Биг босс! Цветная плёнка у меня к этому времени уже закончилась, осталась только чёрно-белая.
Мой напарник Вовка Бабич, не смотря на все свои шуточки по этому поводу: «Я не бич, это у меня фамилия такая – Ба! Бич!»; был классическим бичом. Родом из Белоруссии, он исколесил практически весь Советский Союз от Мурманска до Владивостока, нигде надолго не задерживаясь. Довелось ему поработать в похоронном бюро, откуда его выгнали, когда он с товарищами, украсив гроб красной материей и надписью «Да здравствует 1 мая!», попытался сходить на первомайскую демонстрацию. Поработал истопником в психбольнице и сторожем в детском саду, собирал папоротник на Дальнем Востоке и кедровые шишки в Сибири. Подзаработав денег, он, как перекати-поле, срывался с места и ехал дальше, пока не добрался до Кызыла, где и застрял на три года. Работать в геологии ему неожиданно понравилось: то ли свободная жизнь в поле его привлекла, то ли хорошие заработки, но вот уже третий сезон он исправно ездил копать шурфы. За свою жизнь я встретил много подобных работяг, не желающих трудиться и живущих от одного полевого сезона до другого. Причём в поле они работают очень даже хорошо, но в городе… В городе они работать не хотят совершенно, предпочитая какие-нибудь быстрые подработки, вроде разгрузки вагонов или сбора бутылок, металла или того же папоротника с морской капустой.
Практически в первый же день мы с Вовкой набили целую гору кедровых шишек, благо стоял наш лагерь в настоящем кедраче. Правда, орешки в шишках оказались ещё неспелыми, молочными, а сами шишки очень и очень смолистыми: пока выколупаешь из неё орешек – весь в смоле измажешься. Поэтому шишки мы закидывали в костёр: в костре смола с них вытекала, да и орешки вкуснее становились. Сколько-то шишек съели, а остальные сложили в мешок, да и закинули его на ночь в палатку.
Самый простой способ набить шишек. Не только с дерева, но и на лбу.
Утром я проснулся от того, что в палатке кто-то активно шуршал и носился. Голову поднял, а из палатки бурундук выскочил.
— Вовка, - говорю напарнику. – У нас гости!
— Какие гости, - бурчит. – Спать охота!
— Какие-какие. Бурундук в палатку заходил.
— Какой такой буру… ШИШКИ! – заорал Вовка и выпрыгнул из спальника.
Поздно. Все шишки из мешка были вытащены и аккуратно вычищены. Ни одного орешка не осталось. Долго ещё Вовка гонялся за бурундуками по кедрачу, да разве их догонишь! Они носились по упавшим деревьям, ныряли в густой мох, как в воду и похоже было, что веселились они ничуть не меньше меня, наблюдающего за всей этой катавасией. Шишек мы потом ещё набрали, вот только наученные горьким опытом, мешок с ними подвешивали уже повыше – нам тоже орешки нравятся.
Я богат, я супер богат! Вот только ещё не знаю, что это уже не мои шишки.
А ещё через пару дней прямо напротив нашей палатки навалил здоровенную кучу медведь. То ли мы заняли его место, то ли просто настроение у него плохое было – кто знает? Только больше мы его следов не видели. Видимо перешёл на другое место, благо шишек вокруг была тьма, а мишки это дело очень даже уважают.
Работа нам досталась не слишком сложная: три канавы, расположенные вдоль склона, да пара расчисток.
Расчистки – такой тип горной выработки, когда коренные породы залегают очень близко к поверхности и копать там практически негде. Проще содрать дёрн с камней, чтобы геолог мог осмотреть обнажение. Считаются они уже не метрами, как шурфы, и не кубометрами, как канавы, а площадями – чем больше сумели расчистить, тем больше заработали.
Копать на новом участке было сущее удовольствие – песчанистая почва легко поддавалась лопате, и мы практически перестали пользоваться кайлами. Одно настораживало: канавы подрезали довольно крутой склон, который мог легко съехать вниз вместе с нами. Но пока ничего страшного не происходило, разве что один раз я выкопал старую бурундучью нору, из которой высыпалось не меньше полкилограмма орехов. Грызть подобные орехи я побоялся – мало ли какую заразу можно подцепить – и сложил орехи горкой возле канавы. На следующий день их там уже не было – то ли хозяин объявился, то ли ещё кто полакомился.
По вечерам, приходя с работы, мы занимались хозяйством: один пёк лепёшки, а другой готовил обед. Лепёшки стряпать приходилось ежедневно, потому что хлеба не было, а есть суп или кашу без него довольно скучно и не очень-то сытно. После ужина мы сидели у костра, болтая и выколупывая орешки из кедровых шишек – надо же было из тайги домой хоть какой-нибудь гостинец привезти, а тащить шишки целиком очень накладно. Вовка стал расспрашивать меня про учёбу. Пообщавшись со мной, он всё же надумал остепениться и получить какую-нибудь геологическую специальность. Правда, геофизика его не очень-то привлекла, зато заинтересовался бурением.
