В тот сентябрьский день в детском саду было непривычно тихо. Наталья Сергеевна задержалась в группе, раскладывая рисунки своих воспитанников. Один привлек особое внимание — черный дом с закрашенными окнами. В углу листа — маленькая фигурка, похожая на съежившегося человечка.
— Маша, милая, задержись на минутку, — окликнула она девочку, собиравшую игрушки в дальнем углу.
Худенькая фигурка замерла, потом медленно повернулась. Большие серые глаза настороженно смотрели из-под спутанной челки.
— Расскажешь мне про свой рисунок?
Маша пожала плечами, теребя край старенького платья:
— Это просто дом…
— А почему окна такие темные?
— Потому что там страшно, — едва слышно прошептала девочка.
Наталья Сергеевна присела рядом:
— Тебе часто бывает страшно дома?
Маша снова пожала плечами, но глаза наполнились слезами.
— А мама знает, что тебе страшно?
— Мама спит, — коротко ответила девочка и отвернулась к игрушкам.
Этот разговор не давал Наталье покоя весь вечер. Дома она долго сидела у окна, вспоминая настороженный взгляд Маши, ее поношенное платье, нечесаные волосы. За три года работы в саду она повидала разных детей, но что-то в этой девочке цепляло особенно сильно.
На следующее утро Маша появилась позже обычного. Наталья Сергеевна сразу заметила синяк на тоненькой ручке.
— Что случилось? — тихонько спросила она, отведя девочку в сторону.
— Упала, — привычно ответила Маша, но глаза выдавали — врет.
— Знаешь, я тоже иногда падаю. Особенно когда дома… неспокойно.
Маша вздрогнула и подняла глаза:
— Правда. И мне помогает, когда я рассказываю кому-то о том, что меня тревожит.
— А вам… можно рассказать?
— Конечно, солнышко. Давай после тихого часа поговорим?
Весь день Наталья не находила себе места. На прогулке она наблюдала, как Маша держится в стороне от других детей, механически водит куклой по песку. Во время обеда почти не ела, только размазывала кашу по тарелке.
После тихого часа они устроились в уголке группы. Маша долго молчала, теребя край одеяла.
— Мама вчера привела дядю Колю, — наконец прошептала она. — Они пили что-то из бутылок. Потом стали кричать. Я спряталась под кровать, но дядя Коля меня нашел… Дернул за руку…
Наталья почувствовала, как к горлу подкатывает комок.
Маша кивнула:
— Когда мама пьет из бутылок. Тогда приходят разные дяди. Иногда они добрые, дают конфеты. А иногда злые…
— А папа? — осторожно спросила Наталья.
— Нету папы. Мама говорит, он ушел давно.
В этот момент в группу ворвалась женщина. Растрепанные крашеные волосы, помятое лицо, запах перегара.
— Машка! А ну пошли домой! — рявкнула она с порога.
Девочка вздрогнула и съежилась.
— Елена, подождите, — Наталья встала между ними. — Нам нужно поговорить.
— Чё говорить-то? Моя дочь — че хочу, то и делаю!
— Маша, милая, иди пока поиграй, — мягко сказала Наталья. Дождавшись, когда девочка отойдет, она повернулась к матери: — Елена, у вашей дочери синяки. Она запугана…
— Не лезьте не в свое дело! — огрызнулась женщина. — Подумаешь, синяк! Все дети падают. Машка, быстро сюда!
Девочка медленно подошла, опустив голову.
— Елена, давайте поговорим спокойно. Я хочу помочь…
— Помочь она хочет! — передразнила мать. — Знаю я таких помощниц! Небось, настучать хотите? В опеку сдать?
— Я хочу помочь Маше. И вам тоже.
— Да пошла ты! — Елена схватила дочь за руку. — Машка, домой!
Когда они ушли, Наталья долго стояла у окна. Сердце разрывалось от беспомощности. Вечером она не могла уснуть, представляя, что происходит сейчас в той квартире с черными окнами.
На следующий день Маша не пришла в сад. И через день тоже. На третий день Наталья не выдержала и поехала по адресу, указанному в карточке ребенка.
Обшарпанная пятиэтажка встретила запахом кошек и перегара. На четвертом этаже нужная дверь была приоткрыта. Изнутри доносились крики и звон бутылок.
— Ты ее достала! Вечно ноет, ноет! — мужской голос.
— Да заткнись ты! Машка, а ну иди сюда! — голос Елены.
Наталья решительно толкнула дверь. В захламленной комнате Елена тянула дочь за волосы, а какой-то небритый мужик развалился на диване с бутылкой.
— Немедленно отпустите ребенка! — Наталья сама не узнала свой голос.
— Ты еще кто такая? — мужик привстал.
— Я вызываю полицию. И опеку, — твердо сказала Наталья, доставая телефон. — Елена, вы пьяны, вы избиваете ребенка…
— Да хоть что делаю! Моя дочь!
— Нет, — Наталья шагнула вперед. — Больше не ваша. Маша, иди ко мне.
Девочка вырвалась из материнской хватки и бросилась к воспитательнице. Наталья крепко прижала ее к себе, чувствуя, как дрожит худенькое тельце.
— Ах ты… — Елена замахнулась, но Наталья успела отступить.
