Национальность

«В Москве я была на празднике в честь окончания посевных работ «Акатуй». Ведущий сказал на чувашском: «все мы чуваши». Переводчик на русский перевел: «все мы русские», и никто не возразил».

Мы поговорили с людьми, которые озабочены сохранением чувашского языка и местной идентичности. Вроде бы и троллейбусы по городу ездят, расписанные национальными орнаментами, и вывески есть на чувашском. А язык уходит из обыденной жизни. Есть люди, которые не хотят с этим смириться. И среди них много молодежи.

«Чебоксары — это на Кавказе?»

— О происхождении названия «Чебоксары» существуют сотни теорий. Истину, возможно, мы никогда не узнаем, — говорит краевед Алексей Киров. — То же самое с основанием города. Официально история Чебоксар отсчитывается с 1469 года, когда в летописях упоминается, что воевода Ивана III во время похода на Казань «ночевали на Чебоксаре». Всё это тоже условно. (Различные версии происхождения топонима можно посмотреть, например, здесь — ред.)

Чебоксары — столица Чувашской Республики, полумиллионный город на правом берегу Волги. В советские времена город прежде всего был известен как родина Чапаева, героя гражданской и фольклорных баек, переживших Советскую власть, за которую Василий Иванович сложил голову. Он родился в деревне Будайка, включенной впоследствии в городскую черту Чебоксар. Его до сих пор помнят в этих местах.

— А вот исторический центр города не сохранился. Если во многих городах России историческое наследие уничтожила война, то в Чебоксарах — трактор, — рассказывает Алексей. — Во время строительства в 70-х Чебоксарской ГЭС предполагалось, что уровень Волги так поднимется, что затопит старый город.

К 1979 году снесли сотни домов, церквей и прочих архитектурных сооружений. Но после пуска ГЭС оказалось, что уровень воды не вышел на проектный уровень из-за неготовности комплекса инженерной защиты и протеста против подтопления ряда регионов, в частности, Нижегородской области, расположенной выше по течению. Так вместо полного затопления в центре города возник Чебоксарский залив. Долгие годы пустыри на месте снесенных зданий зарастали, и в центре столицы Чувашии, в конце концов, вырос настоящий лес, в котором, по словам Алексея, «скакала, летала и квакала всякая живность». Только к концу девяностых лес вырубили, а берега Чебоксарского залива застроили новыми зданиями.

— Основная моя специальность — графический дизайнер. В 2017 году, когда я работал в газете «Советская Чувашия», к столетнему юбилею издания мы с краеведом Владимиром Трофимовым решили сделать колонку с фотографиями старых Чебоксар. Тогда многие читатели хватались за сердца: «Боже, что мы потеряли!». Но вы спросите старожилов — они как раз довольны: вместо снесенных старых тесных домов, стоявших впритык друг к другу, они получили новые просторные квартиры, — рассказывает Алексей.

В Чебоксарах есть проблема оттока населения: молодые люди уезжают в относительно недалеко расположенную Москву, в Петербург или более экономически развитую соседнюю Казань. Но Алексея все в родном городе устраивает, и покидать его он не планирует.

— Я на какое-то время уезжал, а потом с радостью вернулся. Чебоксары мне нравятся тем, что это довольно компактный город, в отличие от Саратова или Ульяновска. На другой берег Волги от одного конца города до другого можно добраться за сорок минут, почти не бывает пробок. Здесь тихая и размеренная жизнь, никакой суеты, и при этом есть все, что нужно в приличном городе, — утверждает краевед. — Конечно, о нас мало кто знает. Иногда, когда я рассказываю о своей родине жителям других городов, меня спрашивают: «Чебоксары — это на Кавказе?». «Чувашия — это где Чукотка?» Меня это не расстраивает. Дело в том, что города запоминают по каким-либо громким историческим событиям. У нас же не было ни восстаний, ни революций, не существует никакой «битвы при Чебоксарах». И я думаю, что это даже хорошо.

