениями классовой борьбы. В этом наше ключевое отличие от кружковцев, которые полагают, что изучать марксизм и даже делать суждения о современных явлениях возможно сидя на диване и обложившись пыльными томиками классиков.
Мы марксисты, а значит мы практики, находящиеся непосредственно в гуще событий рабочего движения. И это наша партийная традиция.
Партия марксистов – значит авангард рабочего класса
Наша партия состоит не только из рабочих. На самом деле сегодня в наших рядах куда больше студентов, молодежи и неорганизованных в коллективы пролетариев, нежели классических промышленных рабочих. Почему же мы говорим о себе как об авангарде рабочего класса?
Здесь нам придется разобраться, а что такое рабочий класс. Мы понимаем под рабочим классом всю совокупность людей, не имеющих собственности на средства производства, продающих свой труд капиталисту и в процессе труда создающих прибавочную стоимость, которую присваивает капиталист. У этого класса есть объективный очевидный интерес – самим распоряжаться средствами производства, полностью овладеть как общественным продуктом, так и прибавочной стоимостью и распределять их на пользу самим себе, то есть тотальному большинству общества. Проще говоря, для достижения своего объективного интереса рабочий класс должен стать властью.
Но объективный интерес – это о том, как действительно сделать так, чтобы представителям этого класса было хорошо. А осознаваемый интерес – это то, что человек мыслит в своей голове. И, поскольку правящий класс буржуазии не дремлет, а на головы пролетариев льются ведра лжи, пропагандирующей буржуазную успешность и вселяющей иллюзию достижимости этой успешности, – многие рабочие в своей голове не мыслят ни о какой рабочей власти, а мечтают лишь накопить денег и самим стать буржуями, для чего работают больше, обогащая не себя, но капиталиста. Такие рабочие объективно действуют себе во вред, но думают, что на пользу.
Другие же рабочие, понимая даже свой объективный интерес, не видят путей его реализации, не понимают своих классовых сил, либо считают эти силы недостаточно развитыми, а перспективы слишком долгосрочными, потому не готовы тратить время своей жизни на политическую борьбу. Мы же, марксисты, не лучше или умнее неполитизированных рабочих. Мы просто уже поняли, каков наш объективный интерес, а также мы поняли то, что, если не пытаться реализовать этот интерес, мы просто потратим свои жизни не на себя, а на то, чтоб буржуй получил больше прибавочной стоимости. Поэтому мы готовы осуществлять борьбу за наш классовый интерес даже в условиях, когда нас мало и перспективы отдалены. Мы готовы прилагать усилия для того, чтобы донести свое понимание до других пролетариев, и чем успешнее мы это делаем, тем больше становится нас, и тем ближе становятся перспективы реализации нашего интереса.
Именно поэтому мы авангард. Мы часть класса, а не что-то внешнее для него. Мы просто идем в своем понимании немного впереди всего класса и пытаемся через донесение своего понимания до других вести за собой в итоге весь класс.
Но почему «мы»? Почему школьников и студентов, состоящих в партии, мы сейчас причислили к пролетариату? Лишь потому, что молодость не вечна, и сегодняшние школьники и студенты, чьи родители продают свой труд, завтра сами пойдут продавать свой труд и создавать прибавочную стоимость. Именно такие школьники и студенты состоят у нас. Ученики дорогих частных школ, дети крупных буржуев и больших чиновников не идут к нам по причине понятной – мы действуем не в их интересах. Так что нет противоречия в том, что партия, состоящая больше из учащейся молодежи, нежели из рабочих, является авангардом рабочего класса, если эта партия правильно понимает объективный интерес рабочего класса и всячески пытается распространить это понимание непосредственно на рабочих. И такая партия должна стремиться принимать в свои ряды больше рабочих, ведь чем больше пролетариев прониклись программой этой партии – тем она эффективнее осуществляет свою роль авангарда.
