Армия + Сделано в СССР

По итогам ОКР «Грач» в 2003 году на вооружение МО РФ были приняты сразу три пистолета

Три новых российских пистолета стали результатом двенадцати лет каторжного труда, надежд, побед и разочарований в очень непростые для отечественной оружейки времена...

Автор - научный редактор журнала «КАЛАШНИКОВ» Юрий Пономарёв

Технические решения, воплощённые в «Граче-3» (читайте первую часть статьи) не пропали даром. Уже в августе 1993 г. были завершены испытания модернизированного пистолета ПМ (ПММ) конструкции Макарова-Плецкого-Шигапова под патроны ПМ и ПММ, ставшего родоначальником целой серии коммерческих и спортивных образцов. Работа И. Я. Стечкина тоже не пропала даром. Его ТКБ-0220 возродился в «Бердыше», принятом на вооружение МВД РФ под маломощные патроны.

Несмотря на практическое отсутствие финансирования в 1994-95 гг. ЦНИИТОЧМАШ спроектировал, разработал документацию, изготовил и провёл заводские испытания 9-мм патрона РГ057 и баллистического оружия под него. Пистолеты также подверглись доработке, и в феврале 1996 г. были поданы на предварительные конкурсные испытания, окончившиеся в июле того же года. Коротко результаты испытаний изложены в таблице.

Патрон РГ057 удовлетворил всем требованиям ТТЗ. В декабре того же года были завершены государственные испытания 9-мм самозарядного пистолета Сердюкова СР-1 под патрон 9×21 РГ054 (доработанный до требований массового производства патрон РГ052 с оптимизированными баллистическими параметрами), получивший индекс ФСБ РФ СП-10.

Пистолет же по безотказности в нормальных условиях эксплуатации и ресурсу деталей (в том числе и узла запирания) не удовлетворил требованиям ТТЗ. Также была отмечена неудачная конструкция рычажной защёлки магазина. Доработка пистолета, оптимизация параметров патрона (впоследствии получившего индекс 7Н29), оформление нормативной документации и проверка полноты доработок продолжились до конца 2000 г.

Государственные испытания пистолетов ПЯ и ПС проводились Госкомиссией на основании приказа начальника ГРАУ МО РФ от 18.03.98 г. При этом ЦНИИТОЧМАШ представил абсолютно новую конструкцию пистолета Сердюкова.

В связи с нехваткой патронов и изысканием возможности финансирования их производства испытания были закончены только в декабре 1999 г. По результатам испытаний ПЯ удовлетворил практически всем требованиям ТТЗ, а пистолет ПС не был рекомендован к доработке.

ГУП КБП со своим пистолетом ГШ-18 и патроном ПБП (9×19) сравнительно поздно подключились к ОКР. В конце 1998 г. появилось указание начальника ГРАУ о его участии в конкурсных работах, а испытания материальной части прошло в два этапа: с января по март и с мая по июль 2002 г.

Несмотря на значительное количество недостатков и замечаний ГУБ КБП смогло в кратчайшие сроки не только доработать опытные образцы до полного соответствия требованиям ТТЗ, но и отработать пакет конструкторской и эксплуатационной документации.

Таким образом, к концу 2000 г. предприятия оборонной промышленности смогли предложить ВС РФ три вида пистолетов под два типоразмера патронов (9×19 и 9×21). Однако пистолет ПЯ рассчитан и испытывался патронами инд. 7Н21 и 9 mm Para иностранного производства. Пистолет ГШ-18 рассчитан и испытывался патронами 7Н31 и 9 mm Para иностранного производства, а также, дополнительно, патронами 7Н21.

И если вопрос применения патрона 7Н29 в мощном пистолете для спецподразделений, в общем-то, не вызывал сомнений, то лишняя номенклатура одного типоразмера патрона, естественно, усложнит заказ, учёт и снабжение.

Поэтому в 2001 г., по указаниям Начальника Генерального штаба ВС РФ и начальника вооружения ВС РФ, ГРАУ МО была сформирована комиссия по оценке характеристик и применяемости патронов инд. 7Н21 и 7Н31.

Из-за недостаточного количества новых патронов, комиссия не смогла сделать однозначных выводов и была созвана вновь в 2002 г. Как и следовало ожидать, результаты работы подтвердили выводы Госкомиссии — наилучшие технические характеристики каждый пистолет показал со своим, специально спроектированным патроном.

21 марта 2003 г. постановлением Правительства РФ № 166 на вооружение ВС РФ были приняты 9-мм пистолетные комплексы: ПЯ (конструктора Ижевского механического завода В. А. Ярыгина под патрон 9×19 (инд. 7Н21) разработки ЦНИИТОЧМАШ), ГШ-18 (пистолет В. П. Грязева и А. Г. Шипунова — конструкторов и руководителей ГУП КБП г. Тула под патрон 9×19 собственной разработки инд. 7Н31) и СПС (самозарядный пистолет П. М. Сердюкова конструктора ЦНИИТОЧМАШ под патрон 9×21 (инд. 7Н29) разработки ЦНИИТОЧМАШ).

История создания отечественных средств индивидуальной бронезащиты для армии

Так уж у нас повелось, что создание новых средств для обеспечения более надёжного поражения противника оценивалось куда более щедро, чем создание средств защиты собственного солдата. На этом фоне относительно скромная Государственная премия СССР 3-й степени, полученная ведущим инженером НИИ-13 В. Н. Потаповым в 1943 г. за создание средств индивидуальной защиты бойцов Красной армии (КА) выглядит куда как впечатляюще. Но чтобы заслужить такую оценку, потребовалось пять лет труда десятков специалистов. Итак, по порядку.

Автор - научный редактор журнала «КАЛАШНИКОВ» Юрий Пономарёв

После окончания гражданской войны военно-политическое руководство СССР всерьёз занялось вопросами реорганизации и материально-технического снабжения вооружённых сил, на тот момент нуждавшихся буквально во всём. Начали с ревизии наличия техники, вооружения, боеприпасов, предметов снаряжения и т.п. (в том числе и имевшихся на тот момент индивидуальных защитных средств солдата — стальных шлемов и стрелковых пехотных щитков). Результаты инвентаризации не порадовали.

В частности, даже с учётом значительного сокращения регулярной армии потребность в стальных шлемах не покрывалась и на десять процентов. Наверно, лучше всего дела обстояли с наличием стрелковых пехотных щитков, запас которых, несмотря на значительные боевые потери на утраченных после Первой мировой войны территориях, оказался в районе 150 000 шт. По оценке специалистов, этого количества было вполне достаточно для ведения очередной, само собой разумеется, маневренной войны.

Доведение потребностей армии до мировых стандартов того времени заняло всё предвоенное время. Высокие стандарты оснащения всех видов вооруженных сил стали возможны только благодаря всемерному восстановлению разрушенного гражданской войной и интервенцией народного хозяйства и жёстким проведением политики индустриализации всей страны.

Естественно, первоочередными задачами были оснащение армии передовой техникой и вооружением, однако вопросы снабжения современным обмундированием, снаряжением и индивидуальными защитными средствами солдата тоже не оставались в стороне. Уже с начала 30-х годов, с введением в строй новых металлургических заводов, появилась реальная возможность производства отечественных стальных шлемов. Их проектирование было поручено Центральному институту металлов НКТП СССР (впоследствии НИИ № 13 НКОП, а ныне ФГУП «ЦНИИМ»), на всё последующее время ставшему «руководящей и направляющей» силой для всей металлургической и металлообрабатывающей промышленности СССР.

И результат не заставил себя долго ждать — к 1941 г. были разработаны и последовательно запущены в производство три модели стальных шлемов СШ-36, СШ-39 и СШ-40 (последний, ставший основным боевым шлемом Красной армии в Великой Отечественной войне, стоит «на запасном пути» и сегодня).

Кстати, вклад коллектива НИИ-13 в достижение Победы в Великой Отечественной войне с научной и практической точек зрения, несмотря на награждение орденом Ленина в 1944 г., явно недооценён. Ведь институт стал не только законодателем в разработке прогрессивных технологий в металлургии, мехобработке, металловедении и термообработке, сварке, ферросплавном и электротермическом производстве, химическим, гальванических и диффузионных покрытиях и т.д., но и проводником их в жизнь на десятках конкретных заводов разных наркоматов.

Не стоит забывать, что и шавыринское миномётное КБ «родилось» в стенах НИИ-13. А разработка средств индивидуальной защиты в истории НИИ-13 стала всего лишь «тонкой красной нитью», которая стала чуть «толще» в 1938 г. после пограничного конфликта у озера Хасан (конец июля — начало августа). Нашим войскам пришлось наступать на занятые японцами сопки Безымянную и Заозёрную по 200—300-метровому перешейку между озером и линией госграницы под шквальным ружейно-пулемётно-артиллерийским огнём. Несмотря на значительное преимущество в личном составе, бронетехнике и артиллерии, полностью взять высоту Заозёрную даже ценой высоких потерь так и не удалось.

В итоге при «разборе полётов» войсковой операции появилась идея реанимировать окопные панцири Первой мировой войны, применявшиеся многими армиями, приспособив их к современным маневренным боевым действиям. Воплотить идею в реальность срочно поручили НИИ-13.

Проблемой занялся 4-й отдел, руководимый М. И. Корюковым. Основными исполнителями темы стали В. Н. Потапов, А. Н. Хазан, З. И. Ковалевская, А. А. Онушенко, З. С. Кауфман и З. Ш. Зеликман. Уже в начале осени 1938 г. макетный образец «нательной брони» (термин, применявшийся до начала 50-х годов по месту размещения средств индивидуальной бронезащиты на теле бойца), получивший рабочее название «стальной нагрудник» (сокращённо СН-38), был изготовлен на своей базе и прошёл «заводские» испытания. К сожалению, попытки ознакомиться с материалами по этим испытаниям не увенчались успехом, т.к. по сей день разработчик не удосужился снять с них гриф «Секретно».

Однако тот факт, что уже 22 октября 1938 г. Народный комиссар тяжёлой промышленности Л. М. Каганович информировал Народного комиссара Обороны К. Е. Ворошилова о своём указании об изготовлении к 1 января 1939 г. на Лысьвенском металлургическом заводе (№ 700 НКЧМ) опытной партии двух вариантов стального нагрудника (250 шт. весом 2–2,5 кг и 250 шт. 4–5 кг), говорит о получении положительных результатов испытаний.

Спешность проведения работ по созданию стального нагрудника по видимому диктовалась неизбежностью надвигающейся войны с Финляндией. Для обеспечения изготовления опытной партии нагрудников на ЛМЗ была откомандирована бригада специалистов НИИ-13 (впоследствии постоянно действующая рабочая группа). Однако указание Л. М. Кагановича выполнить в срок не удалось по причинам не только технического характера (требовалось время на изготовление инструмента и оснастки), но и технологического (оказалось непросто подобрать режимы термообработки для обеспечения равномерной твёрдости достаточно большой площади поверхности деталей, что после двух-трёх попыток приводило к выходу деталей в брак). Достоверно неизвестно, были ли изготовлены «лёгкие» нагрудники.

А вот «тяжёлый» вариант с толщиной бронепанелей 3,7 мм, получивший сокращённое наименование СН-39, был изготовлен, видимо, в количестве около 200 шт. Часть из них была израсходована при проведении испытаний.

Конструктивно СН-39, как и все последующие модели, состоял из двух вертикально расположенных секций-бронепанелей, изготовленных из горячекатанных листов кремне-марганцево-никелевой стали 36СГНА. Верхняя (грудная) бронепанель была спрофилирована по форме грудной клетки и имела с левой стороны (от стрелка) приклёпанный четырьмя заклёпками наплечник (изготовленный из обычной конструкционной стали) с прорезью для плечевого брезентового ремня.

Правая сторона грудной секции была несколько урезана и оставляла незащищённым правое плечо стрелка для обеспечения удобства прикладки оружия, а её край был облицован полоской кожи, прикреплённой с помощью шплинтов, проходящих через отверстия панели. Верхняя часть панели имела отгиб от шеи стрелка для исключения рикошетирования убойных элементов и свинцовых брызг от них в сторону головы. У части нагрудников он облицовывался полоской кожи вышеописанным способом.

У края левой кромки панели располагалась прорезь для поясного ремня, а на правом её краю с помощью заклёпки крепилась (с внутренней стороны панели) петля с полукольцом под карабин поясного ремня. К внутренней стороне с помощью четырёх заклёпок крепились две петли (по две заклёпки на петлю) для подвешивания на двух брезентовых ремнях нижней (паховой) секции, на верхнем краю которой располагались аналогичные петли. При этом длина подвеса обеспечивала гарантированное перекрытие грудной и паховой секций и минимальное удобство при наклоне вперёд (без этого преодоление даже невысоких препятствий становилось невозможным). Фиксация нагрудника на теле стрелка осуществлялась регулируемым поясным ремнём и надеваемым на него с помощью петли нерегулируемым плечевым.

Лицевая (верхний снимок) и оборотная стороны бронепанелей СН-39 (3,7 мм), найденные поисковиками в районе сосредоточения 3 бат. 355 сп 100 СД перед наступлением в окрестностях д.Сумма. Бронедетали имеют явные следы «войсковой пулевой пробы» - стреляли и с лицевой и с оборотной сторон, с близкого расстояния

Результаты испытаний показали, что по пределу тыльной прочности (под ПТП понималась действительная дальность стрельбы или скорость встречи пули с преградой, соответствующая этой дальности, при которых во вмятине от попадания пули в бронедеталь появлялись трещины; в том числе и обнаруживаемые только «керосиновой пробой») СН-39 при обстреле по нормали отечественными 7,62-мм винтовочными патронами с лёгкой пулей (Л) обр. 1908 г. удовлетворил установленным требованиям (350–400 м).

При подрыве ручных гранат РГД-33 (даже с оборонительными чехлами-рубашками) и 82-мм миномётных осколочных мин с чугунными корпусами даже в непосредственной близости от нагрудников они серьёзных повреждений не получали (сквозных пробоин не было). Что же касается конструкции СН-38, то судя по общему ходу работ (в том числе и дальнейших, вплоть до принятия на снабжение нагрудника СН-42), он вряд ли существенно отличался от варианта опытной партии (СН-39) за исключением толщины бронепанелей. Оставшиеся после испытаний 150 шт. нагрудников СН-39 были направлены на войсковые испытания в действующую 7-ю армию как никогда кстати, в самый разгар Советско-Финляндской войны в период подготовки решительного штурма основной оборонительной полосы «Линии Маннергейма».

Необходимо отметить, что отработка СН-39 курировалась Ленинградским городским Комитетом ВКП(б), действовавшим на правах горкома прифронтового города (повторно этим правом и по аналогичному вопросу Ленинградский горком воспользуется в блокадном 1943 г.). Такие же задания (помимо НИИ-13) им были выданы и нескольким другим предприятиям, данные по которым пока не найдены. Известно лишь то, что одним из этих предприятий было КБ-43 НКВ. Единичные экземпляры нагрудников этих производителей наряду с СН-39 также проходили войсковые испытания в боевых условиях в войсках 7-й армии на Карельском перешейке.

Видимо, более удачная конструкция СН-39, или их достаточное количество для хоть какой-то достоверной оценки, повлияли на их дальнейшее продвижение и совершенствование. Так или иначе, но от командования 7-й армии был получен отзыв только на СН-39, отзыв положительный с пожеланием обеспечить надёжную защиту и на дистанциях «близкого» боя. Кстати, потерпев ряд неудач по штурму основной оборонительной полосы финнов (ещё до поставки в войска нагрудников), командование 7-й армии в тактическом отношении очень грамотно подошло к их использованию (видимо, нужда заставила из-за их довольно скудного количества), оснастив ими специально подготовленные и обученные штурмовые группы блокировки наиболее важных ДОТов.

