Сидя один в комнате, я взирал на тугой пергамент, скрученный в трубочку и запечатанный восковой печатью. Когда я узрел герб, душа и вовсе упала в пятки. Копьё на фоне солнца пронзающее землю и подписью “Пусть Свет из сердца укажет путь!” — Девизом императорской семьи.
Я глубоко вздохнул, пытаясь унять накатившееся волнение. Первое, о чём я заставил себя подумать, так это о том, что если бы Император хотел бы мне зла, он бы не стал посылать гонца. Будь у него ко мне претензии, я бы уже был закован в железо, и конвоировался в темницу. Взяв свиток я аккуратно разломал печать, и вгляделся в буквы.
Нет, это писал не Людвиг, в детстве я несколько раз видел его письма, и его почерк запомнил. Это же письмо было написано аккуратным выверенным каллиграфическим почерком, судя по всему профессиональным писарем. Ну так-то логично. Совсем уже загордился, думаешь император собственноручно тебе письмо напишет?
Когда я читал дальше, паническое настроение постепенно отпускало. Максимально формальным тоном мне было высказана формальная радость от моего возвращения в столицу, поздравление с воссоединением с дочерью, и формальное приглашение на бал “посвященный радостному событию”, который Император будет давать во дворце спустя несколько недель. Я окончательно запутался. Людвиг для меня был чуть больше, чем никем, мы обменивался положенными любезностями, я несколько раз помогал придворному врачу его врачевать, а ещё он присутствовал на некоторых душевных разговорах между мной и его отцом. В детстве он был глуповатым, горделивым и жадным ребёнком. И я сомневался что с возрастом его изъяны обернулись бы благодетелями.
Его отец - Император Альдриан другое дело. В своё время я имел честь быть знакомым с ним лично. Сдержанный, честный, в меру храбрый и открытый, он был прекрасным Императором. А я, простой горожанин, имел честь слышать из его уст, как он между нами называл меня другом. Столько всего должно было совпасть, чтобы молодой выпускник университета получил шанс показать свои навыки пред Императором! Молодая Императрица, на последних сроках беременности, срочно нуждалась в исцелении, а тем, кто был её отравителем и был придворный врач! Чудо, что костоправ-цирюльник отвечающий за штопание ран придворных гвардейцев распознал миазмы до того, как стало слишком поздно. Тогда всех врачей Светлова, привезли в замок, и пообещали золотые горы, если Императрица и дети Императора выживут. Начался сложный консилиум, где многие предлагали варианты как спасти либо мать, либо детей. И тогда я взял на себя смелость предложить свой способ. Воспоминания об учениях профессоров наложились на секреты моей матери, и я рискнул озвучить рецепт уникального снадобья. Его рецепт вызвал вопросы. Многие усомнились в “молодом выскочке”, но были и те, кто оценили потенциал. Оглядываясь назад, я понимал, что в тот момент шёл по лезвию ножа. Если бы я неверно оценил состояние, если бы ошибся с составом, если бы… много было “Если”. Но я тогда был в себе уверен, и Альдриан увидел во мне надежду. Надежду на жизнь своей супруги и её детей. И дал мне добро. Я тогда как-то не осознавал, сколь большую ношу взял на себя. Я просто был молодым и наглым парнем, уверенным в себе. И в тот раз я не осознавал что стоит на кону, я воспринимал императрицу как обычную пациентку. Возможно это её и спасло. Многие другие врачи скорее думали как не навредить, чтобы их не обвинили в смерти Императрицы. А я… Я её спас. После моего лечения состояние стабилизировалось, роды, несмотря на все сложности прошли успешно, и император стал счастливым отцом двух замечательных дочерей.
Императрица продолжила жить! Лишь для того, чтобы через несколько лет, уже после смерти Альдриана, быть обвиненной в ереси своим пасынком. Но тогда я про это не знал. Тогда я был молодым гением, спасшим супругу любимого всеми императора Альдриана, и это положило начало моему фавору. Я был один из немногих, кто знал Альдриана не как Императора, а как человека. И помнил, с какой горечью он отзывался о своём сыне.
“Ты же знаешь, Андрюха, о чём шепчутся! - Говорил он мне, казалось, целый век назад. - Что Людовиг бездарь, что он рождён от существа переполненного ядом и коварством, что я должен отлучить его от трона, но… я просто не могу. Быть может у Ангелов такой план, и пусть они будут свидетелями, я не отрину свою ношу!”
