«Барон Пах». © Гектор Шульц
Ближе к вечеру я понял, что этим самым вечером меня ждет что-то особенное. Апокалипсис, пришествие легионов демонов, Страшный суд или что-нибудь похлеще. Жизнь, как частенько бывает, принялась тут же показывать знаки грядущего кошмара.
Сначала рабочий компьютер, на котором я готовил отчет для босса, страшно зарычал и вырубился. Лёне, сисадмину, удалось привести бедолагу в чувство через полчаса, наполненных моими жалобными стонами и литрами пота, покидающими организм Лёни, ибо Лёня, как и весь прогрессивный люд, хотел уйти с работы в пятницу вовремя.
Потом сканер в магазине отказался сканировать три банки холодного пива, сушеную рыбу, сделанную не иначе из пружин китайского матраса и обильно политую копченым ароматом, а также пачку сигарет. Кассир Гуля посмотрела на меня с сочувствием и покачала головой, когда в тишине раздался раздраженный зубной скрежет вашего покорного слуги.
- Не работает касса, Андрюша, - буркнула Гуля, убирая мои покупки в сторону. – Вообще не работает.
- Сука, - грустно буркнул я.
- Сука, - согласилась Гуля.
Пришлось идти в другой магазин, в километре от дома, стоять там в раздраженной и облитой бензином очереди, ругаться с полуглухими бабками, которые подкинули мне в корзинку пару банок дешевой кильки. Случайно, конечно.
Поэтому домой я вернулся в скверном настроении и с ноющим ощущением в сердце. Ну а когда в замочной скважине спустя пару часов заскрежетало, я понял, что опасения подтвердились. В прихожую вошла моя благоверная Валя, которая держала в руках странный шевелящийся сверток.
- Привет, родной, - я быстро чмокнул супругу в щеку и покосился на сверток. – А у меня для тебя сюрприз.
- А у этого сюрприза на лбу трех шестерок нет? А то я боюсь, что тебе впарили антихриста вместо нормального ребенка, - ответил я и вздрогнул, когда из свертка послышался тяжкий вздох усталого и озлобленного на весь мир существа.
- Чего? – Валя странно на меня посмотрела и поджала губы. – Переработался?
- Угу. Сегодня мне были знамения о пришествии в мир антихриста. Мир ебанулся и всем пиздец, - жена хрюкнула и, с трудом сдержав улыбку, размотала сверток. А я, увидев, что было в свертке, открыл от удивления рот.
- Знакомься, - усмехнулась она, наслаждаясь моим изумлением. – А я в душ.
Передо мной стояло странное существо. Оно тряслось и, скаля острые клычки, недобро на меня посматривало. Росту в нем было от силы сантиметров двадцать, с черно-подпалой шерстью и бешено дергающимся в разные стороны тонким хвостиком. Темные глаза существа лезли из орбит, как у Шварценеггера из фильма «Вспомнить все», а тоненькие лапки напряглись, чтобы в любой момент бросить в мою сторону сухое тельце. Нижняя челюсть чуть выдавалась вперед, из-за чего казалось, что существо повидало жизнь и не слишком радуется тому, что видело.
- Не врали знамения, - буркнул я, почесывая бороду и смотря на существо, которое что-то проворчало. Тонко и скрипуче. – Валь, оно трясется и кажись сейчас сдохнет.
- Не сдохнет, - тут же ответила жена, сквозь шум льющейся воды. – Просто тебя боится. Не пугай маленького.
- Кто, блядь, еще кого пугает, - кивнул я, боясь пошевелиться. – Что это за порода? Китайский карликовый сперматозоид? Сухопарый пиздотряс? Хуйолли?
- Сам ты хуйолли, - обиделась Валя, выходя в коридор в халате. – Это тойчик. Русский той, короче. Наташка с работы отдавала. У её дочки на животных аллергия прорезалась вроде, вот и кинула клич. А я как увидела эту малютку, так и влюбилась. Сразу подумала, чего это мы без животных живем. Так приходишь с работы, а собачка тебе радуется, хвостом виляет.
- Угу. А эта хочет убить, - скептично хмыкнул я. – Как его зовут?
- Не помню, - честно ответила жена. – Наташка говорила, что как-то вычурно. Собака породистая.
- Угу. Породистый пиздец из преисподней.
- О, а давай ты ему имя придумаешь, - хитро улыбнулась Валя. – Раз я принесла его в дом, то и ты поучаствуй.
- Любое имя? – хитро спросил я и, дождавшись кивка жены, распрямил плечи и посмотрел на существо. – Нарекаю тебя Бароном Пахом.
- Ты серьезно? – только и могла спросить Валя, когда к ней вернулась способность говорить. – Барон Пах?