«В Чебоксарах запрещено петь песни на чувашском языке?»

Сегодня важная для Чебоксар тема — национальная идентичность. По городу ездят троллейбусы, расписанные чувашским орнаментом, на стенах домов можно увидеть муралы, изображающие женщин в национальной одежде, созданные художницей Ксенией Кокель, на парапетах набережных Волги и Чебоксарского залива установлены металлические фигурки мифологических персонажей, а в сети кафе и столовых «Тутла» можно попробовать чувашскую кухню.

Таблички с адресами домов, названия улиц написаны на двух языках: чувашском и русском. Дублируются названия некоторых магазинов и отделов в них. Однако услышать чувашскую речь на улицах города практически невозможно. Чувашский язык признан в республике вторым официальным, но количество его носителей сокращается. По данным Минобразования Чувашии, в 2017–2018 учебном году обучение чувашскому языку велось для 84 % школьников, а в 2021 году — уже только для 48,2 %. В 2009 году ЮНЕСКО отнес чувашский к числу языков, находящихся под угрозой исчезновения.

— В Чебоксарах нет ни одного детского садика, где бы воспитатели говорили с детьми на чувашском. После поправок к закону об образовании 2018 года о добровольном изучении родных языков многие родители выбирают в качестве родного русский. А те, кто хочет, чтобы их дети изучали чувашский, не могут найти учителей, — говорит Александра Шанӑҫпи Урокова, светловолосая девушка, преподавательница чувашского и французского языков. — Конечно, старшее поколение владеет языком, но не передает это знание своим детям, считает, что это не пригодится им в жизни. Есть ученые-филологи, которые изучают наш язык, но если вы захотите самостоятельно изучить чувашский, то, поискав в интернете, вы найдете, скорее всего, именно меня.

Александра родилась в селе Тойси Батыревского района Чувашской Республики и до шести лет говорила только на родном языке. Русский слышала только по телевизору и когда ее двоюродные братья и сестры приезжали из Чебоксар на каникулы в деревню. В школе с 1-го по 4-й класс девушка училась на чувашском, а с пятого — на русском.

— После окончания школы я поступила в Чебоксарский педагогический университет на факультет иностранных языков, на французское отделение. Удивительно, но у французского и чувашского много общего. Есть похожие звуки и во французском, и в чувашском, которых нет в русском. Оба языка схожи быстрым ритмом речи и ударением на последнем слоге. В общем, изучение французского носителю чувашского дается легче, чем носителю русского, — объясняет Александра. — Окончив институт, я решила попробовать себя в большом городе и переехала в Москву. Там работала в Московском государственном лингвистическом университете специалистом по учебной и теоретической работе на кафедрах итальянского и португальского языков, параллельно преподавая французский в частных школах. В столице прожила пять лет, но потом начались проблемы со здоровьем, и с мужем (он тоже чуваш) мы решили вернуться в Чебоксары. На родине мне стало лучше, да и не планировала я ее покидать навсегда.

В Чебоксарах Александра стала преподавать французский и чувашский онлайн. Продолжала заниматься давним своим увлечением — пением — и в начале декабря 2023 года записала свою первую песню на чувашском, которую разместила на разных интернет-платформах.

— В феврале 2024 года мы отмечали день рождения близняшек сестры. В подарок я решила им спеть свою песню, и мы отправились в одно из чебоксарских заведений с караоке. В плейлисте нашла свою песню, но диджей отказался ее ставить, сославшись на то, что в их заведении чувашские песни запрещены, даже за дополнительную плату. Я спросила: «В Чувашии, в Чебоксарах запрещены песни на чувашском языке? А что еще запрещено?» Оказалось, в заведении также не исполняют матерные песни и шансон.