Как же вкусны только что испечённые лепёшки, да ещё и с земляничным конфитюром!
По утрам стало подмораживать, так что каждый раз приходилось заставлять себя вылезать из спальника. Очень, знаете ли, неприятно одеваться в палатке при температуре воздуха чуть выше нуля. Поэтому кто первый вставал, тот и обязан был растопить печку. Естественно, что вставать первым не хотелось никому: и так-то холодно, а ещё и с печкой возиться нужно. Естественно, что лежали оба до тех пор, пока сигнал «гидробудильника» не поднимал кого-нибудь из спальника. Тогда неудачник пулей вылетал из палатки под радостный вопль другого:
Как-то раз, выскочив из спальника и сделав свои дела, Вовка повозился у печки и быстренько забрался обратно в спальник. Я, посмотрев, что в печке играет огонёк, тоже встал. Воздух в палатке нисколько не прогрелся, хотя в печке явно что-то горело.
— Дровишек подкинь! - посоветовал Вовка, высунув нос из спальника.
Я открыл печку и заглянул внутрь. В печке стояла горящая свечка!
— Надул, зараза! – я рассмеялся.
— Твоя очередь печку топить! – заржал Вовка.
Кинув в него шишкой, я растопил печь. Всё-таки и завтрак нужно разогреть, и чайник вскипятить. Работа на свежем воздухе, она калорий много требует.
Как-то, копаясь в очередной канаве Вовка неожиданно подозвал меня к себе. Таинственно улыбаясь, он вытащил из кармана камень.
— Это что? – спросил он, протягивая его мне. Камень в солнечных блестел и переливался золотым блеском.
— Пирит, - ответил я, сразу же разглядев кубические кристаллики «золота дураков».
— Точно пирит? – Вовка, в своих мечтах уже явно купивший яхту, машину и пиджак с отливом, скривился, - А может обманываешь, студент?
— Да на фига мне тебя обманывать, - ответил я – Пирит это. Золото дураков. Выглядит красиво, а ничего не стоит. А вообще, ты на что-то стоящее наткнулся, глянь сколько его в породе. Может ты вообще месторождение открыл?
— Месторождение… - протянул Вовка. – Лучше б золото нашли. Ладно, пошли обедать. А точно не золото, студент? Ты погляди повнимательнее.
Мутный я на своей расчистке.
А ещё через день Вовку засыпало в канаве съехавшей со склона землёй. К счастью, всего лишь по пояс. Повезло. Правда, пришлось откапывать его мне, поскольку сам он выкарабкаться не мог, а все его инструменты тоже завалило. Вечером по рации я сообщил о происшествии.
На следующий день к нам в лагерь пришёл Володя Байцев, осмотрел канавы, расчистки и Вовку Бабича, после чего предложил мне завершать практику и возвращаться домой. Всё же на дворе стоял уже сентябрь, пора было ехать на учёбу.
О том, как я выходил в жилые места у меня уже был пост. Чтобы не писать два раза, кидаю ссылку на него: Странная погоня
Вместо эпилога
В Кызыл-Таштыге я нашёл главного геолога, в доме у которого и прожил пару дней. За это время съездил с ним за кедровыми шишками, которые сбивали с деревьев очень необычной колотушкой: здоровенной чуркой, закреплённой на двухметровом шесте. Нижнюю часть шеста приставляли непосредственно к кедру, а верхней частью с поленом били по кедру: удар получался такой сильный, что нас осыпало дождём из шишек. Но при этом кора дерева не страдала от ударов – кедры нужно беречь, очень уж они долго восстанавливаются. Набили мешков пять шишек, из которых ещё нужно было добыть орехи. Поэтому на обратном пути мы заехали в какую-то охотничью избушку, возле которой стояла шишкодробилка: здоровенный деревянный лоток поперёк которого закреплено полено, утыканное гвоздями. Это полено раздавливает шишку, орехи из неё высыпаются вниз по лотку в подставленный мешок, а шишки остаются наверху – простейшее приспособление, очень сильно упрощающее жизнь добытчику кедровых орехов. В общем, стал я обладателем ещё пяти килограмм замечательного лакомства всех сибиряков.
А ещё через день я уехал в Кызыл с попутной машиной. Там меня снова заселили в общежитие геологоразведочной партии, чтобы было где перекантоваться до отъезда в Пермь. Уволили меня практически на следующий день, выписав справку в трудовую книжку и понаставив печатей в дневник по практике. Пора было собираться домой.