— Я уже вызвала полицию, — соврала она. — Они едут. И у меня есть фотографии синяков Маши. Вы сядете, Елена. Если только…
— Что? — женщина опустила руку.
— Если только добровольно не откажетесь от родительских прав.
На следующий день полиция и опека работали быстро. Синяки Маши, показания Натальи Сергеевны и соседей, состояние квартиры — всё говорило против Елены. К вечеру девочку определили в социальный центр.
— Я могу её навещать? — спросила Наталья у инспектора опеки.
— Конечно. Вы же понимаете, временно она будет там, пока решается вопрос с матерью.
Наталья кивнула. Что-то внутри неё уже приняло решение, но нужно было всё обдумать.
Дома она долго говорила с мужем.
— Коля, я не могу её там оставить. Ты бы видел эти глаза…
— Наташ, это серьезное решение. Мы же планировали своего ребёнка.
— А почему одно должно исключать другое? — Наталья прижалась к мужу. — Помнишь, врач сказал, что нам нужно время? Может, это знак?
Николай задумчиво погладил жену по голове:
— Ты же уже всё решила, да?
— Я хочу попробовать стать её опекуном. Временным. А там посмотрим.
— Ох, жена… — Николай улыбнулся. — Давай попробуем.
В центре Маша оживала на глазах. Особенно когда приходила Наталья Сергеевна.
— А правда, что у вас дома есть кошка? — спрашивала девочка, разглядывая фотографии в телефоне воспитательницы.
— Правда. Хочешь с ней познакомиться?
Маша часто закивала, но тут же погрустнела:
— А можно?
— Можно. Мы с дядей Колей хотим забрать тебя к себе. Если ты согласна.
— Насовсем? — в глазах девочки мелькнул испуг.
— Пока на время. Будем вместе решать, как дальше. Главное, чтобы тебе было хорошо.
Маша долго молчала, теребя край футболки:
— А мама? Она больше не придёт?
— Мама должна сначала выздороветь. Понимаешь?
Девочка кивнула:
— Когда она пьёт, она болеет. И злится.
— Да, милая. Но сейчас ей помогут врачи.
Через месяц Маша переехала к Наталье и Николаю. Первое время часто просыпалась по ночам, звала маму. Наталья сидела рядом, гладила по голове, рассказывала сказки.
Днём девочка помогала по дому, играла с кошкой, рисовала. Только теперь на её рисунках появились яркие цвета — жёлтое солнце, зелёная трава, синее небо.
Елена согласилась на лечение. Иногда звонила, спрашивала про дочь. Голос её менялся — становился чище, спокойнее.
— Наташа, — сказала она однажды, — спасибо вам. Я… я всё исправлю. Только дайте время.
— Конечно, Лена. Маша ждёт. Она любит вас.
Прошло полгода. Маша расцвела, стала улыбаться, подружилась с детьми в группе. Николай учил её кататься на велосипеде, вместе они мастерили скворечник.
— Тётя Наташа, — спросила как-то девочка, — а можно я буду звать вас мамой? И дядю Колю папой?
У Натальи защипало в глазах:
— А как же твоя мама?
— Она будет просто мамой Леной. Можно у меня будет две мамы?
Вечером Наталья долго не могла уснуть. За стеной мирно сопела Маша, на подоконнике мурлыкала кошка. В голове крутились мысли о том, как странно иногда складывается жизнь. Иногда нужно просто довериться сердцу.
На следующий день позвонила Елена:
— Наташа, я… я закончила лечение. Работаю теперь. Можно мне увидеть Машу?
— Конечно, Лена. Приезжайте в воскресенье. Будем рады.
Встреча была непростой. Маша держалась за руку Натальи, настороженно разглядывая преобразившуюся мать.
— Доченька, — Елена присела перед ней, — прости меня. Я так виновата перед тобой.
— Ты больше не будешь пить из бутылок?
— И дядю Колю не приведёшь?
— Нет. Теперь у тебя есть настоящий папа, — Елена посмотрела на Николая. — И… вторая мама.
Маша медленно подошла к матери, обняла её:
— Я скучала.
Теперь они виделись каждые выходные. Елена устроилась на работу, сняла квартиру, начала новую жизнь. Маша оставалась жить у Натальи и Николая — так решили все вместе.
А через год у девочки появилась маленькая сестрёнка. Наталья родила дочку, которую назвали Надеждой.
— Теперь у меня три мамы, — гордо говорила Маша в детском саду. — Мама Наташа, мама Лена и маленькая Надюшка.
Дети удивлённо слушали, а Наталья Сергеевна улыбалась, глядя на свою необычную, но такую счастливую семью.
В тот вечер она достала старый Машин рисунок — чёрный дом с закрашенными окнами. Рядом положила новый — яркий дом, где в каждом окне улыбаются человечки. Маленькое чудо, которое началось с одного разговора в пустой группе детского сада.
— Мам, ты чего плачешь? — Маша обняла её за плечи.
— От счастья, солнышко. Просто от счастья.
За окном шёл тёплый летний дождь, в детской звонко смеялась маленькая Надя, на кухне гремел посудой Николай. Жизнь продолжалась — светлая, чистая, настоящая.
Популярное на этой неделе:
