Вампиры + Приключения

🔞18+
🟢 Предыдущая часть
⏮️ Первая часть
🎧 На моей странице аудиовариант этой серии ✅

Я застыл в смущении, словно это была всего лишь безобидная шутка с моей стороны. Но в воздухе витало предчувствие, что Григорий мог увидеть в этом что-то большее. Если он и есть убийца, то я, сам того не желая, подтолкнул его к краю пропасти, рискуя своей жизнью.

— Я… я могу все объяснить, – выдавил я, чувствуя, как предательский пот холодит спину.

— Давай-ка объясняй, а то меня травишь, а себя – нет. Наливай себе и пей тоже безо всяких объяснений для начала, — нахмурился Григорий, дёргая носом. Сейчас он больше напоминал затравленного пса, прижавшего уши и готового к прыжку, чем гостеприимного хозяина.

Доверие ко мне было подорвано, но я знал, что ещё могу его восстановить, если выполню его просьбу. Я достал из кармана аэрозоль и поставил перед собой, словно демонстрируя предстоящий трюк.

— Вот, ничего плохого. Безобидная пшикалка… Даже не знаю, с чего начать объяснения…

— Плесни себе и выпей, а потом начнёшь, — отрезал он с настороженным выражением лица, полным любопытства и недоверия.

Настал и мой черёд испытать действие яда против вампиров. Я взял аэрозоль и, делая глубокий вдох, пшикнул себе в кружку волшебного эликсира, предчувствуя, близящиеся проблемы. Под пристальным взглядом Григория я сделал несколько глотков. Чай всё ещё оставался горячим, обжигая нёбо и язык, но я терпел, лишь бы доказать, что это не отрава.

— Вот, видите, это не яд, — оправдался я, вытянув губы трубочкой и стараясь втянуть воздух, чтобы охладить обожжённый рот.

Внезапно Григорий расхохотался, будто оценив всю абсурдность ситуации.

— Ну ты чудак. Давай, и я попробую, — сказал он, поднося кружку ко рту с решимостью.

Отважный мужик. Или глупец? Я затаил дыхание, наблюдая за тем, как он, не дрогнув, стал глотать неизвестную жидкость. Его реакция станет решающей – либо я спасу свою шкуру, либо…

— Скоро в туалет потянет. Будьте готовы, — предупредил я, в душе уже приняв его за обычного человека.

— Смешно что ли? Ты мне слабительного налил какого-то? — с возмущением выплюнул Григорий, резко сузив глаза, брови его сошлись у переносицы, образовав сердитый домик, а в голосе прозвучали нотки искренней тревоги за своё здоровье. Он крепко сжал кулаки, и я невольно отшатнулся.

Что если он сейчас накинется на меня? В голове моментально промелькнули картины расправы.

— Нет, это не слабительное, но действует похожим образом, — поспешил я, стараясь придать голосу уверенность, которой и в помине не было. Нужно было хоть как-то охладить накалявшуюся обстановку. В воздухе повисло напряжение. Григорий не на шутку разозлился от моего поступка. Его лицо постепенно принимало выражение человека, который осознаёт, что его обманули. Стоило ожидать, что когда-то меня раскусят, и этот этот момент настал. Теперь мне придётся отвечать за свои действия, пусть они и продиктованы благими намерениями.

— Вы мне не поверите, но я занимаюсь странными делами. Послушайте и не считайте меня ненормальным. Меня прислали сюда искать вампиров, — произнёс я, стараясь, чтобы это звучало не как бред. — Я понятия не имею, существуют ли они на самом деле. Это моё первое задание на новой работе, и мне приходится проверять всех жителей этим эликсиром. Я не хотел никому навредить. Это безопасно для людей, кроме возможных расстройств желудка. Но главное здесь, что с вампирами должно произойти что-то другое...

— То есть, ты думал, что я вампир? — Григорий с недоверием посмотрел на меня, а затем его ироничная улыбка расползлась по лицу, в котором проскальзывали нотки лёгкого презрения. — А я-то думал, что соседи мои того. Оказывается — нет! Тебя точно не подослали нас тут всех перетравить, а потом тихонько наше имущество прибрать?

Я почувствовал, как краснею. Вместо того чтобы смеяться и шутить, меня охватило смятение, словно я совершил глупейшую ошибку на празднике. Я посмотрел Григорию в глаза, пытаясь донести свою правду, но его взгляд уже наполнился сомнением и разочарованием.

— Сами посудите. Тут люди пропадают, осталось всего два десятка, — произнёс я, стараясь искренне передать все свои мысли. — Куда остальные делись? Уехали? Надеюсь, что так и есть, но если бы не было подозрений у моего руководства, меня бы сюда не прислали. А они, уж поверьте, обладают куда большим опытом в таких делах и не раз уже оказывались правы в своих предположениях, — продолжал я, заговаривая зубы и ловя себя на мысли, что слова, выдуманные на ходу, льются с языка легче, чем следовало бы. — Знаю, что это звучит как бред сумасшедшего, но если вы считаете меня чудным, скажите тогда честно, верите ли вы в то, что все просто уехали, и никто не пропал бесследно.

Григорий задумался, замолчал и выпрямился на табуретке, поглядывая на меня с недобрым интересом. Я ловил этот взгляд, чувствуя напряжение в нём, чувствуя, как мои слова проникают в его разум. Я сам начал чуть больше верить во всю эту нежить, поселившуюся в тихой деревушке.

— Если тут и есть упыри, — произнес Григорий, погружая свои мысли в тёмные глубины своих размышлений, — Я бы сразу к Ирке тебя и отправил проверить её. А после ещё парочку, но они подальше живут, потом покажу. Не делом ты занят, ходишь людей травишь, а сам даже не веришь. Либо брось эту затею и уезжай, либо уж до конца идти надо. Деревня и правда поредела, будто кто-то вырезал нас. Дома стоят пустые кругом. В голове не укладывается, что тут происходит. — он часто морщился, нервничая, — Может, и правда завелась у нас какая дрянь. Если помощь нужна, готов присоединиться, быстрее покажу тебе все дома, да покончим с этим делом.

Я приободрился, увидев в Григории единомышленника, и уже собирался обсудить дальнейшие планы, когда внезапно раздался громкий стук в дверь. Хозяин тотчас переключился на новый звук, как будто нашего разговора и не было. Похрамывая, он поспешил открыть, а я быстро спрятал аэрозоль и последовал за ним.

К Григорию я ещё вернусь за помощью, которая, что приятно, была предложена безвозмездно. Только бы он не забыл о своём обещании.

— О, и ты тут? — с удивлением спросил курьер, когда мы встретились с ним в прихожей, — Только я ещё занят, подожди. Мне надо три дома обойти. Отсюда к Грачёвой, потом к Степановой и к Борисовым, — перечислил он свои дела, шурша пакетами, пока я стоял на крыльце, не позволяя закрыться двери.

Дело близилось к вечеру. Мысль о том, что этот тип хочет зайти ко мне уже ночью, заставила меня насторожиться. Опасная затея, что я согласился встретиться с ним. Чувство тревоги словно металось под одеждой, заставляя поёживаться.

— Я тоже как раз к Ирине собирался, — небрежно бросил я, стремясь отвлечься от своих опасений.

— Ну, значит, там тоже можем увидеться, а дальше, может, со мной пройдёшься, — предложил курьер, его глаза блеснули хитрой искоркой. Может, мне просто всё казалось подозрительным, но в его жестах сквозило что-то неясное и настораживающее. — Ну что, Григорий Петрович, пойдёмте ваши покупки смотреть.

Григорий бросил на меня короткий прощальный взгляд, и в этот миг дверь закрылась с резким звуком, почти перед моим носом, оставляя меня за порогом с кучей тревожных мыслей. Расскажет ли он Славе обо мне? Я не мог исключать подобные сценарии, чувствуя, что стал лёгкой мишенью для утечек информации. Курьер узнает, что я тут делаю, и если он и есть тот, кого я ищу, то зайдя ко мне, попытается избавиться от свидетеля.

Я готов был бесконечно прокручивать в голове возможные варианты развития событий, но вдруг у меня закрутило в животе. Острые колючие спазмы перебили мои тревоги, и я начал выискивать туалет рядом с домом, надеясь, что не окажусь в ещё более неудобной ситуации, чем та, в которой уже оказался. Деревня вокруг начинала погружаться в тусклые тени, и с каждой секундой моё желание избавиться от дискомфорта усиливалось. В этот момент я почувствовал, что время истекает, и мне нужно действовать быстро.

Такая же как и сам дом, заколоченная заплатками постройка стояла у небольшого прудка. Я ворвался внутрь, задвинув шпингалет и щёлкнув выключатель на стене, где рядом висел почти целый рулон туалетной бумаги. Назойливое жужжание мух доносилось из зловонной ямы, зияющей под покосившимся сиденьем, а в каждом углу постройки притаились пауки, растянувшие свои сети.

Сквозь щели между досками мне удалось подглядеть за двором, но я прибежал сюда не для этого. Лишь бы не угодить в какую-нибудь неожиданность. Хотя тут было чисто, не как в общественных туалетах, где каждый думает только о себе. Убедившись в безопасности, я приготовился к неизбежной, хоть и нежеланной процессии.

Кряхтя к туалету стремительно приближался Григорий, не подозревая, что я уже занял его место. Даже не хочу представлять, что он почувствовал, уткнувшись в закрытую дверь, когда мысленно он уже сидел внутри. Как же неловко сегодня с ним выходит..

Дёрнув дважды за ручку, он выругался, и сменил маршрут, наверное, зная, что где-то ещё есть подобное укромное место для своих нужд.

Не знаю, понял ли он, кто скрывается внутри, но я не подал ни звука. Пусть думает, что дверь заклинило. Надеюсь, он успеет добежать до какого-нибудь горшка, запасшись лопухами.

Эликсир оказался крайне неприятной добавкой, жестоко и быстро вывернувшей моё нутро. Но так же внезапно, как и началось действие, оно прекратилось Теперь я хотя бы знал, что за дрянь я подливаю остальным. Мысли о мучениях Дмитрия и Галины вызвали одновременно смешок и смятение, хотя это уже оставалось в прошлом. Это была малая жертва, чтобы обезопасить себя и окружающих.

Полностью сбитый с толку я выбрался наружу, оставив позади пройденное испытание. Иначе его и не назовёшь. Казалось, что я похудел на пару килограмм, ощущая лёгкую усталость. Но впереди меня ожидали Ирина и Славик. Как же хотелось перенести эти встречи на завтра.

Начало темнеть.

Я решил не заглядывать в карту и двинулся дальше. Время истекало. Странное чувство вины царапало душу, и я продолжал гадать, смог ли Григорий найти себе укромное место? Нужно было прогнать это навязчивое беспокойство. Я ведь и сам стал жертвой своего эксперимента, хлебнув отравы.

Зато я уже точно знал, что пять жителей являлись обычными людьми, как и я.

Погрузившись в водоворот мыслей, я вдруг оказался у калитки ещё одного участка. Заборчик, чуть выше метра, обвивался вокруг четвёрки пушистых елей и т-образного домика с зелёной крышей. Дверца была закрыта на хлипкий крючок, но я позволил себе без разрешения проникнуть на чужую территорию.