То есть наш государственный язык приравнен к мату и блатняку! — возмущается Александра. — Я выложила эту историю в своих соцсетях. Это вызвало большой отклик: мне писали, что это не единичный случай. В конце февраля меня вызвали в полицию для опроса по этому делу. Что там было за заявление, мне не показали. По акценту я поняла, что полицейский, который меня допрашивал, — чуваш. Я сказала, что говорить буду только на чувашском — имею на это право. Он ответил, что языком не владеет. Тогда я объявила, что буду сначала говорить на чувашском, а потом переведу на русский, и вместо получаса мы просидели час. На сегодня мне известно, что политика заведения не поменялась. Чувашские песни они так и не ставят, ссылаясь на то, что те непопулярны. Сейчас мы со студентами создаем новый плейлист для караоке, куда будут включены чувашские песни. Все исполнители, к которым мы обратились, разрешили использовать свои произведения бесплатно.

История с караоке сделала Александру известной и вызвала приток учеников, желающих изучать чувашский как иностранный. Сейчас у нее 30 учеников, из них пятеро проживают за границей: в США, Франции, Армении и Сербии. Кроме того, в рамках инициативной группы по изучению чувашского языка и культуры «Хавал» проводятся бесплатные курсы для желающих дважды в год, весной и осенью. Сейчас в группе пятьдесят человек, среди них граждане Беларуси и Казахстана.

— Чувашский язык относится к тюркским языкам и является единственным наследником булгарского языка. Для русскоязычного изучение чувашского может быть сложным. В нем нет разделения по роду, нет приставок и предлогов, восемь падежей, по-другому строятся фразы. Но, несмотря на сложности, чувашский язык набирает популярность. Особенно у чувашей, проживающих за границей. Вот так и получается, что у себя дома чуваши забывают о своей идентичности, а за рубежом о ней вспоминают, — объясняет Александра. — Сейчас я и мои единомышленники работаем над тем, чтобы чуваши не потеряли свою идентичность, сохранили свой язык, культуру, свою уникальность. Чтобы чуваш, который не знает своего языка, смог его изучить, а чуваш, который говорит на родном языке, понял, что он не один.

«Город Канаш — слезай чуваш!»

— Я родился и до трех лет прожил в деревне. Со мной все говорили по-чувашски. А затем мы переехали в город, и родные перешли на русский. Особенно тяжело пришлось моей сестре: ей было 11 лет, когда она перешла в чебоксарскую школу, и ей пришлось учиться на русском. Она сразу скатилась по оценкам. Говорила: «Я терпеть не могу русский!», — вспоминает Александр (Алпарух) Блинов, преподаватель чувашского и языковой активист. — В то время, в советские годы, если кто-то, например, в троллейбусе начинал говорить на чувашском, его могли одернуть: «Как вам не стыдно здесь так говорить?». Моя мама была завпроизводством в столовой. Ее начальники были русские, и ей говорили: «С нами только по-русски!». В школах тогда чувашский не преподавали. Все изменилось после Перестройки, в 90-е. Тогда был подъем национального самосознания по всей стране. Но и тут были перегибы. Учитель мог поставить двойку ученику, если тот не знал чувашского.

Александр закончил факультет иностранных языков по специализации «французский язык и психология». Кроме того, он изучает эсперанто. В 1991 он основал молодежный эсперанто-клуб «Integro», преобразованный в 1997 в Молодежную Эсперанто-Ассоциацию Чувашской Республики. Именно изучая эсперанто, он заинтересовался чувашским.

— Эсперантисты живут по всему миру. Это дает мне возможность много путешествовать и экономить, например на жилье. Как-то в одной из поездок мой знакомый эсперантист спросил, из какой части России я родом. Я объяснил, что я чуваш из Чувашии. Тогда эсперантист спросил: разговариваю ли я со своим ребенком на родном языке? Я ответил отрицательно. Тогда он сказал: «Ты понимаешь, что если вы не будете говорить на родном языке со своими детьми, то ваш язык исчезнет через пятьдесят лет?», — вспоминает Александр.

В 2010 году преподаватель со своим единомышленником, филологом Александром (Айтаром) Степановым, основал инициативную группу «Хавал» (в переводе с чувашского «сила», «жизненная энергия» и одновременно «традиция»). Своей задачей организация ставит изучение чувашского языка и культуры.

