Знаменитый принцип капиталистического либерализма по разделению ветвей власти… рождает склонность капитализма к постоянным переворотам.
Почему?
Разделение властей ведет сперва к конкуренции, вполне разумной, что сильно приветствуется всеми, особенно капиталистами, на которую они постоянно молятся. Но потом по мере нарастания противоречий и усиления одной из сторон (диалектическое развитие капитализма до эпохи империализма), ведет к “войне под ковром”, где системы начинают замыкаться классово друг в друга, а дальше, из-за неспособности выиграть эту борьбу с нормальным счетом, в “честной конкуренцие”, начинает формироваться целая система переворотов.
То есть это система разделение властей, хорошо работает только при стабильной и ненапряжной ситуации раннего капитализма, в случае войны или экономического кризиса, она летит к черту, одна ветвь начинает подчинять себе негласно другую, например как “силовики” - “законников” или “президент” - “парламент”, а в случае неудачи или сбоя такого подчинения, одна из ветвей власти начинает идти на прямую силовую конфронтацию с применением полиции и армии.
Западные развитые страны, от таких постоянных переворотов, спасет тонко настроенная столетиями система сдержек и противовесов, которую долго и нудно балансировали, а все дефекты заливали тоннами золота, которое “добыли” из колоний.
То есть, это хорошо работает для систем - где много денег, в которую идет постоянный поток неэквивалентного обмена из “Африки и Азии”.
При попытке перенести эту систему на бедные страны, например на Африку или Латинскую Америку и даже Азию, формируется система с постоянными переворотами, так как у этих стран нет денег заполировать проблему конфликта ветвей власти, а народ слишком бесправен, чтобы выступить арбитром в этой драке.
Именно поэтому попытка в СССР сделать из генсека Горбачева президента, в условиях кризиса, автоматически вело к куче переворотов в виде ГКЧП и расстрела парламента Ельциным.
А концентрация власти Путиным, также была заложена этой системой либерализма и капитализма, железно уже в 90-х.
Статьи 45 - 70 конституции так составлены, что Национальное собрание может устранить президента конституционным путем, тогда как президент может устранить Национальное собрание лишь неконституционным путем, лишь устраняя самое конституцию. Здесь, следовательно, конституция сама призывает к своему насильственному уничтожению. Конституция не только, подобно хартии 1830 г., канонизирует разделение властей, но и доводит это разделение до невыносимого противоречия. Игра конституционных сил, как Гизо называл парламентскую грызню между законодательной и исполнительной властью, по конституции 1848 г. ведется все время ва-банк. С одной стороны - 750 народных представителей, избранных всеобщим голосованием и пользующихся правом переизбрания, образуют бесконтрольное, не подлежащее роспуску, неделимое Национальное собрание, которое облечено неограниченной законодательной властью, окончательно решает вопросы о войне, мире и торговых договорах, одно лишь обладает правом амнистии и благодаря непрерывности своих заседаний постоянно остается на авансцене. С другой стороны - президент со всеми атрибутами королевской власти, с правом назначать и смещать своих министров независимо от Национального собрания, со всеми средствами исполнительной власти в руках, раздающий все должности и тем самым распоряжающийся во Франции судьбой по меньшей мере полутора миллионов людей, так как именно такое количество лиц материально зависит от 500 тысяч чиновников и от офицеров всех рангов. Ему подчинены все вооруженные силы. Он пользуется привилегией помилования отдельных преступников, роспуска частей национальной гвардии и смещения - с согласия Государственного совета - избранных самими гражданами генеральных, кантональных и муниципальных советов. Ему же предоставлены почин и руководящая роль при заключении всех договоров с иностранными державами. В то время как Собрание, оставаясь вечно на подмостках, становится объектом повседневной публичной критики, президент ведет скрытую от взоров жизнь на Елисейских полях, имея, однако, перед глазами и в сердце статью 45 конституции, ежедневно напоминающую ему: "frere, il faut mourir!" Твоя власть кончается на четвертом году твоего избрания, во второе воскресенье прекрасного месяца мая!
По сравнению с Национальным собранием президент является носителем своего рода божественного права: он - правитель народной милостью.
им стоило только бросить взгляд с заоблачных высот своей идеальной республики на грешную землю, чтобы увидеть, что дерзость роялистов, бонапартистов, демократов, коммунистов и их собственная непопулярность росли с каждым днем, по мере того как они приближались к завершению своего великого законодательного произведения искусства. Они старались перехитрить судьбу конституционной уловкой, посредством статьи III конституции, в силу которой всякое предложение о пересмотре конституции подлежит троекратному обсуждению с перерывом между этими обсуждениями в целый месяц и должно быть принято по меньшей мере тремя четвертями голосов, причем необходимо участие в голосовании не менее 500 членов Национального собрания. Но это было лишь бессильной попыткой обеспечить за собой силу
Карл Маркс «Восемнадцатое Брюмера Луи Бонапарта» 1851\
То есть конкуренция ветвей власти ведет к появлению слабого президента и сильного парламента, как в Германии, где главную скрипку играет канцлер или наоборот сильного президента и слабого парламента, где парламент “не место для обсуждения”, и где задача парламента просто штамповать законы как бешеный принтер, как у Путина или Зеленского.
По сути теория разделения властей - это копи-паста или наследство позднего феодализма, где постоянно конкурировали между собой разные дома, а король балансировал между ними, манипулируя ими, методом сдержек и противовесов, приближая и отдаляя отдельных представителей. Потом концепция поменялась, теперь “феодалы” получили в “кормление” ветви власти, а король сменился на народ, но так как из народа король не очень, он превратился в марионетку этих “феодалов” “ветвей власти”. Естественно, иногда народ взбрыкивает и пытается порвать эти бесполезные для него путы, методом революций и майданов, но не всегда успешными, а чаще наоборот провальные, то он еще сильнее в них запутывается.
Именно поэтому коммунисты отрицают “ветви власти”, так как это ведет постоянно к неоформленной “гражданской войне”. Да и смысл это имеет только для сильного классового общества, где единичные, блистательные, хорошо образованные аристократы, возвышаются как одинокие острова, среди моря безграмотного быдла.
Эти времена давно прошли, эта система должна отмереть, так как несовместима с принципами современной демократии, где маленькие группировки правящего класса захватывают через них власть и творят что хотят.
Концепция разделение ветвей власти, хорошо для эпохи раннего капитализма (где правят бал мелкая буржуазия), при переходе в эпоху империализма (где правят бал олигархи с их монополистическими корпорациями), это становится ненужным рудиментом, служащих фиговым листком, для прикрытия разнузданной власти олигархии.