На ветке закаркала ворона, будто предупреждая меня, чтобы я убирался отсюда. С какого-то дальнего дерева ей ответила другая, передавая птичьи сплетни дальше, так что уже весь окрестный мир знал о незваном госте.

Я постучал в дверь и, ожидая хозяйку, пытался представить, почему она стала объектом нелюбви среди местных. Больная на голову соседка по словам четверых, из которых двое — пьяницы. Могли ли они ошибаться?

Наконец, дверь распахнулась, и на пороге возникла женщина лет сорока. Её серые глаза лучились неподдельной радостью, что показалось мне несколько странным. Этот мышиный цвет, казалось, доминировал во всем ее облике: длинные, тронутые сединой волосы сливались с серым сарафаном, такой же рубашкой и длинной юбкой, выглядывающей из-под подола. Но откуда столько радости при виде незнакомца?

Изнутри до меня доносился аппетитный аромат чего-то жареного, заманивая войти на ужин, хотя никто меня ещё не приглашал.

Я тоже широко улыбнулся. Мы оба застыли, глядя друг на друга, пока я не вспомнил, что пора бы представиться и начать своё уже стандартное приветствие.

— Я знаю, зачем ты пришёл, — перебила меня эта серая мышка-хозяйка, и, отойдя в сторону, пригласила войти в дом.

Я замер у порога, глядя на неё с нескрываемым вопросом. Может быть, здесь уже побывал Слава, или кто-то из соседей пустил слухи... не вороны же ей накаркали?

В полумраке крыльца женщина выглядела как ведьма или колдунья из старинных сказок, наблюдающая в волшебном шаре за своими жертвами.

— Тогда я уверен, что вы мне и расскажете, что тут происходит, — предложил я, но в глубине души сомневался, что вытяну из неё хоть слово правды.

Ирина дёрнула уголками губ вниз, убирая с лица улыбку, которая только что сверкала, как приглашение к душевному разговору.

— Ты ищешь того, кого здесь нет, — проговорила она слова, звучащие словно заклинание, вычитанное из буклета для квестов с мистическим уклоном, — Интерес завладевает тобой, но не дай ему подступиться слишком близко.

Я и сам мог бы такое выдать, сыграй мне подобную роль. Не сводится ли все к простой, пугающей истине — вдруг она действительно не дружит с головой?

— Я ищу того, чьи руки причастны к исчезновениям жителей. И вот подскажите, этого человека нет здесь, в этом доме, или в этой деревне? — я продолжил допрос, чувствуя, как растёт раздражение. Хотел ли я слышать подобные, уклончивые ответы?

Нет, этот разговор определённо не нравился мне. Никакой конкретики я тут не получу, только туманные намёки.

— Проходи, не стой в сумраке. За этим порогом куда безопаснее, чем ты думаешь, — с неожиданной мягкостью попросила она меня войти.

Откинув остатки сомнений, я переступил порог, иначе как я усну, не убедившись, что она человек?

В прихожей меня встретила обувница, аккуратно заставленная парой ботинок, а рядом — несколько крючков с плащами в том же сером цвете, что и её наряд.  На полке чуть выше лежали садовые перчатки. На стене висела единственная фотография в рамке с изображением лесного озера.

Ирина закрыла дверь и, не дожидаясь, пока я успею задать вопросы, прошла мимо меня, а я, ведомый любопытством, направился за ней.

Мы оказались на кухне, где на столе красовалась ваза с сухоцветами. Пахло душистыми пряностями и тем самым аппетитным ужином, что скрывался под крышкой в сковороде. На двух блюдцах уже стояли полные чашки чая, маня присесть за стол.

Меня не пугало это представление, но я пока не мог разгадать, как ей удалось подготовиться к моему визиту?

— Усаживайся, — хозяйка указала мне на дальнее место, а сама уселась напротив, её взгляд был каким-то лихорадочным, — Я видела её. Она приходила ко мне до твоего приезда. Но и сейчас она где-то рядом. Она опережает тебя, — с этими словами она вскинула подбородок, и начала что-то невнятно бормотать, а я с недоумением сел за стол.

— А вы о ком? Я к вам пришёл, чтобы о жителях узнать...

— Ульяна снова здесь. Я её не пущу, но так не может продолжаться долго, — мотнула она головой, убеждая меня. Упоминание дочки Дмитрия, конечно, заинтересовало меня, но не настолько, чтобы постоянно говорить только о ней. — Ей нужны все, каждый. Она придёт и за тобой, лучше уезжай, — предупреждала женщина, её глаза казались полными безумия.

Может, она не знает, что я живу в доме Ульяны, и, увидев ночью свет в окнах, нарисовала себе в голове очередную безумную картину?

Я пристально смотрел на неё, сложив руки перед собой, и размышлял, что если это всего лишь игра? Она могла запутать всех, прикинувшись душевно больной, а на самом деле являлась тем самым убийцей, который врывается в чужие дома

— Дмитрий сказал, что Ульяна уехала в посёлок...

— Он одурманен потерей. Не слушай его! Она здесь, и она снова придёт! — Ирина взвилась, не давая мне договорить, и с силой ударила по столу. Звон посуды смешался с резким стуком её длинных ногтей, выбивающих нервный ритм по старой, выцветшей скатерти. Этот ритм, словно эхо ночного кошмара, напомнил мне леденящие душу постукивания в окно, предвещающие беду.

Моя рука скользнула под стол, а после в карман к аэрозоли. Эту сумасшедшую точно нужно было проверить. На её пальцах сверкали кольца, а при внимательном взгляде я заметил и цепочку на шее — всё так, как рассказывала Света. Оставаться с ней было опасно, но у меня не было выбора.

— Именно это я и хотел услышать от вас, только более подробно, — сказал я, подвигая к себе чашку и помешивая горячий напиток ложечкой. Ирина задумчиво посмотрела на меня, позволив продолжить. — Вы лично видели Ульяну? Зачем она приходит ко всем?

— Вы мне не верите? — вдруг спросила она, приподнимая чашку к губам.

— С чего вы взяли? Я хочу знать подробности о том, что тут происходит. Почему осталось так мало людей? — я сделал важный вид, говоря об этом, — Если в этом как-то замешана Ульяна, я бы хотел узнать, как именно.

Она отвела взгляд, улыбаясь губами, но в её глазах не было радости.

— Здесь ходит смерть, забирая невинные души. Загляните в тот дом, и всё поймёте! — произнесла она, указывая рукой в сторону окна. Я тотчас повернулся и отдёрнул штору, заметив крышу дома, торчащую за кустами в сотне шагов. Свет фонаря выдавал её, всё остальное уже скрывалось в сумраке.

— А кто там живёт? — насторожился я, ещё не зная, чего мне ожидать. Галина не успела дать мне больше информации, потому что я не выдержал её затянутого и путанного рассказа, запомнив лишь четыре имени.

— Там живёт Оля. Она угасает, как и все мы в будущем угаснем, — прошептала Ирина с хрипотой в голосе, снова поднимая чашку ко рту.

— Оля-Оля. Не припоминаю такой. Я пока ещё мало кого знаю, но обязательно хочу узнать каждого. А у вас случайно нет сушек, сухарей или печенья какого-нибудь? — с неуместной спешкой спросил я, меняя тему и не давая ей допить чай.

Мой вопрос сбил её таинственный настрой, и она опустила плечи, прислонив голову к руке, словно её охватило разочарование.

— В шкафчике посмотри, — кивнула она в сторону плиты на три дверцы, на которые я длительно посмотрел, выдумывая план, — Чего сидишь? Иди, возьми, я тоже поем, — настойчиво попросила она, пока я замешкался.

Поднявшись неторопливо, я забрал свой стакан и потянулся к её, быстро сообразив о следующем шаге в плане.

— Давайте, воды заодно подолью, — предложил я с самым любезным видом.

Мой план сработал — я поставил обе кружки на столешницу у плиты, встал полубоком, тщательно следя, чтобы Ирина не заметила моих действий.

— Так что же случилось с Ольгой? Вы не дорассказали, — напомнил я, желая отвлечь хозяйку и вернуться к этой истории.

— Она впустила зло, и теперь ничего не сможет сделать, — печально проговорила она, вырисовывая  пальцем по столу круговые узоры. — Ты её уже не спасёшь, её разум затуманен. Теперь она сама просится быть рабыней.

Пока она рассказывала, я воспользовался моментом и пшикнул в её остатки чая. Главное, было не перепутать их! В суете аэрозоль не лез в карман, застряв поперёк. Нервное давление нарастало — я чуть не уронил баллон на пол, который бы громыхнул и выдал меня.

Как только флакон оказался на месте, я смог расслабиться и, принявшись за дело, наполнил её чашку, словно это были бокалы, а в руках у меня было дорогое вино.

После я нашёл мешочек с сушками — они были мне не нужны, но их пришлось достать, чтобы поддержать последовательность своих действий и просьб и не вызвать у Ирины никаких подозрений.

— Я так и не понял, кого она впустила? — переспросил я, на самом деле ничего не улавливая в этом запутанном рассказе. Ирина будто пыталась сама меня запутать своими байками. Вот только для чего? Скоро узнаем.

— Ульяна здесь, ты что не понимаешь? — заявила она со злобой.

Осторожно поставив её чашку на блюдце, я вернулся на своё место, открыв льняной мешок с сушками, и вытащил парочку.

Я не хотел нервировать её, и чтобы добавить паузу в наш разговор, пришлось отвернуться к окну, где я вдруг заметил курьера, который крутился у крыльца дома Ольги. Что если этот тип как-то воздействовал на Ирину, внушив ей, что он – Ульяна? Бред, конечно. Но сейчас ночь, а по ночам, говорят, всякое случается. Стоит быть осторожнее в словах... и действиях.

— Вон к ней как раз Слава пошёл. Он у вас ещё не был? — повернулся я обратно к собеседнице, —Мы с ним у Григория пересеклись.

— Он не придёт ко мне, — с сожалением сказала она, и потянулась к сушке, словно желая заесть свою обиду.

Я ждал, когда же она выпьет чаю, но она словно нарочно тянула время.

— Почему не придёт? Вы ничего не заказывали? — удивлённо спросил я.

— У тебя мало времени. Поторопись, если хочешь помочь! — настояла хозяйка, заставив всё моё внимание сконцентрироваться на ней.

— Кому я должен помочь? — переспросил я. Мысли начали путаться в голове.

— В том доме, где ты был, может случиться беда! Тут тебе делать нечего. Я же сказала, я знаю, зачем ты пришёл, — ухмыльнулась она, мимолетно взглянув на свой чай, а затем, вернувшись к моему лицу. Медленно подняв чашку, она, не отводя от меня взгляда, демонстративно выпила всё содержимое до дна.

Холод пробежался у меня по спине от происходящего, и я почти начал верить в её бред, как и в то, что она действительно что-то могла знать наперёд.

— С Григорием что-то может случиться? — ужаснулся я, ведь именно от него я только что вернулся. Там как раз был и Слава... значит, опасность в его доме?

— Время отнимает жизни, — продолжала она говорить намеками, играя со мной, как кошка с мышкой.

Зелье внутри ведьмы. Будь, что будет! Если она обманщица, я вернусь к ней с другим разговором. Но если она права, Григорий, возможно, сейчас истекает кровью, заколотый подлым курьером. Я должен, просто обязан убедиться, что с ним всё в порядке.