Эта мера не только помогла распределить их по фронту полосы наступления аж трёх стрелковых дивизий — 80-й, 100-й и 123-й, но и оценить реальные возможности нагрудников (и в техническом, и в психологическом плане). В период Великой Отечественной войны для уяснения тактики применения нагрудников потребовалось почти два года, а для её реализации создали фактически новый род войск — штурмовых инженерно-сапёрных бригад РВГК (май — июль 1943 г.). Уже после окончания той, «незнаменитой» войны НИИ-13 учёл пожелания войск, увеличив толщину бронедеталей на 0,5 мм (до 4,2 мм с допуском +0,3 мм), практически не меняя конструкцию нагрудника. Очередной опытный вариант нагрудника получил сокращённое наименование СН-40.

Визуально отличить СН-40 от СН-39 можно только по несколько иной конфигурации грудной секции (заметной только при непосредственном их сравнении), иному расположению заклёпок наплечника и по изменённой конструкции петли с полукольцом для карабина поясного ремня (у СН-40 для обеспечения свободного проворота полукольца в петле она надета на торец панели и закреплена заклёпкой). Как и предыдущие модели, СН-40 выпускался только одной — малой ростовки и не имел производственных и приёмочных клейм и штампов. Из-за малых ростовок они достаточно комично выглядели даже на бойцах среднего роста, не говоря уже о более высоких (нижний край «паховой» секции располагался где-то в районе пупка).

Кстати, именно поэтому, несмотря на достаточно большую толщину, масса нагрудника не очень впечатляет. К тому же, например у СН-39, намного меньшая площадь защиты за счёт несколько иной конфигурации грудной секции. ПТП при обстреле СН-40 7,62-мм винтовочными патронами обр.1908г. по нормали составил 250 м.

Всё вроде бы шло хорошо. Наращивая толщину бронепанелей нагрудников для повышения их стойкости против лёгкой пули со свинцовым сердечником, вполне удавалось удовлетворять всё возрастающие аппетиты военных (на возрастающую массу, существенно снижающую эксплуатационные характеристики, пока никто не жаловался).
А тут кто-то из высоких должностных лиц, принимавших ответственные решения, удосужился заглянуть в подсумок убитого финна (или в пулемётную коробку в захваченном ДОТе) где в большей степени боекомплект состоял из патронов с тяжёлыми пулями, а также патронов советского производства с бронебойными пулями Б-30 и Б-32 (из богатых трофеев с северного Приладожья, попавших на Карельский перешеек с войсками усиления, а также взятых из множества подбитых танков и потерпевших крушения самолётов). Да и оставшиеся после «Империалистической» войны патроны с бронебойной пулей Кутового тоже не ждали своего часа на складах.

После этого появились новые промежуточные «стальные монстры». И так, вслед за очередным пожеланием армии был создан «усиленный» вариант СН-40, получивший обозначение СН-40А, бронепанели которого имели толщину 5,2 мм с допуском +0,3 мм.

Интересен тот факт, что бронелисты для изготовления бронепанелей были немного толще, чем те, которые шли на изготовление щитов к 45-мм противотанковым пушкам (4,8 мм с допуском +0,25 мм). Поэтому спрогнозировать результат, который требовался войсками (с учётом массива информации по отстрелу пушечных щитов), не представляло никакого труда.

Правда, если с ПТП для лёгкой пули всё было очень неплохо — по нормали в районе 100 м, то для пули Б-30 в этих условиях он составил более 500 м (но последнюю цифру официально не озвучивали, предпочтя перейти к той же дальности 100 м с оговоркой — при угле встречи 38 градусов).

Важным нововведением при создании СН-40А была разбивка нагрудников на три роста (естественно, каждый рост со своими габаритами и массой) и введение довольно «тощего» подбоя грудной секции, закрывающего две третьих её внутренней поверхности (от петель подвеса нижней секции до «воротника», включая наплечник).

Кроме этого, впервые в отечественной практике была предпринята попытка введения дифферентации (как бы сейчас сказали) уровней защиты — нагрудники предполагалось выпускать в двух вариантах, второй — как у СН-40 в конструктивном оформлении СН-40А.
К сожалению, к началу Великой Отечественной войны новая разработка не поспела. Заводские испытания СН-40А были закончены к середине июля 1941 г., а затем прошли и полигонные испытания, проведённые Научно-исследовательским полигоном стрелкового вооружения Красной Армии (НИПСВО КА) на основании отношения Артиллерийского комитета Главного артиллерийского управления № 406915с от 13.08.1941 (отчёт № 458 от 28.08.1941).

Необходимо отметить, что нагрудники СН-40А с толщиной бронепанелей 4,2 мм полигон испытывать не стал ввиду наличия уже имевшихся материалов по их отработке и переслал образцы для проведения войсковых испытаний (в том числе в две стрелковые дивизии и в управление ВВС; правда, конец 1941 г. был явно не самым лучшим временем для написания отчётов в войсках и они, скорее всего, канули «в лету»). А в целом, результаты испытаний (для бронепанелей 5,2 мм) выглядели вполне удовлетворительно.

Правда, ПТП подвинулся не в лучшую сторону и составил для лёгкой пули при стрельбе по нормали уже 150 м (из-за различий методик испытаний: заводской отстрел проводился по свободно установленным деталям, а полигоновский предполагал их крепление на мешке, плотно набитом обрезками кожи, общим весом 30–40 кг). А так, всё вроде бы на уровне предъявлявшихся требований — надёжное средство защиты груди и полости живота от штыковых ударов, огня пистолетов-пулемётов на всех дистанциях, от поражения лёгкой и тяжёлой пулями при стрельбе из винтовки с дистанции 150 м и далее, и от осколков 50- и 82-мм мин, гранат РГД-33 и Ф-1 на всех дистанциях.

