Гектор Шульц

«Призыв».  © Гектор Шульц

В темной комнате громко бахнуло, запахло серой и нечистотами. Витя протер закопченными ладонями не менее закопченные глаза и, икнув от неожиданности, уставился безумным взглядом на роскошную (а она действительно была роскошной) брюнетку в черных брючках и аккуратной белой блузке с небольшой пунцовой розой в нагрудном кармане.

Брюнетка, посмотрев на Витю, наоборот скривилась, шмыгнула носом и тоскливо оглядела всё ту же темную комнату. Затем щелкнула пальцами и удовлетворенно кивнула, когда в воздухе начал разливаться аромат цветов, заглушающий все остальные неприятные запахи, включая прогоркло-кислый Витиных носков, каким-то образом завалившихся за шкаф.

- Желаю… - проблеял Витя, но тут же осекся под строгим взглядом брюнетки, которая сложила на объемной груди руки и поцокала языком.

- А насрать мне что ты там желаешь, - ответила она мелодичным голосом (голос действительно был мелодичным, словно в воздухе зазвенели крохотные серебряные колокольчики). – Для начала предложи даме стул, а потом начинай желать. Грубиян херов. Призываешь в какую-то странную комнату, где воняет прогорклыми носками, и еще что-то желаешь. Спалить бы твою душу к чертям собачьим… А, ты пентаграмму на полу намалевал, - она понюхала воздух и снова скривилась. – Погоди… Это козлиная кровь?

- Ага, - радостно ответил Витя. – Наисвежайшая. Два часа назад на рынке у армян купил. А почему вы босиком?

- В самом деле, почему? – фыркнула брюнетка, посмотрев вниз. – Наверное потому, что ты меня выдернул с законного отдыха, когда я только пришла в свою уютную пещерку и сбросила туфли?

- Простите, - потупил глаза Витя. – Желаю…

- Э, нет, человечек. Так дело не пойдет, - брюнетка осмотрелась еще раз и, выбрав наиболее чистое кресло, плюхнулась в него и водрузила ноги на журнальный столик, попутно снеся какую-то козлиную статую с пентаграммой. – Для начала позволь тебе прояснить несколько нюансов. Нельзя просто так взять и призвать Владыку Зла пред свои глупые очи и что-то там желать…

- Но я же жертву принес, - возмутился Витя, мусоля край своей черной мантии, сшитой из старого отцовского брезента для рыбалки. Брюнетка кивнула и ехидно посмотрела на частично размороженную цыплячью тушку, стоящую в центре пентаграммы, начертанной на обшарпанном полу.

- Хреновая жертва. Уже пованивать начала, - резюмировала гостья, разглядывая свой шикарный маникюр (а маникюр действительно был шикарным. Шутка ли, его делали десятки провинившихся, но чертовски талантливых мастеров маникюра). – И кто тебе сказал, что я предпочитаю в качестве жертвы замороженное птичье мясо?

- Ну так в книге написано.

- В какой книге? – брюнетка удивленно подняла бровь, когда Витя протянул ей толстенный, покрытый пылью томище со страшным заголовком. – «Черная магия», Папюс… Знаю такого. И там написано, что мне цыплят замороженных подавать надо?

- Ну… Там написано, что в качестве жертвы сгодится невинно убиенная плоть, - Витя покраснел от смущения, когда гостья мелодично рассмеялась. – Вряд ли этот цыпленок был согласен, чтобы его убили.

- Поправочка, человечек. Невинно убиенная плоть лично тобой, - глаза брюнетки вспыхнули жарким пламенем, заставив Витю отступить к стене. – Впрочем, спишем на озлобленность автора книги. Он, видишь ли, расстроился, когда я отказалась выполнить его желание, вот и понаписал черт знает что.

- А что мог Папюс просить у вас?

- Вечную жизнь, но не это меня разозлило, - брюнетка задумалась на минуту, а потом обрадованно воскликнула. – А… еще он хотел клубничный круассан и горячий кофе, потому что проголодался, пока готовился к призыву. Скажи, я похожа на официантку?

- Нет, - солгал Витя, тщетно пытаясь придать своему голосу безразличие. Черные брючки, белая блузка, розочка. Не хватало маленького блокнотика и фирменной доброй улыбки.

- Вот и я думаю, что нет, - брюнетка вновь щелкнула пальцами и сотворила себе из темноты бокал с зеленоватой жидкостью. – Твое здоровье.

- Слезы грешников? – осторожно спросил Витя.

- Яблочный мартини – поправила его гостья и тяжело вздохнула. – Ну что за идиотизм, а? По-твоему, если я Владыка Зла, то обязана жрать замороженных цыплят, которых мне идиоты вроде тебя жертвуют, и пить слезы грешников? Я вот яблочный мартини люблю, пиво баварское, мясное рагу с запеченными овощами.

- В книгах о таком не пишут.

- Это потому что никто не додумался спросить, что я люблю. Может, я сговорчивей была бы, предложи ты мне вместо цыпленка мартини или какой-нибудь шедевр кулинарии, - с непередаваемой грацией брюнетка выпила мартини, облизнула губы и задумчиво посмотрела на Витю.

- А почему вы не мужчина с головой козла и огромными рогами? – гостья устало вздохнула и влепила себе ладошкой по лбу. – Простите. Тоже невежливо?

- Еще как, - ответила она. – Стоило разок показаться в таком облике дремучему крестьянину, как теперь все об этом талдычат. Нет, человечек. Я не мужчина, а женщина. Хотя, ангелы, даже падшие, все же бесполые. Но ладно, для удобства пусть будет так. Но ты же один черт все забудешь, когда я исчезну… И не поверит тебе никто, что Дьявол – женщина. Ведь мужик с козлиной головой и рогами куда круче. Ладно, чего ты хотел-то?

- Эм… - Витя не был готов к этому вопросу. Ему просто хотелось увидеть Владыку Зла и проверить, работает ли та богохульная графомания, описанная в книге.

- Ну? Долго мне ждать? – сварливо поторопила его брюнетка и снова рассмеялась. – Шучу. Я читаю твои мысли. Ты просто хотел на меня посмотреть. Так себе идейка, человечек.

- Хотите кофе с коньяком? – слабо улыбнулся Витя.

- С печеньем и вареньем? – уточнила гостья и, когда Витя кивнул, кивнула в ответ. – Хочу.

- Вот ты как думаешь, почему я такая злая? – доверительно спросила брюнетка, она же Дьявол, она же Отец Лжи и Владыка Зла, она же Люцифер, она же Утренняя звезда. – Потому что мне никто кофе не предлагал. Благо тебе ума хватило это сделать. Сожгла бы твою душу, да полетела бы обратно.

- Совсем никто? – удивился Витя. Не каждую ночь пьешь кофе в компании Дьявола, поэтому он старался быть особенно вежливым и гостеприимным. Даже пентаграмму быстро смыл, проветрил комнату и принес гостье мягкие тапочки.

- Никто. Зато дохлых ягнят, телят, козлят и поросят ешь не хочу. Ты вот выделился цыпленком.

- Парная телятина дорогая, - покраснел Витя. Брюнетка кивнула и осторожно пригубила горячий кофе.

- Знамо дело, человечек. Возможно для вызова какого-нибудь Маркиза или Барона Ада сгодится, но для меня – это оскорбление, - ответила она. – Кофе, кстати, замечательный. Благодарю тебя. Печенье жестковато, но это не критично. Всяк получше той тушки, что ты благоразумно спрятал обратно в холодильник. Но меня другое интересует. Как так вышло, что у тебя нет желания? Ты же что-то хотел, когда я только появилась?

- Ну, это не желание, а так… просьба, - замялся Витя, снова отчаянно краснея. – Не сжигайте мою душу, пожалуйста. Я просто на вас посмотреть хотел. Так ли вы страшны, как говорят.

- И как? Страшна? – недобро усмехнулась брюнетка, но Витя помотал головой, заставив её вздохнуть.

- Нет. Вы красивая. Ехидная немного, но не страшная.