Таков был Альдриан, благородный правитель, который, по официальной версии в сражении погиб как герой. Я же знал другую часть истории, в которой благородного Альдриана подло убили во время сражения.
Но всё это было уже в прошлом.
Ныне я смотрел на письмо, где обо мне вспомнили как о важном госте на подобных мероприятиях. В довольно сухих вежливых оборотах писаря не ощущалось тех или иных чувств, только формальный канцелярит, заслуги перед прошлым императором, формальные поздравления и приглашение на бал. Но эта история всколыхнула воспоминания о прошлом. О том, кем я был до того, как моя жизнь сократилась до поиска жены, а потом и дочери.
— Пап? — Алеся приоткрыла дверь, держа в руках чашку чая с лимоном. — Что в этом письме?
Не прекращая думать о своём, я протянул ей свиток. Она аккуратно взяла его развернула и прищурилась, после чего стала водить пальцем по буквам.
— Пап, прочти мне пожалуйста.
— Ты не умеешь читать? - Спросил я поняв что как-то не задумывался об этом.
И ведь действительно. Я как-то подсознательно привык, что почти все горожане хотя бы базовой грамоте обучены.
— В письме приглашение на бал. Его величество Император Людвиг соизволил пригласить нас к себе во дворец. Будет музыка, танцы и закуски.
Алеся отшатнулась, и сморщилась. На её лице появилось выражение какой-то озлобленной брезгливости.
Она промолчала. Потом развернулась и ушла. В этот миг я вспомнил, как мало я на самом деле про неё знаю. Как-то само собой вышло, что после воссоединения мы вместе работали, занимались домашними делами, а за обедом обсуждали повседневную ерунду. Я не рассказывал, что было со мной, пока я гонялся за тенью жены и дочери, но и не спрашивал, как жила она все эти годы. Я просто был рад что она теперь со мной. Так через что тебе пришлось пройти?
Тогда я об этом ещё не знал.
Но вскоре прикоснулся к осколку её прошлой жизни, когда через несколько дней случилась катастрофа.
Письмо-приглашение легло в ящик. Мы вернулись к старому распорядку дня. Утром завтракали, потом открывали аптеку. Туда приходили как старые посетители, так и случайно проходящие по улице прохожие, рассказывали о своих недугах, или просили снадобья для тех или иных деяний. Порою заходили и мои старые знакомые, а порою наведывалась Алиса. С каждым разом, наши разговоры становились всё более и более душевными, уже перейдя границу между клиент-продавец. И однажды я рассказал ей про приглашение, и про то, что когда-то знал Людвига ребёнком - вспыльчивого, жадного до похвал. Но письмо дышало холодной вежливостью, словно писал его совсем другой человек. Каким он стал?
— Может, он изменился? — Алиса, не удивилась приглашению, будто знала это. — Люди иногда взрослеют.
— Или учатся прятать клыки, — я усмехнулся.
— Тогда покажите ему, что вы не добыча, — она положила руку на моё плечо. — Вы же спасли императрицу. Ваше место среди гостей, а не слуг.
Моя дочь, всё меньше пыталась задеть Алису, чаще она демонстративно удалялась при её появлении, но порою выглядывала, сверля Алису взглядом.
Сейчас она как раз появилась рядом со мной.
— Пап, скоро другие покупатели появятся!
Других покупателей в лавке не было.
— Когда появятся, я уделю им внимание, не переживай! - Я так и не понимал, почему Алеся так невзлюбила Алису. На все мои вопросы она юлила или переводила разговор, а давить я не хотел.
— А ещё мы получили признание самого Императора! - Выпалила Алеся так, чтобы лисы услышала. - Письмо от него самого пришло! На бал приглашает!
Моя дочь победно воззрилась на Алису, горделиво подняв подбородок.
— Вам лучше туда не ходить. - Мягко улыбнулась гостья, и в её глазах словно загорелся озорной огонёк. - Зверолюдам не рады во дворце последние годы.
— А мы всё равно пойдём! - Выпалила Алеся. - Мы не боимся!
Я бросил на неё удивлённый взгляд. Она ни разу не сказала что хочет пойти на бал. Даже наоборот, избегала разговора на эту тему.