Основным отмеченным эксплуатационным недостатком стало отсутствие ремня через правое плечо («т.к. вся тяжесть нагрудника приходится на левое плечо, при наклонах и перебежках он отвисает и оголяет часть груди»).

Вполне логично и заключение о маневренных свойствах СН-40А для ещё сытой и физически подготовленной кадровой армии — маневренность удовлетворительная: при переползании, перебежках в согнутом положении, при стрельбе и штыковой атаке он почти(!) не стесняет бойца; время преодоления дистанций от 100 до 300 м с нагрудником и без него одинаково(!).

Но не пройдёт и двух лет, когда кадровая ситуация в КА изменится кардинально, и тут уж вывод по маневренности и рекомендация при доработке (в очередной раз) «по возможности» увеличить их пулестойкость явно «не в тему».

Аналогичная ситуация сложится в начале 80-х в Афганистане, когда в условиях высокогорья только бойцы ВДВ и ГРУ, имевшие лучшую физическую и психологическую подготовку, были в состоянии реально использовать достаточно лёгкие (даже по современным меркам) бронежилеты 6Б2.

Вердикт испытательного полигона в соответствии с полученными результатами был вполне предсказуем — для окончательного решения вопроса о приёме нагрудников на снабжение армии и определения их тактического назначения следует изготовить опытную партию для войсковых испытаний, увеличив по возможности их пулестойкость (до 100 м или ближе?).

В общем, положительные результаты заводских и полигонных испытаний позволили НИИ-13 в декабре 1941 г. выйти с предложением о представлении в Правительство СССР вопроса принятия на снабжение КА стальных нагрудников с программой подготовки их валового производства:
а) срочно изготовить серию нагрудников порядка 5000–10 000 шт. для широкого опробования в боевых условиях на фронтах Отечественной войны;
б) серию нагрудников изготовить в двух вариантах толщин — от винтовочного огня на дистанции 100–150 м и облегчённый, для защиты от огня автоматов и осколочных поражений в соотношении 60/40%;
в) нагрудники изготавливать по трём ростам со следующим процентным распределением — 25% 1-го, 60% 2-го и 15% 3-го роста;
г) для повышения пулестойкости опробовать штампуемость броневой стали марки 34Х2ГС2 для окончательного выбора стали для всей серии;
д) при поступлении серии на фронт обеспечить их испытания в первую очередь в штурмовых и механизированных частях, авиации, кавалерии и др. и сбор фактических данных их применения.

Предложения НИИ-13 были приняты лишь частично, вопрос о принятии на снабжение был отложен до получения достоверных результатов войсковых испытаний, для которых (судя по нижеприведённым данным) было изготовлено значительно более 5000 шт. доработанных СН-40А. Конструктивно они отличались от предшественника введением второго (правого) плечевого ремня (надеваемого на поясной с помощью петли) и фиксирующего нагрудник на теле (предотвращая его отвисание) с помощью крючка к петле, прикреплённой двумя заклёпками к внутренней стороне верхнего правого края грудной секции.

В процессе налаживания производства серии облегчённого варианта (по пункту «б» программы) вдруг выяснилось, что для его реализации достаточна толщина бронелиста всего-то порядка 2 мм. Поэтому 7.08.1942 ГАУ КА утвердило документацию на новый «облегчённый» нагрудник, называемый уже СН-42. На следующий день, 8.08.1942 вышло постановление ГКО СССР № 2160сс, на основании которого нагрудники в количестве 15 000шт. должны были быть направлены на широкие войсковые испытания в действующую армию (Юго-Западный фронт 5000, Сталинградский 3000, Донской 5000,Ленинградский 1000 и Волховский 1000 шт.) где и применяться в массовом порядке.

По этому поводу очень показательна заявка Управления командующего артиллерией 68 армии в Артком ГАУ КА (июль 1943 г.) с запросом о поставке 68-й армии 15 000шт. стальных нагрудников по опыту их использования в 57-й армии (57-я армия после боёв под Сталинградом была расформирована, а её командование перешло в формируемую 68-ю армию так, что оно было очень даже в курсе дела). «В ноябре 1942 г. 57-я армия получила на испытания нагрудные панцыры (именно так — панцыры, панцыров во многих документах других фронтов и органов снабжения в 1942–43 гг.) в количестве 5000 шт.

Артснабжение армии, убедившись в их надёжности путём обстрела винтовочным огнём с дистанции 100 м, выдало в стрелковые части 500 шт. для войсковых испытаний. Встретив их с недоверием, но проверив панцири в боях, командиры частей запросили артснаб армии отпустить их в возможно большем количестве. Все имевшиеся на складе панцири были выданы частям (в основном 15-й гв. СД и 422-й СД). В боях за Сталинград они прошли всестороннее и достаточное испытание.

Отзывы командиров частей и бойцов говорят о том, что нагрудные панцири, в дополнение к стальному шлему, являются надёжным и хорошим средством защиты бойца от штыковых ударов, пулевых и осколочных ранений. Кроме этого необходимо отметить и моральное значение панциря. Бойцы, снабжённые панцирем, в прочности которого они успели убедиться, идут в бой спокойно и уверенно. Это позволяет сделать вывод, что панцири оправдали себя и принятие их на снабжение армии целесообразно».