— Поначалу я просто ходил по университетам и предлагал создать группу по изучению языка. Мне говорили: «Да зачем это нужно?» или «А сколько нам заплатят?». Да это же нам самим надо! Мы и сейчас обходимся исключительно своими средствами, не зависим никак от государства, — объясняет Александр. — В старшем поколении считалось, что на чувашском говорят только в деревнях. Была даже поговорка: «Город Канаш — слезай чуваш!». Это город рядом с Чебоксарами, а в них говорят только по-русски, чувашский должен остаться за его пределами. Было принято стыдиться своей национальности. Как психолог, я заметил: когда человек стесняется своей национальной идентичности, у него повышается уровень стресса.

Начинавший как палаточный лагерь для энтузиастов изучения языка, «Хавал» последние пять лет переживает расцвет. Каждое лето на базе отдыха «Сурские зори», в часе езды от Чебоксар, собираются люди, чтобы изучать чувашский язык, мифологию и традицию, песни и танцы, писать статьи для чувашской «Википедии». Если раньше в летний лагерь приезжали несколько десятков человек, то в прошлом году число их было больше сотни, большинство — молодые люди.

— Конечно, мне не очень нравится политика государства в отношении национальных языков, чувствуется какой-то откат в советские времена. Да и старшее поколение считает, что ерундой занимается молодежь, — говорит Александр. — Но я оптимист, считаю, что мы можем справиться сами. Нам самим нужно показать нашим людям, как важно сохранить свое наследие. И тогда и через 50 лет, даже изменившись, чувашский язык не исчезнет.

«У современной чувашской культуры — женское лицо»

Одна из достопримечательностей Чебоксар — этнокомплекс «Амазония». В 2017 году это пространство для отдыха горожан открылось на месте Парка культуры и отдыха имени 500-летия Чебоксар. У входа в этнокомплекс находится аллея скульптур «Амазонки». Семь белых фигур изображают легендарных женщин-воительниц: Мирина (предводительница амазонок в Африке), Тамарислу (царица скифов), Херкка (жена вождя гуннов Аттилы), Боарикс (предводительница суваро-булгар), Барспит (жена царя сувар Али-Илитвера) и Ылтӑнҫӳҫ (старшая дочь царя Волжской Булгарии Ылтӑнпека). Появление аллеи связывают с легендой о якобы живших в древности на берегах Волги амазонках. Сам этнокомплекс представляет собой обширный парк с обычным набором аттракционов: от колеса обозрения до картинга. О тематике комплекса напоминает лишь центральная площадка с арт-объектом «Ладья», копирующим деревянные суда, на которых на земли чувашей приплыли воины царя Ивана III, и та самая аллея статуй, у некоторых из которых сломаны руки. Больше ничего «этнического» обнаружить не удалось.

— Вся эта история об амазонках на Волге для меня сродни мифам о Бермудском треугольнике и Атлантиде. Миф — это миф, я отношусь к нему как к красивой и интересной истории, а не как к историческому факту. А сам парк — скорее приманка для туристов, хотя и у местных жителей он очень популярен как место отдыха, — говорит Анна Вӑйлӑ хӗрарӑм, молодая светловолосая девушка, этно- и фем-активистка. — С другой стороны, возможно, легенду об амазонках так форсят для того, чтобы показать: чувашки могут быть не только скромными и послушными, как предписано им по традиции, но и способными постоять за себя и самостоятельно принимать решения.

Анна стремится сохранять анонимность и предпочитает, чтобы ее называли Вӑйлӑ хӗрарӑм, в переводе с чувашского — «Сильная женщина». Также называется ее телеграм-канал о знаменитых женщинах Чувашии. Феминизмом Анна стала интересоваться в 2017–2018 годах, когда развернулась дискуссия о профилактике домашнего насилия. Тогда девушка стала рассылать петицию за принятие закона о домашнем насилии по своим друзьям и знакомым. Потом стала посещать феминистские онлайн-лекции. На одной из них исследовательница русского женского движения Ирина Юкина высказала мысль о том, что региональный феминизм — это «непаханое поле» для исследований. Анна загорелась этой идеей, попыталась вспомнить известных чувашских женщин и обнаружила, что ничего о них не знает. Чтобы ликвидировать этот пробел, активистка начала вести канал о сильных женщинах Чувашии.