Внезапно, вставая с места, я оставил надкушенную сушку и крошки на столе. Не сказав ни слова, я рванул к выходу, распахнул дверь и оказался в объятиях темноты. Как же мне хотелось, чтобы эта Ирина сейчас угодила на горшок, а не за мной следом. Было жутко, но не за себя, я боялся, а за Григория.

С клубком ворочавшихся мыслей я помчался к соседскому дому, не замечая и не опасаясь мрака. Время забирает жизни, и я должен был успеть спасти Григория, даже не зная, от чего именно. Чуть не упав, я споткнулся обо что-то, сильно ударившись пальцами ноги, но лишь стиснул зубы и продолжал торопиться. Голова распухала от волнения.

Я оказался рядом с уже знакомым, захламлённым участком. Славик, этот грязный трус, наверняка уже скрылся, совершив своё мерзкое дело, оставив хозяина дома умирать в одиночестве. Ему нужна помощь! А что я смогу сделать на месте? Перевяжу раны, потом возьму телефон и направлюсь за холм к площади, где хоть иногда ловит связь. Нужно вызвать скорую.

— Подглядывать нехорошо! — вдруг раздался игривый женский голос с крыльца, резко вернув меня в реальность, где посреди тёмной поляны, под блеклым светом луны, я, растерянный и смущённый, озирался по сторонам.

У ступеней крыльца, тускло освещённых одинокой лампочкой, стояла молодая, прелестная девушка в голубом платье с длинными русыми волосами. Та самая, которую я видел купающейся в реке. Та, которая видела и меня, а теперь вогнала в краску своей внезапностью.

Какое-то нелепое оправдание пыталось вырваться из моего рта.

— Прости... привет. Я Толик, — представился я, замерев перед ней, и почувствовал, как неловкость расползается по телу, словно жадная тень. — Я случайно оказался там у реки и...

— Ладно, не переживай. Я так и поняла, — её слова помогли мне немного собраться.

— А ты, наверное, Люба? — спросил я после нескольких секунд молчания, позволяя себе украдкой рассмотреть её миловидные черты, игривую причёску и стройную фигурку. Я старался делать это как можно незаметнее, но, похоже, моя неуклюжесть была очевидна. Её глаза, яркие и выразительные, будто осведомлённо блеснули в ответ на мой взгляд.

— Да, мы живём с бабушкой дальше по берегу, — она слегка кивнула, и в этот момент возвратились тревожные мысли, на время отступившие перед её очарованием, напоминая, для чего я здесь.

Я же не для того сюда спешил, чтобы вести беседы с милой соседкой.

— Я хотел найти Григория Петровича, — выпалил я, лицо снова стало мрачным, а тело рвалось к двери.

— Он как раз дома, будешь заходить? — указала Люба большим пальцем на крыльцо за собой, — Я только что от него.

— С ним всё хорошо? — спросил я настороженно.

Люба кивнула в ответ, внимательно глядя на меня. Облегчение волной прокатилось по всему телу.

Ирина оказалась сумасшедшей вруньей, а Слава – никаким не убийцей. Что бы сейчас творилось в моей голове, если бы не появление Любы. Её присутствие помогло мне собраться и успокоиться.

— А ты чего такой напуганный? Что-то произошло? — поинтересовалась девушка, и в её голосе прозвучала такая неподдельная забота, что я тут же начал судорожно искать оправдания.

— Да я хотел... подумал, что он... — все мысли разбежались по углам, как мыши, испугавшиеся кота. Время тянулось с неистовым упрямством, жадно требуя моего ответа. Взгляд Любы становился всё более насмешливым, а я лишь стоял, потирая лоб, как будто там могли возникнуть ясные мысли. — В общем, всё нормально уже. А ты тут чего делаешь? — не удержался я и спросил, надеясь продолжить диалог.

— Я думала, Слава ещё здесь. Мы заказали хлеб, но не нашли его в пакетах, — развела она руками, грустно вздыхая.

— А Слава в доме у Ольги. Я видел, как он подходил туда. Если поторопимся, как раз застанем его там, — предложил я, чувствуя, как внутри зарождается надежда на продолжение этого неожиданного знакомства. Искренне надеясь, что она согласится.

Закончить этот долгий, насыщенный день лёгкой приятной прогулкой было бы отличным вариантом после первого полноценного дня на новой работе. Хотелось отвлечься перед сном и пообщаться с адекватной и, чего уж скрывать,  весьма привлекательной жительницы деревушки.

Раз Григорий был цел и невредим, заходить к нему сейчас мне не хотелось. Вина сжимала грудь, напоминая о том, что я закрылся в его туалете прямо перед его носом, как будто специально.

— Тебе туда тоже надо? — спросила Люба с удивлением в глазах, будто думая, что я специально увязывался за ней.

— Вообще-то я тоже ищу Славу. Жду, когда он закончит с обходом, а потом и со мной сможет поговорить о заказе, — ничего не выдумывая, объяснил я.

Я был уверен, что она знает здесь каждый уголок, каждого жителя, и, возможно, могла бы помочь мне с моей тайной задачей.  Но торопить события, забрасывать её вопросами о пропавших жителях, сейчас казалось неуместным.

— А ты где поселился? — интересовалась она, пока мы шли в сторону нужного дома.

— У леса в доме Ульяны. Ты знала её? Дмитрий сказал, что вы были подругами.

— Были, пока она не уехала, — произнесла Люба, , с каким-то холодом в голосе, отводя взгляд в сторону. Словно сама тема была ей неприятна, будила в ней уснувшие, но всё ещё болезненные воспоминания. — А ты тут зачем?

— Я по работе. Нужно всех жителей посчитать, поговорить со всеми, узнать, всё ли хорошо, — ответил я, уклоняясь от подробностей.

— И многих ты уже обошёл?

— Пока нет, только Дмитрия Фёдоровича, Галину Алексеевну, Григория Петровича, Ирину Степанову и Борисовых, — скромно признался я, чувствуя себя неуклюже под её пристальным взглядом.

— А теперь ещё и со мной поговорил. Заходи к нам завтра или послезавтра. Мы в крайнем доме по берегу живём с бабушкой. Ей сейчас не очень хорошо, лежит постоянно, а мне приходится ухаживать за ней, — произнесла она с печалью в голосе, и в её словах я почувствовал тяжесть ответственности, ложащейся на её юные плечи.

Мы оказались у дома Ольги. В окнах сбоку горел свет, отбрасывая длинные тени на траву. Дверь была слегка приоткрыта, словно приглашая нас внутрь.

— Слава ещё тут, вроде как, — предположил я, потянувшись к двери.

— Подожди! Ты что, не будешь стучаться? — удивилась Люба, в её глазах я прочёл смесь недоумения и упрёка. Смутившись, она обошла меня и громко постучала по двери.

— Я даже не подумал об этом, там же Слава… — пробормотал я, чувствуя, как лёгкое недовольство завертелось внутри.

— Всегда нужно стучаться, мы же в гостях! — отчитала она меня сердито.

Ненавижу, когда меня отчитывают. Сейчас Люба не казалась мне милой. Я надулся, приняв оборонительную позицию, обретя серьёзность и собранность, выстроив между нами воображаемую преграду. Мимолётная слабость прошла, развеяв фантазии. Останется лишь истинная цель, ради которой я тут.

— Видишь, никто не идёт! — возразил я, пытаясь оправдаться, будто знал наперёд, что стучаться в пустую дверь будет бесполезно.

Мы постояли ещё минуту в ожидании хозяйки или курьера, но в доме царила тишина. Люба, явно недовольная ситуацией, топала, упирая руки в бока. Я же помалкивал и просто наблюдал за ней.

— Ладно, давай зайдём! — наконец решила она, поворачиваясь ко мне с решимостью в глазах.

Сразу бы так! Я с облегчением кивнул и шагнул следом за ней внутрь.

Мы вошли в прихожую, где вдоль стены коридора стоял неразобранный мешок Славы с затянутыми бантом ручками. Стикер отклеился и лежал рядом на полу.

— Ольга Юрьевна, здравствуйте! — произнесла Люба, направляясь в гостиную.

Я же остался в прихожей, разглядывая фотографии в рамках, развешанные на стенах. На них сияли довольные лица молодой хозяйки и её друзей — идеальные моменты счастья, запечатлённые в кадре. Возможно, среди этих людей были и те, кто уже пропал, и те, кто всё ещё жил неподалёку. Я замер на мгновение, пытаясь запомнить всех, чтобы позже задать более точные вопросы о каждом. Мысли о том, что убийца мог находиться среди них, не покидали меня. И если бы у меня была хоть какая-то зацепка, всё стало бы проще в этом запутанном деле...

Вдруг, тишину разорвал пронзительный крик из гостиной. Не просто крик, а вопль, полный ужаса и паники. Сердце бешено заколотилось в груди. Без колебаний я бросился на зов, не представляя, какая зловещая картина откроется моим глазам. Какой кошмар притаился за дверью гостиной?

Люба стояла посреди помещения, держась за голову, её вопли разрывали тишину, пронизанную ужасом. На диване неподвижно лежала хозяйка — женщина лет пятидесяти, из её губ вырывались отрывистые, невнятные звуки, будто она с трудом пыталась выговорить что-то важное, но голос подводил её. Глаза, то закатывающиеся за раскрытые веки, то вновь возвращающиеся к потолку, отражали полное замешательство и страх.

Её бледное лицо выражало безмолвные страдания, и привидение смерти уже нависало над ней, предвещая неизбежность. Рука, откинутая в сторону, свисала с края дивана, почти касаясь пола. Рукав кофты был небрежно задран, обнажая кожу. Выше кисти я заметил свежий след от укуса. Два клыка оставили отчетливые, зияющие проколы, словно печать дьявола. Из ранок медленно тягуче сочилась густая , почти чёрная кровь, словно пропитывая собой воздух вокруг и отравляя его зловещим присутствием.

🔞18+
🟢 Предыдущая часть
⏮️ Первая часть
🎧 На моей странице можно найти аудиовариант этой серии ✅

Дом с высокой красной крышей был обращён крыльцом к реке, где длинный навес чуть притенял деревянный столик и два стула, один из которых лежал на боку. Возможно, хозяин, перебрав с горячительными напитками, опрокинулся с него и уполз за порог, оставив беспорядок за собой.

Я поднялся по ступеням и постучался, в ответ услышав лишь тишину. Ни шагов, ни голосов. Может, не расслышали?

За углом дома я наткнулся на забытый чёрный мешок, переполненный мусором. Он лениво опирался на стену, а с ним рядом на траве валялась смятая пластиковая «полторашка». Вместе они, должно быть, дожидались Славика.

Как и в других домах, шторы во всех окнах были плотно задёрнуты, чтобы скрыть внутренний мир от посторонних глаз. Я осторожно, но настойчиво постучал сначала по одному стеклу, затем по другому. Если Борисовы дома, они либо спят мертвецким сном, либо не в состоянии подняться.

Что ж, вот и первый просчёт в моём плане. Придётся вернуться позже.

Только я хотел отправиться дальше, как шторы резко распахнулись, и на меня уставилось  сонное, опухшее лицо старой женщины. Я невольно сделал шаг назад, не зная, чего ожидать.