- Угу. Поглядела бы я на тебя, явись в другом виде, - ответила гостья. – Ладно. Только ответь мне, почему так вышло, что у тебя нет желания? Обычно все что-то желали. Круассан там, вечную жизнь, денег, власти, любви. А в обмен свою никчемную душу совали, представляешь?

- Разве не это ваша цель? Ну, душой завладеть, на муки её адские обречь? – уточнил Витя.

- Не-а, человечек. На кой мне души ваши-то? Что с ними делать? Рано или поздно все вы у меня окажетесь, так чего напрягаться? – рассмеялась брюнетка, болтая ногами сидя в кресле. – Или ты думаешь, что мне нравится праведников с праведного пути сбивать?

- А разве нет?

- Нет, конечно. Упертые они. Слишком уж целеустремленные и скучные. Да и желаний у них нет, кроме как постели да еды какой-нибудь простецкой. Скучно. Вот и вызывают меня дураки всякие, а потом удивляются, чего это я такая злая. Хуже всего, когда из дома выдергивают, - хмыкнула она и Витя, в который раз отчаянно покраснел от смущения. (Не каждый день приходится Высшим силам неудобства доставлять).

- Простите.

- Да чего уж там, - вздохнула гостья и поднялась с кресла. – Пора мне, пожалуй. И это… книжечку я у тебя заберу. Хобби у меня последнее время такое. Всякие книжки, где написано, как меня призвать, изымать и в костре потом сжигать.

- Понимаю. Устали, - улыбнулся Витя.

- Не то слово, человечек. Но знаешь, что…

- Что? – Витя напрягся, потому что мелодичный голос вдруг стал каким-то слишком уж грозным и злым. Даже воздух от этой угрозы завибрировал.

- Ты все же напиши о нашей встрече. Обстоятельно так напиши, чтобы у тебе подобных желание выдергивать меня по пустякам начисто отпало. Ну или пусть хотя бы мартини яблочным запасутся. А то сожгу к херам их души… Плевое дело, знаешь ли. Ох, черт, - чертыхнулась брюнетка. – На вопрос-то я так и не получила ответа.

- Почему у меня желаний нет?

- Ага. Почему? – спросила она, лукаво сверкнув глазами.

- Да у меня всё есть вроде. Квартирка, пусть и небольшая, работа, которая нравится. Даже девушка есть. Надо до её прихода убраться тут, кстати, - шмыгнул носом Витя. – Чего мне желать еще? Машину? Так я коплю потихоньку, то там, то сям подработки беру. Зачем вас напрягать ради такой мелочи? На море билеты попросить? Тоже накопить проще. А вечная жизнь и власть с богатством мне ни к чему.

- Почему это?

- Цель из жизни пропадет, - вздохнул Витя. – А у человека должна быть цель, и он к этой цели сам идти должен. Вы уж простите, что я вас выдернул с отдыха. Обещаю, что больше не буду.

- Извинения принимаются. Забавный ты человечек. Не те Царство наследуют, знаешь ли, - усмехнулась брюнетка. – Ох, не те… Но не мне это решать. Прощай. И запомни хорошенько наш разговор…

- Запомню, - кивнул Витя и, улыбнувшись, осмотрел пустую комнату, в которой пахло цветами.

«А кем ты был?». © Гектор Шульц

- Лео, а кем ты был в прошлой жизни? – стройный кот, сидящий на подоконнике и меланхолично смотрящий на Луну, слабо поморщился, выгнул спину и лениво зевнул, услышав вопрос. Он посмотрел одним глазом на сидящего под окном щенка и еле слышно фыркнул. – Лео? Ты меня слышишь?

- Тебя весь дом слышит, дружок, - мягко, с ноткой недовольства в голосе, ответил кот. Улегшись на живот, он снова еле слышно фыркнул. – Чего это тебя на разговоры потянуло?

- Так хозяев нет. Скучно… - протянул щенок, смешно плюхаясь на пол и с обожанием смотря на кота.

- Скучно? - коротко спросил кот. – В кои-то веки ты можешь побыть наедине со своими мыслями, Ангус, но тратишь время на пустую болтовню.

- Но всё же. Я вот помню, кем был в прошлой жизни. Только с каждым днем оно… как бы это сказать…

- Забывается? – усмехнулся Лео, не сводя янтарных глаз с Луны. Щенок радостно тявкнул и замотал головой, словно подтверждая догадку кота. – Так и есть, дружок. Каждый день приближает тебя к перерождению, поэтому прошлая жизнь забывается. Становится тонкой, как самая легкая и воздушная ткань, покуда вовсе не превращается в мираж. И ты гадаешь, а было ли это на самом деле. Помнишь тот миг, когда очнулся в новом… хм… теле?

- Помню, - в голосе щенка послышалась грусть, заставившая кота слабо улыбнуться. – Сложно забыть, Лео. Но и это забывается.

- О, да, Ангус. Панический страх, ужас, непонимание, шок и боль, - тихо проворчал кот, выпуская коготки и еле слышно царапая лакированное дерево подоконника. – В отличие от тебя, я помню это так, словно вчера переродился. Тебе всего пара месяцев, а ты всё забываешь. Счастливец.

- А почему ты не забываешь, Лео?

- Я другой, Ангус, - улыбнулся кот и острые клыки блеснули в лунном свете. – Видишь ли, я уже двенадцать лет в этом теле, и я всё помню. Помню прошлую жизнь, даже мельчайшие и незначительные детали помню.

- А я на поле брани умер, - ответил ему щенок и почесал себя за ухом лапой. – Шумно было, страшно, а потом резкий свет, словно я куда-то полетел, и вот я в теле собаки. И кушать хочется.

- Так ты воином был? – удивленно спросил кот, поворачивая голову к щенку. – Под чьим началом?

- Под покровительством этого… как его… - щенок задумался на секунду, а потом радостно ответил. – Суибне-заики.

- Знакомое имя, - задумчиво буркнул Лео, меняя позу. Лежать на одном боку ему надоело, да и постоянно вертеть головой туда-сюда тоже. – Король Ирландии, да?

- О, так Суибне королем стал? – щенок радостно завыл, вызвав ехидную усмешку у Лео. – Мы как раз против Маэл Кобо и его орд сражались, когда меня по темечку тюкнули.

- Задержался ты, дружок, - усмехнулся кот. – Это тысячи тысяч лет назад было.

- А какая разница? Для меня всего миг прошел, - растеряно ответил Ангус. – Но все равно странно, Лео. Вот я на поле топором махал, а тут раз… и собакой стал. Видать, боги меня в наказание собакой обратили.

- Боги тут не причем, Ангус. Да и есть ли они… никто не знает, - фыркнул Лео, снова возвращаясь к созерцанию Луны. – В любом случае, через пару месяцев ты забудешь свою прошлую жизнь.

- А ты?

- А я буду помнить, - скривился кот.

- Но почему? Почему ты помнишь всё, а я всё забуду? Я не хочу забывать, Лео, - всполошился щенок и принялся скакать внизу, пытаясь обратить внимание кота на себя.

- Потому что я другой, Ангус. Говорил же. И таких, как ты, я уже видел. Жил тут один. До тебя, - ответил Лео. – В прошлой жизни он в легионах Марка Аврелия служил. Тоже воин, как ты. Погиб в германских лесах от топора варвара. Долго пытался смириться с тем, что в собаку переродился. Чуть с ума не сошел, бедняга. Мебель драл, да на людей кидался…

- Стало быть, мы и после смерти служить обязаны? – чуть подумав, буркнул щенок. – Только другим хозяевам.

- Именно так. И неважно, воином ли ты был или земледельцем, Ангус. Собаки всегда были ближайшими друзьями человека, а ты… Ты наверняка был слепо предан этому своему Заике?

- Конечно. Славный он был человек, хоть и странный немного, - кивнул Ангус, заставив кота рассмеяться. – Что смешного, Лео?

- Вот поэтому ты в теле собаки, дружок. Тебе важно кому-нибудь служить.

- А ты? Ты тоже кому-нибудь служил?