— Я родилась в Чувашии, но росла до десяти лет в Красноярском крае, за полярным кругом, в большой чувашской диаспоре. Между собой родители говорили по-русски. Я долго не ощущала принадлежности к своему народу. Когда родители в детстве мне говорили: «мы чуваши», я отвечала: «Нет! Я не чувашка!», — вспоминает Анна. — Чувашский язык я слышала, только когда на лето приезжала к бабушкам в деревню. Но со мной тоже никто специально на родном языке не разговаривал. Чувашский я учила в школе, и у меня хорошо получалось. В девятом классе я сдала устный экзамен по родному языку на пятерку, тогда это еще было возможно. Но до сих пор я плохо знаю чувашский, говорю на нем редко, в основном с бабушкой.

Анна начала вести канал «Вӑйлӑ хӗрарӑм» в конце 2022 года. Первый пост канала был о первой чувашской поэтессе Эмине, известной в народе как «Иволга Чувашии». О жизни поэтессы известно немного: родилась в 30–40-х годах XIX века, ее любимого молодого человека за участие в народном восстании сослали, родители хотели выдать ее замуж за зажиточного крестьянина, и девушка покончила с собой в возрасте девятнадцати лет. Среди других важных для чувашской истории женщин Анна называет: Ираиду Вдовину, собирательницу и исполнительницу народных песен; Зою Миронову, вторую женщину-дипломатку Советского Союза, после Александры Коллонтай, работавшую, в том числе, в Комитете ООН по правам женщин.

— Традиционно чувашское общество было крестьянским и патриархальным. Женщины не имели почти никаких прав. Рождение девочек не праздновали, родители старались скорее от нее избавиться — выдать замуж. Жена в семье мужа должна была подчиняться всем его старшим родственникам, обращаться к ним не по имени, а по родственным терминам, запрещалось ходить с непокрытой головой и босой. Об отношении к женщине свидетельствуют поговорки: «женский ум — пар от супа», «собаке доверяй, а женщине нет». Насилие в семье тоже было обычным явлением. Чуваши говорили: «женщина не кувшин, не разобьется» и «женщина не поумнеет, если ее не бить три раза в день», — объясняет Анна.

— Взгляды на положение женщин в чувашском обществе меняются на рубеже XIX–XX веков, и связано это с общемировой тенденцией, ростом борьбы за права женщин. Тогда же богатые семьи начинают отправлять девочек в школы, и тогда же появляется главное литературное произведение Чувашии — поэма «Нарспи», написанная поэтом Константином Ивановым. Главная героиня, по имени которой названо произведение, любит бедного молодого человека, ее насильно выдают за старого и богатого крестьянина, который подвергает ее унижениям и избиениям, после множества трагических событий Нарспи заканчивает жизнь самоубийством. Эта поэма — первое произведение, которое рассказывает о трагедии чувашской женщины. Сейчас ее продолжают изучать в школе, и каждый чуваш и чувашка могут по памяти прочесть первые строфы.

Сегодня положение чувашек меняется вместе с глобальными мировыми тенденциями. Существующее неравенство в доходах, домашнее и сексуализированное насилие, по мнению Анны, не слишком выделяет республику на фоне других регионов страны.