— Эй! Ты кто такой? — раздался хриплый невнятный голос с крыльца.

Хозяин дома стоял, едва удерживая равновесие, и смотрел сквозь меня, будто я был не один. Его взгляд блуждал, не фокусируясь. Седые, взъерошенные волосы торчали в разные стороны. На исхудавшем голом теле болталась распахнутая рубашка темно-зеленого цвета, заправленная лишь с одной стороны в изношенные спортивные штаны, а резиновые сапоги с гнусавым звуком топали по траве.

— Здравствуйте, — сказал я, стараясь звучать как можно дружелюбнее. — Я ваш новый сосед, живу у леса. Хотел бы с вами поговорить.

— Какого леса?! — рявкнул Борисов, нахмурив брови. Он едва не рухнул на землю, ухватившись за косяк крыльца.

Его настроение было сложно определить. Не враждебное, но и определённо не дружелюбное. Набравшись смелости, я приблизился, в то время как старуха продолжала наблюдать за мной из окна, не отводя взгляда. Борисов неуверенно переминался с ноги на ногу.

— Я говорю, я ваш сосед, Анатолий. Живу в доме Ульяны, у леса. Хочу пообщаться, — произнёс я медленно, чётко и громко, стараясь, чтобы каждое слово дошло до него.

Его глаза на миг прояснились, и я почувствовал, что добрался до чего-то важного.

— Чего кричишь? — прохрипел дядька, закрывая веки от усталости, и буркнул уже тише, но с прежней досадой, — Понял я, что ты... Ульяну ищешь? Она пропала уже давно. Не ищи — не найдёшь, — произнёс он медленно, будто пробуждаясь ото сна, затем повернулся к ступенькам крыльца и стал медленно подниматься.

—  А что с ней случилось? —  спросил я, следуя за ним. Оставалось пробраться внутрь и устроить проверку сразу двух жильцов.

Мужчина с трудом поставил заваленный стул на ножки и, устало потирая глаза, плюхнулся за деревянный стол, покрытый царапинами и пятнами засохшей смолы. Я опустился на соседний стул.

— Понятия не имею, — выдохнул он, зевая и потирая затылок. — Тебе зачем?

— Просто интересно, — ответил я, следя за собеседником. — Пока ехал сюда, прочитал, что здесь много людей пропало. Ульяна — только одна из них.

— Хрен я тебе что скажу, потому что сам не знаю. Достаточно будет, что меня зовут Николай, а жену — Лида. Для тебя — Коля и Лида. Чего ещё хочешь узнать? — морщась, почти пряча лицо в ладони, проговорил он, сгорбившись в стуле.

— Да ничего особенного мне от вас не надо. Просто познакомиться хочу со всеми, раз теперь тоже живу тут, — соврал я, не желая углубляться в детали, которые он всё равно не понял бы.

— Ну, привет, Анатолий. Будь как дома, — Коля вдруг расправил плечи, и неестественно широко улыбнулся, но эта улыбка быстро угасла, уступив место густой хмуре усталости, — Прости, мне нечем тебя угостить, чтобы по-людски это было. Пошли в дом, с женой познакомлю. По рюмочке пропустим за знакомство.

— Я вообще алкоголь не пью, лучше что-нибудь ...

— У меня там не бар! Что найду, тем и угощу. А если подождёшь, Слава принесёт сегодня заказ. Будет другой разговор, —  повеселев, предложил Борисов, поднимаясь на ноги.

— Спасибо. Но я не надолго. Может быть, в другой раз. Сейчас самому бы освоиться тут поскорее, — помотал я головой.

Николай открыл дверь и скрылся за ней, не дожидаясь меня. Это был мой шанс, возможно, единственный. В голове проносились картины того, что могло таиться в его логове, но даже самые мрачные фантазии меркли перед тем кошмаром, в который превратился особняк Дмитрия. Это было самое омерзительное место, где мне когда-либо приходилось бывать.

Вещи висели на старых, облупившихся крючках, у порога мешалась наваленная куча обуви. Проведя взглядом по тусклой прихожей, я заметил на полу несколько собранных мусорных мешков. От них исходил удушливый, гнилостный запах. Хотя бы не раскидали это по всему дому.

Я прошёл дальше, оказавшись в небольшой плохо освещённой гостиной. Вдоль стены стоял закрытый шкаф. Посреди комнаты стояло кресло, поставленное на выцветший ковёр с проплешинами. Перед креслом стояла тумба, на которой громоздился большой кинескопный телевизор. В комнате пахло перегаром и потом.

— Это вот супруга моя, — выдохнул Коля, указывая на диванчик у окна. Там, под мягким пледом, безжизненно лежала Лида. В её взгляде не было ни ума, ни желания что-то сказать — лишь томное, безразличное пристальное наблюдение в потолок.

— Здравствуйте. Я Анатолий! — бодро произнёс я, надеясь, что моя наигранная жизнерадостность хоть немного оживит эту унылую картину.

Она, словно из последних сил, взглянула на меня долгим взглядом, не произнеся ни слова, и снова уставилась в облупленный потолок. Свет был выключен, и тёмная комната казалась серой и унылой, как и хозяева.

— Лид, у нас осталось чего-нибудь? — с надеждой спросил Николай, усевшись в кресло и вытащив из-под себя пульт.

Мне присесть было некуда, разве что на тот же диванчик, у ног этой увядшей женщины. Нет уж. Я лучше постою.

— Лида! Чего молчишь? — голос Коли вдруг сорвался в ответ на её молчание.

Женщина предприняла отчаянную попытку согнуться в сидячее положение, но где-то на середине рывка её силы иссякли, и она бессильно рухнула обратно на подушку, похожая на сломанную куклу.

— Анатолий, будь другом! Там на кухне поройся, в холодильнике посмотри, или под столом. Что-то ещё должно быть. Помой ещё, пожалуйста, три стакана. Вода в ведре стоит у раковины. Надо в рукомойник налить и помыть. Прости, что я не могу. Уселся так хорошо, что и вставать не хочется, — Николай состроил такую просящую морду, что мне искренне хотелось ему помочь. Хотя на самом деле я увидел в этом возможность.

—  Ничего-ничего, сидите, я всё сделаю...

Я вошёл на кухню, начав свой процесс подготовки. Залил воды, со стола взял три стакана и промыл их быстренько, оглядываясь вокруг. На дом маньяков эта хижина не была похожа. Всё казалось достаточно простым — низкий стол, несколько стульев, старенькая мебель, исковерканная временем и бедностью. Ни ножей, ни окровавленных топоров, ни вещей жертв — ничего, что я подсознательно ожидал увидеть. Но от этого было не легче.

— И всё же, что ты тут забыл в такой глуши? Мы тут подыхаем, почти как на острове. Кто хотел, уже уехал. Я вот лично никуда не собираюсь. Моя жена тоже никуда без меня не денется. А ты-то зачем к нам припёрся, извини за словечко? — громко заговорил Коля, вмешиваясь в мои мысли.

— Меня послали по работе. Узнать, куда люди-то пропали, — пробормотал я, ставя мокрую посуду на стол, под которым оказалась открытая бутылка тёмного, почти чёрного, ужасно пахнущего вина. Остатки я разлил по двум стаканам, наполнив всего на треть. Больше не хватило. Себе я плеснул воды, не собираясь пить, не зная, чистая ли она.

— Ты следователь что ли? Лучше езжай отсюда. Не ищи проблем, — Коля хрипло рассмеялся.

Я вышел из кухни, держа перед собой три стакана — два с секретным ингредиентом, которые раздал хозяевам, и один с водой.

—  И всё же, что тут происходит? Кто-то говорит про зверей. Но я не верю, что звери напали на семнадцать человек. Тогда кто?  — настаивал я, веря, что мне расскажут о происходящем в деревне.

— За тебя Анатолий! — Коля поднял свой стакан и одним глотком опрокинул содержимое в глотку. Ради такого и Лида приподнялась, сделала жадный глоток и тут же снова рухнула. Надеюсь, ненадолго. — Если хочешь знать... в соседнем доме живёт дура одна. Она твердит, что видела Ульяну.

— Это не Ирина Степанова? — нахмурился я.

— Она самая, да, Ирина. Так вот, я-то знаю, что она, Уля пропала давно уже. Уже все её похоронили. Но тела никто не видел, понимаешь? Говорят, что ушла в лес и не вернулась. Только придурок этот, батька её Димка, всё никак не может смириться, что нет его дочки больше. Вот для него, наверное, и напевает стерва эта, что мол Ульяночка тут ходит. Чушь собачья! Никто её не видел! Зато я как-то вышел в туалет ночью, а у меня у крыльца стоит эта дура, Ирка. Я, честное слово, чуть в штаны и не сходил. Кричу ей, чтобы она свалила с моего участка. Она сказала, что пришла следом за Ульяной, развернулась и ушла. Вот, что ей надо было, не знаю? То ли бредит баба во сне, то ли зачем-то другим приходила, — в голосе Николая сквозило не только раздражение, но и какой-то испуг, спрятанный под маской бравады.

— И что она хотела тут у вас, как думаете? —пытался я сложить всё воедино.

Галина говорила, что у Ирины были видения. Николай же твердил о её безумии. Но у него была хоть какая-то причина, старушка же будто просто пересказывала сплетни.

— А кто её знает? Может, пришла за мной, ведьма, да не ожидала, что увижу её... — произнёс Николай и схватился за живот, морщась от боли. — Ты меня прости, но отойти надо.

— Не буду задерживать, — я поднял руки, показывая, что не собираюсь оставаться в доме.

Я не успел с ним обсудить что-нибудь ещё, а Лидия оказалась не в состоянии общаться. Оставаться здесь больше не было необходимости, хотя сердце подсказывало, что я мог пропустить что-то важное — возможного убийцу или скрытую правду.

*-*-*

На расстоянии двухсот метров, соблюдая комфортную дистанцию от пьющих соседей, стоял невзрачный дом с пристройкой сарайного типа, кривой и почти разваливающейся на глазах. Эта временная конструкция, замотанная веревками и забитая досками, словно мужественно стремилась прослужить ещё хотя бы несколько лет, храня в себе давно забытый хлам.

Здесь должен был жить Силин Григорий, увешавший здание разнообразными дощечками, которые, возможно, были частью какого-то экстерьерного решения, но в целом не сочетались вместе, создавая странную композицию. Стены, выкрашенные в горчичный цвет, местами пестрели свежими пятнами краски, выделяясь на общем фоне.

Некоторые люди с возрастом склонны к накоплению всякого хлама, веря, что когда-нибудь всё это им точно пригодится. Вот только этот момент может никогда и не наступить.

Мне и сюда не хотелось заходить, но обязанности были превыше желаний. Я громко постучал в дверь с маленьким глазком.

Ожидание длилось около минуты.

— Кто там и что надо? — глухо прозвучал голос из-за двери, как будто старый больной пёс лаял из последних сил, прогоняя незваных гостей.

Я знал, что он видит меня, проявляя здравую осторожность.

— Григорий, здравствуйте, — вежливо произнёс я, поприветствовав его по имени и с лёгкой улыбкой взмахнув рукой. Потом, более серьёзно и громко, объяснил цель своего визита, стараясь сразу установить контакт.

