Сколько себя помню, с обувью в умирающем СССР было плохо всегда. Впрочем, в раннем детстве это было в сфере родительских страданий и не ощущалось так остро. И вообще, многие так жили: что дали, то и надели.
Первой моей болью стала не просто обувь, а коньки для фигурного катания. В нашем волжском городке было всё, что нужно для счастливого детства: дворец спорта с шикарными залами и бассейном, стадион, а зимой – хоккейная коробка, обычный каток, прокат лыж и коньков. Но если мужских хоккейных коньков с ботинками была масса, то вот с фигурными был конкретный напряг, и те, что имелись, были облезлыми и убитыми. Особенно страдали от этого юные фигуристки.
Я страдала особеннее других. Валеночные двухполозки быстро стали мне не интересны, а очередь за аккуратными женскими конёчками в прокате нужно было занимать едва ли не с четырёх утра, поэтому самым моим крутым капризом было приобретение личных коньков. Хотелось парить, как Бестемьянова и Роднина, а тётки-прокатчицы совали мне сбитые на сторону хоккейки! Беспредел! Глупые гусыни упорно не хотели замечать, что перед ними не какой-нибудь шпендель с соплей под носом и клюшкой в руках, а лебедь белая! И папа, добрый волшебник и вечный спутник на катке, раздобыл таки мне коньки в стольном граде Москве, отстояв бесконечную очередь в спортивном магазине.
Меня, жертву чёрно-белых теле-трансляций, немало смутило, что коньки были не белого, а светло-серого цвета, поэтому дикого восторга я не выказала. Никакие доводы, типа «у тебя коньки особенные», не работали. Мне казалось, что они не «те самые», не вполне настоящие. И всё же это были фигурки, и я очень неплохо каталась на них по растерзанному ребятишками катку. Только счастье не было долгим. Росла я быстрее прочих и скоро переросла самый популярный в то время тридцать восьмой размер. А ботинки мои были рассчитаны на тридцать седьмой. Зиму всего и порадовалась. А потом и вовсе кататься бросила, коньков-то не было. Так мир лишился будущей олимпийской чемпионки.
Маленькие обувные трагедии настигали меня по мере взросления. Шедевры отечественного производства моего тридцать девятого – сорокового выглядели устрашающе, не имея золотой середины между моделями «прощай, молодость» и копытно-каблучными произведениями для женщин «ай-лю-лю». Хлынувшие в страну китайские и вьетнамские поделки не рассчитаны были на девочку с ростом сто восемьдесят. Такого роста, по мнению наших азиатских друзей, у женщины в принципе не может быть. Поэтому обувь я тогда носила на размер меньше и с ужасом ждала, когда мои лапы прекратят расти.
Большая трагедия разразилась, когда понадобилось подобрать туфли под красивое платье на выпускной. Я наотрез отказалась надеть изящные босоножки с лакированными ремешками, потому что они были на высоком каблуке, при моём росте одноклассники автоматически удалялись от меня на подмышечный уровень, а повальная мода на дылд-манекенщиц хоть и наступила, но это было в телевизоре и у бандюганов. Так и отправилась я на выпуск в ношеных серых лодочках. Сейчас-то я, конечно, думаю, что была дурой, но тогда... Тогда это было важно.
Затем было много разного. Был развал страны и стихийные рынки под открытым небом, где я, как и моя подруга с размером ноги тридцать четыре, не могла себе подобрать хоть что-то стоящее. Мне говорили, что женской обуви на мой сороковой не бывает, а её отправляли в «Детский мир». Были ужасного качества сапоги и отмороженные после долгого ожидания на остановках пальцы ног. Были отставшие подошвы, оторванные ремешки и пряжки, растянутые резинки, закрашенные маркером носы. Отдельным пунктом стоит отметить хорошую туристическая обувь, которую позволить себе я долго не могла, а потому лазила по горам и пещерам в обычной, городской, и несколько раз из-за этого лишалась ногтей на пальцах...
Времена изменились, но в памяти осталось многое, о чём новым поколениям и не ведомо. Что-то вспоминается с сожалением, что-то с юмором. А у вас были приключения с обувью? Поделитесь.
