Вопрос от читателя:
Почему даже без слов можно почувствовать, что ты — «не тот»? Почему после общения с красивой женщиной остаётся ощущение, будто тебя не существует? Это ведь не открытая грубость, а всё равно ранит. Что с этим делать?
Он не знал, почему после встречи с ней стало так тихо внутри. Она ничего не сказала грубого, не была хамкой, не сделала резких движений — но в нём словно что-то погасло. Это была не агрессия. Это было пренебрежение. И оно оказалось сильнее любого крика.
Он заметил это не сразу. Сначала было просто молчание. Потом — лёгкое удивление. А потом — тень, едва уловимая, но обжигающая, как холодный взгляд в летний день. Он не мог сказать точно, что произошло. Но точно знал, что произошло нечто.
Она была красива. Красива настолько, что даже случайный прохожий останавливался на секунду, будто бы вспоминая что-то важное. У неё были лёгкие движения, волосы, игравшие с ветром, и тонкий силуэт, в котором было что-то недосягаемое. Но больше всего в ней было вот это — ощущение, что ты рядом, но не с ней. Не рядом с ней. Как будто ты — просто прохожий. Как будто ты — не из её мира.
Они познакомились на сайте. Он не рассчитывал ни на что. Просто решил быть собой. Написал просто, без пафоса. Без этих «привет, красавица». Просто — как человек, который хочет увидеть другого человека. И она ответила. Коротко. Сухо. Но всё же — ответила.
И вот они встретились. Он пришёл чуть раньше, нервничал. У него не было брендовой обуви, часы были простые, волосы — как всегда, немного в беспорядке. Но он чувствовал себя живым. Настоящим. С ним было тепло. Он знал: он может слушать. Слышать. Он может быть собой. Без показухи. Без игры.
Но она посмотрела на него так, будто он был кем-то, кто перепутал дверь. И хотя сказала привет, и даже улыбнулась — это была не улыбка. Это было вежливое движение мышц. Как галочка на встрече. Он начал говорить, делился тем, что любит читать, что недавно смотрел фильм, который его зацепил. Он искренне хотел общения. А она слушала так, будто ждала, когда он замолчит. Или как будто слышала его голос где-то далеко. Как сквозь стекло.
И вот тогда он почувствовал это: он не её уровень. Не потому, что она так сказала. Она бы никогда не сказала. Но она дала это понять. Каждый взгляд. Каждый жест. Каждый вздох. Это была не ненависть. Это было хуже. Это было пренебрежение. Как будто его не существует.
Он ушёл с той встречи другим. Он не злился. Не обижался. Просто в нём что-то затихло. Как будто огонь, который горел внутри — огонь желания быть нужным, быть увиденным — вдруг наткнулся на стеклянную стену. И не разбился. Просто остыл.
Он долго потом думал: что именно случилось? Почему так больно от того, что она ничего плохого не сказала? Почему это ощущение, что ты — ничто, может прийти не от грубых слов, а от ровного тона?
И он понял. Это была форма насилия. Тонкая. Женская. Не в смысле гендера, а в смысле энергетики. Это была холодная волна, которая захлестнула и не оставила после себя ни силы, ни смысла. Он не мог это оспорить. Он не мог встать и сказать: «Не смей со мной так». Потому что она ничего не сделала. В этом и была сила. В этом — и разрушение.
После этого он стал иначе смотреть на женщин. Не хуже — просто осторожнее. Он заметил, как часто мужчины молчат об этом. Как часто они терпят вот такие встречи, где тебя будто не существует. Где ты — просто чья-то ошибка. И как редко они говорят об этом. Потому что кто поверит? Потому что, если ты мужчина — ты должен быть сильным. А если тебе больно — значит, ты слабый. И вот это — настоящий тупик.
Он не стал жестче. Не стал мстить. Но какое-то время просто не хотел никого. Он прокручивал в голове те взгляды, те паузы. И каждый раз чувствовал себя меньше, чем есть. Не глупее, не беднее. Просто — не видимым.
Он знал, что не хочет больше таких встреч. Где тебя оценивают как упаковку. Где тебя считают не достойным даже тёплого взгляда. Он знал, что хочет тепла. Хоть чуть-чуть. И он знал, что сам может его дать.
И однажды он снова написал. Другой женщине. Не такой яркой. Не такой безупречной. Но с глазами, в которых было что-то узнаваемое. Что-то живое. Что-то — своё.
И, может быть, именно в этом и было возвращение, к себе.