— А, заходи, — недоверчиво пробормотал Григорий Петрович, высунувшись из-за порога. Его реповидная голова, обрамленная грязными, примятыми волосами, словно вросла в плечи. Он бросил настороженный взгляд, будто опасаясь, что за мной может увязаться кто-то ещё. Его осторожность показалась мне несколько странной. Убедившись, что я один, он торопливо захлопнул дверь и многократно провернул ключ в замке, словно запираясь от невидимой, но вполне ощутимой угрозы.

От него пахло пылью, как и от всего его дома. Местами седая щетина выдавала его возраст, а старческие очки в старомодной оправе из пожелтевшего пластика придавали ему вид учёного прошлых лет, хранящего в своей голове несметные знания. На нём была одета коричневая кофта в клетку, чуть большего размера, чем следовало бы, а под ней красовалась старая растянутая футболка с парой протёртых дыр. Её он заправил в выцветшие тёмно-синие спортивные штаны с заплатками на коленях. На ногах у него красовались стоптанные тканевые тапки, пережившие с виду не одну починку.

— Вы кого-то ещё ждали? — спросил я, пытаясь понять причину его настороженного поведения. Мой взгляд неумолимо тянуло к прихожей, превращенной в подобие склада забытых вещей и случайных находок. Под ногами лежал истёртый коврик с выбившимися нитками. Каждый квадратный метр был оккупирован безделушками. Сломанные зонтики с вывернутыми спицами печально покоились в углу. Пустые канистры из-под воды громоздились друг на друга. Одинокие туфли, потерявшие свои пары, сиротливо валялись под вешалкой. На крючках, сплетаясь, свисали вытянутые драные шнурки и потёртые ремни.

— Парень-курьер должен привезти мне продукты из города, — пробормотал он, почёсывая темя. На его лице периодически появлялся тик — лёгкое, нервное подёргивание носа, которое я поначалу принял за признак раздражения или недовольства.

— Славик уже тут, я его встретил недавно, — поделился я с ним информацией, которая могла смягчить атмосферу.

— Ага, скоро придёт ко мне, значит, — суетился он, потирая свои предплечья, словно пытаясь согреть их.

Григорий захотел пройти мимо меня в комнату, но ширина прихожей не позволяла этого сделать, и он как маленький пёсик метался рядом со мной, словно невозмутимо сидящим котом, готовым бесцеремонно царапнуть трусливого щенка, если тот только попытается оказаться слишком близко.

Между нами возникла некая неловкая пауза, и тут я услышал, что из соседней комнаты доносился глухой шум телевизора. Всё ясно, он что-то смотрел, погружённый в свои воспоминания, и не хотел отвлекаться. Но и я не просто так пришёл и не стал его пропускать.

— Расскажите, я читал, что тут люди пропадали. Не происходит ли тут что-то странное? Никто из соседей не кажется подозрительным? — после того, как я кратко представился на крыльце, подобный вопрос не должен был показаться ему опасным.

Кажется, он понял, что ему не удастся так просто отделаться, раз уж он меня впустил, и, нахмурив недовольное лицо, Григорий уставился на меня с претензией во взгляде.

— Да чего им казаться-то? Лида напьётся и спать обычно идёт, а Коля её вот иногда то с крыльца свалится, то к реке. Порой приходилось его тащить обратно в дом. Не бросать же, пусть и пьяницу. Я их давно знаю, — уверенно произнёс Григорий, как будто уже многократно пересказывал эту историю.

— А остальных хорошо знаете? Вроде двадцать человек осталось в деревне? — указал я на число, надеясь, что смогу развить наш с ним разговор.

— Девятнадцать, — поправил он меня, что говорило о его тщательной слежке за деревней, и он действительно мог быть в курсе всех событий. — Раньше было намного больше, а потом, да, пропали. Тут ходили слухи, что убили кого-то, я уже не помню кого, и после этого все стали бежать прочь из деревни.

— А кто мог убить? — заинтересовался я этим рассказом.

— Ой, да откуда ж я знаю. Участковый к нам не приезжал. Оставили нас тут пропадать, и только Славик нас и содержит. Автобус больше не возит никого. Я раньше ездил и что-то продавал-покупал, а теперь куда девать барахло, не знаю, — пожаловался он, окинув жестом свои скопления, которые уходили и за угол. В его голосе звучала беспомощность.

— Может, зверь какой напал? Или думаете, человек совершил это преступление? — я вернул его к вопросу пропажи жителей, стараясь переключить внимание хозяина с его собственных забот на более важные для меня вопросы. Григорий, похоже, был готов выложить на меня все свои волнения, но я не хотел углубляться в личные проблемы мужичка, чтобы не заблудиться в их запутанности.

— Вообще да, что-то такое припоминаю. Говорили, что кто-то тут завёлся, — задумчиво произнёс он, словно глядя сквозь свои воспоминания, и почесал подбородок. Его голос звучал неуверенно. — Я, знаешь, столько смотрю сериалов всяких, в голове уже всё перемешалось. Мне Слава нашёл кассеты, вот я целыми днями и пересматриваю, — развёл он руками, как бы оправдывая свою рассеянность и запутанность. — Тебе, может, чаю налить? Хочешь? У меня заварен со вчерашнего дня, свежий ещё, — добавил он с какой-то надеждой в голосе, что я захочу сменить место нашей беседы.

Я не хотел его вчерашнего чая, но это была моя возможность проверить Григория эликсиром.

— Давайте, если вы со мной тоже будете, — согласился я, сунув руку в карман и проверяя, на месте ли аэрозоль, и прижался к стене.

— Буду. Пошли, чайник поставлю. — Григорий стремительно направился мимо меня, и я за ним.

Прихожая занимала весь коридор, который неприятно подсвечивался разными лампочками: от тёплого золотистого до холодного синеватого. В конце справа находилась закрытая дверь, ведущая в комнату с кричащим телевизором. На дверном полотне детские ручонки много лет назад изобразили яркое морское дно с весёлыми обитателями — пучеглазыми рыбками, осьминогом с растянутой улыбкой и разноцветными кораллами, которые уже успели потемнеть и начать облезать.

Слева открывалась кухня, отделённая от угла продолжением коридора, в котором, пожирая и без того узкий проход, стоял массивный шкаф длиной во всю стену, скрытый складной дверью. Столовая оказалась переполненной мебелью.

В центре кухни важно стоял старый стол, накрытый изрезанной ножами клеёнкой с изображением уток, мирно дефилирующих в зелёных кустах. Вокруг него, как верные подданные, были плотно расставлены друг к другу шесть деревянных стульев, каждый из которых отличался от других не только цветом дерева или обивки, но и формами спинок. Это зрелище вызывало недоумение: зачем такое количество посадочных мест для одного человека?

В одиночестве он не замечал этой нелепости, как будто его внимание было поглощено более важными вещами. А сбоку, из-под клеёнки со стороны раковины, выглядывал угол скромной табуретки, словно она стеснялась своего дырявого чехла, которым была обтянута

Множество шкафчиков, увешивающих стены, напоминали обширную галерею распахнутых территорий. Те, что снабжены прозрачными дверцами, были также переполнены предметами. Цветочные вазы, чехлы для очков, коробка с разноцветными клубами ниток, старые сервизы и сложенные стопками контейнеры для еды, это лишь часть того, что успел уловить мой уставший от нагромождения вещей взгляд. Остальные шкафы, скрытые за непрозрачными дверцами, наверняка тоже хранили в себе всевозможное барахло. Я будто находился в каком-то музее, где были собраны, но ещё не расставлены экспонаты из разных десятилетий.

— Садись куда хочешь, — произнёс Григорий, указывая на стол, сам он направился к раковине, рядом с которой стояла плита, а на ней электрический серый чайник. Крышка от кастрюльки, алюминиевая и неподходящая по размеру, нелепо накрывала его. Григорий вытащил пожелтевшую от времени канистру из-за холодильника, налил из неё воду, а затем щёлкнул переключатель.

Я же пролез на стул у окна. За моей спиной на подоконнике находился мини-огород. Луковицы в стаканах выпустили свои зелёные перья, тянущиеся к свету.

В отличие от Дмитрия, у Григория было довольно чисто. Чистота, конечно, не была образцовой, не как у Галины с её безукоризненной аккуратностью, но в целом состояние кухни вызывало уважение. Крошки местами виднелись на полу, но и у меня, пока я не хватался за пылесос, тоже можно было встретить кусочки хлебобулочных беглецов, ненароком спрыгнувшие с края стола на ламинат.

— Из чего будешь пить? У меня много, выбирай, — спросил хозяин, открыв шкафчик над раковиной. Оттуда на меня уставились с десяток различных кружек, стаканов и ещё столько же тарелок разной глубины, словно раньше тут жила огромная многодетная семья.

— Давайте жёлтую кружку, — произнёс я, выбрав ту, которая, скорее всего, шла в подарок к большой пачке известного чая. Эта кружка с вытянутой формой и неудобной ручкой, вряд ли кому-то понравилась бы, и я решил, что из неё пили крайне редко.

Чувство брезгливости всё же не покидало меня. Я ещё не решил, стоило мне вообще пить предложенный чай, ведь всё это было затеяно лишь для одной цели – напоить эликсиром хозяина, а не бороться с собственной жаждой.

— Идёт, а я тогда из этой вот буду, — прокомментировал Григорий, указывая на пузатую белую кружку, на которой был нарисован лось, разделённый заклеенной трещиной.

Григорий боролся за жизнь каждой своей вещицы, словно они были его самыми близкими друзьями, перешагивая все возможные границы адекватности. Я осуждал такой выбор, но ни в коем случае не пытался озвучивать своё личное мнение, пребывая в замешательстве от увиденного.

Чайник зашумел, кипятя воду, и крышка, накрывавшая его, начала издавать нервозное позвякивание, словно страдая от перегрева.

— Какие чаи у вас есть? — спросил я, в мыслях не лелея надежд на выбор, так как на краю стола красовался белый сервизный чайник, из которого торчали две бирки с верёвочками, со вчерашнего дня наполнявшие воду наверняка «чарующим» вкусом.

— А разные, но все чёрные,— ответил Григорий, схватив коробку с пакетиками из шкафа. Он аккуратно поставил её на центр стола, и, к моему удивлению, передо мной раскрылись целые просторы чая: тут были пакетики с явно не желанными, слишком бюджетными сортами, а также несколько более интересных образцов с добавками, пахнущими так, что само их существование пробуждало любопытство.

Себе Григорий налил вчерашнего отвара тёмно-коричневого цвета, от которого я теперь мог с лёгкостью отказаться, раз передо мной оказался выбор.

— Я всё пытаюсь вспомнить, но что-то плохо получается, — неожиданно заговорил Григорий. Сначала я не понял, о чём он, но затем он продолжил, проясняя свою мысль, — Кажется, одну девушку покусала какая-то зверюга. Нашли её недалеко в лесу у бревна несколько лет назад. Я сам не видел, но говорили, что у неё шея была повреждена от клыков.

— И куда потом дели тело? — спросил я, не отрывая взгляда от его задумчивого лица. Услышанные подробности напоминали скорее сцену из дешёвого хоррора — два аккуратных прокола на шее, бледная, будто обескровленная кожа. Неужели придётся поверить в эту чушь?