То же касается и любых коллективных действий пролетариата. Там, где рабочие недовольны условиями труда – мы должны подсказать им, как можно бороться за улучшение этих условий, дабы они вообще научились коллективно отстаивать хоть какую-то часть своего интереса. Но как только они начинают отстаивать свой экономический интерес, сразу же мы должны указать им на политические причины их экономической ущемленности и, при необходимости, объяснить взаимосвязь одного с другим, подталкивая к полноценному осознанию их объективного интереса.
Но когда мы говорим о прямой борьбе рабочих: о забастовках и т. п. – понять роль авангарда просто. Однако бывает и не прямая рабочая борьба, а действия широких масс по, казалось бы, отвлеченным вопросам, таким, как, например, проблемы мобилизованных. Понятно, что сами мобилизованные, как и члены их семей – по большей части пролетарии. Однако само это движение может преследовать различные цели:
Цели, лежащие в русле коренного интереса пролетариата (прекращение СВО с соблюдением гарантий безопасности всех живущих на спорных территориях, отставка текущего правительства с заменой на рабочую власть)
Цели в интересах пролетариата, но умеренные реформистские (закон об ограничении срока службы мобилизованных, демобилизация раненых, социальная реабилитация вернувшихся с фронта и т. п.)
Цели буржуазные, прямо противоречащие интересам пролетариата (замена армии РФ на полностью контрактную, ротация за счет контрактников и наемников, окончание СВО путем форсированного наступления вплоть до применения ядерного оружия, или иная буржуазная повестка)
Движение сложное, все перечисленные элементы «повестки» в нем присутствуют и борются между собой. Но сложно любое социальное движение вообще, если оно достаточно массовое. И пусть тотальное большинство рядовых участников массовых социальных движений пролетарии, возглавить их могут вполне себе буржуазные силы, потому что видят здесь хороший инструмент для достижения своих целей. Марксисты не могут презрительно отвернуться от массового движения лишь потому, что оно «запачкано» буржуазной повесткой. Марксисты должны пойти внутрь такого движения и, апеллируя к большинству пролетариев в его рядах, сделать именно пролетарскую повестку определяющей в этом движении.
Естественно, надо исходить из реальности. Если движение объективно не будет иметь сил на установление рабочей власти, нам следует лишь донести эту цель до участников движения, как стратегически необходимую, в реальной же жизни ограничившись максимально возможным реформизмом в интересах пролетариата.
Именно в этом состоит роль партии как пролетарского авангарда. КРДМС многократно выигрывал такую борьбу за умы и становился авангардом сложных социальных движений: от экологии до жилищной тематики. Если подумать, то наша работа с массовыми рабочими организациями, с ФНПР, с КПРФ - той же природы. Мы идем к рядовому активу этих организаций с пролетарской повесткой ровно так же, как идем к рядовому активу в массовых социальных движениях, с теми же ровно целями.
Всегда идти к широким массам трудящихся и проводить пролетарскую повестку вопреки любым спекулянтам от буржуазии – еще одна партийная традиция
«Революционер обязан быть авантюристом», или еще раз об анализе
Революционер обязан быть авантюристом
Эта фраза принадлежит Сергею Бийцу, которого часто упрекали в авантюрности. Еще он часто говорил:
Главное ввязаться в бой, а там видно будет
Кажется, что здесь есть противоречие с вышесказанным. Как же принцип «сначала думай, потом делай»? На самом деле противоречие ложно. Мы в КРДМС всегда много и обстоятельно думали и дискутировали, прежде чем что-либо делать. Но любой, даже самый тщательный анализ – не есть ясновидение. Иногда, даже всесторонне рассмотрев вопрос, понимая досконально, что составляет ситуацию и как должны по идее развиваться события, ты не можешь сказать наверняка, получится у тебя нечто или нет.
В науке для таких ситуаций приводится пример идеального шара на идеально ровном и тонком лезвии ножа, лежащего строго симметрично. Шар идеально сбалансирован и сам по себе не сможет упасть в право или влево, но случайное внешнее воздействие (малейшее колебание воздуха или почвы и т. п.) приведет к его падению вправо или влево. Если бы мы могли предсказать, каково будет воздействие, мы бы точно знали сторону, в которую упадет шар. Однако мы не можем учесть и спрогнозировать все возможные факторы воздействия, ибо не обладаем абсолютным знанием, поэтому принято считать, что падение шара как в право, так и влево равновероятностно.