Заработал я около 1200 рублей за два месяца – бешеные деньги по тем временам! Правда, дались они мне очень большим потом и кровью: ещё месяца два в университете я не мог толком держать ручку в руках – пальцы, привыкшие за два месяца к лопате и кайлу, никак не хотели сгибаться.
В общаге геологоразведочной экспедиции. Бороду уже сбрил, оставив только усы. Они, правда, тоже долго не продержались. Надоедает мне растительность на лице, ничего с этим поделать не могу.
Этой же ночью в комнату ко мне ввалились только что вернувшиеся с поля Андрей с Шуриком! В общем, спать мы уже не ложились – историй за лето у всех накопилось огромное количество. Я щедрой рукой насыпал ребятам кедровых орехов – там, где они работали, было очень много гор и очень мало кедров. Зато в горах они насобирали мумиё, которым не менее щедро поделились со мной. А утром, выдув то ли второй, то ли третий чайник чая на кухне общежития, мы отправились в контору экспедиции, где ребят рассчитали и уволили. Попробовали узнать что-нибудь про Валеру, да только без толку. «Работает ещё» - ответили нам в партии.
Ну раз работает, то ждать его, видимо, бесполезно - решили мы и отправились покупать билеты в аэропорт. Как это ни странно по тем временам, но билеты на Ту-134, летящий рейсом Кызыл-Свердловск, мы купили сразу же. То ли мало было желающих летать из Тувы на Урал, то ли просто повезло. С билетами на самолёт в те времена было довольно сложно: стоили они недорого, поэтому желающих куда-нибудь лететь всегда было очень много.
На обратном пути в общагу решили заскочить в магазин с замечательным названием «Тысяча мелочей», вдруг да какую мелочь себе прикупим. Интересно, жив-ли этот магазин сейчас, очень уж название у него замечательное! Так вот, заскакиваем в магазин, а там надпись во всю стену: «В отделе «Обувь» в продаже имеются финские сапоги». Финские сапоги! В то время финские зимние сапоги по популярности мало чем уступали джинсам – естественно, мы тут же рванули в обувной отдел! Как же мне хотелось купить замшевые сапоги, вот только размера моего не нашлось, так что мы с Шуриком купили себе обычные кожаные, правда очень высокие сапоги, как раз по тогдашней моде. А замшевые достались Андрею – у него лапища здоровенная. Вечером, разглядывая сапоги, мы обнаружили что «финские сапоги» пошиты в Кунгуре! Вот же блин! Стоило ехать через всю страну, чтобы купить обувь из своей же области – хотя, если честно, то сапоги были сшиты на совесть и таскал я их лет пять, если не больше. Долго потом не мог подобрать приличный аналог.
А этим же вечером приехал с поля Валера. На следующее утро он чуть-ли не бегом побежал увольняться, чтобы успеть улететь с нами на самолёте. Успели к самолёту буквально за час до вылета. Повезло дважды: и в экспедиции Валеру не задержали, рассчитали очень быстро, и билет ему на наш самолёт сумели купить.
Так и закончилась наша летняя практика. Правда, вместо изучения геофизики, мы два месяца занимались геологией и геохимией, а Валера вообще мыл золото – так что по приезду в Пермь, нам пришлось пройти экспресс-курс по работе с магнитометром и гравиметром, совмещая его с уборкой свеклы на колхозных полях родного Прикамья. Зато на курсе по горному делу я получил твёрдую пятёрку, а геохимию сдал вообще автоматом.
Ну вот и закончилась история про мою летнюю практику 1987 года. Надеюсь, что всем понравилось. В общем: читайте, критикуйте, спрашивайте и комментируйте - у нас с вами получаются замечательные беседы! Ну и как всегда каюсь, что историю про бурундуков в палатке я повторил - но без неё рассказ был бы неполным.
П.С. В ближайшее время не планирую писать про геологию, хочется уже немножко отдохнуть, да и боюсь "исписаться" - я же в жизни столько не писал, даже в школе и универе))) тем более что про сезон 1988 года у меня есть несколько постов. Тут надо обдумать, то ли повторить их,только на новом уровне, то ли вообще про этот сезон пока не рассказывать, хотя он был ну очень интересный.
Для тех же, кто захочет меня поблагодарить за рассказ материально - внизу есть кнопочка со знаком ₽. Можете на неё нажать, а можете и не нажимать - я не настаиваю )))
П.П.С. Вовка Бабич после этого сезона выучился на буровика и даже женился. Знаю об этом, потому что пару раз писали письма друг другу. А через пару лет, уже работая в Архангельске я случайно наткнулся на газету (то ли "Труд", то ли "Известия"), в которой на первой странице была размещена фотография бригады буровиков на Нижней Тунгуске, под руководством Владимира Бабича. И сам Вовка во всей красе. Правда, уже не Вовка, а Владимир. Да и ряшку к тому времени он отъел неплохую.
