Мужики сидели за столом в чудом сохранившемся уютном доме по среди заброшенной деревни. Деревня состояла и десятка разнообразных домиков, с покосившимися стенами и кое где уже съехавшими и развалившимися крышами, из по которых пробивали молодые деревья. Несколько домов, в которых ещё недавно жили девяностолетние старушки, выглядели сносно и вполне годились для проживания. Видно было, что за этими домами всё ещё ухаживали. Двери и наличники окон были подкрашены. Рядом с дверью были аккуратно сложены дрова. Похоже, какие-то потомки, живших в этой деревни людей, из редка приезжали сюда, чтобы отдохнуть от городской суеты, вдохнуть дурманящий запах травянистых лугов и сосновый аромат леса, уже совсем близко подступившего к окраине деревушки, да прыгнуть в речку, прямиком из протопленной по-чёрному бани.
В доме было две комнаты. Одна спальня большую часть которой заполняла кровать и «зала», в которой стоял стол, приткнутый к стене с небольшим оконцем, разложенный диван и несколько стульев, на которых восседали мужчины в разномастных охотничьих комбинезонах на подтяжках. Маленькую кухоньку от «зала» отделяла тонкая стеночка без двери. Стеночку подпирал шкаф с посудой, на котором стоял телевизор. Чтобы мужиков не отпускало чувство причастности к делам великой страны, из телевизора всё время вещали новости. Четвертый угол в доме полностью занимала огромная русская печь, жерлом повернутая в сторону кухни. Печь была завалена старыми куртками и охотничьими бушлатами гостей, в которые, и из которых, изредка ныряли и выныривали коты, гнездившиеся там в тепле и уюте.
Маленький, квадратный стол был накрыт по «богатому». Были и солёные огурцы и раскрытая банка шпрот, и обильно заправленный сметаной салат из свежих овощей с помидорчиками, огурцами и луком. Порезанная полукопченая колбаска пыталась делать вид, что заветрелась. Вокруг колбаски, как бы дружно взявшись за ручки лежали не до конца разрезанные прямоугольные кусочки сальца. В огромной железной миске, с отбитыми краями, стоял, порядком поднадоевший всем, подкопчённый, желтый сырно-яйцевый «салат». Дополняло всё это, уже остывшая, слегка посиневшая отварная картошка с разбросанными по тарелкам надкусанными кусочками ржаного хлеба. Мутные рюмки, как грибы в осеннем лесу торчали между придвинутых плотно тарелок с остатками еды. От нехватки места, бутылки со спиртным стояли в шкафу. Из редка кто ни будь из мужчин тянулся в шкаф и доставал, казалось неиссякаемый запас, какого ни будь спиртного пойла. Тут было всё, на непритязательный вкус охотников, паленая водка из канистр, предварительно разлитая, для удобства злоупотребления, в пластиковые полуторалитровые бутылки, и виноградный спирт крашеный сахаром, выдававший себя за азербайджанский «пятизвёздочный» коньяк «Шираз», «хенд мей» недавно выгнанный, очищенный угольком 50 градусный самогон и остатки каких то горьких настоек в тени которых прятался не дорогой купажированный «шотландский» виски сделанный в тиши Соловецкого монастыря, припасённый для особых гурманов.
- Что -то долго нет наших рыбаков- процедил Кирюха. - пойдем встречать?
- Пойдём- согласился Андрюха – время уже, глянем, что за улов.
Мужчины собрались, накинули свои куртки и вышли на улицу. Свет в избе не выключали. Выйдя за калитку, они перешли дорогу и в темноте, по тропинке, на которую падал свет из окна избы, пошли, между покосившихся стен соседских изб с развалившимися крышами, к реке. Тропка шла между двух участков заброшенного поля, некогда служившими огородами, до деревьев растущих на высокому берегу не широкой речки, и дальше резко срывалась в крутой спуск выводя к небольшому плотику, сооруженному из пустых канистр, обитых деревянным каркасом, болтающемуся на воде в качестве пристани.
При свете фонариков было видно, как небольшая резиновая лодка не спешно шла против течения. На веслах спиной к носу сидел Димка и усиленно греб. Леха, подбоченясь, в охотничьем костюме и военной панаме афганке с лихо завернутым в верх одним краем, сидел, вопреки всем наставлением, позади, на самом краю резинового борта лодки. Вид у Лехи был командирский.
- А. я тебе говорю- гремел Леха- неправильно сети поставили. Не там. Надо было по течению вдоль кустов, там щука сидит.
-Да! Пап! Я всё правильно сделал, там, где ты и сказал- отмахивался Димка.
-Нет! Я тебе не так говорил, не в то место- не унимался Лёха
- Да, ладно. Мы же всегда там ставили-
-Нет, видишь улова нет, я тебе говорю не там- давил Леха.
Чувствовалось, что переполненный обильными спиртовыми возлияниями Леха был преисполнен, как ему казалось, справедливого гнева. Разговор был неприятен Димке, который ощущал какую-то скрытую несправедливость по отношению к нему. Димка рвался поскорее освободится от назойливого бати.
- Ну что? Есть хоть какой-то улов? - спросили встречающие.
-Пару «окушков», всего то. Да, не там сети поставили, в неправильном месте. - Прорычал Леха.
Не доплыв до импровизированной пристани, лодка качнулась в сторону берега и с размахом ткнулась носом в прибрежный ил. Димка кинул конец причальной веревки и не дождавшись, когда его подберут, с ведром в котором лежали «окушки», прыгнул на берег.
Дальнейшее события происходили как в замедленной съёмке фильма-катастрофы.
Лодка, резко изменив цент тяжести, неожиданно, как «Титаник», который решил залезть на айсберг перед утоплением, пошла носом вверх. И единственный пассажир «Титаника» вытянув ноги, которые вместе с телом образовали угол девяносто градусов, мастерски совершил сальто через голову в воду. «Титаник» перевернулся, и накрыл, как заправская портовая шлюха купленной любовью, своего капитана.
От неожиданности наступила пауза. Перевернутая лодка слегка отошла в сторону и из-под неё вынырнул недавно сидевший «гоголем» на корме своего «корабля» капитан с полностью промокшей «репутацией».
Дружный хохот разорвал тишину ночи.
Леха, не понимая, что произошло стоял в воде по пояс. Вода стекала ручьями с Лёхи. Первая попытка выбраться на берег оказалась не удачной. Пытаясь вылезти, Лехины ноги скользнули по мокрой глине, и он, снова упал вводу, сменив позу циркового медведя, идущего на двух ногах и вытянувшему вперед лапы, на позу бегущего кабана. Вызвав тем самым повторный взрыв смеха.
Твоюж мать – рычал Лёха, преодолевая сопротивление агрессивной среды. Сгорбившись от смеха, Андрюха двинулся к плотику.
- Подгребай к плоту, сейчас мы тебя вытащим. – сквозь смех прокричал он.
Но, более расторопный Димка уже подавал руку отцу. Мокрого Лёху вытащили на плотик.
Лёха, совершенно трезвый от пережитого, напоминал Вини-Пуха, которого, только что достали из норы кролика. Так же кряхтя и ухая он поковылял в верх от пристани к дому.
- Да беги ты быстрей- утирая слёзы от смеха прокричал Андрюха. – переоденься в сухое, все-таки осень на дворе, ноябрь. Как бы не простыл.
