Военные + Срочники

К ноябрю учебный центр дал нам то, что мог дать. Оставалось лишь сдать экзамены. Теорию сдавали устно и письменно. Физическую подготовку сдавали как в личном зачёте, так и в составе роты. Личный зачёт включал в себя подтягивания, отжимания, челночный бег, бег на 3 км. Огневая подготовка - просто выезд на стрельбище и стрельба из положения лёжа. Всё прошло довольно гладко, без специальности не остался никто.

По итогам учебки я стал специалистом 3 класса. Кто-то получил ефрейтора (как правило, писари)

В довершение всего нам обратно выдали нашу новую офисную форму. Приехав сюда нас встречали жара и зной, уезжали мы в снежной каше осени.

Наша рота попадала под распределение, по окончанию экзаменов. У нас было 3 пути: Москва, Иркутск, Новосибирск. Услышав Иркутск в списке я сразу захотел туда, думая увидеть Байкал. Но судьба преподнесла мне и примерно 70 сослуживцам билет на покорение Новосибирска. Наша команда отправлялась первой, остальные оставались ждать своей участи.

В последний день перед отправкой почти все командиры дали нам слова напутствия и пожали руки. В этот день к приёмам пищи добавили фрукты, печенье и конфеты. Нам выдали телефоны и, кроме похода в столовую, мы были свободны от построений.

За 5 месяцев нахождения с людьми в одном месте волей-неволей, а обретаешь друзей и товарищей. Некоторых я видел последний раз, с другими я буду нести службу до самого последнего дня.

Прощаясь с нами, когда мы покидали казарму, некоторые парни пустили слезу. Это было необычно, общее дело сближает, появляется братство. Которое разорвало в клочья распределение. Потом лица этих людей унесёт время, останется лишь собирательный образ.

Примерно в 20 часов, 20 ноября 2017 года я покинул расположение учебного центра. Впереди ждала четырёхдневная дорога. Я не боялся перемен, как бы далеко я не уезжал, я всё равно становился ближе к дому. Как ни парадоксально. Поезд был не прямой, нас ждала пересадка и бег по вокзалам. Новое место службы отдалило меня от родных почти на 3000 км, на несколько часовых поясов.

Впереди не менее интересная служба, новые люди и места. Дальше - лучше.

Когда в первый день мы прибыли в роту нас встретил молодой ефрейтор - Измайлов. В начале мы подумали, что это контрактник, но оказалось, что он тоже срочник, только предыдущего призыва. В учебке практиковался, так скажем, институт наставничества. В конце учебы, перед распределением наиболее подготовленным солдатам предлагали остаться дослуживать срочку тут, оставаясь в роли негласного учителя для молодого пополнения. Так нашей роте и достался этот парень. Он жил в казарме и всюду был с нами, с первого и до последнего дня учебки. Именно он научил нас строевым приёмам, строевой песне и пару раз ходил дежурным по роте. Как правило, он работал в связке с сержантами-контрактниками. Проводил вечерние проверки, назначал наряды и в целом за нас отвечал. Наши косяки становились его косяками. Мы отдувались перед ним, он перед командиром роты. Круговая порука.

Считаю, что именно благодаря стараниям и личным качествам этого ефрейтора учебка прошла для нас проще и продуктивнее. Он был необходим, как мера воспитания так называемого "коллективизма". В армии при проступке одного страдают все. Это и есть коллективизм или коллективная ответственность. Спалили в туалете с сигаретой - вся рота стоит в полтора или отжимается. Лишь так доходит до понимания. Альтернативы этому я не вижу.

С Измайловым однотипные дни армии не были такими. Даже банальная игра "три скрипа". Кто служил - знает про нее. Всё это было после отбоя. Или же ефрейтор называет фамилию солдата - если он откликается, то следовала команда - "Рота подъем" - боец не спит. А если молчал - "Рота подъем" - боец потерян. Правильным ответом была лишь массовая имитация храпа. Ефрейтор улыбался и прекращал игру, желая спокойной ночи.

Я никогда не курил, даже не пробовал, но если рота идёт в курилку - либо идут все, либо никто. Приходилось стоять рядом, стараясь не дышать табачным смрадом. Таков закон.

Армия становится проще, сейчас нет даже банальных подворотничков и портянок, кирзовые сапоги ушли в прошлое. Срок службы год, качество пищи повышается. Отношение к срочникам - хорошее. Постепенно, как бы не было долго - к лучшему.

Если говорить о сотовых телефонах в армии, то они безусловно были и будут. По прибытии в учебный центр у нас их забрали, с занесением в книгу учёта и фиксации мобильных телефонов. Выдавали каждое воскресенье на один час, так же в праздничные дни. У меня был один телефон, мне хватало часа в неделю на разговоры с родными. Некоторые сослуживцы имели два телефона - один официально в сейфе, другой на руках. Но, как правило, долго они у них не жили. Довольно часто у нас проверяли содержимое карманов и наших вещей. Бывало, возвращаясь в казарму, мы заставали перевернутые тумбочки и матрасы - всё это говорило о проведенном обыске. Парням приходилось ухитряться и прятать мобильники в ухищрённые места, в пределах казармы.