- Ага, - существо заворчало и снова показало свои клычки, когда я наклонился, чтобы почесать его за ушком. Ну а когда мой палец оказался в непосредственной близости, противно завизжало и, трясясь, как клоун-эпилептик, ринулось в атаку. – Смотри. Натуральный Барон Пах.
- Я уже боюсь спрашивать о логике, согласно которой тебе явилось это имя, - ехидно улыбнулась Валя, когда я сунул укушенный палец в рот и со злобой посмотрел на трясущегося недомерка, источающего тьму и холод. Правда он моментально успокоился, когда жена взяла его на руки. Лишь слабо порыкивал, смотря в мою сторону.
- Ну, собаки обычно большие такие. Лобастые. Здоровенные лбы, - я с трудом пытался дать объяснение имени, которое само собой возникло в моей голове, чтобы это не выглядело слишком глупо. – А это… Какой это лоб. Так… лобок. Но собаку Лобком не назовешь же? А Пах звучит солидно.
- А Барон почему? – Валя прищурилась, обдумывая мои слова и поглаживая по головешке злобную бестию, чем напомнила мне каноничного злодея из кино.
- Породистый же, правильно?
- Ага.
- Бароны тоже породисты. Можно, конечно, Маркизом Пахом назвать, но это слишком уж педерастически. И вообще, - возмутился я. – Хватит меня пытать. Сама сказала, что я могу выбрать любое имя. Я выбрал Барон Пах. Точка.
- Ладно, ладно. Твою логику проще не понимать, а смириться с ней, - отмахнулась жена, опуская собаку на пол. – Пойдем, покормим нового жителя нашего дома. А завтра в магазин с утра сходим за чашками, игрушкам и прочим.
Я вздохнул и, пропустив трясущийся ужас, поплелся за Валей на кухню. Знамения не врали, и трясущийся пиздец на тонких лапках приперся в мою жизнь.
Следующим утром Барон Пах стал обладателем внушительной коллекции всякой разнообразной дребедени, ибо Валя на мелочи не разменивалась и первому питомцу купила все, что нужно и не нужно. Помимо металлической сдвоенной чашки, специального коврика и стандартного поводка с ошейником, Барон Пах получил во владение три мыши, сшитых из мешковины и набитых какими-то шуршащими травами, два резиновых мячика, которые тут же принялся гонять по квартире, врезаясь в стены, шкафы и косяки, и аляпистую курточку, мимо которой Валя, как и любая женщина, не смогла пройти мимо.
В этой курточке Барон Пах выглядел, как демоническая версия карликового Пеннивайза, так еще и позванивал мерзким дребезжащим звуком, когда бежал, ибо к курточке был пришит маленький бубенчик. Ночью я встал попить воды и чуть Богу душу не отдал, когда услышал в темноте клятый звон, а потом и рахитичное тельце увидел, бегущее ко мне. С первого же дня Барон Пах меня невзлюбил. Он спал только с Валей, а если я закидывал руку на подушку, тут же заходился в истерике и впивался в мою бедную плоть острыми клычками. За выходные я трижды сдерживал порыв, чтобы не схватить Барона Паха за хвост и не отправить в полет с балкона. Но мелкое зло было мелким и проворным. А тут еще и жена внимательно за мной наблюдала, чтобы я, не дай грех, не обидел «крохотульку». Если я просыпался ночью, то неизменно натыкался на скептичную рожу бестии, которая, выпятив нижнюю челюсть, внимательно за мной наблюдала, не забывая трястись и таращить глаза. Понятно, что в выходные супружеский долг исполнить не удалось, ибо Барон Пах решил, что я решил задушить Валю и, взлетев на кровать, впился клыками мне в ягодицу, что напрочь отбило все желание. А потом я и вовсе обиделся, когда Валя принялась сюсюкаться с мелким бесом, которого я рефлекторно пнул ногой, отправив в бреющий полет к батарее. Пришлось самостоятельно зализывать раны на заднице ваткой и одеколоном, и придумывать, как бы теперь предаться постельным забавам, чтобы новый член семьи чего-нибудь мне не откусил.
Так началась новая рабочая неделя. Валя сама вставала рано утром и вела Барона Паха на прогулку, дабы тот оросил розы бабы Зои своей ядовитой уриной. Вечером, после работы, Валя тоже с ним гуляла, а потом величаво лежала на кровати, прижимая ехидного прохиндея к груди, к которой я не мог прикоснуться, и смотрела сериалы.
В пятницу я снова взял себе стандартный набор менеджера среднего звена и предвкушал вечер в компании с женой и Бароном Пахом, как в дверь позвонили. По радостному голосу Вали и злобному ворчанию пса, я понял, кто посетил наш дом. Мама Вали, Тамара Васильевна. Моя теща.