— Сейчас народная культура возрождается, и связано это прежде всего с женщинами. Появилось большое количество новых имен в различных областях культуры и искусства: художница Юма Андреева, художница по костюму Эрпиге Хотиновская, режиссерка Анастасия Кудряшова, поэтесса Саванпи, фотографка Кристина Урубрайс, Варвара Седакова, которая проводит мастер-классы по созданию чувашских украшений, и многие другие. Можно сказать, что у современной чувашской культуры — женское лицо, — говорит Анна. — Отчасти этот феномен связан с общемировым протестом против глобализации и интересом к поиску своих корней. Отчасти это и протест против агрессивной войны и нежелание с ней ассоциироваться. И во многом это происходит потому, что именно чувашские женщины, как и у многих других народов, лучше и бережнее хранят традиции и передают их через поколения.

«А чего лапти не надела?»

Символом Чебоксар, да и всей республики, является 46-метровый монумент «Матерь-Покровительница», установленный на холме на берегу Чебоксарского залива в 2003 году. Женщина в национальном костюме раскинула руки, словно обнимая город.

— На мой взгляд, статуя простовата, — говорит художница Юма Андреева. — И образ сильно забрендирован. Его вставляют везде как символ, клеят на машины, даже татуировки с «Матерью» набивают.

Юма Андреева создает картины, анимации, украшения и арт-объекты. В творчестве сочетает этнические элементы с современным искусством.

— Я родилась в городе Канаш, в 80 километрах от Чебоксар. В детстве особой связи с чувашской культурой не чувствовала. Родители между собой говорили на чувашском, а со мной только на русском. В школе, на уроках родного языка, меня отсаживали на заднюю парту: ты хорошо рисуешь, вот и рисуй для нас плакаты, — делится художница. — Все изменилось, когда я переехала в Чебоксары и поступила в художественное училище. Я поселилась в студенческом общежитии, только не в художественном, а в музыкальном, познакомилась с ребятами с сольно-хорового отделения, которые интересовались чувашской культурой. До этого я рисовала в основном портреты, но лучше всего у меня получались почему-то именно чуваши. После знакомства с этноактивистами стала интересоваться языком и культурой, создавать работы на основе национальной мифологии.

Первым своим успехом Юма считает свое участие в биеннале Чувашского современного искусства — 2022, проходившего в Чебоксарах. Там девушка представила свои картины и карточную ролевую игру «Вупар», созданную на основе «Мафии» с героями из чувашских легенд.

— Я не считаю себя стопроцентной чувашкой — не в совершенстве владею языком, не участвовала в национальных обрядах, все мои знания о культуре я получаю из книг. Все мои работы, на самом деле, метафоричны, это образы, навеянные чувашской мифологией, которые я интерпретирую по-своему, а не иллюстрации конкретных сказок или легенд, — объясняет Юма. — Но если показать мои работы где-нибудь в чувашской деревне, то местные жители смогут понять, какие сюжеты из фольклора я взяла за основу своих картин. А если кто-то не понимает мои работы, то ничего и не надо объяснять. Люди же ходят, скажем, на выставку Сальвадора Дали и не требуют, чтобы им все поясняли.

Работы Юмыг Андреевой

Юма, как и многие другие молодые чуваши, считает, что отчасти увлечение чувашской культурой у представителей ее поколения связано с «мягким протестом» против ассимиляции и политики стирания национальной идентичности. Девушка не только рисует картины, делает украшения, но часто ходит по Чебоксарам в национальном костюме или надевает некоторые его элементы вместе с повседневной одеждой.

— Родители надо мной смеются: пока джинсы, пальто не наденешь, волосы не накератинишь — богатого мужа не найдешь. У нас и молодые люди считают все чувашское «деревней». Молодежь делит себя на «нормисов» и «нефоров». Так вот у нас неформалами считают тех, кто говорит на чувашском, носит чувашскую одежду, интересуется культурой и обычаями народа. Иногда на улице, когда я иду в национальном костюме, ко мне привязываются парни: «Ты чего так вырядилась? А лапти чего не надела?». Хорошо, что у меня рост высокий, а характер хабалистый — им иногда моего взгляда хватает, чтобы отстать, — объясняет Юма. — За пределами Чувашии иногда совсем смешно выходит. Как-то ко мне в Москве подошли и спросили: «Вы из Ирландии?». Я ответила, что из Чувашии. У меня уточнили, по какой визе я приехала. Там же, в Москве, я была на празднике в честь окончания посевных работ «Акатуй». Ведущий сказал на чувашском: «все мы чуваши». Переводчик на русский перевел: «все мы русские», и никто не возразил. Конечно, все мы чувствуем, что нашу идентичность стирают. Возможно, это глобальный мировой процесс для всех народов. Но лично я при любом исходе продолжу создавать работы на основе чувашской культуры.