Грудная секция СН-42 первых производственных партий. Найдена в полосе наступления 11-й Армии СЗФ (северная часть Демьянского «котла») крепления поясного и правого плечевого ремней ещё аналогично СН-40А, а нижняя часть подбоя (с правой стороны на фото) крепится специальной заклёпкой. С другой стороны её роль играют заклёпки петли плечевого ремня

Судя по всему, 57-й армии достались «тяжёлые» модели доработанных СН-40А. А сам запрос свидетельствует о значительных утерях самих нагрудников. Как отмечала инспекция ГАУ КА, «нагрудники используются только при атаке опорных пунктов, а после их взятия и перехода к преследованию противника — бросаются» (да оно и понятно, масса «тяжёлого» варианта, особенно в третьем росте, была чрезмерна). Так что в последующем к вопросу кардинального повышения пулестойкости не возвращались.

Конструктивно первые партии СН-42 (облегчённых) ещё не совсем соответствовали стереотипу серийного СН-42 — отсутствовала брезентовая «обтяжка» верхней части нижней (паховой) секции, крепящаяся к ней четырьмя шплинтами (для исключения лязгающего звука, при передвижении возникающего при ударах секций друг о друга).

Также ещё не было и петель «походного» положения на внутренней стороне (на самом деле предназначенных для обеспечения возможности использования нагрудника в качестве стрелкового щита и щита для прикрытия отдельных частей тела), что визуально опознаётся по отсутствию заклёпки по центру лицевой стороны грудной секции (паховая секция ещё крепилась к петлям, приклёпанным к внутренней стороне грудной секции). Эти изменения вводились последовательно при уже серийном производстве, впрочем, как и другие. Но об этом в продолжении данного материала.

Постановлением ГКО СССР №ГОКО — 2442сс от 23.10.1942 «Об изготовлении броненагрудников на заводе № 700 НКЧМ» предполагалось выпустить в октябре 7000 шт. СН-42, а в ноябре и декабре по 20 000 шт. Планом 1943 г. предусматривалось уменьшение их выпуска до 20 000 шт. в первом квартале, 10 000 шт. во втором и 7000 шт. в третьем. На четвёртый квартал их выпуск не планировался.

Всего за 1942 г. и с января по май 1943 г. в войска было передано 85 000шт. нагрудников (включая и модернизированные СН-40А). Однако в плане 1944 г. вновь появляется заказ на нагрудники — на первый квартал 7 000 шт. и на второй 5 000шт., видимо, в связи с потребностью оснащения ШИСБ РВГК. И хотя в перечне заказов на 1945 г. они не фигурируют, судя по имеющимся образцам с заводской маркировкой их выпуск продолжился.

Всего за время войны, по данным НИПСВО, было изготовлено около 300 000 шт. броненагрудников различных модификаций.

Продолжение следует.

Оказывается, 240-мм М-240 и «Тюльпан» (2С4) могли не стать самыми крупнокалиберными советскими серийными миномётами...

Материал опубликован в журнале «КАЛАШНИКОВ»

В архиве редакции журнала «Калашников» обнаружился уникальный снимок опытного 305-мм миномёта В-32. Какая-либо фактическая информация о нём отсутствует.

Подпись под снимком гласит: «Общий вид слева сзади 305 мм миномёта в боевом положении при угле возвышения ствола 75°». Снимок сделан 29 мая 1953 г.

По изображению можно сделать однозначный вывод о том, что миномёт заряжался с казны. С учётом высоты дульного среза орудия и предполагаемой массы боеприпаса иной способ физически невозможен.

Понятно, что не относился В-32 и к высокомобильным системам. Исходя из известной массы миномёта М-240, можно предположить, что весила система никак не менее пяти тонн.

На этом всё... Будем признательны за любую информацию об этом «сталинском молоте».

Экспериментальное 100-мм противотанковое орудие Д-60 нашлось во Владимирской области

Много лет назад член редколлегии журнала «Калашников» Руслан Чумак, будучи преподавателем Тульского артиллерийского инженерного университета, сделал несколько случайных снимков на камеру телефона. Вспомнил он о них, изучая снимки, опубликованные в материале о 100-мм экспериментальной пушке Д-60. Оказалось, что ему есть, что добавить к короткой истории об этом необычном артиллерийском орудии…

Автор - член редколлегии журнала «КАЛАШНИКОВ» Руслан Чумак, хранитель фондов Музея артиллерии (ВИМАИВиВС)

В ноябре уже далёкого от нас 2010 года, когда «разоружался» ликвидированный по распоряжению Министра обороны РФ Сердюкова Тульский артиллерийский инженерный институт, в котором я проходил и завершил свою военную службу, пришлось мне участвовать в вывозе хранящихся на складах училища боеприпасов. Это было моё последнее служебное задание в армии Российской Федерации...

Будучи назначенным старшим колонны гружёных несколькими десятками тонн снарядов автомобилей, я в назначенный срок довёл её до конечной точки маршрута — одного из армейских арсеналов во Владимирской области.

Недалеко от КПП части находился памятник артиллеристам в виде, как мне тогда показалось, 122-мм гаубицы Д-30. Мой взгляд зацепился за два маленьких колеса на центральной станине, которых у серийных Д-30 не было и быть не могло — конструкцию этого орудия я знаю хорошо.