— Ты уверена? Ты же не хотела.
— Там будут танцы, вкусняшки и музыка! Конечно я хотю! - Алеся даже не взглянула на меня, продолжая сверлить взглядом Алису.
— О, я вам завидую! - Она мягко улыбнулась. - Я и сама хотела бы как-нибудь там побывать!
Я чуть не прикусил губу. Сейчас как никогда прежде я ощущал себя дураком, которым манипулируют. И который это понимает, но сделать ничего не может.
Алиса посмотрела на меня, и хитро прищурилась.
— Возможно как-нибудь одинокий кавалер меня пригласит!
С этими словами она грациозно развернулась и лёгкой походкой выбежала из Аптеки.
— Она тебя не любит! - Выпалила Алеся.
Надувшись она ушла в комнату.
— И на бал мы пойдём! - Решительно заявила она закрывая дверь.
Это упрямство или искреннее желание? Впрочем, отказывать даже формальному приглашению не стоит. Так что нужно будет подготовится. В первую очередь - сшить платье для Алеси.
На следующий день мы пошли по городским портным. У тех, кто был рядом выбор ткани и фасонов был весьма скромный, Я покупал у них одежду для каждого дня или выходных, но для императорского бала? Стоило поискать что-то получше, всё-таки дела шли неплохо, и даже с учётом высоких налогов и трат, я скопил определённую сумму. Я заглянул было к дворфам, зная что те ребята работают на совесть, но быстро откинул идею пошить у них. Эти ребята отличные кузнецы и ювелиры, но как дело доходит до текстиля, то они предпочитают удобство и функциональность. Оставалось пойти в более… успешные районы. Наверняка там найдётся портной, который удовлетворит мои внезапно возросшие запросы.
Но и там всё было не так просто. Во-первых, на ряде салонов висела табличка “С собаками и нелюдям вход запрещён”. Которых я не припомнил лет 10 назад. Стража бросала на нас подозрительные взгляды, а некоторые прохожие плевали нам вслед. У тех портных, к которым я всё-таки попадал, я встречал осторожный тон, они старательно избегали конкретных вопросов, и всячески старались не принимать у нас заказ, то завышая цену, то вежливо говоря, что то, чего мы хотим они пошить не могут.
Когда в определённый момент я не выдержал, и в лоб спросил, что не так, ответом было извинение.
— Понимаете, сейчас не одобряется обслуживание таких как Вы. Могут возникнуть вопросы у властей, а я не хочу проблем.
Я уже начинал отчаиваться, да и Алеся уже не так пылала энтузиазмом. Когда в очередном модном ателье я столкнулся с бойким старичком, который узнав про заказ кажется не на шутку обрадовался.
— Ох, давненько я не работал с вами, ребят! Раньше то из самого Фаунтидора мои наряды заказывали! Ленточки на хвост, ошейники, бубенчики! Сейчас заказов то всё меньше! - Достав из-за прилавка клубок,о протянул его моей дочери, я не понял для чего, но смотря на Алесю, я видел как она…Еле держится.
Она аккуратно сбросила клубок на пол, толкнула ножкой клубок дальше, и ещё и ещё. Пока портной с улыбкой наблюдал за ней.
- Не переживайте, сэр, уж я-то покажу вам своё мастерство.
Пока он снимал мерки, и предлагал варианты покроя, мы разговорились. Старик уже давно работал в столице, и раньше у него было много клиентов из зверолюдей. Он и сам, как выяснилось, много лет провёл на востоке, и очень уважал культуру зверолюдей.
— Жаль, но сейчас многие переезжают из столицы. И я не только про зверолюдей! Налоги, поборы, а порою и физическое принуждение. А те кто приезжают… Говорят они из церковной элиты, но знаю я как выглядят высокопоставленные епископы! Они бывают не сахар, но те что сейчас. Да они не монахи, они бандиты!
Пожилой портной расчувствовался, на его лице выступил пот и слёзы.
— Так что не бойтесь, сэр, им нас не сломить! Я им покажу! У вас будет лучшее платье! Помяните моё слово!
— Извините, на лучшее я бы не особо рассчитывал. Просто хорошее, я не особо богат.
Гордость вступила у меня в спор с жадностью. Но не успел я ответить, как дверь распахнулась, а на пороге показалась зверолюдка. Молодая и красивая, с сильным телом и рельефной мускулатурой, да только одетая только в бикини, стальной ошейник с шипами и туфли на высоком каблуке.