«Чуваши означает „мирный народ“»

— Чувашию называют «Край ста тысяч песен». И один из больших пластов этой части народной культуры — «Салтак Юррисем» или «Рекрутские песни». Они появились в 1706 году, после того как царь Петр ввел рекрутскую повинность для крещеных инородцев. Сейчас Чувашский гуманитарный институт насчитывает 1200 таких песен различных этнотерриториальных чувашских групп, — говорит руководитель чувашской музыкальной этногруппы «DIVA» Руслан Соловьев.

Проект «DIVA» (сочетание чувашских рунических символов, подлинность которых находится под вопросом, означающее «жизненный путь к истине, любви, верности в созидании и взаимопомощи») возник в 2019 году. Его основной задачей Руслан называет популяризацию чувашских песен. На данный момент записан полноценный альбом «Чувашские строфы и песни», содержащий шесть песен и шесть строф из Чувашской народной афористической поэзии. В 2022 альбом попал во всемирный чарт этнической музыки «Transglobal World Music Chart». Следующим проектом стал альбом из 12 рекрутских песен.

Чуваши означает «мирные люди», поэтому для нашего народа уход в армию означал путь в вечность. Все песни носили скорбный, печальный, траурно-поминальный характер, исполняли их только мужчины. Ни одного текста вы не найдете, где бы говорилось: вот сейчас мы всех победим, там еще что-нибудь разрушим, — рассказывает Руслан. — На рекрута, по традиции, одевали крест-накрест два белых полотенца, означавших оберег, защиту. В чувашском костюме нет ни одного воинственного элемента, не существует и какого-либо традиционного оружия. Не так давно мне прислали видео. Провожали в армию несколько ребят в этих полотенцах, и от церкви шла процессия. Впереди парня идут и поют эти чувашские песни прощальные. А за ними вся деревня, молча, с поникшими головами, траурная такая процессия: потому что никто не знает, вернется ли кто-нибудь из этих ребят домой.

26 марта в Чебоксарском культурно-выставочном центре «Радуга» прошла презентация книги «Рекрутские песни», содержащей 12 отобранных Русланом Соловьевым текстов на чувашском, русском, английском и китайском языках, проиллюстрированной Народным художником Чувашской Республики и Заслуженным художником РСФСР Праски Витти (Виталием Петровым).

В небольшом зале, заполненном людьми, была показана 3D-анимация из анимированных иллюстраций художника, сопровождавшаяся пением рекрутских песен на чувашском и русском в исполнении группы «DIVA». После выступления директора «Радуги» Гины Смирновой, директора Чувашского государственного института гуманитарных наук Юрия Исаева, члена Общественной палаты Чувашской Республики Владимира Тяпкина и других; слово получил художник.

— Это вершина народной поэзии, это выплаканные слова, это любовь к близким и родному краю. Они пленяют меня своими словами, своей внутренней наполненностью, человеческими эмоциями. Мои рисунки идут параллельно тексту: я заполняю пустующие места вокруг этих гениальных стихов, — сказал 88-летний Праски Витти и добавил: — Каждый народ, уходя, оставил после себя великое литературное произведение: древние египтяне — «Книгу мертвых», шумеры — эпос о Гильгамеше, норманны — песнь о Нибелунгах. У чувашей непревзойденным произведением является поэма «Нарспи», и я в ужас пришел: это колокол над нами. Народ почему-то не хочет жить, разбегается, бросает собственную землю. Надо дальше жить, надо рисовать.