При ближайшем рассмотрении я понял, что передо мной находилось орудие в основе которой лежит общее решение 122-мм гаубицы Д-30, но какого-то другого калибра и с иным оформлением конструкции ствольной группы частей и механизмов, а также некоторых частей лафета. Очевидно, орудие было опытное или даже экспериментальное.

Поскольку все заводские обозначения на орудии были давно и прочно закрашены десятками слоёв краски, которые нечем, некогда и не очень тактично было сцарапывать, узнать его модель не представлялось возможным и тогда я просто отснял камерой телефона все характерные элементы.

Впоследствии я много раз возвращался к снимкам этого необычного и очевидно редкого орудия, но, так и остался в неведении относительно его названия.

И вот, спустя тринадцать лет после описанных выше событий в нашем журнале была опубликована заметка главного редактора Михаила Дегтярёва с изображениями 100-мм пушки Д-60. В процессе изучения снимков что-то шевельнулось в памяти — я где-то уже видел этот аппарат, эти катки на центральной станине...

Вспомнил! Старые фото нашлись быстро и все детали конструкции орудия на архивных и моих снимках полностью совпали. Да, это она — 100-мм пушка Д-60! И она была жива в 2010 году, не сгорела в мартене, коррозия не превратила её в труху. Пушка спокойно пребывала «на пенсии» в одной из частей артиллерии армии России.

При детальном изучении фотографий, выявилось, что Д-60 явно создавалась как противотанковая. На это указывает наличие на левой стороне люльки кронштейна для установки оптического прицела прямой наводки. При этом нет механического прицела с корзиной для панорамы, как и следов его установки. Там же размещён кронштейн для установки ночного инфракрасного прицела прямой наводки. Кроме того, упомянутые выше катки на центральной станине лафета предназначены, скорее всего, для обеспечения возможности перекатывания орудия силами расчёта на небольшое расстояние во время смены огневой позиции. Остался невыясненным один, но важный вопрос — концептуальное назначение 100-мм противотанковой пушки Д-60.

Дело в том, что в начале 1950 годов, то есть, на несколько лет раньше, чем появилась пушка Д-60, на вооружение Советской армии была принята мощная 85-мм противотанковая пушка Д-48, штатный выстрел которой базировался на вместительной гильзе от 100-мм патрона к полевой пушке БС-3 переобжатой для использования 85-мм снаряда.

Патрон к Д-48 получился «горячим» — начальная скорость её бронебойного снаряда составляла 1040 м/с, что по тем временам обеспечивало отличные бронебойные свойства. При этом пушка имела очень скромный для своей мощности вес — всего 2350 кг.

Для сравнения: начальная скорость 100-мм бронебойно-трассирующего остроголового снаряда УБР-412 пушки БС-3 была почти на 150 м/с меньше — 897 м/с. Бронепробиваемость пушки Д-48 на дальности 500 м составляла 190 мм, а у пушки БС-3 — 155 мм. Разница существенная, почти 18%.

Ради чего тогда нужно было создавать 100-мм противотанковое орудие, которое по бронепробиваемости уступало бы серийной пушке Д-48, но было явное тяжелее её? Быть может, Д-60 разработана под иной 100-мм выстрел, подобны тому, что впоследствии использовался в 100-мм противотанковых пушках Т-12 и МТ-12?

Но это вряд ли. Дело в том, что указанные орудия гладкоствольные, стреляют оперёнными снарядами, использовать которые в стволах с дульным тормозом классического типа как у Д-60, невозможно — оперение снаряда раскроется сразу после покидания им дульного среза и снесёт тормоз со ствола.

Так что, загадка пушки Д-60 пока остаётся нераскрытой и остаётся надеяться только на время...

О выпуске стрелкового оружия Ижевским оружейным заводом № 74 (Ижевский машиностроительный завод) до 1945 г. написано много статей и даже книг, но о послевоенном периоде имеются лишь отрывочные данные. В данной статье мы восполним этот пробел, затронув и времена Великой Отечественной войны, без чего обзор был бы не совсем полным.

Автор - Дмитрий Карпов. Материал опубликован в журнале «КАЛАШНИКОВ»

Традиционной моделью стрелкового оружия, выпускаемой заводом в различных модификациях с 1891 г., являлась 3-лин. винтовка обр. 1891 г. конструкции Сергея Ивановича Мосина. На начало Великой Отечественной войны завод выпускал модернизированную 7,62-мм винтовку обр. 1891/30 гг. (индекс ГАУ 56-В-222) и 7,62-мм карабин обр. 1938 г. (56-В-224К, принят на вооружение постановлением Комитета обороны № 44сс от 26 февраля 1939 г.).

Последние рядовые винтовки были выпущены в январе 1945 г. В 1942 г. началось производство снайперских 7,62-мм винтовок обр. 1891/30 гг. с оптическим прицелом ПУ, до этого снайперские модификации выпускались только Тульским оружейным заводом (ТОЗ) с другими оптическими прицелами. Дело в том, что в это время Тула находилась в прифронтовой полосе, существовала опасность её захвата, и производства ТОЗ были эвакуированы на различные предприятия вглубь страны.

В январе 1942 г. завод выпустил только две снайперские винтовки, в апреле ещё девять. Серийный выпуск начался с мая, когда было выпущено 400 шт. Выпуск снайперской модификации так же был прекращён в январе 1945 г. Среди любителей оружия известны рядовые винтовки, выпущенные в 1945 г., а снайперские — только в 1944 г.