- Нет, - покачал головой кот. – Люди служили мне, а я служил своей стране.

- Ты был кем-то знатным? – охнув, спросил щенок.

- Сейчас это не важно. Сейчас я кот, а ты пёс. Об этом и надо думать, - туманно ответил Лео, положив голову на лапы.

Какое-то время они молчали, думая о своем. Ангус вспоминал славные битвы и иногда коротко тявкал, словно вновь ощущая запах пролитой крови врага и хриплые крики раненных. Лео дремал на окне, прикрыв глаза. Но сердце кота взволнованно билось и скоро даже щенок услышал его биение.

- Лео… Я тебя расстроил? – спросил он.

- Нет, дружок, - усмехнулся кот. – Скорее мысли расстроили. Двенадцать лет я в этом теле, а до сих пор гадаю, почему.

- Ты был плохим? – осторожно спросил Ангус. – Как Фаэлху-пердун?

- Не знаю, кто такой Фаэлху-пердун.

- Плохой человек. Скверный воин. Трусливый, - презрительно ответил Ангус, вновь заставив Лео рассмеяться. – Я не хотел тебя обидеть, Лео…

- Ты и не обидел. Я понял твой вопрос, - кивнул кот и, задумавшись, прищурил янтарные глаза. – Нет, я не был плохим, Ангус. Несмотря на благородную кровь, мне тоже пришлось воевать рука об руку с такими, как ты. С обычными воинами. Потому что это был мой долг, дружок, - усмехнулся он, когда Ангус открыл рот, чтобы задать очередной вопрос.

- Ты был принцем?

- Был. А потом стал королем, когда моего отца забрали горы.

- И у тебя была королева? – Лео нехотя кивнул и поморщился. Воспоминания резанули по сердцу острым ножом. – Красивая?

- Очень красивая, - вздохнув, ответил он. – Её звали Астрид. Спустя год после женитьбы её не стало.

- Ох… прости, Лео.

- Не извиняйся, Ангус. Воинам свойственно задавать прямолинейные вопросы. Еще одно отличие между мной и тобой, - тихо ответил кот. – Короли вынуждены взвешивать каждое свое слово.

- А дети? Дети у тебя были? – Ангус кивнул, сочтя молчание Лео за согласие. – У меня тоже были дети. Интересно, они тоже теперь в телах собак?

- Не исключаю.

- Лео?

- Да, Ангус?

- Но почему ты тогда в теле зверя, раз был королем? Почему не переродился опять в человека?

- Увы, дружок, ответа на этот вопрос я не знаю, - ответил кот. – Возможно потому, что я потерял свою власть. Возможно потому, что народ винил меня в смерти Астрид. Возможно потому, что все благородные мужи и девы после смерти обязаны провести время в зверином теле, чтобы поразмыслить о былой жизни и сделать правильные выводы.

- О… Это объясняет, почему ты хозяина царапаешь, когда он тебя на руки берет, и еду ешь не всякую, - Лео рассмеялся и взглянул на щенка с интересом.

- В проницательности тебе не откажешь, Ангус, - улыбнувшись, ответил он и тут же серьезно добавил. – Я никогда не бегу по первому зову, дружок. Не пристало королю, пусть и бывшему, так себя вести. Склонен думать, что остальные коты и кошки тоже себя так ведут. А еще думаю, что людские души делятся на два типа. Простые люди, как ты, Ангус, после смерти перерождаются в собак, а благородные в кошек. Вы забываете свое прошлое, слишком быстро все поняв и осознав, служите людям, а нам надлежит помнить прошлое до следующего перерождения. Помнить, кто мы есть и кем всегда будем…

- А что будет потом, Лео? Ну, в следующем перерождении. Я снова буду воином?

- Не исключаю этого, Ангус.

- А ты снова будешь королем?

- Не могу знать. Возможно, в следующей жизни я снова буду котом. И так раз за разом, пока не разберусь в ворохе своих мыслей или пока не забуду прошлое, - хмыкнул кот, смотря на Луну. – Никто не знает, что ждет нас за порогом, Ангус. Ни ты, ни я.

- Знаешь, Лео. Нечасто мне доводилось вот так просто говорить с королем, - спустя пару минут молчания произнес щенок. – Я вообще короля только пару раз видел. Украдкой, на поле боя, когда он с ревом сносил головы врагам, да на пиру одном. И знаешь, что я понял?

- Что, Ангус?

- Простым людям, как я, нужны такие, как ты. Мы неспособны много думать, наша жизнь, как ты сказал, проста. А твоя сложна и запутана. Кто-то должен брать ответственность за других на себя. Как взял однажды ты, Лео.

- Кто-то должен брать, - согласился кот. – Но важнее не злоупотреблять этим, а мировая история как раз хранит много случаев такого злоупотребления. Но, справедливости ради, тоже признаю, что нечасто мне доводилось вот так говорить с простым людом. Знаешь, Ангус, мне было бы спокойнее, если бы меня окружали такие люди, как ты. Сейчас преданность только у собак и встретишь.

- Спасибо, Лео.

- Не за что, дружок. Ладно, пошли уберем подальше те обслюнявленные ботинки, что ты погрыз, пока твои хозяева не вернулись. Сомневаюсь, что ты задумывался о том, какая порка тебя ждет по их возвращению.

- Не задумывался, Лео, - заволновался щенок. – И впрямь, всыплют мне, как Фаэлху-пердуну, когда он на пиру газы шумно выпустил и нос владыки нашего осквернил. Ох-ох, Лео. Вот ведь срам-то…

- Знаю, Ангус, знаю, - кот спрыгнул с подоконника и грациозно виляя хвостом отправился в коридор, а щенок, забавно потряхивая головой, двинулся за ним на почтительном расстоянии.

«История о трех вампирах».  © Гектор Шульц

Привет, малята. Готовьте ваши осиновые колья, серебряные цепи и образа с почитаемыми святыми, ибо сегодня я расскажу о трех малоизвестных вампирах, которых почему-то пиздец как несправедливо обделяют вниманием. Речь пойдет о графе Варгоши, немецком докторе Шпатце и русской страховидле – Романе Стропикаро. Посему запасайтесь чайком с печеньками и погружайтесь в таинственную историю трех адовых кровососов. Будет интересно. Не все ж про клятых Дракул с Батори всякими читать.

💀Граф Варгоши.

В мадьярских хрониках тринадцатого века всплывает имя некоего графа Варгоши – смутьяна, бабника, сатаниста, извращенца и садиста. По сравнению с ним мейнстримовый граф Дракула – жалкий пацан.

В частности, в хрониках говорится о том, что сей граф умудрился не только убить тысячу невинных дев, но и жесточайшим образом их изнасиловать. Об оргиях, которые проводились под крышей замка графа Варгоши, ходили леденящие кровь слухи. А может, люди просто завидовали тому, что человек умел веселиться в отсутствие интернета и мемасиков. Как бы то ни было, но графу очень скоро пришел пиздец и по хроникам сей пиздец случился после одной из славных оргий, когда оный граф взял и самоубился, что очень странно, ибо оргии он любил, как среднестатистический реднек любит своих сестер. «Ну и хер с ним, с ебателем», подумали местные жители и похоронили блудливого графа на кладбище. А через сорок дней после его смерти взвыли.

Взвыли из-за того, что в округе начали находить изуродованные трупы местных женщин. У несчастных были прокусаны шеи, в телах не было ни капли крови, а руки с ногами были переломаны к хуям. Понятно, что пытливые крестьянские мозги сразу же связали страшные находки с недавно подохнувшим графом Варгоши. Мол, «и сдохнув, паскуда такая, не угомонился».

Графа очень шустренько отлучили от церкви, а его имя предали всеобщему позору, но убийства женщин не прекратились, а наоборот утроились. Местные жители озлобились и, вооружившись острыми палками, пошли эксгумировать тело графа из кладбищенской земли, дабы самолично отпиздить ушлого извращенца. И охуели, когда выкопали гроб и увидели, ЧТО там теперь лежит.

