За время своего исполнения воинского интернационального долга «за речкой» во второй пятилетке 1980-х автор этих строк наслушался и стал очевидцем ряда историй из цикла «нарочно не придумаешь». Убежден: если бы таковых не случалось, в Афганистане служилось бы несколько если не тяжелее, то однозначно грустнее.
Будет рейд — будет и фото!
Ранним утром рейдовая мотострелковая рота была поднята по боевой тревоге. Командир полка предстал перед офицерами и солдатами в самом что ни на есть позитивном расположении духа. Явление было, конечно, не из ряда вон, но тут полковой начальник аж сиял – что-то чрезвычайно осчастливило его! Бодро поздоровавшись, услышав в ответ «Здравия желаем, товарищ подполковник!», сообщил, что, по данным авиаразведки, иранскую границу пересек душманский караван из шести легких грузовиков типа «симург» или «тойота»:
– А что это значит? К бабке не ходи – крупная партия оружия. А это что значит? Правильно – этот багаж «духов» мы обязаны перехватить! Вопрос – как? Дорог у них будет только две. Наиболее вероятный маршрут, по ряду соображений, – такой-то. Соседний полк высылает разведвзвод, а командование нашего полка в моем лице решило доверить выполнение данной боевой задачи вашему третьему взводу. Справитесь?
– Так точно! – дружно прогорланил третий взвод.
Неописуемый же позитив командира полка стал тотчас понятен всем. И солдаты двух других взводов посмотрели на своих товарищей из взвода третьего как на счастливчиков, с нескрываемой завистью – ведь те шли на настоящее дело, которое сулило верную удачу! Дело в том, что реализация разведданных проводилась обычно по информации из двух источников. В большинстве случаев афганцы за немалые деньги сообщали «шурави» о скором прибытии караванов с оружием или о местонахождении банд. В девяти случаях из десяти эти данные оказывались ложными. И, прождав два-три дня в засадах, спецназ, разведка или пехота возвращались из рейда ни с чем и злые: «Опять пустышка!» Данные же нашей авиации подтверждались зачастую на все сто.
Отозвав в сторону взводного, командир полка по карте уточнил задачу. А завершив инструктаж, приказал на выходе из режимной зоны забрать в рейд, как он выразился, «одного туриста». Командир взвода поморщился: мол, что еще за обуза в боевое задание?!
– Не дрейфь! – ободрил его подполковник. – Наш человек – корреспондент дивизионной газеты. Как и ты, старший лейтенант. Парень боевой, бывалый. В случае чего подсобит. Да не смотри ты так! Его сейчас весь политотдел экипирует. Даже дырку для ордена уже просверлили.
– Дырку для ордена… – прокряхтел взводный.
– Ты вот что. Смотри, чтобы с ним ничего не случилось. Все, желаю удачи!
Дивизионную газету, прозванную в соединении неизвестно почему «Меньшевистский листок», в типографии печатали немереным тиражом и доставляли во все части. Там ее распространяли по ротам. Единичные экземпляры подшивались в ленинских комнатах, большинство же остальных зачастую использовались не по назначению, и до прочтения оной пропаганды-агитации доходило разве что в местах, куда и цари с королями пешком ходят. Но труд «современных Константинов Симоновых» уважали, тем более что журналисты не сачковали от боевой работы, были настоящими «товарищами по оружию», сами напрашивались увидеть все «глазами человека моего поколения». Определенного в рейд «меньшевика» в полку знали многие. Это был нормальный парень, который, к тому же владел не только пером и блокнотом, но и «лейкой» – то есть умел очень хорошо фотографировать. И не зажимал потом «эпохальные» фото. А они весьма ценились: экспонометры (их ныне уже и знать не знают), проявки пленок и печать снимков – это вам не нынешний век смартфонно-айфонной электроники, до которого тогда оставалась еще четверть столетия…
А у командира взвода была одна давнишняя мечта, до осуществления которой все не доходили руки. Ему свербело сфотографироваться в боевой обстановке! В каске да в бронежилете, с «лифчиком» для магазинов и с автоматом, с «облико морале» героического воина, стоящего на авангардных рубежах… ну и так далее. На боевых операциях, в которых старлей участвовал ранее, было не до фотосессий.