Если наши командиры находили средства связи на кармане, то, как правило, судьба телефона была предрешена. Владельцу давали право разбить его лично. Уговоры, просьбы и попытки как-то уладить ситуацию - проваливались. Был у нас сержант-контрактник, который в каптёрке имел дрель и найденные телефоны превращались в брелоки на ключи. Именитого дерева с прибитыми телефонами в нашей части не было.

Даже в нынешний век технологий и интернета наш замполит заставлял писать бумажные письма и отправлять их домой. Одно письмо в неделю. Писали сугубо банальное, про службу и в целом. Мы знали, что письма перед отправкой непременно прочтут и лишнего не писали.

Касаемо неуставных отношений и дедовщины - сейчас такого в принципе нет. В учебке мы были все из одного призыва. Откуда взяться притеснениям на почве этого? Единственное, что мы могли не поделить, так это раковину на умывании или розетку во время зарядки телефона. Сейчас всё довольно строго и отлаженно. Контрактники, которые служили 2 года и успели, в своё время, вкусить неуставщину говорили нам, что мы находимся в детском садике. Отчасти они были правы. В учебке за нас всё решали командиры и особо думать нам не приходилось.

Жизнь меняется, то что было раньше уходит. Приходит новое, а лучше или хуже - время покажет.

Усиленная строевая подготовка, разучивание строевых приёмов с автоматом - всё это продолжалось ровно до дня присяги - 12 августа. На этот день должны были приехать мои родители и старший брат. Всё шло как нужно к этому дню, но за две недели большая часть моей роты, около 120 человек попали в санчасть или госпиталь, началась повальная эпидемия гриппа. Не в первых рядах, но вскоре я тоже оказался на больничной койке. Встреча с родными была под угрозой. Принятие присяги было под угрозой. Вовсе этого не хотел и желал покинуть "каличку" как можно быстрее.

Дни в госпитале были однотипны и непохожи на армейские будни. Подъем, зарядка, завтрак, различные лечебные процедуры, свободное время. Далее обед, просмотр ТВ, ожидание ужина и цикл замыкается. Ни грамма армии в этом месте, за исключением того, что лечащие врачи были в погонах.

Спустя 10 дней меня выписали и я успешно успевал на принятие присяги.

В этот день палило солнце, просто жгло и плавило берцы, которые становились мягкими и липли к асфальту. Моя семья минуя почти 1300 км приехала ко мне и наблюдали на плацу за этим мероприятием. После зачитывания клятв нас окропили кадилом, обдав всех брызгами святой воды, даже мусульман, даже взвод тувинцев. После этого мы торжественно всем учебным центром, тысячи полторы человек прошли маршем, в ногу и под барабан. В конце плаца нас ждали родственники и близкие. Нам дали с ними словиться минут 10, а потом мы ушли в казарму сдавать автоматы. После этого нас отпускали к родным.

Итог дня: присягнул на верность Родине и увидел родных. Мама плакала, отец понимал, а брат уже пару лет как отслужил. Этот и последующий день прошли довольно быстро и нужно было расставаться. Было тяжело. Я был далеко от дома, как мне казалось далеко. Потом же распределение учебного центра закинет меня еще дальше.

Ходить в новой офисной форме долго нам не дали. Взамен выдали пиксельный ВКПО. Причём здорово изношенный, который даже потерял цвет камуфляжа и местами выцвел. Эта форма явно пережила не один призыв. Благо была чистая, хоть на этом спасибо. Из нового в моей форме одежды были лишь берцы, их мы оставляли при себе. Выглядели они очень достойно и были рассчитаны на год срочной службы. Как показала практика, два месяца строевой подготовки убивают берцы напрочь, какими бы они ни были.

Я попал вместе со своими земляками в 11 роту, 3 взвод. Рота на 180 человек. Представители разных национальностей, но костяк - 80% - русские.

Каждое утро начиналось с пробежки 3 или 5 км на голый торс, так бегали вплоть до октября. В начале было трудно, хоть я и не курил, но и не бегал каждый день дома - дыхания не хватало. Потом следовала утренняя зарядка. Спустя недели две, тело воспринимает пробежку как обыденность. До присяги помимо физической подготовки каждый день у нас была строевая подготовка. Первые кровавые мозоли и боль в ногах. Потом и это уже перестаёт докучать и тело адаптируется.

В нашей части старую столовую снесли и строили новую, поэтому мы ходили на приём пищи в соседнюю часть, километра 2 в одну сторону. Плюс от этого был - мы пропускали общие построения на плацу и прочие массовые мероприятия. Но минусом за нашу болтовню в строю эти 5км нашего хода превращались в строевой шаг, бег в противогазе или ходьбу гуськом. Последнее особенно хорошо помнят мои ноги.

В силу моего веса, который никак не поменялся - мне назначили дополнительное питание - двойная порция всего, на каждый приём пищи. Так сказать борьба с худобой. От усталости и нагрузок я спокойно съедал и двойную порцию. Итогом 4 месяцев усиленного питания стало то, что к концу учёбы я набрал 14 кг, но это было не так видно, как хотелось бы, т.к. за год рост мой стал 182 см, против 175 до армии. Оказывается ежедневная физическая подготовка и режим дня могут исправить даже быстрый метаболизм. Армия дала плюс, мне нравилось.