— На кладбище похоронили. Вдоль леса пару километров если пройти, то как раз будут захоронения. Где-то там и её могила теперь, — моментально ответил он, поднимая старый чайник и осторожно придерживая крышку, чтобы не обжечься паром, и направился к столу.

— Никакой экспертизы даже не делали? — удивился я, не веря, что здесь могли обойтись так формально. Даже в этой глуши смерть человека должна была хоть кого-то заинтересовать.

— Какая экспертиза? Кто сюда поедет? Связи нет, транспорта нет, участкового нет, — захохотал он с горькой усмешкой, и его грубые пальцы сжались вокруг пустой кружки, — Славу что ли просить? Да он ни за что не возьмётся за это!

— Ну а ему хоть сказали о смерти?

— Ему тут обо всём докладывают. Он, может, и сообщал кому, но результата как не было, так и нет, — хозяин развёл рукой, — С тех пор, как мне кажется, у нас и начались случаи всякие происходить.

— Это какие, например? — заострил я внимание на его словах, ощущая, как нить беседы начинает обвиваться вокруг нужных мне вопросов.

— А вот разные. Я с Борисовыми только и общаюсь, а они много знают сплетен, правда, сами их и выдумывают, — он вздохнул, словно устав от постоянных пересудов, — И про меня тоже выдумывают, дураки эдакие. Говорят, что кого-то будто тоже в лесу потом находили. Ирка, дура тут одна есть, она говорила чего-то. Знаешь, я больше не Борисовых боюсь, а соседку свою, Ирку. Она с головой вообще не дружит. Такого наговорит, что потом мерещиться будут покойники, — вспоминал он, наливая себе кипяток в кружку с лосем.

— А что она вам говорила? — спросил я, макая пакетик в кипяток, наблюдая, как вода начинает менять цвет, наполняя кухню тонким ароматом.

— Не мне, это тоже Лидка с Колькой рассказали, когда я к ним заходил. Тебе, конечно, лучше самому к дуре этой зайти, если хочешь узнать чего, а я её боюсь. Тебе, может, печенья дать какого?

Его предложение звучало как будто он сам подталкивал меня к исследованию.

— Да, давайте всё, что есть, — согласился я, рассчитывая выиграть как можно больше времени на свои планы.

Он снова отошёл к шкафчику, нащупывая на верхней полке пальцами какую-то упаковку или коробку с вкусностями. Я соскочил на ноги, доставая аэрозоль и внимательно глядя сразу и на хозяина, и в его кружку. Вся комната наполнилась неуловимым ожиданием, будто сама атмосфера понимала, что вскоре произойдёт нечто значительное.

Что-то упало на пол и на плиту. Григорий резко повернулся, едва не заметив меня над его кружкой. В его руках красовалась открытая пачка овсяного печенья, из которой, наверное, и сбежали пару кругляшов.

Надо было ему такие фокусы выкидывать? Моё сердце хотело выпрыгнуть из груди, как я перепугался, но вида не подал, ожидая угощение.

— Люблю овсяное, здорово, что у вас как раз есть такое, — произнёс я с широкой улыбкой, залезая рукой в пакет и ухватив сразу две печенюшки, ощущая, как они неожиданно хрустят между пальцами.

Мужчина, молчаливый как старая книга, сел на табуретку, подтянув к себе кружку с горячим чаем и уставился в неё с пустым взглядом, наблюдая за появившимися словно из ниоткуда пузырьками.

— Чего ты мне налил тут? — обвинительно выпалил он, уличив меня с претензией в преступных действиях.

🔞18+
🟢 Предыдущая часть
⏮️ Первая часть
🎧 На моей странице можно найти аудиовариант этой серии ✅

— Галина Алексеевна, это я, Толик! — громко проговорил я, постучавшись в дверь доброй старушки.

Как же приятно было явиться к ней на званый завтрак.

Она открыла, уставившись на меня с явным непониманием на лице, словно перед ней стоял незнакомец, нарушивший её покой.

— Кто вы? — спросила она, голос её прозвучал настороженно, как при нашей первой встрече.

Это был тревожный звоночек. Её проблема вдруг становилась и моей. Я был готов заново рассказать свою историю, но всё произошло быстрее. К счастью, она вспомнила меня после короткого начала, которое я озвучил ей.

— Ах, да! Анатолий, доброе утро. Простите, что сразу не узнала вас, — принялась она оправдываться, нервно перебирая руками складки фартука. Хотя я её ни в чём не упрекал, понимая, как время безжалостно расставляет точки и стирает образы из памяти.

У Галины Алексеевны я наслаждался кашей, густой и тёплой, и порцией жареных блинов — румяных, нежных, наполненных ароматом сладкой корицы и сливочного масла. Это было прекрасное начало дня.

— А вы не слышали, ночью у вас у дома никто не ходил, в окна не стучался? — спросил я, нарезая завёрнутый блин на аккуратные кусочки. С таким слухом, наверное, хозяйка всё равно не заметила бы стука, но мне хотелось проверить каждую ниточку этой истории.

— Нет, я крепко сплю. Иногда даже грозу не слышу, а гром ведь порой как даст где-то рядом, — ответила она, ставя на стол новую порцию блинов для себя. Её движения были медленными и  осторожными.

— А про Улю что-нибудь знаете? Дмитрий Фёдорович говорил, что она уехала, но в то же время жаловался, что якобы кто-то пускал слухи о её пропаже, — ходя по лезвию ножа, я осмелился спросить, пытаясь капнуть то тут, то там.

— Она вроде да, уехала. Не помню только когда. Точно уехала. А вы говорите, она пропала? — Галина Алексеевна повернулась ко мне, нахмурив брови от ужаса, будто и сама начала сомневаться в том, что знала, — Я такого что-то не припомню.

— Наверное, уехала. Сосед же ваш так и говорил, чего ж ему не верить?

— Верить ему или нет, я не знаю. Память у меня ужасная, как дырявое сито, да и у него не лучше. Так что на нас не надейтесь. Сегодня мы умные, а завтра можем совсем дураками стать, — улыбнулась она, с самоиронией постукивая пальцем по виску.

Разговор казался долгим и тягучим. Хозяйка рассказывала мне много всего лишнего, но это было неотъемлемой частью её гостеприимства. Зато в процессе я узнал о нескольких соседях, кто они и где живут. Для начала было достаточно и этой запутанной информации.

Впереди меня ждал дом Борисовых — пожилой пары, одержимой пагубной страстью к алкоголю. Их жизнь, полная смеха и горечи, казалась мне с одной стороны забавной, а с другой — безнадёжной.

Разговор с ними вряд ли мог затянуться. Хотелось бы по-быстрому незаметно распылить содержимое аэрозоля в их стаканы и просто дожидаться реакции, поскольку подобное развлечение требовало своей доли смелости и хитрости.

Ещё пару домов я обвёл у себя на карте: Силина Григория и Степановой Ирины. Первый был известен как запасливый ворчун, скопивший горы хлама, вторая же слыла суеверной тёткой, помешанной на видениях. Именно с ней я был особенно заинтересован в беседе, надеясь вытащить из её трепетного сердца хоть каплю правды о происходящем вокруг. Хорошо, что все три дома находились рядом.

— Как вам блины? — с довольным видом поинтересовалась Галина Алексеевна, радуясь тому, что теперь я разделяю с ней завтрак и веду душевные беседы, как она призналась.

А я был готов это делать и на обед, и на ужин.

Сморщенной рукой она держала чашечку с чаем, аккуратно отхлёбывая из неё ещё горячий напиток, а затем с мелодичным звоном ставила её обратно на блюдце.

— Очень вкусные, — искренне ответил я, смакуя угощение. — А есть у вас ещё какое-нибудь варенье, кроме яблочного? — спросил я, имея хитрый план в своём уме.

В кармане кофты в томительном ожидании покоилась таинственная аэрозоль. Я продолжал выжидать идеального момента, до сих пор не решившись применить средство. Моя рука скользила по шву кармана. Внутри всё тревожилось от предстоящего шага. Можно было бы сколько угодно убеждать себя, что передо мной обычная старушка, с её доброй улыбкой и усталыми глазами, полными воспоминаний о прошедших днях. Но мне платили не за собственные домыслы, а за факты — холодные, чёткие данные, которые не оставляют места для сомнений.

— Конечно, вам какое: малина, клубника, смородина? — поинтересовалась она и, поднявшись со стула, направилась к холодильнику. Пытаясь угодить мне, она тщательно осматривала каждую банку.

— Давайте малиновое, — выбрал я из предложенных то, которое больше всего хотелось попробовать.

Пока она предоставила мне возможность, я стремительно поднялся и сделал продолжительный пшик ей в кружку. Сердце заколотилось. Если вскоре она отлучится в туалет, значит, мои догадки верны — она не вампир.

Она вернулась к столу, ставя полулитровую наполовину пустую банку яркую и манящую. Я метнулся за чистой ложечкой, чтобы не гонять хозяйку, и, вернувшись, сразу же полез за содержимым, не волнуясь более о дальнейших событиях.

— Да вы бы той же и лезли, чего ложки мыть? — удивилась она, подшучивая над моим чистоплюйством.

— А вдруг заплесневеет? — предположил я вполне правдоподобный сценарий, который неоднократно наблюдал у себя дома, когда нарушал простое правило — грязной ложкой в варенье не лазать. Оно действовало безотказно, защищая внутренности банки от появления пушистого серо-синего пятна плесени.

— Бросьте вы, — отмахнулась она, снова поднося чашку к губам, погружаясь в свои мысли.

Я в ожидании следил за ней. От аэрозоли начали появляться пузырьки, но, к счастью, плохо видящая бабулька их не заметила. Да, точно она не вампир, у них же глаза зрячие, как у орла, и внимательность, как у хищника. Нежить сразу бы заметила возможную опасность. Нет у неё должного предчувствия.

— Меня так мама научила, я привык, — сказал я, закручивая блин в трубочку, как делал это всегда и поглядывал на часы, — Скоро мне идти надо. Спасибо вам огромное за завтрак.

— Вы только ко мне ещё приходите! Мне с вами весело так, мы и говорим, и смеёмся. Уважьте вы старого человека, — попросила она от чистого сердца, жалея, что я вот-вот оставлю её.

И вот, спустя несколько минут, как раз когда я уже заканчивал кушать, наступил тот момент, когда хозяйка, с лёгким смущением на лице, извинилась за неловкую паузу — у неё заурчало в животе, как у голодного медведя, и, торопливо удалившись, она доверчиво оставила меня наедине с её домом. Это был отличный шанс, чтобы спокойно уйти, не произнося лишних слов.

Настал мой первый полноценный день в этой покрытой странной тайной деревне. Прощайте запах свежей выпечки и сладкий вкус варенья! Нужно было приниматься за работу, ведь я и так засиделся у Галины дольше положенного, плотно набив брюхо домашними угощениями, которые были редкостным наслаждением. Часа два были безвозвратно потеряны на неспешный завтрак, где смех и разговоры раздавались как веселая музыка, но честно, мне успели наскучить. К тому же я позволил себе встать довольно поздно, потеряв ещё несколько часов. А теперь ещё и на сытый желудок ничего не хотелось делать, и ни малейшего желания не было носиться по просторам Слухово.