В процессах, происходящих в обществе, факторов неизмеримо больше, чем в примере с шаром. Есть и субъективные факторы, влияющие на объективные события (роль личности в истории как пример). Когда общество стабильно, оно легко прогнозируемо, ибо для его колебания нужно значительное приложение сил. Но, чем более накапливаются противоречия, тем менее оно стабильно, а значит, тем сложнее прогнозируемым становится общество.
Как мы знаем, капитализм, имея в основе своей противоречие классов, не бывает стабилен, но имеет лишь короткие периоды стабилизации, двигаясь от кризиса к кризису, причем в ходе кризисов на коренные противоречия наслаивается множество второстепенных (противоречия между группами капиталов, между слоями внутри классов вообще). И, чем более капитализм в кризисе, тем более достижима цель его ниспровержения, но тем и непредсказуемее становится результат любого действия, ибо, при общей логической предрасположенности к успеху, в события может вмешаться неучтенный фактор (принято называть «случайным фактором»).
Разумеется, марксистский метод анализа помогает нам куда лучше понимать природу явлений и прогнозировать их, нежели буржуазная социология, основанная на идеализме. Однако мы никогда не можем быть уверены в том, что учли все факторы, значит, мы никогда не можем быть на 100% уверены в успехе любого глобального начинания. Оппортунист здесь будет выжидать и осторожничать, а действовать станет тогда, когда уверится в невозможности проигрыша, то есть лишь тогда, когда ситуация будет стабильна. Но тогда и выигрыш возможен лишь в виде реформистской победы. Марксист обязан пойти на риск и действовать тогда, когда к действию максимально располагает ситуация. Причем даже в условиях, когда само это действие, начавшись, вносит в ситуацию такой дисбаланс, который уже вовсе не поддается сколь-либо точному прогнозу.
Большевистский переворот октября 1917 года был хорошо продуман и рассчитан, однако он же был величайшей в истории авантюрой. Множество субъективных факторов повлияло на сам момент взятия власти, фронт мог повести себя как угодно. Знал ли Ленин заранее про то, как будет выглядеть белое движение, что будет делать Антанта? Да конечно же нет! Они «ввязались в бой» и потом «посмотрели» и справились, оперативно реагируя на вызовы времени, принимая решения и отменяя их, меняя на другие, более подходящие. Наша партия не брала власть в масштабах страны, мы на куда меньшем масштабе принимали решения при неоднозначных и спорных условиях, иногда проигрывая и ошибаясь, но зато, когда мы выигрывали – это были масштабные успехи, вроде двух лет рабочей власти в ХМАО или изменения миграционной политики РФ. Все самые замечательные дела нашей партии не гарантировали нам успех, когда мы их планировали. Мы лишь видели, что это «может сработать», понимали возможную пользу и оценивали возможные риски, и, если риском для нас не являлось само существование партии или же существенная потеря доверия со стороны рабочих – мы действовали и даже побеждали.
Но если бы мы не были «авантюристами», история нашего существования в левом движении была бы такой же серой и бессмысленной, как история существования российской секции ММТ (в прошлом КМИ) с 2002 года по наши дни.
Демократический централизм, партийная дисциплина и критерии членства
Мы часто слышим термин «демократический централизм», но не всегда понимаем, что это значит. Мы знаем определение: решения принимаются большинством и обязательны к исполнению всеми; руководящие органы избираются большинством, их решения обязательны к исполнению всеми.
Остановимся пока на принятии решений. Без понимания того, как на самом деле должно происходить принятие решения в нашем исполнении, это зачастую выражается в вульгарном голосовании за пару-тройку альтернативных решений, предложенных кем-то из опытных товарищей, то есть в механическую поддержку или не поддержку чужого мнения без выработки собственного. Это ничем не отличается от процедуры буржуазной демократии и совершенно противоречит марксистскому пониманию демократии.