С тещей я не дружил от слова «совсем». Я еще долго удивлялся, в кого же пошла Валя, ибо ни у её папы, меланхоличного инженера, ни у её мамы, заслуженного учителя с уклоном в православие, не было того, что было у моей жены. С Валей я мог часами ржать над тупыми шутками из тупых американских комедий, мы могли в три часа ночи встать и, проверив холодильник на наличие тухлых яиц, отправиться на балкон, чтобы с хохотом смотреть, как разбиваются яйца об асфальт, пугая молодежь, слушающую дебильный рэп с портативных колонок. Ну а когда Валя явилась на первое свидание в майке «Venom», я сразу захотел на ней жениться. Но раз есть добро, будет и худо.
Этим худо оказалась мама Вали, Тамара Васильевна. Заслуженный учитель русского языка и литературы, о чем она постоянно мне напоминала. О, я не забуду её лица, когда пришел знакомиться с Валиным семейством в рваных джинсах и моднейшей майке с логотипом «Коррозии металла». Отец Вали принял меня, как родного. Мы пообсуждали творчество «Квинов» и «Лед Цепеллин», прошлись по классике гранжа и панка, и поняли, что общий язык найден. Но с Тамарой Васильевной так не получилось. Я понятия не имел, о чем можно говорить с заслуженным учителем. Я давно уже позабыл классику литературы, фэнтези теща именовала «вульгарщиной», а от разговоров о религии, я начинал зевать. В итоге лишь горящие глаза Вали сумели растопить ледяное сердце Тамары Васильевны и она, нехотя, приняла меня. Однако не забывала ужалить каким-нибудь мудреным словом, или обстоятельно разнести в пух и прах мою работу.
- Здрасьте, мама, - кисло протянул я, выглядывая в коридор. Тамара Васильевна смерила меня прищуренным взглядом, поджала губки и демонстративно задрала нос, как Пьеро, узрев какахи Артемона. Валя, слабо улыбнувшись, тут же вцепилась в её руку и потащила на кухню, откуда секундой позже, раздался дикий визг моей тещи.
- Что это? – трясущийся палец Тамары Васильевны указывал на Барона Паха, который трясся от ярости, словно теща пытала пса Круциатусом.
- Собака наша, - радостно ответил я, подходя ближе. – Знакомьтесь, Барон Пах.
- Кто?
- Пах.
- Чем пах? Какой барон? – недоуменно протянула Тамара Васильевна, переводя взгляд на дочь. Та закатила глаза, шикнула на собаку, потом на меня и усадила испуганную мать на стул.
- Зовут его так. Барон Пах. Андрюшка его так назвал, - ответила жена.
- Я уже ничему не удивляюсь, - брезгливо протянула теща, наблюдая за потугами Барона Паха укусить её за шерстяной носок. – Агрессивная собака, Валечка. Зачем вам такая?
- Он просто еще не привык к тебе, - улыбнулась Валя и отправилась готовить чай.
- Да… Ну и вкус у моей дочери, - прошептала теща и сделала это так, чтобы услышали только мы с Бароном Пахом. Барон такого отношения к своей персоне не стерпел и презрев страх, ринулся на шерстяной носок, заставив тещу еще раз взвизгнуть. – Ай! Уберите от меня сию бестию! Изыди, крыса!
- Пах, фу! – скомандовал я, но пес уже повис на носке, который прокусить не мог и теперь трясся еще сильнее, болтаясь, как сушеная груша на ветке в ветреный день. Трясся от негодования, что Тамара Васильевна не чувствовала боли, которой он её, несомненно, хотел наградить.
- Забери его в комнату, - попросила Валя и тут же улыбнулась, когда я побледнел. Барон Пах не давал мне к себе прикасаться. Вообще. Четыре из десяти моих пальцев, замотанных пластырями, были в этом свидетелями. Вздохнув, я наклонился и, взял Барона Паха на руки. Пес, к моему удивлению, кусаться не стал. Лишь проворчал теще проклятье на черном наречье, пообещав ей чуму на голову, и лизнул меня в руку.
Я отнес Барона Паха в комнату и, чуть подумав, опустил на пол. Пес, против ожидания, не бросился на кухню. Лишь вальяжно прошествовал к двери и улегся на пороге, злобно поскуливая, если слышал голос Тамары Васильевны. Я опустился рядом на корточки и сунул руку в карман, в котором, по совету Вали, лежали собачьи печеньки. Так я пытался приручить Барона Паха к себе, но пес наотрез отказывался хоть что-то у меня брать. Правда в этот раз, он изменил своим привычкам и, продолжая трястись от ярости, сожрал три печеньки, которые я ему дал. На этом я его и оставил, а сам поплелся на кухню, ибо Тамара Васильевна, хоть и не могла меня терпеть, всегда обижалась, если я отказывался послушать её высокопарные речи.