Ужасный я сотрудник. Лень меня накрывала мягким одеялом усталости. Если бы я ещё и позволял себе перекуры с кофе-брейками, можно было бы сразу меня увольнять и лишать премии. Но мой график даровал мне освобождение от ответственности, позволяя насладиться мгновениями безделья.

Чуть отойдя от дома Галины, я лениво развернул карту, готовясь изучить новые земли. На ней были обозначены нужные мне дома, указывая на первый пункт следующего маршрута — к реке, где свежий воздух обещал взбодрить мой сонный ум. Хорошо, что удалось навестить всех последовательно, но бабушка тянула время, с трудом вспоминая имена местных жителей и углубляясь в рассказ о каждом из них. Эта охота за фактами могла затянуться на века, будто специально, чтобы я планировал визиты к ней на несколько дней вперёд.

Поэтому я ограничился лишь тремя точками на маршруте, где открыл бы ещё четверых жителей, если удача будет мне сопутствовать. Проверяя по четыре человека каждый день, к концу недели я мог бы обследовать всю деревню, собрав воедино разбросанный пазл.

Из-за холма раздался еле слышимый рокот мотора. Я, как кот, уловивший шорохи в траве, направил взгляд в ту сторону, гадая, кто бы это мог быть. Взволнованный, перейдя на лёгкую пробежку, я устремился к вершине пригорка, сжимая в руках свиток и опасаясь, что если продолжу в том же темпе, завтрак найдет совершенно неуместный путь наружу.

Скорее всего, это мог быть Славик — тот самый курьер, который каждую неделю навещал деревню, принося свежие новости и заказы. Его знание местности и людей манило меня, ведь именно он мог стать ключом к разгадке, или даже одним из подозреваемых в этой запутанной истории. Я спешил познакомиться с ним лично, чувствуя, что его рассказы могут пролить свет на то, что здесь происходит.

На площади стоял старенький зелёный универсал с помятым задним бампером. Я приблизился к нему, но водителя в салоне не было. И вот – неожиданно, как гром среди ясного неба, раздался голос сбоку.

— Добрый день! — сказал молодой паренёк с чёрными усами и такой же тёмной, коротко подстриженной шевелюрой. Я поспешно обернулся, чуть не споткнувшись на ровном месте. — Прости! Не хотел напугать. Ты тут чей-то родственник? — спросил он, застёгивая ширинку на синих джинсах. Его улыбка была широкой, то ли от радостной встречи, то ли от облегчения, но его глаза выдавали удивление или даже недоверие к моей персоне.

Здороваться за руку с ним я не хотел после того, как он отлил у кустов. Мысль о прикосновении к его ладони вызывала у меня брезгливость.

— Приветствую! — махнул я ему вежливо, стараясь остаться на безопасном расстоянии. — Не, у меня тут нет родственников, — бодро протороторил я, оглядывая незнакомца в поисках магических предметов — сверкающих колец на пальцах, или цепочки на шее. Ничего такого я у него не обнаружил, и это слегка успокаивало. Мой профессиональный взгляд уже инстинктивно цеплялся за такие мелочи в первые секунды нового знакомства, ведь я не забывал, где нахожусь, и что входило в мои обязанности.

— Я Слава, — радостно представился мне дружелюбный курьер, протянув раскрытую ладонь. Как же мне не хотелось её держать, во мне прямо-таки заворочался внутренний протест, но, несмотря на отвращение, недовольно фыркнув, я принял этот жест, стараясь не представлять, что он сделал несколько секунд назад. Его рука была широкой и тёплой, но я всё же не смог избавиться от ощущения, что в этом рукопожатии прямая связь с тем, что осталось в кустах.

Славик крепко сжал мою руку, грозно сотрясая наше рукопожатие. Казалось, он хотел не просто поздороваться, а продемонстрировать свою силу. Его яркая улыбка открыла почти три десятка зубов, которые, честно говоря, не выглядели столь презентабельно, чтобы вот так ими хвастаться — точечные кариесы и еле заметные остатки еды приковывали к себе внимание, создавая чувство отвращения к этому человеку. Его глаза не отрывались от меня, и я тоже старательно держал взгляд, ненароком желая переиграть его в этом незрелом противоборстве, будто участвовал в старомодной дуэли.

— А я Толик, — кивнул я ему, пытаясь изобразить радостное выражение лица, но затем хотел незаметно брезгливо вытереть руку о свои джинсы.

Он отпустил мою ладонь и направился к машине, доставая ключи, и вставил их в замок багажника. Я наблюдал за ним, пытаясь скрыть своё любопытство.

— Я тут курьерю, — весело начал он, словно делился сокровенным. — Раньше только пенсии возил, а теперь ещё и продукты стал доставлять, вещи покупаю там всякие. Если чего надо, то можешь заказать. К цене, конечно, добавлю за перевозку, но немного совсем.

Слава произнёс эти слова с такой гордостью, что у меня возникло чувство, будто он открыл дело всей своей жизни, хотя, вероятно, это был лишь способ выживания — особенно в условиях небольшого посёлка, где альтернатив было не так и много.

— Сейчас вот пойду разносить, — выдохнул он с тяжестью в голосе, и, когда распахнул двери багажника, я был поражён тем, сколько работы его ожидало. С учётом того, что от машины ходить пришлось бы несколько раз и довольно далеко, это было впечатляюще. С внутренней части двери и до водительского сиденья громоздились мешки из продуктового магазина, здесь же находились и несколько коробок с летней обувью, а также чемодан с инструментами. Он ещё и по электрике помогал — такой набор явно свидетельствовал о том, что он старательный парень, умеющий работать руками.

Схватив сразу по несколько мешков в каждую руку, с громким шорохом Слава спустил их на асфальт с лёгкостью, которой мог бы позавидовать любой атлет. Из одного пузатого пакета высовывался длинный багет в яркой фирменной упаковке местного супермаркета, а под ним словно бы спала рыба, чей выпирающий бок с плавниками обтягивало полиэтиленовое дно. Из другого, не менее набитого мешка, через прорванную дырку выглядывал уголок упаковки с молоком — белоснежная пачка с весёлыми коровами, которые приглашали к столу.

В глубине машины я заметил ещё много подобных пакетов с наклеенными стикерами, на которых Славик старательно обозначил имена заказчиков. Грамотный ход, признаваться ему не буду, но мне это понравилось. Справа, аккуратной стопкой, возвышались блоки туалетной бумаги, также простикерованные, создавая впечатление небольшого склада.

Он перебросил бумагу и под ней оказалась сложенная вдоль стены тележка, которую парень незамедлительно извлёк и приступил к её развертыванию.

— А я тут тоже на работе. Собираю информацию от жителей, как им живётся, и что бы они хотели улучшить, — я решил обозначить, что тоже тут не просто отдыхаю. Мои слова послужили ему сигналом, и он взглянул на меня с любопытством. — Буду тут неделю, может, две. Мне нужны будут некоторые продукты: вода, сыр, хлеб... — как раз в этот момент, когда я озадаченно и с надеждой начал перечислять свои нужды, все мысли о них испарились из моей памяти. Надо писать списки!

— Так сейчас у меня ничего и нет, — пожал плечами Слава, с озорным блеском в глазах, — Если только случайно набрал чего лишнего или кто-то вдруг откажется забирать, потому что тут такое бывает у некоторых. Но мне-то чего? Я только оплаченное заранее привожу, поэтому мне всё равно, заберут они или нет. — он сквозь зубы добавил с чуть ощутимым презрением, — Я им раньше пытался всё это вручить ихнее, но они только орут. Ну и пусть орут. Ты всё равно подумай, я тут долго ещё буду, до ночи, — взгляд его вновь упал в глубину багажника, как будто в этот миг он сам на мгновение пожалел о том, что ввязался в это дело.

— А ты только продукты возишь, или ещё чего делаешь? — мне нужно было оценить глубину его связей с местными жителями, степень доверия.

— Да что попросят, то и пытаюсь делать. От замены лампочки до починки забора – всякое бывало. А тебе помощь какая нужна? — ответил он так, словно привык быть частью местного быта и всегда был готов подставить плечо.

— Пока не знаю. Я только первую ночь тут провёл. Мне бы понять, кто где живёт, — его знания могли быть бесценны, если он сейчас хотя бы на карте укажет маршруты, — Я на карте дома отмечаю, нужно будет обойти...

Славик покачал головой, и на его лице отразилось искреннее недоумение.

— Ой, я по карте не особо ориентируюсь. Просто ногами запомнил уже, куда идти надо. Хочешь, пошли со мной, к ночи всех и обойдём. Только готовься, что придётся много болтать со всеми, где-то чаю попить, где-то прибраться чуток, мусор забрать, — предложил он с лёгкой усмешкой, будто это был обычный девиз деревенского курьера, где каждое общение было маленьким погружением в жизнь соседей.

Заманчиво, но только мне не хотелось проникаться его работой. У меня были свои цели, свои задания, требовавшие сосредоточенного внимания на каждом жителе, а со Славиком я неизбежно остался бы на втором плане.

— Да у меня сегодня по плану нужно к Силину Григорию, Ирине Степановой и к Борисовым, — быстро перечислил я свои точки на карте, отказываясь от его предложения, — Давай лучше позже, по времени договоримся...

— Это сложно. Я сам не знаю, во сколько освобожусь. График у меня непонятный. Я твой маршрут понял, где-нибудь тебя найду.

Наше общение шло как-то слишком легко и непринуждённо, словно мы давно работали вместе, и это настораживало, и не только меня. Он уж слишком неприкрыто бросал на меня косые взгляды, как будто пытался высмотреть на мне что-то особенное, найти опознавательные тайные знаки, как делал и я сам.

— Я в доме дочки Дмитрия Фёдоровича у леса живу, — ответил я, обозначив, где меня искать в конечном итоге.

В этот момент Слава потянулся вглубь машины за очередным мешком и обнаружил, что один из стикеров потерян. Его немая ругань отразилась на искривлённом недовольством лице, когда он вытащил неопознанный пакет, словно тот был виновен в произошедшем.

— Ты тут всех знаешь? Спокойное здесь вообще место? Буйных соседей я не встречу на пути? — поинтересовался я, делая вид, что могу довериться курьеру.

— По-разному. Смотря чем ты тут заниматься собираешься. Люди тут разные, сложные. Иногда такого наговорят, выльют проблемы на плечи, что и сам не знаешь, куда деваться. Я не жалуюсь, но иногда прям тяжко бывает. — курьер почесал затылок, его лицо осветила тень сомнения. Он посмотрел на меня с настороженностью, словно оценивая мою одежду, манеры, каждое движение. —  А напомни-ка, что за информацию ты тут собираешь? — сузив глаза, спросил он вдруг с подозрением в голосе, будто я какой-то мошенник.

Возможно, я и правда казался странным персонажем с непонятными целями. Но и я ведь ещё не знал, кто передо мной: честный парень-помощник, с добрыми и искренними глазами, или расчётливый убийца, с ледяным спокойствием скрывающий свои настоящие намерения за маской обыкновенного курьера.

— Я тут пытаюсь собрать базу, кто живёт в деревне и какие у жителей есть проблемы. Только и всего, — спокойно объяснил я, хотя и сам понимал, как загадочно и запутанно это могло звучать в устах чужака.