Тело графа позеленело и покрылось плесенью, плюс на нем была тьма кровоточащих язв и нарывов, а на зеленых губах поблескивала свежая кровь. Кто-то тогда брякнул, что граф Варгоши еще и дышал, покуда его тыкали палками, пытаясь проверить жив он или нет.

Понятно, что, увидев такую картину, местные больше не сомневались, что именно граф виноват в смертях, и поступили, как и подобает дремучим крестьянам.

Тело блудливого упыря связали цепями и засунули в бочку, которую доверху залили кипящей смолой. После этого бочку закинули в колодец, оный колодец залили расплавленным оловом и водрузили сверху тяжелую плиту. Ну и по традиции навтыкали рядом хуеву тьму осиновых кольев, дабы упырь поцарапался и сдох, если б решил вылезти из новой могилы. Убийства на какое-то время прекратились, а потом возобновились опять.

Местные, поняв откуда ветер дует, ринулись к могиле графа и охуели, когда её увидели. Земля вокруг колодца оказалась перерытой, все осиновые колья валялись на земле, каменная плита лежала в трех метрах от колодца расколотая надвое, а олово, которым залили нутро колодца, словно разорвала неведомая сила.

Вечером того же дня пиздец пришел и священнику, который самолично обвязывал останки опального графа цепями. Его попросту этими самыми цепями и задушили к хуям, попутно расплавив на груди нательный серебряный крестик. Видимо после этого граф Варгоши счел свою миссию выполненной и со спокойной совестью отправился в Ад, когда в его замок пизданула молния и разнесла оный замок в щепки. Местные там еще и зеленые огоньки видели, которые сразу же приписали освободившимся душам, вырвавшимся из плена мадьярского упыря.

💀Роман Стропикаро.

А вот этот упырь самый что ни на есть родной, российский, квартировавший под городом-героем Тулой, в селе Покровское. Все началось, как и подобает, словно в классическом вампирском ужастике.

В славное село Покровское взял и приехал новенький граф, имя которому Роман Стропикаро. Ну приехал и приехал, подумали бы остальные, но местные сразу же почуяли недоброе, ибо новый житель вел себя как-то странно. Во-первых, он сразу же построил себе натуральный замок и выписал откуда-то страшных молчаливых слуг, а потом отказался дружить с местными жителями. Сейчас таких называют интровертами и мизантропами, но тогда графа сразу окрестили «упырем ебаным» и прокляли до кучи, когда стало понятно, что днем он гулять отказывается, зато любит кататься в карете ночью.

Вскоре после прибытия нового жителя стали исчезать люди. Все по классике, как я уже говорил. Только вот их находили довольно быстро и немножко мертвыми. Плюс обескровленными, словно из бедняг кто-то выкачал всю кровь. Справедливости ради, местные вначале подумали на некую болезнь и бешеных животных, пока откуда-то не заявился супер-сыщик, являющийся по совместительству сыном одного из помещиков. Он внимательно изучил все данные и не мудрствуя лукаво указал пальцем на замок «ебаного упыря Романа». Местные сыщику поверили и, вооружившись по традиции кольями, вилами и серебром, отправились давать странному интроверту пизды.

Замок графа Стропикаро взяли в осаду и принялись стучать палками по камням, пока кто-то не увидел, как от одной из стен отделяется странная тень и вприпрыжку несется в поля.

- Лови блядину! – рявкнул кто-то и вся толпа ринулась за несчастным графом, которому даже оправдаться не дали.

Догнали его быстро, а потом коллективно отпиздили палками до острого приступа смерти, что подтвердило гипотезу местных о том, что оный граф был вампиром, ибо сдох он именно тогда, когда его сердце проткнули осиновым колом.

После этого тело графа захоронили со всеми почестями, причитающимися вампиру, а именно отрубили голову, навтыкали кольев в тело и сравняли с землей могилу. После этого веселая толпа отправилась к особняку убиенного графа и предалась веселому мародерству. Всего за каких-то три дня особняк растащили до последнего кирпича, а имя опального упыря прокляли в местных книгах, переименовав село из Покровского в Романово.

Правда еще долгое время ходили слушки, что вместо графа был убит его двойник, но кто ж теперь проверит? Все забылось и мхом поросло, как манда старой девы.

💀Генрих Шпатц.

Жил-был в Баварии девятнадцатого века, в городке Вюрцбург, один доктор. Генрих Шпатц. Жил, не тужил, пиво с сосисками пил, с людьми дружил и славился на всю округу, как замечательный человек и врач.

Со всеми он был обходителен, частенько давал щедрые суммы денег тем, кто их просил и вообще являл собой кладезь обаяния и милашности.

Но в один прекрасный день герр доктор вдруг распродал все имущество и срулил в Чехию, объяснив любопытным, что его позвали работать в Пражский университет. Ну срулил и срулил, хуй бы с ним, однако сразу после отъезда в полицию прибежали два ассистента герра доктора и с порога заявили, что-де: «доктор, на самом деле, не доктор, а упырина ебаный и надобно его сжечь к хуям, а жене его кочергу раскаленную в дупло воткнуть». Полиция посмеялась, но дом внезапно уехавшего доктора все-таки решила обыскать. И охуела, обнаружив в подвале восемнадцать трупов различной степени свежести. Понятно, что тут же были подняты все силы, дабы отыскать герра доктора, но он пропал. С концами. В Пражском университете сразу заявили, что никакого Генриха Шпатца не знают и не знали.

Полиция, которой вдруг стало не до смеха, допросила двух ассистентов и охуела еще больше, когда те стали рассказывать шокирующие истории о добром докторе, который давал приют бродягам, а потом жестоко их убивал и пил кровь, принуждая к этому и ассистентов, до жути боявшихся своего босса.

Прислуга тоже рассказывала странные истории о том, как доктор отправлял всех домой после захода солнца и никому не разрешал оставаться на ночь. Логично, что свидетелей убийств, кроме двух ассистентов, не было.

Спустя полгода об истории забыли, покуда снова не всплыли два ассистента. Один из них сошел с ума, уехал в ебаную глухомань и вместо нормальной еды пил свиную кровь и боялся солнца. Потом он не выдержал стресса и повесился к хуям на балке в своем доме. А вот второй…

Второго захуярила топориком собственная сестра, когда поймала за кровососанием из шеи собственного племянника. Взяла и тюкнула горе-вампира по темечку, из-за чего тот тоже немножко умер, как и подобает упырю. Правда историю попытались замять, чтобы спасти женщину от тюрьмы, поэтому историю с вампиризмом всячески скрывали.

Однако с того момента имя Генриха Шпатца обрело зловещую славу и его боялись произносить, ибо верили в то, что услышавший его тоже станет вампиром и будет пить кровь, как остальные. Всякие атеисты этому не верили и называли доктора психопатом и ебучим сатанистом, устроившим в своем доме хуй знает что. Но самого доктора-то так и не нашли…

На сём все. Меняйте трусы, жахните водочки, дабы отойти от стресса, и выкурите сигаретку. Ну а с вами был дядя Гектор. Едрить вас, по традиции. И покеда.

Уютная телега тут.

«Легенда о рыцаре 18+». © Гектор Шульц

Кто такой рыцарь? Ну, я уверен, что вы-то уж точно знаете, кто это такой. Если все же не знаете, то вкратце поясню. Рыцарь – это средневековая гопота в доспехах, прославившаяся в этих ваших интернетах благодаря хуевой туче фильмов и игр. В истории – дворянский титул четвертого уровня «системы щита». Нихуя не поняли? Ладно, тоже поясню. В первый уровень входили голожопые нищеброды из числа простолюдинов, вторым были сквайры (они же оруженосцы и те еще распиздяи), третьим являлись держатели поместий из числа вассалов, ну а четвертыми наши любимые кастрюлеголовые уебаны.