Конечно, можно было выйти в автопарк, облачиться в снаряжение и бравым видом так изобразить боевую обстановку, что никто бы не подкопался; некоторые так и поступали. Но нашему рейдовику это претило! Он, боевой офицер, считал подобное трюкачество уделом солдат. Узнав же, что с ним на задание отправляется корреспондент, да еще и с неплохой оптикой, взводный, поначалу недовольный, теперь несказанно обрадовался. Удача! Наконец-то, долгожданные снимки он сможет отправить родителям, однокашникам по военному училищу и, само собой, любимой жене!
Персоны «а-ля коммандос»
Тотчас пришла оригинальная идея. Недавно он вместе с друзьями брал на ночь напрокат в дукане (торговой лавке) видеомагнитофон со стандартным афганским набором фильмов – боевики, ужасы, карате и эротика. Сильное впечатление на всех произвел американский фильм «Коммандос» с Арнольдом Шварценеггером в главной роли. Крутой герой, которого лихо изображал весь избугренный мышцами свирепый Арни, в одиночку в пух и прах покрошил целое войско врагов, а сам вышел из боя лишь с легкой царапиной. В его облике нашему взводному особенно понравилась боевая устрашающая раскраска лица черными полосами – тогда это было в новинку.
Прибыв через несколько часов на место и организовав засаду, старлей решил последовать примеру киношного американского супермена. Разумеется, он догадывался, что вряд ли Шварценеггер использовал для придания свирепости своей физиономии советский сапожный крем, но никаких аналогов под рукой не оказалось…
Глядя на взводного, «устрашающий» внешний вид один за другим приняли все солдаты, включая и механиков-водителей боевых машин пехоты – двух узбеков и таджика. Последние вполне могли обойтись без ваксовой маскировки, поскольку на их и без того весьма смуглых лицах наведенные полосы были не столь выразительны. Военкор «Меньшевистского листка» сперва скептически наблюдал за всеми этими приготовлениями к бою (и к фотосессии), но вскоре «повелся» и он – тоже не утерпел от представившейся возможности блеснуть в своих кругах фотографией собственной персоны «а-ля коммандос».
Третьему взводу повезло – «духи» выбрали именно эту дорогу. Караван нейтрализовали очень быстро, споро – даже сами удивились. Но долго ли умеючи? Да наверняка и раскраска «по-коммандос» поспособствовала. Подбили первую машину, а все остальное было уже делом техники. Взводный ощущал себя Шварценеггером во плоти!
Захлебываясь от восторга, что грянул такой успех, старший лейтенант докладывал по радио в центр боевого управления полка:
– Оружие и боеприпасы захватили. Да, много! И куча пленных! А у нас ни единой царапины! – при этом он едва не ляпнул: мол, не то что у Шварценеггера в том фильме! – Только летчиков надо научить считать до десяти: «симургов» было семь, а не шесть, так что в полк пригоню все шесть, как вы и докладывали.
– Молодец! Умница! Герой! – щедро похвалил старлея командир части. – Собственный автопарк откроем. Одну машину вашей роте подарю. Передай бойцам, что их ждет ящик сгущенки, сока и печенья. А тебя вместе с ротным и комбатом приглашаю вечером к себе на ужин. Только будь осторожен, не расслабляйся. Не позднее 19.00 жду в полку. Въезжай на плац с тыльной стороны. Ворота будут открыты. Делаешь круг почета и становишься у трибуны. Встречаю с оркестром. Конец связи.
Картина маслом «Малевич отдыхает»
На волне успеха решили продолжить фотосессию. Снимались в одиночку и группами. У дымящейся машины «духов». На фоне горы трофеев. С пленными «халатниками». Надо сказать, что «устрашающий» вид «шурави» душманов и впрямь довольно сильно напугал – таких русских они еще не видели и таращились на них с нескрываемым страхом, ничего не понимая. Возможно, тоже смотрели «Коммандос» и решили, что и в советском войске появился «спецназ из спецназов», который так легко захватил караван, что бандиты не успели сколько-нибудь результативно хотя бы огрызнуться.
Наконец весь исполосованный под «коммандос» третий взвод был удовлетворен своей живописной из ряда вон боевитостью. Малевич со своим «Черным квадратом» просто отдыхал в теньке под каким-нибудь фисташковым кустом! Все герои дня получили заверения дивизионного газетчика, что каждый станет обладателем персональной фотографии, и не одной. В мечтах уже видели: отцы с матерями возгордятся, друзья обзавидуются, ни одна зазноба не посмеет переметнуться к другому!..