Моя челюсть упала, и пока я собирался с мыслями, она громким тоном заявила.
— Его сиятельство граф Собакевич соблаговолил посетить Вас!
Лицо портного изменилось за секунду. Из радостно-возбуждённого она превратилось в вежливо-покорное.
— Я рад приветствовать его в своём заведении.
Через пару секунд в дверь вошёл, хотя скорее с трудом протиснулся отчаянно толстый мужчина. Он был облачён в дорогой костюм, только запонки на рукавах которого стоили больше, чем я хотел потратить на костюм. На его поясе висел кнут, а сам он мерзко лыбился видом человека который знал что ему все должны.
— Здрасте, швец! И как там мой костюмчик!
— Прошу простить, господин, но он ещё в работе.
Дворянин шлёпнул свою рабыню по попе и цыкнул ей.
— Объясни ему что пора торопится!
Девушка с покорность поклонилась, и подойдя к портному, тихо промолвила.
— Господин желает, чтобы ты работал усерднее.
Я чувствовал, как девушка сдерживается, да и портной не желал развития конфликта.
— Всё будет сделано, милорд! Некоторые материалы ещё не доставлены…
— Ты мне не вежай лапшу на уши, помни, одно моё слово, и ты будешь побираться!
Граф злился, портной смотрел в пол, я старался не привлекать внимания, а Алеся…
Она громко злобно зашипела, и этим привлекла внимание.
— О, милая кошечка! Сколько за неё хочешь?
Он бросил взгляд на меня, и мерзко облизнул губы. Меня передёрнуло от отвращения.
— Она не продаётся, и вообще не рабыня!
— Да ладно, я могу быть щедрым! Отдай её мне! Я всё улажу.
Я был очень рад, что по привычке в людных местах хожу в маске и капюшоне. Ссорится с графом я точно не хотел.
Я взял шипящую и злобно урчащую Алесю на руки. И по широкой дуге направился к выходу. Надеялся что толстяк вернётся к допросу портного. Мне было его жаль, но если граф решит увязаться за мной и навредить мне или дочери, у империи станет на одного аристократа меньше.
На улице я увидел как этот вялый кусок сала передвигается по городу. Я привык к тем, кто ездит верхом, да и карет повидал немало, но этот… Он ехал в паланкине, который несли полуголые рабыни. Он этого не скрывал, а у окружающих не было вопросов.
Хуже всего когда тебя окружает безмолвствующее большинство.
Алеся вырывалась, она рычала и плакала, а этот увалень, выйдя следом за мной. Указал пальцем-сосиской на на Алесю, и хлестнув кнутом своих женщин, взревел:
Я поставил дочку за брусчатку и вынул рапиру, лихорадочно перебирая варианты. Я возможно мог перебить девиц, но их размеры и мускулатура заставляли меня опасаться, что они вполне умеют драться. Возможно если я заколю графа — девицы отступят, но мне тогда опять придётся бежать из города. Пригрозить им?
В этот момент граф загорелся.
Пожалуй, этого я не ожидал. Как и рабыни. Остановившись как вкопанные они смотрели на тело хозяина, которое в этот момент разгоралась как сухие дрова в камине.
Сам граф вначале тупо смотрел на пламя на своих руках, а потом заорал. Даже нет, завизжал как свинья которую режут.
От этого крика вся улица встала как вкопанная, а рабыни отшатнулись от него. Прячась за упавшим паланкином или углами зданий. Я же обернулся к Алесе, чтобы утащить её за собой, и остолбенел. Её глаза горели. Не сияли, не блестела, а буквально. Из глазниц било яркое пламя. Её руки так же пылали как две свечки, а пальцы обоих рук указывали на графа.
Моя кровь стыла в жилых, глядя как тело графа превращается в живой факел, визг достигает пугающих высот, а потом резко обрывается. Ещё пара секунд, и обгорелые кости падают на обожженный камень мостовой в облачке пепла.
После нечеловеческого визга сжигаемого заживо человека, тишина казалось оглушительной.
Я посмотрел на Алесю. Она моргала смахивая слёзы. На ней не было ни одного ожога, даже ресницы не сгорели.
— Прости папа! Я… не сдержалась!