В феодальной системе земля и все остальное имущество чаще всего передавалось от отца к старшему сыну, а всем остальным законным отпрыскам полагался хуй без соли и выбор, куда податься дальше. Кто-то шел в монахи или циркачи, но большая часть покупала себе коня, доспехи, острую джедайскую саблю и пиздовала насаждать добро всяким дремучим уебанам под прикрытием какого-нибудь короля. Все просто. Иными словами, без выебонов и петросянства, рыцарь – это обычная тяжелая кавалерия со страхом и упреком.

История без рыцарей погрязла бы в унынии, ибо доставлять веселье кастрюлеголовые могли, умели и практиковали. До сих пор существует дохуища баек разной степени унылости о рыцарских подвигах – от откровенно пафосных, вроде легенд о короле Артуре и его кружке мечемахателей, до суровых и брутальных средневековых манускриптов. Пересказывать все это я не буду, но вот некоторые мифы и легенды о рыцарях постараюсь развенчать или, наоборот, подтвердить. Конечно же, только самую мякотку, ибо про скучное говно вы и в Википедии почитаете.

- Все рыцари владели замками и были богаче королей.

Ложь, пиздеж и провокация. Учитывая, что большинство рыцарей – это пятые и десятые сыновья какого-нибудь знатного бабая, то замка они чаще всего не имели по причине того, что оный замок отходил к старшему сыну, о чем я уже говорил в начале статьи. Нет, были, конечно, случаи, когда рыцарь возвращался из похода, волоча за собой пару телег с золотыми трофеями, на которые потом покупал у короля землю и строил на ней замок, но обычно рыцарь так и оставался голожопым нищебродом, мечущимся между войнами, и пропивая добычу в перерывах.

- Право первой ночи. Рыцарь мог трахнуть невесту своего вассала в первую брачную ночь.

Частенько практиковалось и не только рыцарями, но и феодалами. Хуй его знает, ради чего это делалось, но со временем это вошло в привычку. Одна из самых популярных отмазок гласит, что таким образом кровь черни и всякого быдла разбавлялась кровью благородного человека, который сам был тем еще быдлом, дабы чернь окончательно не деградировала.

Эта тема нашла широкий отклик в современном искусстве и редко какой фильм о рыцарях может похвастаться отсутствием сцены ебли похотливого феодала и бедняжки-красавицы-простолюдинки.

- Рыцари так воняли, что в радиусе трех километров полностью вымирали все деревни, леса и звери.

Естественно, воняли. А ну как если поход какой или война, где без живительной водицы приходится обходиться месяцами? Ну а если серьезно, то рыцарские доспехи чаще всего оборудовались чудо-юдо дверцами и скрытыми каналами, позволяющими владельцу срать, не слезая с лошади, и отливать на безродных крестьян ради веселья. Да и сами доспехи надевались перед боем. Чаще всего рыцарь попросту скакал в более легкой броне. Не будем забывать и об обильном потовыделении во время махания мечом верхом на лошади или постыдной половой ебле в сарае с ладной пастушкой, когда особо жарко и солнышко печет жопку. Да, рыцари воняли, но, как и все в Средние века. Умеренно, короче.

- Рыцари были благородными, добрыми, щедрыми и лапочками.

Херня на постном масле, выдуманная монахами-летописцами и пиздострадательными бардами, которым только в радость что-нибудь отромантизировать. Не, серьезно. Вы можете себе представить воина, который мечом кромсает какого-нибудь нехристя-мусульманина, а потом плачет над его разрубленным и изувеченным телом? Рыцари чаще всего были циничными хуеплетами и не стеснялись дать пизды какому-нибудь крестьянину, трахнуть пару сельских девок, заделав им пару ублюдков, а то и монастырь ограбить.

Конечно, какой-то свод указаний у них был, где говорилось о пяти добродетелях, но на практике им редко кто следовал, а тот, кто следовал, своими собратьями признавался хворым выблядком и подлежал закидыванию тухлыми овощами и изгнанию на мороз ссаными рыцарскими доспехами. Исключения, конечно же, были, но мало.

С другой стороны, за рыцарями пристально следили. И не только король, но и церковь. Поэтому особо буйных сразу отлучали от Боженьки и попутно лишали всех привилегий. Посему хулиганили рыцари по-тихому, а вот в войнах и всяких походах отводили душеньку за будьте-здрасьте, устраивая кровькишкираспидорасило по три раза за день.

- Рыцари любили турниры и крестовые походы.

Это правда. И дело не только в том, что на турнире можно было затащить к себе в постель пару милых дев, а утром проснуться от гусарского насморка, когда с писи течет, как из брандспойта. А в том, что там можно было без устали мериться хуями с другими рыцарями, показывать свою доблесть и избить до кровавых ссак особо бесящего тебя хуеплета из числа собратьев.

Там же рождались байки о подвигах и каждый украшал их, как мог, ибо знал, что на турнирах, помимо других уебанов, есть и барды с менестрелями, способными сложить такую балладу, что её потом будут во всех городах распевать. Да, тешить свое чувство собственного величия рыцари любили и это исторический факт. А еще любили носиться на лошадях и сносить с них соперников копьями.

Крестовые походы рыцари тоже любили. И не потому, что им нравилось насаждать правильную веру варварам с помощью огня, меча и пиздюлей, а потому, что из похода можно было вернуться охуительно богатым человеком, ибо боевые трофеи никто не отменял. Конечно, охуительно богатый рыцарь после возвращения из похода все пропивал\проедал\проебывал и превращался в охуительно нищего рыцаря, с нетерпением ожидающего нового похода.

- Меч всему голова.

Относительный пиздеж в этом есть. Чаще всего меч служил эдакой блестящей палкой, которой круто трясти на собраниях и впечатлять высокодуховных дев. Хороший меч стоил весьма дорого, и далеко не каждый рыцарь мог его себе позволить, и тем более не мог позволить тупить его на поле брани.

Вместо мечей в бою рыцари использовали булавы, молоты, топоры и прочие тяжелые предметы, включая сушеное говно и палки. Все потому, что порезать супостата в доспехах мечом было довольно сложновато, а вокруг еще и остальные раздают пиздюля друг другу. Куда эффективнее пиздануть противника по шлему дубиной, а потом с наслаждением смотреть, как он корчится, пытаясь снять с головы изувеченную кастрюлю, попутно вытирая кровищу, хлещущую из ушей. Другое дело, когда рыцарь сражался с противником в легкой броне. И тут меч решал, ибо был куда удобнее, легче и острее копий с топорами, протыкая и разрубая тушки в легкой кольчуге и кожаном панцире.

Слабозащищенные соперники рыцаря тоже понимали, что мечом эту ебанину в миланском доспехе хуй завалишь и поэтому тоже отдавали предпочтение дубинам и топорам. Оглушить противника было проще, чем пытаться прирезать, ювелирно выискивая щели в броне. Да и никто не запрещал взять за живого, хоть и пленного рыцаря, выкуп. На самом деле срачи насчет этого мифа живее всех живых и продолжаются до сих пор. Поэтому сами решайте, что правда, а что пиздеж. Я не нашел золотой истины, но может товарищи в теме черканут пару комментариев и просветят остальной люд и болтливого автора.

- Дама сердца и пояс верности.

Зафиналить можно сим нехилым мифом о том, что рыцарь выбирал себе даму одну и на всю жизнь, всячески холил её и лелеял. Ну, немного огорчу прекрасный пол, ибо пиздят ваши баллады. Безбожно пиздят…

Дама у рыцаря и правда была одна, и ей он посвящал свою клятву любви, но на деле клятве этой не следовал, ибо был тем еще быдлом. Иной раз своей дамой рыцарь называл жену сюзерена, что добавляло ему + 53 балла популярности в глазах начальства и шанс на то, что оная дама, польстившись на сладкие речи, замолвит перед мужем словечко, ежели оному рыцарю случится накосячить. Ну а если рыцарь брал себе деву в жены, то это не мешало ему трахать баб в походах, получать их в качестве подарков от других рыцарей, и постоянно юзать пастушек в набегах на другие земли. Дама сердца это понимала и особо не пиздела, ибо в гневе за непослушание рыцарь запросто мог набить своей половинке половинку лица, а то и вовсе захлестать до полусмерти вожжами.