Омыть лица решили в небольшой речушке, которую проезжали по пути. Намылившись и потерев щеки ладонями, сначала почувствовали, а потом, глядя друг на друга, и увидели, что крем почему-то не только не смывается, а наоборот размазывается равномерным слоем по всей округлости лица. Повторные попытки с «более тщательным» намыливанием привели только к тому, что все стали еще больше похожи на аборигенов Африки. Или – на двух узбеков и таджика, которые и при креме более или менее оставались похожими на самих себя. В ледяной горной воде черная вакса и не думала покидать свое «устрашающее» свойство на обликах двух старлеев и двадцати пяти солдат!
А если попробовать стереть сапожную намазку песком? Но быстро стало ясно, что это еще «мертвее» закрепляет уже полученный результат, да и щекам больно. Солдаты, охранявшие моющихся, умирали со смехy. Но взводный в отношении их применил старую военную аксиому, гласящую, что в армии должно быть однообразие, и через минуту-другую те тоже превратили свои налобные и нащечные полосы в сплошной «черный квадрат от Малевича». От удручения лица у многих и впрямь походили на квадратные.
После всеобщего преображения в «негров» не до смеха стало всем. В таком виде объявляться в полку было равносильно… неизвестно чему. В лучшем случае «возвратившихся с победой» просто засмеют. А если их еще решит встречать командир дивизии – ведь наверняка ему уже доложено о выдающемся успехе… Об этом взводному не хотелось даже думать. Срочно нужна была горячая вода! После совещания с «меньшевиком» и сержантами организатор и вдохновитель «полосования по-шварценеггеровски» принял решение заехать на одну из застав и с разрешения командира полка там помыться. Тормознули у ближайшей на пути домой, и взводный срочно запросил по радио штаб.
– Что случилось и где вы находитесь? – ответил взволнованный голос подполковника.
– У нас все нормально, но есть к вам единственная просьба. Нам надо задержаться на час на последней заставе и помыться в бане. Мы сильно испачкались.
– Старлей, ты что несешь?! Тебя что, на обратном пути в голову ранили или мозги на солнце расплавились? Приедешь в полк и помоешься. Баня готова. Сам тебя намылю! – пообещал рассерженный голос.
– Вы меня не совсем поняли. Мы все очень сильно испачкались. И нам возвращаться в полк в таком виде никак нельзя. Пожалуйста, разрешите, – умолял взводный.
– Как это – все?! – уточнил командир, истолковав эту мольбу по-своему. – И ты тоже?
– Так точно!
– А корреспондент?
– И он…
После недолгого молчания телефонная трубка рявкнула:
– Вы там что?! Все одновременно в штаны наложили?! Ничего, мы носы заткнем. Давай руки в ноги, газ до «полика» – через полчаса жду на плацу! Полку даю команду строиться. Конец связи.
Сцена встречи была как у Гоголя в финале «Ревизора» – немой. У офицеров на левом фланге отвисли челюсти: пленные афганцы рядом с нашими солдатами выглядели бледнолицыми. Даже военный оркестр, начав было исполнять торжественный марш, съехал с ритма, басанул напоследок трубой, чвякнул скользнувшими друг по другу литаврами и умолк. Командир полка ошеломленно обвел героев дня взглядом и спросил всех и каждого:
– Кто?! Кто вас так покрасил, придурки?
– Разрешите, я все объясню? – кающимся голосом изрек взводный.
– Объясню?! Хорошо, комдив не приехал!.. Да пошли вы все… в баню! – рявкнул подполковник.
P.S. А после бани взводный с корреспондентом все же отужинали в компании с командиром полка. И спирта за удачную охоту выпили. Все отсмеялись от души. Подполковник спрашивал репортера: «Как же они теперь себя и кто их таких на твоих черно-белых фотокарточках узнает?! Все ж черные, на одно лицо!.. Шварценеггеры, Малевичи, вашу мать!» И ничего старлею за этот «цирк» не было. А позже он и государственную награду получил. Все же гениально подметил в свое время Эрнест Хемингуэй: «Те, кто сражается на войне, – самые замечательные люди, и чем ближе к передовой, тем более замечательных людей там встретишь…»
