Здравствуйте, я снова с историями о папиной бывшей работе. В прошлом посте возникло много сомнений на счет того, что он работал начальником колонии. Отчасти я в этом тоже виновата, ибо допустила некоторые неточности в деталях. Теперь же я его обо всем расспросила более подробно. И постараюсь развеять ваши сомнения. Заодно и узнать что-то новое будет интересно.
«Есть колония на окраине Усть-Абакана. Там просто квартиры были прямо под стенами этой колонии. Те дома, где мы жили.
Помню люпиновые поля огромадные. Там в Усть-Абакане был завод по производству технического спирта. В люпиновые поля вывозили отходы от этого производства. И там вот эта колония была».
В прошлом посте я написала, что врачи ходили по камерам в поисках домушников. Ошиблась. Причем крупно. Жили заключенные в бараках. Но были там также и штрафные изоляторы (ШИЗО).
«Заключенных держат в бараке. На двухъярусных кроватях. Как в общежитии. Там 3 отряда было.
А больница там - стационар. У меня было 20 кроватей».
А теперь на тему «благородства» заключенных. Многих всколыхнул это вопрос. Как же так? Почему зэки – не бичи оборзевшие? Ведь даже в нормальной жизни сволочей вокруг – пруд пруди. А тут заключенные! Почему не трогали врачей? Почему почти не крали из санчасти? Ой-ой, врешь автор, врешь.
«Отношение к врачам не благородное, а благодарное. Для зэков медчасть – это святое. Они даже никогда не называли ее больницей. Только «больничка». Ласково, с любовью.
Для них попасть в больницу – это как нам на курорт съездить. Вот ко мне привозят зэка какого-то. Температура под 40, воспаление легких, пневмония. Он кашляет, чуть ли легкие не выплевывает.
На свободе когда ко мне в больницу такие поступали – я их сразу в реанимацию отправлял. А этого положили на чистую кроватку, на чистые простыни.
А у них же в отряде иерархия между собой. На чистых, новых простынях могут спать только Бугры. Т.е. вышестоящие. А чем ниже человек по иерархии – тем ему старее доставалось белье.
Ну, раньше больница такая вся и была. В запущенном состоянии. Вся засраная. Вообще страшно было. Я приехал, полгода ее всю оттирал, отмывал.
В больнице была баня. Но она была закрыта. Ее использовали как склад. Я ее опять открыл. И вот ко мне зэк поступает. Грязный, вшивый. Я его в баню отправляю. Отмываю. Даю ему новое белье нижнее. Новые простыни.
И так повелось, что когда поступает в колонию белье, простыни, белуха – начальник мне их отдавал. В больницу. Я это все использую. Потом отдаю на стирку. И уже после стирки они идут в отряды.
Так там местные Бугры чуть бунт не подняли. Типа «да мы че? После больнички ношенное будем носить, одевать?! Может быть, это белье какой-то Обижуха или Опущенный носил в больничке?».
То есть из-за этого даже нарушился их статус. «Че это? Обижуха в больничку попал. На него новую робу надели, новое белье!»
А их нельзя не переодевать после бани. Они поступают вшивые. Вывести вшей или чесотку там просто нереально.
Ну, так мы обработаем его. В кроватку, в постельку чистую положим. И все. И он двое-трое суток вообще спит! Вот придешь утром на обход. Он лежит под одеялом. Живой? Не живой? Одеяло подымешь: «Ты живой?». «Да-да, все хорошо», - и опять укрывается.
Во-первых, никуда не гоняют. Ни на какую работу. Никто не подымает. Во-вторых, еду никто не отбирает. Там же у них на получении еды тоже своя иерархия.
Вот на отряд дают еду. Бугор выбирает мясо. Следующий по статусу выбирает масло с каши. И вот самые последние – Обижущи. Они даже стоят отдельно. И тому, кто ниже всех по иерархии – ему достается либо пустая каша, либо пустой бульон. Либо вообще ничего не достается.
А тут в больнице все по нормативам. Мясо, яйца, масло, каша. Все. Ему тарелку дали – и ест. И при таких условиях ему даже лекарств никаких не надо. Он мог неделю спать. Как ни зайдешь – одно и то же. Утром спит. В обед спит. Вечером под одеялом. Только одеяло поднимешь, посмотришь. Даешь какие-то минимальные лекарства, таблетки – все. Он выздоровел.
Как приходит время выписывать из больницы – плачут. Не хотят уходить из больницы. Не то чтобы Обижухи. Да даже Бугры! Хотя они привилегированные. И то не хотят уходить из больницы.
Тем более, там в Абакани, в колонии этой - литейный цех. Там работают в очень тяжелых условиях. Это очень тяжелое производство. На уровне 18 века!
Я когда зашел в эту литейку… я не думал, что в нашем развитом СССР такое может быть. Пыль, копоть. Вот этот опак! Из чего они форму делают. Черная сажа. Все это висит! Их таких здесь по 180 кг ковшей все вручную разливают. И это все на детско-подростковом труде! То есть производство ужаснейшее. Вот просто посмотри фильмы 18-19 века. Вот такие литейные цехи там и увидишь.
И потому больница не только в этой колонии, но и в других (я там тоже был и работал) для них – самое ценное. Правда, я и отношения с ними человеческие пытался поддерживать. Меня начальник колонии за это постоянно ругал: «Вот, тут разводишь сюси-муси! Типа демократию. Жестче надо с ними».
Ну не знаю. Может быть, где-то и были врачи-скоты с извращенными какими-то желаниями поиздеваться, с садистскими наклонностями. Я точно не в курсе. Но в основной массе, сколько я знаю и сколько я общаюсь – везде к больницам относились зэки с авторитетом.
И даже в Волгоградской области где-то в детской колонии примерно в 1979 году бунт был. Сожгли всю колонию. И тоже, в принципе, врачей не тронули».
Остальные подробности о самом бунте, о взаимоотношениях между врачами и заключенными и прочем - расскажу уже в следующий раз.