Кстати, один из популярных мифов про «пояс верности» тоже является романтичным пиздежом. Хотя бы потому, что его длительно ношение гарантирует даме рыцаря стертую до мяса пизду и заражение крови бонусом, ибо антисанитария и все такое. Ну и никто не мешал даме сделать копию ключа и по отъезду мужа в поход, предаться похоти с садовником или поваром среди груд сырого лука в погребе. Однако пояс верности имел место быть, только вот не носили его тридцать лет и три года, а надевали в те моменты, когда на замок надвигалась беда в виде другого феодала, возжелавшего себе земли и богатства, ну и писечку жены хозяина замка тоже.

На сём всё, малята. Рубитесь мечами разумно, храните верность своим дамам сердца, и помните, что пояс верности не спасает от мандавошек. С вами был дядя Гектор. Едрить вас. И покеда.

Уютный канал в Телеграм тут

«Градации серого». © Гектор Шульц

- Какой цвет вы видите? – серьезно и без тени иронии спросила меня юная девушка в белом халате, показывая на свои губы.

- «Девять», «Е», «Девять», «Е», «Девять», «Е», - ответил я, прикрывая правый глаз. Она улыбнулась сухо и вежливо, кивнула и показала пальцем на цветок, стоящий на соседнем столике.

- Какой цвет?

- «Семь-пять-семь-пять-семь-пять», - она вновь улыбнулась и кивнула, после чего села за стол и придвинула к себе сенсорную панель.

- Нарушений не обнаружено, - я слабо улыбнулся и выдохнул. Пятая проверка. Осталась еще одна, и я получу лицензию пилота. Лицензию, о которой мечтал с детства, смотря в серое небо с плывущими по нему темно-серыми облаками. В этих облаках иногда виднелись очертания огромных самолетов, тоже серых. Светло-серых, темно-серых, почти белых, и почти черных. Я мечтал, что когда-нибудь окажусь за штурвалом этих диковинных птиц и буду смотреть сверху на маленькую серую землю и великолепную белизну солнца. Идеальную белизну, которую ничто не способно затмить. И теперь за моими плечами семь лет учебы в Академии полетов, двадцать восемь тысяч часов на тренажере и семь вылетов с инструктором. Всё, ради мечты.

- Подскажите, когда последняя проверка? – спросил я девушку, отвлекшись от мыслей. Та рассеянно на меня посмотрела, закусила губу и на минуту задумалась.

- Если ответ придет сегодня, то через четыре дня, - ответила она и ободряюще улыбнулась. – Ваши результаты феноменальны. Я давно не видела таких цифр и такой точности. Вы получите лицензию. Даже не сомневайтесь.

- Спасибо, - на первый взгляд сердце билось ровно, но я давно заметил, что пульс немного спешит. Всегда спешит, стоит мне переступить порог этой комнаты. Сейчас пульс снова участился и пришлось его немного успокоить. Надеюсь, она не заметила, что щеки немного посветлели.

- Не за что, - девушка протянула мне полупрозрачную карточку с моими результатами и тихо вздохнула. – Я сообщу вам, когда получу ответ от коллег. Тогда решим с точным временем шестой проверки.

- Простите, обычно я так не поступаю, - задержав дыхание, выпалил я. Сердце скакнуло и продолжило биться в привычном ритме, - но что вы делаете сегодня вечером? Могу я пригласить вас на чашечку кофе?

- Обычно я так не поступаю, - серьезно ответила она и тут же лукаво улыбнулась, - но, почему бы и нет. Я заканчиваю в пять.

- Буду ждать у входа, - кивнул я и, сдержанно поклонившись, направился к выходу. Стерильно-белая дверь ушла в сторону с тихим шипением, выпуская меня в темно-серый коридор, освещенный белым светом ламп под потолком.

- Небо. Мечта моего детства, - задумчиво произнес я, делая глоток из светло-серой чашки. Кофе был чуть горьковатым, но я любил именно такой. Мозг тут же услужливо сообщил цветовой код напитка. «Десять-десять-десять». – Я пообещал отцу, что получу лицензию.

- Я тоже хотела стать пилотом, - улыбнулась она. – Не прошла четвертую проверку градаций серого. Ошиблась с кодом цветка розы.

- Прости, Лора. Я не знал, - нахмурился я, но она лишь рассмеялась и легонько прикоснулась к моей руке, лежащей на столе.

- Не извиняйся. Мне нравится моя работа. Да, я не летаю, но я принимаю участие в этом. Поверь, я видела многих, но ни у кого не было таких результатов, как у тебя. Если шестая проверка не выявит отклонений, то я отправлю рекомендацию в космический центр, - моё сердце вновь скакнуло. Космический центр. О нем я и мечтать не мог. Туда попадали только лучшие из лучших. И сидели они не штурвалами самолетов, а за грозными и могучими космическими кораблями, величаво плывущими среди бескрайней темноты космоса. Интересно, может ли солнце быть белее, чем обычно? Без фильтра в виде облаков. – Только не думай, что это из-за приглашения выпить кофе.

- Я и не думал, - улыбнулся я. – Тебя часто приглашают?

- Каждый претендент, - вздохнула она.

- Почему же ты тогда согласилась пойти со мной?

- Я увидела волнение.

- Волнение? – удивился я.

- Да, - кивнула она. – Ты хотел пригласить меня, а не повысить свои шансы получить лицензию, как остальные. Они не волновались, а их голоса были ровными. Твой голос чуть дрожал. Не смущайся. Я давно уже на тесте по градациям серого. От меня не ускользнут даже самые слабые оттенки, - в кафе вдруг зазвучала песня Брайана Адамса. Старинная баллада о любви – «Пожалуйста, прости меня». – Потанцуем?

- С радостью, - ответил я, отметив, как заблестели глаза моей спутницы.

Мы танцевали под прекрасную мелодию, в одиночестве кружась посреди зала. Остальные посетители на нас даже не смотрели. Они продолжали читать новости с планшетов, переписывались с кем-то, или задумчиво смотрели в окно. Никто не слушал песню. Кроме нас.

В какой-то миг я почувствовал приятный аромат. Так пахли цветы, нагретые солнцем. Так пах летний воздух перед грозой. Так пахла она, задорно улыбаясь и положив свою голову мне на плечо. Мое сердце скакнуло, сбилось с ритма и принялось биться быстро, заходясь в галопе. Белые лампы вдруг резанули по глазам сильнее обычного, а в груди стало жарко. И тут же все резко исчезло. Свет, цвет и всё остальное, кроме нас, песни и дивного аромата.

- Спасибо, - тихо шепнула она, слегка прикоснувшись губами к моему уху и обдав его теплом. Сердце сошло с ума и резко успокоилось. Вместе с этим вновь вернулся зал кафе, запахи еды и серые цвета. Но я смотрел лишь на свою спутницу, а она смотрела на меня. Она улыбалась, а я замер, не в силах поверить в то, что видел.

Её глаза, чей цветовой код раньше я безошибочно определял, как «шесть-восемь-шесть-восемь-шесть-восемь», сейчас были не серыми, а какими-то странными. Яркими и вызывающими дискомфорт. Мозг почему-то решил, что таким должен быть цвет неба. Но я точно был уверен, что у неба другой цветовой код. «Шесть-восемь-шесть-восемь-шесть-восемь». Она заметила мое удивление, нахмурилась и слегка сжала в объятиях, словно пытаясь привести меня в чувство. – Что-то не так?

- Нет, нет, Лора, - улыбнулся я, смотря в её глаза. – Все хорошо. Просто я давно не танцевал.

- Я тоже, - тихо ответила она. – Два года назад я танцевала последний раз.

Перед шестой проверкой я нервничал. Со мной точно что-то было не так. Сердце скакало, как сумасшедшее и я не мог больше контролировать его темп. Но хуже всего было то, что градации серого исчезали, уступая место каким-то странным сочетаниям. Сначала я списал это на стресс и, придя домой, принял стандартные витамины, после чего лег спать.