Так прошли три часа. Я осоловел от чая, от разговоров о русских классиках литературы, о запоях Достоевского и житиях святых старцев. Валя тоже клевала носом, а в глазах жены бегали лишь ей одной понятные мысли. Но Тамара Васильевна продолжала вещать, изредка замолкая, если её перебивало злобное ворчание Барона Паха.
Пес, в отличие от нас, бдительности не утратил и внимательно наблюдал за новым врагом из сумрака коридора и если теща увлекалась рассказом и начинала слишком усиленно жестикулировать, то Барон Пах тут же напоминал о себе, изрыгая из маленькой злобной глотки новые проклятья и лязгая моргульскими клычками.
Наконец Тамара Васильевна насиделась и собралась домой. Мы с Валей тут же встрепенулись и скопом ринулись провожать родительницу в коридор. Но там нас всех поджидал сюрприз, ибо Барон Пах решил оставить маленькое напоминание о себе, дабы человечество в нашем лице не расслаблялось.
Теща затряслась, увидев, что в её левом башмаке темнеется что-то странное и пластилиновое, а Валя, охнув, тут же схватила башмак и бросилась с ним в ванную. Я же посмотрел на Барона Паха и, клянусь, увидел на злобной морде бестии, выражение ехидного блаженства. А дальше мы выслушали гневную тираду, что ни одно животное такого себе не позволяло, что эти башмаки видели полы президентского дворца, а стоят они побольше, чем какая-то вшивая злобная шавка. Барон Пах в ответ на эти обидные слова напрягся, и я понял, что в следующий приезд тещу ждет более шикарный сюрприз. Валя без конца шикала. То на меня, пытаясь согнать с моих губ предательскую улыбку, то на Барона Паха, который снова принялся трястись и с ненавистью смотреть на клятый шерстяной носок тещи. Выдохнула она только тогда, когда закрыла за матерью дверь.
- Я в душ и спать, - буркнула она. Мы с Бароном Пахом лишь переглянулись и отправились в комнату, готовить кровать ко сну.
Когда Валя вернулась, я уже лежал под одеялом и был тише мертвой мышки. Жена посопела немного, а потом неожиданно рассмеялась, заставив меня разинуть рот от удивления.
- Капец, а не вечер, - вздохнула она, прижимаясь ко мне. Барона Паха рядом не было, и я рискнул обнять жену. – Ты молодец, Андрюша. Даже не язвил сегодня.
- За меня Пах оторвался. И обосрался, - буркнул я, поглаживая Валю по волосам. – Я читал, что эти псины пиздец какие мстительные. А твоя маман сразу дала понять, что он ей не нравится. Вот Барон и не стерпел такого к себе отношения. Сама же знаешь, как породистые существа друг с другом лаются.
- Ага, - сонно пробормотала Валя и еще раз улыбнулась, когда на кровать кто-то запрыгнул. Маленький, злой и трясущийся. – Пах, иди сюда. Иди ко мне.
Но Барон Пах проигнорировал её и направился в мою сторону, заставив меня напрячься. Вдруг временное перемирие закончилось, когда теща ушла и пес снова начнет надо мной издеваться. Но дальше все пошло не по канону. Теперь Валя открыла от удивления рот, а чуть позже и я, когда до меня дошло, что сделала собака.
Барон Пах молча, но все же чуть трясясь, ибо не мог иначе, плюхнулся на мою подушку, пнув жопой в ухо и проворчав что-то на черном наречии, тяжко вздохнул. Потом он лизнул меня в ухо и, скрутившись в комочек, мгновенно уснул.
- Во дела, - протянула Валя, смотря, как Барон Пах сопит у меня на подушке. – Сам пришел.
- Почуял братюню, - со знанием ответил я и потянулся к псу целыми пальцами, но тот был начеку и до меня донесся маленький вибрирующий рокот, предупреждающий о том, что будет дальше. – Ладно, ладно. Потихоньку будем налаживать отношения. Спокойной ночи, родная.
- Спокойной ночи, Андрюш, - зевнула Валя, поворачиваясь на другой бок. А я не мог уснуть. Рядом сладко сопела жена и злобно вибрировал Барон Пах, состоящий из ненависти на пятьдесят процентов. И только тут до меня дошло, почему пес проявил ко мне дружелюбие.
- Враг моего врага – мой друг, - тихо прошептал я и, дождавшись, привычного злобного рычания Барона Паха, улыбнулся. Глядишь, на следующей неделе, он даст себя погладить. Но не будем торопить события. Всему свое время.