В марксистском понимании демократия – это выражение осознанного мнения всех участников процедуры. Осознанное мнение проявляется в том, что каждый участник обсуждения действительно обдумывает самостоятельно обсуждаемый вопрос, высказывает собственное мнение, а не простое согласие с чьим-то более авторитетным мнением, и потом, даже голосуя за предложенный кем-либо вариант действия/документа, делает это потому, что это чье-то мнение созвучно его собственному, с пониманием всех причинно-следственных и логических связей, сформулировавших именно такое решение/документ.
Разумеется, в начале такой дискуссии мнений может быть много. И, чем ниже уровень грамотности участников дискуссии – тем больше на старте будет мнений. Однако высказывая их при товарищах, обосновывая, товарищи разоблачают ошибочность суждений друг друга, учатся друг у друга алгоритмам анализа, убеждают и переубеждают друг друга, и в итоге находят единственное решение, которое осознанно большинство считает верным. Это и есть истинная демократическая дискуссия в марксистском понимании.
Тут можно возразить, что при большом количестве малоопытных и малограмотных товарищей вернее было бы положиться на мнение товарищей более опытных, не утруждая себя выслушиванием мнений наивных, не утруждая товарищей решением сложных вопросов, которые они заведомо не могут пока решить компетентно. Однако такое суждение было бы грубейшей ошибкой в духе сталинизма, что совершенно противоречит марксистской традиции, а такая практика губительна для партии, ибо ведет к ее комплексной деградации.
В первую очередь, опытные товарищи ничего не представляют из себя как члены партии, если в демократической дискуссии не смогут поправить ошибки товарищей неопытных, обосновать и объяснить необходимость собственных предложений. Поэтому смело можно не бояться ошибки из-за суждений большого количества неопытных товарищей – их поправят. Но неопытные товарищи в таких дискуссиях как раз приобретают необходимый опыт анализа и рассуждения, учатся формировать, обосновывать и доносить собственные мысли. Ведь каждый член партии – это рабочий лидер. Не в том буквальном смысле, что каждый из нас обязан возглавить стачку. Но, каждый из нас обязан уметь выступить в авангарде действий рабочих – то есть не только уметь донести объективную классовую повестку до рабочих в общем виде, но уметь принять решение в интересах рабочего класса в любой конкретной ситуации, и обосновать необходимость этого решения перед рабочими. Не умея анализировать и думать самостоятельно, не умея обосновывать и внятно излагать свои мысли, члены партии никогда не смогут соответствовать своей необходимой роли рабочих лидеров. Далее мы рассмотрим это подробнее.
Кроме того, любой, даже самый опытный товарищ, не застрахован от ошибки. И, если доверить принятие решения узкой группе опытных товарищей, то вероятность принятия ошибочного решения будет выше, чем при широком обсуждении. Сама необходимость полемики уже позволит опытным товарищам увидеть ту неточность в логике их рассуждений, которую они запросто могли бы пропустить. Заметить огрех в чужой логике проще, чем выстроить последовательное рассуждение самому, поэтому даже неопытный товарищ может заметить ошибку более опытного. Чем шире наша дискуссия, тем, таким образом, точнее наши решения.
Но вот когда решение уже принято в ходе такой, максимально демократичной дискуссии, оно уже обязательно к исполнению. Причем даже теми, кто остался в меньшинстве и не согласен. Так нужно для того, чтобы дискуссии не становились бесконечно долгими, а наши решения в процессе их принятия не утрачивали актуальности. Здесь нам следует иметь доверие друг к другу, основанное на том, что все мы исходим из одного понимания интересов пролетариата, а значит, большинство товарищей вряд ли ошибается перед меньшинством. Хотя в реальной жизни так все же бывает, поэтому демцентрализм содержит в себе риск ошибки. Но, исходя из парадигмы добросовестности членов партии, ошибочное решение будет быстро исправлено, ведь, примененное в реальной жизни, оно не даст ожидаемого результата, чем быстро покажет свою ошибочность, и товарищи пересмотрят его.