И проснулся от того, что солнце жалило лучами мое лицо. Открыв глаза, я не мог сдержать удивления и вскрикнул, когда увидел, что ослепительно белый солнечный цвет тоже изменился. Он стал каким-то другим. Мозг почему-то решил, что более насыщенным, и упрямо пытался убедить меня в том, что это и есть настоящий цвет солнца, чей код я не мог идентифицировать.

Я не выходил на улицу и не принимал гостей, сославшись на подготовку к шестой проверке. Но состояние только ухудшалось. Глаза слезились, и я был вынужден достать из шкафа солнцезащитные очки. Стало чуть полегче, но цвета продолжали меняться. Сначала я хотел записаться к врачу, но потом выбросил эту мысль из головы. Наверняка он передаст результаты обследования в центр и тогда о лицензии можно забыть. Лишь вечерние разговоры с Лорой, хоть немного позволяли отвлечься от дурных мыслей. Я продолжал уверять себя, что это стресс и все пройдет к моменту последней проверки. Лоре я не говорил об этом, но она словно чувствовала, что что-то не так.

На четвертый день, перед выходом из дома, я выпил витамины и успокоительное, после чего, надев очки, вышел на улицу. Но мне не стало легче. Цвета взбесились, и я шарахался от всего, что ранее казалось мне привычным и простым. Только в метро, где царил приятный сумрак, я смог немного успокоиться. В сумраке цвета не так били по глазам и в какой-то момент пришла надежда, что градации серого вернутся. Как было раньше.

- С тобой все хорошо? – тихо спросила Лора, пользуясь моментом, что её ассистент отошел к столу, чтобы подготовить мою карточку.

- Нет, - честно ответил я, вытирая вспотевшие руки об джинсы. Она улыбнулась и робко прикоснулась к моему плечу.

- Все в порядке. Ты просто волнуешься. Это нормально. Все волнуются.

- «У них цвета не сходят с ума», - подумал я, но решил промолчать. Лора присоединила к моей голове датчик и снова улыбнулась. Теплой и доброй улыбкой.

- Итак, вкратце о шестой проверке. На ней проверяется твоя способность различать особо сложные градации серого. Всего пять вопросов. Информация будет загружаться в компьютер, и он самостоятельно произведет анализ. Таковы правила космического центра. Им важны самые точные данные, - я кивнул в ответ и, пару раз глубоко вдохнув, постарался скорректировать ритм сердца. На удивление помогло. Цвет глаз Лоры потускнел, и я вновь увидел знакомый, светло-серый холодок. – Начинаем?

- Да. Спасибо, - она промолчала, но я увидел улыбку.

- Какой цвет вы видите? – спросила Лора, показывая карандашом на вазу. Мозг, до этого спокойно выдававший правильный код, на пару мгновений задумался.

- «Эф», «Восемь», «Эф», «Восемь», «Эф-эф», - ответил я. Ассистент Лоры кивнул, сверившись с компьютером, и она продолжила, на этот раз указав на розу, стоящую в вазе. Я знал, что цветовой код лепестков этого цветка «сорок-сорок-сорок», но озвучил совершенно другое. – «Семь-дэ-ноль-четыре-четырнадцать».

- Что? – нахмурилась Лора, снимая очки. Ассистент тоже выглянул из-за компьютера. – Повторите, пожалуйста.

- «Сорок-сорок-сорок», - ассистент вновь кивнул, но Лора, задумчиво закусив губу, внимательно на меня посмотрела и без раздумий перевела карандаш на лежащую на столе книгу. Обычную книгу, только не серого цвета. Я пытался сказать правильный код, но внутри меня что-то не давало этого сделать. В итоге я сдался и тихо пробубнил. Так, что услышала только Лора. – «Ноль-ноль-три-один-пять-три».

- Я не услышал. Повторите, пожалуйста, - тут же откликнулся ассистент, но Лора, покачав головой, подошла ко мне и сняла датчик с головы. – Мы закончили?

- Перерыв на пять минут, - ответила она и, наклонившись ко мне, добавила шепотом. – Пошли со мной.

- Куда? – сердце предательски заныло, а странные цвета стали еще ярче, когда я увидел глаза Лоры, с тревогой, смотревшей на меня.

- Неважно. Пошли, - сухо бросила она и крепко вцепившись в мою руку, потащила за собой.

Мы шли по коридору, который больше не был темно-серым. Даже цвет ламп под потолком изменился. Лора шла впереди меня, задумчиво смотря себе под ноги. Я не решался с ней заговорить и лишь отмечал с удивлением, как расступаются люди, освобождая ей дорогу.

Наконец она остановилась перед дверью, на которой тускло светилась табличка с именем. «Профессор Карл Шмидт», - прочитал я и Лора, вздохнув, прислонила ладонь к сенсорной панели, заставив её уйти в сторону.

- Проходи. Тебе надо поговорить с профессором Шмидтом, - тихо сказала она.

- О чем? – растерянно спросил я, вызвав у неё улыбку.

- Ты знаешь о чем. И говори только правду, - она ласково прикоснулась к моему плечу и, развернувшись, пошла обратно. Сглотнув тягучую слюну, я заставил себя улыбнуться и вошел в кабинет.

На первый взгляд показалось, что кабинет пуст, пока за белым столом я не увидел седого, худощавого старичка, читающего какую-то старую книгу. Обложка книги не была серой и мой мозг, как обычно, подкинул информацию, что цвет называется «ореховый». Решив пока не удивляться, я робко кашлянул, привлекая внимание старичка и, дождавшись, когда он посмотрит на меня, сделал шаг вперед.

- Проходите. Не стесняйтесь, - тихо, но с улыбкой, произнес он, вставая из-за стола и протягивая мне руку. – Профессор Шмидт. Карл Шмидт. Глава центра по изучению градаций серого.

- Очень приятно, профессор, - ответил я, забыв от волнения представиться. Профессор указал рукой на диван, который мой мозг отметил, как «кремовый» и, не дожидаясь меня, уселся ближе к окну.

- Лора перевела мне ваши данные с шестой проверки, - улыбаясь начал он и тут же вскинул руки в извиняющем жесте, заметив, что я побледнел. – Не переживайте, молодой человек. Здесь нет ничего страшного.

- Вы уверены, профессор? Градации серого… они ведут себя странно. Иногда я их не вижу, - замявшись, ответил я. – Вместо них другие… цвета. Где-то глубоко я понимаю, что это за цвета, но не могу их объяснить.

- Я могу, - вздохнув, ответил профессор. – Вам кажется, что вы не в порядке, но вы, как раз в порядке. Поверьте, мне на слово. То, что вы видите, в некотором роде уникально. Мало, кто способен видеть что-то большее, чем градации серого. Увы, но таких людей сейчас единицы. И вы – один из них.

- Но… почему? – сердце вновь забилось в груди, подобно загнанному в угол зверю. Голова закружилась, а свет, отражающийся от белого пола и белых стен больно резанул по глазам. Зажмурившись, я обхватил голову ладонями и сжал зубы, стараясь успокоиться. – Я не просил этого! Я всего лишь хочу получить лицензию.

- Когда-то давно, тысячи лет назад, люди видели мир в иных цветах, чем сейчас, - задумчиво вздохнул профессор. – Раньше мир разделялся не только на оттенки серого. В нем было множество и других цветов. Ярких, сочных, живых. Но человечество утратило возможность видеть их. Оно пыталось контролировать то, что контролировать в принципе невозможно. Скажите, когда вы последний раз смотрели на небо? Просто так, без каких-либо мыслей.

- В детстве, - чуть подумав, ответил я. – Я мечтал, что когда-нибудь буду там, в вышине, за штурвалом самолета…

- Детство. В детстве мы еще можем видеть настоящие цвета, но потом теряем эту возможность. Или, правильней сказать, отказываемся от нее. Когда пытаемся контролировать свою жизнь, не замечая магию вокруг, - кивнул профессор и протянул мне книгу. – Взгляните. Это альбом с репродукциями из Лувра. Был когда-то давно такой музей, в котором хранились сокровища из мира искусств. Взгляните и скажите, что вы видите? Видите ли вы картины в серых цветах или в… других?