Здесь необходимо отметить, что в ряде отчётов винтовки фигурируют как выпущенные, а в других только как принятые военпредом, плана по их производству на 1945 г. завод не имел.

На данный момент нет точных данных о том, когда и как именно были выпущены снайперские винтовки. Пока можно только предположить, что либо для снайперских винтовок использовались сборки ствол-ствольная коробка только 1944 г. выпуска, либо винтовки с клеймом 1945 г. пока ещё не попали в поле зрения любителей и коллекционеров. В дальнейшем выпуск снайперских винтовок возобновлялся в небольших количествах и продолжался как минимум до 1948 г.

Во время войны, для расширения боевых возможностей карабина, было принято решение об оснащении его неотъёмным откидным штыком конструкции Н. С. Сёмина. Карабин был принят на вооружение постановлением Государственного комитета обороны № 4967сс от 17 января 1944 г., и получил наименование «7,62-мм карабин обр. 1944 г.» (56-В-224), но первая крупная партия карабинов для войсковых испытаний была выпущена ещё в 4 квартале 1943 г.

В 1943-1945 гг. в небольших количествах были выпущены ещё несколько модификаций винтовки: с неотъёмным откидным штыком конструкции Н. С. Сёмина, 7,62-мм укороченная винтовка обр. 1945 г. и 7,62-мм укороченная снайперская винтовка обр. 1945 г.

Укороченная винтовка должна была стать единым универсальным оружием, призванным заменить винтовки и карабины. В отличие от штатной винтовки она имела меньшие габариты и вес, но в то же время обладала значительно лучшей баллистикой, чем карабины.

В 1948 г. была выпущенная опытная партия карабинов (205 шт.) МК-74 под 7,62-мм патрон обр. 1943 г., МК-74 был разработан в конструкторском бюро завода на базе карабина обр. 1944 г. Кроме того, завод выпускал учебные, разрезные, баллистические (в таблицах не учтены) и т. п. винтовки и карабины, например, в 1947 г. было выпущено 25613 фехтовальных винтовок/карабинов, а в 1948 г. ещё 4096 шт.

В 1939-1940 гг. завод № 74 освоил в производстве новые образцы оружия — 7,62-мм самозарядную винтовку обр. 1938 г. (СВТ-38) и 7,62-мм самозарядную винтовку обр. 1940 г. (СВТ-40/56-В-223С), разработанные Фёдором Васильевичем Токаревым. Винтовки были приняты на вооружение постановлениями Комитета обороны от 26 февраля 1939 г. и 13 апреля 1940 г. соответственно.

СВТ-38 выпускалась с сентября 1939 по июль 1940 г., выпуск СВТ-40 был начат в мае 1940 г. Первоначально самозарядными винтовками планировалось заменить винтовку обр. 1891/30 гг., однако начавшаяся война не позволила это сделать. Красная Армия в первые же месяцы войны понесла значительные потери как в личном составе, так и в технике, многие предприятия эвакуировались.

В этих условиях более дорогая и менее технологичная самозарядная винтовка СВТ-40, к тому же имеющая ряд конструктивных недостатков, была полностью снята с производства в пользу винтовки обр. 1891/30 гг. В Ижевске последние 82 винтовки СВТ-40 были собраны в октябре 1941 г. Несколько позже её выпуск был возобновлён, но уже на заводе № 314 в Медногорске.

Как уже отмечалось, из-за эвакуации ТОЗ в Ижевске на заводе № 74 был начат выпуск снайперских винтовок, туда же было передано производство 7,62-мм пистолетов обр. 1933 г. (ТТ/56-А-132) и револьверов 7,62-мм револьверов обр. 1895 г. («Наган»/56-Н-121). Выпуск пистолетов ТТ был начат в ноябре 1941 г., револьвер производился только в мае-июле 1942 г.

В конце 1941 г. завод начал выпуск совершенно новых изделий, разработанных и принятых на вооружение практически сразу после начала Великой Отечественной войны — 14,5-мм противотанковых ружей Дегтярёва (ПТРД/56-В-563) и 14,5-мм противотанковых ружей Симонова (ПТРС/56-В-562), в таких противотанковых средствах тогда остро нуждалась армия.

Но непосредственно на заводе № 74 выпускались все эти образцы недолго, в июле 1942 г. ряд его производств, в т. ч. и пистолетов, револьверов, и противотанковых ружей были выделены в самостоятельный завод № 622, позже известный как Ижевский механический завод. На это же завод было передано производство и 26-мм сигнального пистолета обр. 1930 г. (ОСП-30).

Со второго полугодия 1941 г. был начат выпуск ещё одного нового изделия — 12,7-мм универсального авиационного пулемёта Березина в крыльевом (УБК), синхронном (УБС) и турельном вариантах (УБТ), принятого на вооружение 22 апреля 1941 г.

В 1942-1943 гг. для перевооружения британских истребителей «Харрикейн», поставленных в СССР по ленд-лизу, выпускались специальные комплекты деталей для установки пулемётов Березина на эти самолёты. Кроме того, в феврале-марте 1941 г. завод выпустил 16 синхронных авиационных пулемётов конструкции Таубина.

В 1949 г. в производстве оружия на Ижевском машиностроительном заводе началась новая эпоха — эпоха автомата Калашникова, долгое время остававшегося единственным видом (типом) боевого стрелкового оружия, выпускаемого заводом. Несколько подробнее об этом будет рассказано в другой статье.