Мы исходим из модельной ситуации, где члены партии являются образцово партийными. В реальной жизни мы часто сталкиваемся с непризнанием товарищами собственных ошибок из-за ложной гордости и прочих личностных особенностей. Но анализировать это бессмысленно, ибо процедурного решения данная проблема не имеет. Для минимизации таких рисков мы можем лишь более щепетильно подойти к приему товарищей в партию.
Обязательность решений к исполнению предполагает, что член партии стремится реализовать решение, поскольку сам его и принимал и заведомо заинтересован в результате. Если честно, сложно представить, что, при соблюдении демократической процедуры дискуссии, участники дискуссии не будут заинтересованы лично в реализации того, что сами же осмыслили как верное. В нашей бытовой жизни мы, например, сознательно поступив учиться, учимся и заинтересованы в качестве своего образования, ибо понимаем, зачем нам оно нужно. В политической жизни ровно так же: мы исполняем собственные решения не потому, что «неудобно перед товарищами», а потому, что сами же считаем действие и его результат нужным.
Только крайне незрелая личность может сначала осознанно сказать, что что-то нужно, а после отказаться это делать. Большое количество «диванов» в нашей партии образуется как раз из-за того, что многие товарищи не понимают вполне сути принимаемых партией решений и степень их нужности, не воспринимают эти решения, как свои. При нормализации процедуры дискуссии и принятия решений, «диванов» у нас вовсе не останется.
В тех же случаях, когда член партии оказывается в меньшинстве, но полагает, что партия делает что-то архивредное для интересов пролетариата и недопустимое, такой член партии должен осознанно покинуть ее ряды, поскольку его понимание интересов пролетариата не соответствует партийному.
И все же иногда мы не имеем времени на длительную дискуссию, но должны реагировать оперативно. Либо вопрос носит настолько технический характер, что, не имея в себе политической составляющей, вовсе не нуждается в широкой дискуссии. Для таких ситуаций нам и нужно политическое руководство: ЦК, комиссии и т. п. И в таких ситуациях мы полагаемся как раз на наиболее опытных товарищей, сознательно доверяя им. С этим ничего не сделаешь, партия как авангард пролетариата – партия действия, она не имеет права позволить себе потерять мобильность. При выборе руководства мы должны исходить именно из критериев партийной эффективности, и ни в коем случае не из личностных симпатий и антипатий к отдельным лицам. В самом деле, если бы мы оказались в условиях боевого столкновения и наша жизнь зависела бы от эффективности командира, выбрали бы мы себе в командиры милого парня, с которым хорошо пить пиво, но который ничего не смыслит в военном деле и даже стрелять не умеет? Или предпочли бы не самого приятного в общении человека, имеющего реальный боевой опыт? Думаем, ответ очевиден.
Мы рискуем, замахиваясь на класс, которому сейчас принадлежит власть. И рискуем мы не только личным комфортом и безопасностью, мы рискуем тем делом, на которое тратим самое дорогое – годы своей жизни. Следует ли напоминать, насколько внимательно и ответственно мы должны выбирать своих «командиров»? Но уж со всей тщательностью выбрав их, мы должны и беспрекословно следовать их распоряжениям, поскольку, принимая решения, они рассчитывают именно на наши действия. А сделав расхлябанно или вовсе не сделав, мы ставим под серьезный удар всю партию, ибо решения принимаются руководством без дискуссии лишь в ситуациях исключительных, серьезных и не терпящих промедления, а значит, и последствия от проваленной работы будут весомые.
В партии с нормальной процедурой демцентрализма немыслима ситуация, где товарищи пренебрежительно говорят о своем ЦК как о «политических импотентах», ибо это значит, что такая партия парализована. Если же органы партии действительно перестают выполнять свою функцию оперативного руководства, такие органы должны быть незамедлительно распущены партией, для чего в уставе есть все необходимые механизмы.