- В других, - шумно сглотнув, ответил я. – Они очень яркие и резкие. От них болят глаза и кружится голова.

- Такое бывает, когда возвращается способность различать цвета. Вы привыкнете. Скажите, когда вы впервые это заметили? – спросил он, внимательно смотря на меня поверх очков.

- В кафе, - без раздумий ответил я. – Когда танцевал с Лорой. Сначала я почувствовал приятный запах её духов, а потом к нему добавилось что-то еще. И мир словно выключился, а когда включился я…

- Что вы увидели? – профессор привстал со своего места, вцепившись в подлокотник морщинистой рукой.

- Увидел, что глаза Лоры стали другого цвета. Цвета, который я никогда не видел. И мой мозг идентифицировал его, как…

- «Цвет неба», - кивнул профессор, улыбнувшись. – Раньше его называли голубым. Да, молодой человек. У Лоры голубые глаза, а не светло-серые.

- Но почему?

- Ответ прост. Влюбленность, - с хитрецой ответил профессор. Он вздохнул и, поднявшись, направился к своему столу, а когда вернулся, протянул мне фотографию, с которой на меня смотрела красивая женщина. – Это моя жена, Элиза. Именно она помогла мне увидеть мир таким, каков он есть, а не в тусклых градациях серого. Когда её не стало, я начал искать других людей… и не находил. Находил лишь безэмоциональных существ, которых больше волнует пульс своего сердца или новости в газете, чем небо над головой или шуршащая под ногами листва в парке. И только через двадцать лет я встретил в этом центре такого же человека, как я. В глазах которого мир окрашен в настоящие цвета.

- Получается, что я не смогу вернуться к тому состоянию, в котором пребывал раньше? – спросил я, когда профессор замолчал.

- Сможете, - коротко ответил он. – Но так ли вам нужны эти градации серого?

Выйдя из кабинета профессора, я прислонился к стене и, подняв голову, посмотрел на лампу над головой. Свет, исходящий от нее, не был ослепительно белым. Он был мягким, желтоватым и теплым. Посмотрев на стены, я не увидел темно-серого оттенка. Вместо него я увидел темно-синий. У проходящего рядом ученого, мельком взглянувшего на меня, были зеленые глаза, а на ногах ярко-розовые кроссовки. Уборщик в серо-зеленом комбинезоне катил по коридору красную тележку. Градации серого не исчезли, но их стало куда меньше.

Я вышел на улицу и впервые за долгое время посмотрел на небо. Оно было голубым и чистым. Лишь изредка по нему проплывали белые барашки облаков, окрашенные солнцем в желтые оттенки. Машины, проплывающие по скоростной автостраде, не были больше серыми. Сейчас они превратились в яркие цветные кляксы.

- Значит, ты тоже видишь? – я не вздрогнул, когда рядом раздался голос Лоры. Обернувшись, я улыбнулся и осторожно взял её за руку, заставив слегка порозоветь.

- Вижу. Профессор говорит, что я привыкну, - тихо ответил я.

- Мне он когда-то сказал то же самое, - улыбнулась она и прижалась к моему плечу. Мы стояли рядом, смотря на далекие облака и не замечая спешащих по своим делам людей, как и они не замечали нас, уткнувшись в видеофоны и планшеты с новостями.

- Это была ты, - Лора лишь вздохнула в ответ.

- Я.

- Ты говорила, что танцевала последний раз два года назад, - догадка заставила сердце снова пуститься в пляс.

- Да. Тогда-то я и увидела цвета. Настоящие, а не градации серого.

- Ты же могла отказаться от них. Получить лицензию пилота…

- Могла, но не стала, - улыбнулась она. Её глаза и впрямь были похожи на небо, только в них поблескивала грусть. – Нам пора. До конца рабочего дня еще три часа. Как раз успеем завершить шестую проверку.

- Я не хочу, - она удивилась, а в воздухе слабо запахло её духами, к которым примешался аромат цветов.

- Но твоя мечта… Ты с детства мечтал стать пилотом. Мечтал о небе.

- Зачем мне небо, когда я могу видеть его каждый день в твоих глазах? – она не ответила. Только прижалась сильнее, обдав теплом и успокоив бешено стучащее сердце. Я понимал, что серость больше не вернется, потому что мы сделали выбор. Мы выбрали живые цвета, а не градации серого.

«Сделка».  © Гектор Шульц

- Итак, ты наконец-то решился.

- Решился.

- Хорошо. Пробежимся еще раз по договору. Предмет договора – исполнение трех твоих самых сокровенных желаний. Верно?

- Верно. В обмен я отдаю свою душу.

- Именно так. Давно я к ней подбиралась…

- Можешь хоть сейчас не злорадствовать?

- Не могу, - ехидный смешок. – Это же так прекрасно. Наблюдать за твоей неловкостью и стеснением. Ладно, не будем отвлекаться. Первое желание?

- Хочу похудеть.

- Хм… Принято. До каких размеров? Это, знаешь ли, нужно обговаривать. Были случаи… Запустив процесс, я не смогу его остановить. Вряд ли тебе хочется превратиться в скелет, обернутый кожей. Поэтому укажи границы.

- До семидесяти килограмм.

- Стройняшка-милашка? Сделаем, - снова ехидный смешок и царапанье плотного листа бумаги старой перьевой ручкой. – Второе желание?

- Избавь меня от лени.

- Сложно, но когда я отказывалась от сложного? Никогда. Пару уточнений. Ты хочешь превратиться в одержимого человечка, который только и будет делать, что трудиться? Или заложим махонький пунктик о лени на выходных? К примеру, поваляться в кроватке до полудня, или разгрузить мозги хорошей книжкой.

- Не знаю. Просто хочу перестать лениться. Пора бы изменить свою жизнь, стать лучше…

- Пафосно, но я тебя поняла. Тогда внесем пунктик «Без фанатизма». Были случаи, когда отсутствие этого пункта превращало человека в идиота и тот натурально сходил с ума. Мы же не хотим превратить тебя в картошку-идиота?

- Нет, конечно!

- Вот и славно. Третье желание?

- Мне бы уверенности в себе…

- С этим еще сложнее, но у меня есть идеи. В крайности бросаться не будем, поэтому сделаем стандартную уверенность. Видишь ли, если ты вдруг пожелаешь остановить поезд, то поезд тебя размажет по рельсам, как бы ты в себе ни был уверен, дружок. Нам такого не надо. А вот подойти к симпатичной девушке и завязать разговор…

- Да, было бы здорово.

- Не мешай обдумывать! – перо перестало скрипеть и воздух стал холоднее. – И никогда не перебивай меня!

- Прости.

- Прощаю, - царапанье вернулось, как и легкое бормотание. – Мало кто в наше время уверенности просит… Золота? Да. Любви? Еще как «да». Впрочем, можно. Главное, тебе самому не переборщить. Уверенность имеет свойство расти, и растет очень быстро. Вот! Точно! Благоразумие добавим. Бонусом. Так… Кажется, закончили. Пробежимся еще раз. Ты хочешь похудеть, перестать лениться и стать увереннее в себе. Правильно?

- Да. Вроде бы всё так.

- Вот. Ты даже сейчас не уверен в том, что делаешь, - ехидный смешок. – Ладно. Ставь подпись тут и тут.

- Готово, - росчерк пера. – Договор подписан.

- Вижу. Не слепая. И… фанфары! Твоя душонка теперь моя. Начинаем исполнять желания с шести утра завтрашнего дня. Сегодня у меня маникюр и поход в блюз-бар.

- Ты очень злая, Воля.

- Все так говорят, знаю, - усмехнувшись, ответила Воля. - И ты знал, на что шел, когда подписывал договор со мной. Только я могу контролировать твое поведение. И поверь, если мне будет нужно наступить тебе на горло, чтобы ты достиг своих целей, я сделаю это без раздумий. В этом твое проклятие и благословение одновременно. Поэтому ты обратился ко мне, а не к Дьяволу. У меня сил побольше…