Он посмотрел на мня с едва заметной усмешкой на губах.

— А для чего? Потом продавать что-то собираешься? — мотнул он подбородком, а в его глазах, заиграли искорки интереса, будто он надеялся оказаться одним из звеньев в этой цепочке, важным и нужным.

— Да нет же. Просто изучаем условия жизни. Я сам недавно устроился, так что только начинаю свой путь в этой деятельности, — я попытался звучать увереннее, чем чувствовал себя на самом деле.

Славик фыркнул, безразличие скользнуло в его голосе.

— А-а-а, я-то думал, пользу какую потом принесёт это деревне, — пробормотал он, пожимая плечами. — Фигня же какая-то! Не повезло. И заработать даже не на чем...

Он начал перекладывать мешки на скрипучую тележку, чтобы потом закрепить их и отправиться к домам.

— Ну, вот что есть, — пожал я плечами, словно оправдываясь перед самим собой за свою «нудную» работу

И тут раздалась мелодия из его потёртой чёрной сумочки на поясе. Раскрыв молнию, он достал звучащий смартфон и поднёс к лицу.

— Ой, прости, — сказал он, разбудив экран смартфона нажатием пальца.

— Тут что, ловит? — моему удивлению не было предела. Я не ожидал увидеть сигнал в этом забытом месте.

— Да то ловит, то не ловит. Как повезёт, — не отрываясь от устройства, пробубнил он, — Звонить нереально. Лотерея. А вот прочитать и отправить сообщения иногда получается, — пояснил он и отключил экран, убирая телефон на место.

— А я как раз не взял свой, думал, что он бесполезен здесь, — озвучил я свои мысли. Мог же начать переписку со Светой, получить какие-то дополнительные сведения о деревне, да просто почитал бы чего нужного за отсутствием реальной деятельности.

— Не факт, что словил бы сеть. Это просто повезло. Одна палка максимум появляется, — произнёс он с иронией, — Ладно, короче, давай, увидимся. Если что, найду тебя где-нибудь. Может, буду тебя ждать у дома, если ещё не вернёшься. Я знаю, где Уля жила, — сказал он, сжимая в руке ручку гружёной телеги.

Я проводил взглядом его удаляющийся к вершине холма силуэт. С ним обязательно нужно было поговорить, обязательно встретиться. Света предупреждала: нежить не войдёт за порог без приглашения. Но это был другой случай. Я имел дело не с вампирами, а с чем-то другим... с холодной, расчетливой жестокостью или, что ещё страшнее, с жутким раздвоением личности кого-то из местных, кто скрывал свою истинную сущность за маской обыденности. Но домой мне всё равно никого не хотелось приглашать.

Развернув карту, я ещё раз удостоверился в выбранном маршруте и решил обойти холм слева и направиться вдоль реки, чтобы не пересечься снова со Славиком, да и просто изучить новые тропы.

Мои шаги по траве разгоняли перед собой кузнечиков, мотыльков и рои мошек, которые постоянно кружились где-то рядом. Я шёл вперёд, разрывая липкие паучьи сети и собирая на джинсах трофеи из царства растений и насекомых. Лучше не думать о том, что к вечеру я, вероятно, покроюсь волдырями от всевозможных укусов.

Скоро начались кусты, которые я видел ещё с асфальтовой площади. Пришлось пробираться с куда большим старанием, каждый шаг требовал осторожности. Я не хотел поцарапаться, или порвать одежду. Это приключение будто вернуло в беззаботное детство, когда с друзьями мы лазали по таким же диким местам, вооружёнными палками и бесстрашием, выискивая выдуманные клады.

Чем, чёрт возьми, я только занимаюсь? Потом буду сокрушаться, что не успел обойти все запланированные адреса? Свобода действий и независимость, выдали все мои проблемы: у меня не было дисциплины. Предыдущая работа в отсутствии заказов приучила меня к ленивому образу жизни, и теперь это стало камнем преткновения, вызывая чувство недовольства своей апатией. Хорошо хоть я осознавал это и мог бы заставить себя действовать иначе.

Оставалось ещё чуть-чуть. Уже слышался шум течения.

Просвет в кустарнике забрезжил надеждой на скорое избавление от препятствий. И в самом деле, заросли остались позади, уступив место величественным валунам и стройным соснам, которые, будто древние стражи, возвышались на обрывистом склоне, наблюдая своим ветвистым взором за неспешным течением реки внизу. Корявые корни древних деревьев крепко цеплялись за осыпающийся обрыв, словно старые морщинистые руки.

Запах смолы и свежесть речной воды расслабляли, перенося меня мысленно в пригороды, куда я иногда выбирался на шашлыки с друзьями.

Неожиданно у меня промелькнуло желание отведать жареного мяса с овощами, лавашем и сладким кетчупом, будто я снова стоял в очереди у мангала. Но нет, такого угощения мне здесь не предложила бы даже Галина Алексеевна.

Водная гладь переливалась в лучах солнца, создавая мелкие блики на её поверхности. Я выглядывал из-за серого, нагретого солнцем камня, грубого и шершавого на ощупь, который служил мне опорой, задумчиво рассматривая противоположный берег, удалённый от меня метров на тридцать. Неторопливое течение шумело ниже, поднимая влажный прохладный воздух, которым так приятно было дышать полной грудью.

И вдруг краем глаза осторожно заметил силуэт девушки, купающейся чуть правее на моей стороне реки. Она стояла в воде по плечи, словно часть этого живого пейзажа. Её длинные русые волосы струились, напоминая водопад, а руки плавно скользили по поверхности. На крутом песчаном спуске к воде, на выступающем из склона камне лежало аккуратно сложенное голубое платье, ярким пятном выделяющееся на фоне серо-зелёной растительности.

Интерес к незнакомке овладел мной с той же силой, что и когда-то подростка захватывали первые тайны взрослых чувств. Я словно затаил дыхание, ожидая, когда же она полностью появится из воды, чтобы разглядеть все подробности её красоты.

Дмитрий и Галина рассказывали мне о Любе, а больше ровесниц в округе не было — разве что только Уля вернулась, и сегодня дома её ждал неприятный сюрприз в виде меня, как в сказке про лису и зайца.

Я замер, затаив дыхание, в своём укрытии, решив не рисковать, чтобы случайно не столкнуть какие-то камушки с обрыва, которые плеском воды тотчас привлекли бы её внимание и раскрыли бы меня.

Казалось, она просто любовалась красотами высокого берега, пляшущими брызгами и яркими растениями, что удобно устроились на песчаном обрыве, словно живописные картины. Расслабленно расправив руки, она парила, наслаждаясь прохладным течением, ласково подталкивающим её по направлению реки.

День выдался жарким, однако,вспоминая прохладный вечерний ветерок, я не хотел бы сейчас окунуться в воду, а тем более просто прохлаждаться там, морозя своё хозяйство. Должно быть, я заблуждался, ведь незнакомка с виду не испытывала ни малейшего дискомфорта, продолжая удивлять меня своей стойкостью, сияя на фоне ярких красок природы.

Моя фантазия начала сама дорисовывать скрытое гладью тело, превращая воображение в волшебное полотно. Но одно дело — представлять, и совершенно другое — видеть своими глазами, и этот неугасимый интерес всё ещё оставался неудовлетворённым. Ну же, развернись и выйди из воды, как мифическая сирена, манящая моряков своей нагой красотой, или оттолкнись от дна и начни плыть на поверхности, даруя моему взору наслаждение картиной, будто с обложки мужского журнала.

Время текло, но ничего не менялось. Я начал терять интерес. Моё тело затекало от неподвижности, и внутри меня возрастала тяга к переменам. Ладно, сколько тут можно сидеть? Чего я там не видел, чтобы так безрассудно упускать время?

Дела не ждали, и я решил вскарабкиваться обратно, намереваясь уйти по верху склона незамеченным. В этот момент она, словно почувствовав, что пора действовать, попятилась, чуть выйдя из воды, обнажив свою поясницу и пробуждая во мне новые надежды. Мой интерес вернулся, приковав меня снова к валуну, как пленника. Жаль, нас разделяет расстояние...

Сочные губы полуоткрыты в немом стоне наслаждения, игривый взгляд изумрудных глаз, а растрёпанные от воды локоны кокетливо прилипают к мокрому телу, обрисовывая изгибы. Я не видел всего этого, но представлял, воссоздавал в своем воображении с каждой новой, волнующей деталью.

Ещё секунда, и я осознал, что погряз в каких-то мимолётных мечтах, морщась от чувства неопределённости, ведь всё, чего я ждал, в общем-то произошло, но не доставило мне никакого удовлетворения. Нет, я не был разочарован, а просто обманут чрезмерным любопытством. Может, я что-то не успел разглядеть?

Пришлось осмотреть незнакомку на прощание, чтобы окончательно усмирить свой интерес, и именно в этот момент она повернулась в мою сторону, подарив мне свой чарующий образ. Подняв голову, она завораживающе взглянула прямо на меня, словно знала, где я находился. Моё сердце замерло, и я тотчас скрылся за валуном, сев на корточки, как будто всё это могло мне помочь.

Вот же подстава! Как же теперь будет неудобно встретиться с ней. Увы, это будет мне уроком за дурацкие привычки подглядывать. Оставалось только надеяться, что её зрение было хуже моего, и в размытой картине она не смогла увидеть, кто именно пялился на неё.

Путь отсюда незамеченным лежал по тропинке между обрывом и густыми кустами, куда я и пополз на четвереньках, чувствуя неприятные уколы в ладони и колени от острых камушков и хвойных иголок. Если бы меня сейчас заметил кто-то ещё, моя репутация адекватного человека была бы полностью подмочена, и я не нашёл бы достойного объяснения своему поведению. Но к счастью, кажется, здесь были только мы двое. Я, как случайный свидетель, точно знал о её присутствии, надеясь, что всё же успел скрыться до того, как она меня заметила.

Хорошо, что сегодня на моём пути не было её дома. Иначе как смотреть ей в глаза, зная, что она, возможно, знает обо мне? Мысли смешивались в голове. Скрываясь от взора незнакомки, я постепенно возвращал себе рассудок и отгребал от себя всю эту путаницу. С каждым движением я очень чётко осознавал, что в этот момент остался не только наблюдателем, но и участником этой странной драмы, где я сам же оказался причиной собственной неловкости. А если что-то и стоило избегать, так это этого рокового момента встречи.

Пока я размышлял над происходящим, коленки и ладони начали протестовать против бездумного ползания. Я, наконец, встал, проверяя, не будет ли отсюда видно водную гладь. К моему облегчению, обрыв был достаточно высоким, а тропа достаточно удалена от края, что позволило мне выпрямиться в полный рост.

Я прибавил шаг, даже переходя на бег на отдельных участках пути, ощущая, как отступает тревога. Но чувство стыда продолжало терзать меня, и было необходимо переключиться на что-нибудь другое, например, на разговор с кем-нибудь.

И вот я, наконец, приблизился к первому дому, окинув взглядом его участок, заросший малиной. Кажется, тут жили Борисовы. Их хижина, по словам Галины, пропитанная перегаром и старыми воспоминаниями, была крайней с этой стороны деревни. Хотел бы я миновать это место, но, сжимая кулаки, я должен был заставить себя зайти ко всем, кто жил в деревне.