Из этого следует понятие партийной сознательности. Недостаточно просто разделять партийную программу и понимать интерес пролетариата в общем виде, необходимо пропускать через собственный мыслительный процесс все решения партии и понимать их логику, ответственно относиться к товарищам, уметь критиковать их, но и доверять им, не взирая на не относящиеся к делу личностные мотивации, поскольку дело, на которое мы тратим время наших жизней, его эффективность и успех заведомо важнее наших мелочных сиюминутных эмоций.
Здесь можно возразить по вопросу осознанности, что, мол, глупо требовать от всех высокой компетенции по всем направлениям работы. Да, действительно, невозможно одинаково хорошо разбираться во всем, но этого и не нужно. Достаточно разбираться в своем направлении и посредственно в остальных. Однако есть минимальный уровень понимания, необходимый члену партии по всем направлениям. Как в общеобразовательной школе никто не пытается выпустить одновременно великих математиков, химиков, физиков и т. п., притом необходимый минимум представления обо всех предметах должен быть у каждого, поскольку без этого невозможно жить в современном обществе. Так же и здесь, общие знания о всех направлениях партийной работы и базовое умение работать по каждому из направлений должно быть у любого члена партии.
Партийный минимум метко обозначил еще Сергей Биец, взяв формулировку у Алана Вудса (а тот, наверное, еще у кого-нибудь). Так вот...
Член партии, даже оставшись совершенно один, обязан воссоздать партию с нуля
Звучит как завышенное требование, но на самом деле даже полуграмотные политически рабочие из стачечного комитета ДОН-строя, оказавшись в одиночку на новых строительных объектах и временно потеряв связь с партией, воссоздавали на этих объектах партийные группы. И да, это были плохие в смысле уровня грамотности партийные группы, люди в них понимали только классовый интерес в самом общем виде, но они отождествляли себя с партией, расширяли свои ряды и вели активную экономическую борьбу в условиях почти тоталитарных. Этот пример приводится здесь для иллюстрации того, что «партийный минимум» – это не какой-то недостижимый набор знаний и умений, а всего лишь базовые навыки общения и рассуждения, примененные к партийной работе в сочетании с большим желанием, самодисциплиной и политической волей.
Поэтому критерии членства в партии – это не механическое присутствие на партийных мероприятиях и формальное признание партийной программы, а прежде всего наличие осознанности своего политического выбора и ответственность следовать тому, что сам же продекларировал. Прежде чем принимать человека в партию, мы должны спросить его, почему он хочет к нам вступить. И нам подходит только ответ, содержащий по смыслу желание кандидата активно, умом и делом участвовать в борьбе рабочего класса за осуществление его коренного интереса – взятию политической власти и собственности на средства производства в свои руки и построению бесклассового общества. Как метко сказал тот же Алан Вудс:
Если человек приходит в партию с мыслями, что партия даст ему – его стоит гнать вон, но, если человек приходит с мыслями, что он может дать партии – это достойный ее член
Однако же сказать – зачастую не значит сделать. Неизбежно будут приходить такие люди, которые покажут нам стартовое понимание партийной программы и заявят готовность принять личное участие в борьбе, но, попав в партию, не сделают того, что продекларировали. Мы не должны сожалеть, переводя таких людей в сторонники. Видимо, они просто не сумели рассчитать свои силы и вовремя понять свои жизненные приоритеты, или же неверно понимали суть партии.
Не стоит бояться ротации в партии, стоит бояться оказаться с людьми, на которых мы будем рассчитывать, а они нас подведут
В заключение
Демократическая дискуссия, партийная дисциплина, ответственность в отношении товарищей, осознанность собственных действий – это отличало нас от «левого болота» на протяжении почти 30 лет. За это нас уважали в левом и в рабочем движении. На нас всегда можно было положиться, мы не давали пустых обещаний, но взяв ответственность, доводили дело до конца. За всю историю партии мы не бросили на полдороги ни одну кампанию, из тех, которые вели. Мы иногда проигрывали классовому врагу, но никогда под него не прогибались и не опускали рук. Именно такой подход традиционен для нас.
