В некотором царстве, в некотором государстве, был да жил, или, правильнее сказать, поживал, люд честной, работящий да малопьющий, весёлый и разухабистый, затейливый да мастеровитый. Обильной страна была, богатой. Черноземы давали урожаи невиданные, в садах от яблочек наливных да груш сладких трещали деревья плодовые. А уж рыбы в окрестных реках да озерах и грибов с ягодами в лесах – хоть телегами вывози.
От тихой и сытной жизни и нечисть местная пакостей не делала. Лешие тропинки не путали да людей не пугали, так, фигу покажут из-за пенька или шишкой в лоб запустят, похихикав противненько. Ещё девкам молодым подол сучком зацепят. Водяные вообще разленились, полеживали на берегу и просили грибников в кабак сбегать, принести чего-нибудь «эдакого для настрою поднятия». Платили честно – жемчугом речным. Детвора голоногая моментально подработкой занялась, а что – страха никакого, хозяева водные детишек любили, могли и ракушку затейливую подарить, и самоцвет красивый.
Русалки тож народец не утаскивали в пучину глубокую. Правда, мужики все одно сбегались посмотреть, как красотули белокожие танцуют вечерами. Говорили, очень уж глазу это приятственное зрелище, хотя бабы местные, жены их, бурчали что-то про размер да срамоту неприкрытую.
А правил этой благодатью царь Берендей. Мужик в меру деспот, в меру тиран, но уважающий демократические ценности, сиречь думу боярскую за глупости али несогласие с политикой державной не сек розгами почем зря. Хотя, по правде сказать, иногда и следовало бы. Тем более после таких докладов.
«Тяжкие времена наступили в государстве нашем. Вновь сила злобная надумала погубить земли родные, ниспослав гонцов от Кощея Бессмертного, скелета ходячего, ворога лютого, слюною ядовитой плюющегося, деток малых пожирающего, кровушкой богатырей сгинувших запи…»
- Хватит, Краснобаев, - скривившись, царь стукнул державой по подлокотнику, - сколько раз говорить, докладывай четко и по существу.
- Виноват, государь, - низко склонился боярин, - увлекся, дочке вчера сказку на ночь рассказывал, а она же без ужастиков заснуть не может, вишь ли, «хоррор» - это, батяня, сейчас мега тренд, я же не лохушка под байки о Колобке засыпать.
Дума поддержала сочувственными вздохами.
- Стареем мы, - буркнул воевода Кольчугин, - детишек своих не понимаем. По правде сказать, они чудными словами изъясняются, и не уразумеешь, что говорят. Называют себя хипстерами неформальными.
- Истинно, - вступил Древнесказов, самый старый и мудрый из бояр, - давеча сын мой Ванюшка, пятый, средненький, лапти обул на босу ногу, портки закатал, платок бабий на голову повязал диковинно. Грит, я, батяня, таперича хипстером буду, мне ещё спинктер нужон, дабы на пальце крутить.
- И что, дал ты ему этот…, - Берендей споткнулся на слове, но, совладав, выговорил, - сфинктер?
- А то ж, - с достоинством поклонился государю боярин, - как дал плетьми по месту мягкому, дабы глупость в голове долго не задерживалась.
- Помогло? – заинтересованно вытянула головы дума.
- Эх, грехи наши тяжкие, - утер скупую слезу Древнесказов, - осерчал Ванюшка-то на меня и убег, к ентим, гадам.
- Готам, - поправил друга Бабахин, самый боевой и прогрессивный боярин, отвечавший за дело пушкарское, проще говоря, командующий артиллерией государева войска, - и откуда только напасть эта взялася, вроде и законов не нарушают, а все одно странно.
- Делаааааа, - сдвинув корону на затылок, - задумчиво протянул Берендей.
Дума поддержала согласным кряхтением.
- Ну, буде тут панихиду разводить, - государь повернулся к Краснобаеву, - читай далее.
Боярин поднес свиток к глазам:
- А гонцы сии – отроки наши, дети родненькие. Которые в хипстеры подались, ещё не страшно. Хоть и носят штаны ушитые с лаптями крашеными. А вот другие, готами назвалися, рядятся в одежды черные, лица белилами мажут, да цепей на себя понавешивали. У купца Обмылкина скупили весь товар лежалый: ткани цвета ночи непроглядной. Сами кроят, сами шьют сарафаны да кокошники кожаные, штаны узкие и балахоны, сапоги да лапти фасону диковинного. По ночам бродят по кладбищу, бурчат чего-то. Оно бы и ничего, да вот незадача – кабатчики челобитную подали, подати нечем платить. Не продается пиво пенное с медом, а казне с того убыток. Ибо не хотят мужички по святым выходным развеяться в угаре хмельном, боятся рыл белых черноряженых. Вон третьего дня приказчик Сенька Нахрап вечером домой возвращался навеселе, а ему навстречу эти скоморохи разукрашенные вышли…
Краснобаев замолчал.
- Ну, не томи, - зароптала дума, - помер что ль?
- Лучше б помер, - степенно погладив бороду, продолжил боярин, - протрезвел в кои-то веки, да как пришел домой и глазами ясными разглядел жену свою разлюбезную, тут его Кондратий и обнял. Знамо дело, с пьяных глаз и лягушка – царевна. Одним словом, государь, беда пришла. Вчера сам слыхал, как дочь Алевтины – ключницы, Манька, «Волчьей ягодой» прозванная, говорила, что «вам, старперам, надо освободиться от стереотипов мышления и уважать субкультуру молодежную».
- Свят, свят, свят, - загудели бояре.
- Потешатся да успокоятся, - хмыкнул Берендей, - мы в отрочестве тож не ангелами были, верно говорю?
- Нет, кормилец, - выступил Бабахин, - раздор в государстве начался. Не всем по нраву пришлась эта, прости Господи, субкультура. Ты дослушай.
Царь согласно кивнул, и Краснобаев продолжил:
- Попы да дьяки не стерпели непотребства новомодного, решили они конец положить забавам бесовским. И пошли на кладбище с кадилами наперевес. Ой ты гой еси, забава молодецкая.
Вытерев пот со лба, боярин повысил голос:
- Ух, вечер был, сквозь дым летучий
все готы двинулись, как туча, прям на отцов святых.
Бой затихал и разгорался, звенели цепи,
кто-то дрался, а кто-то меж могил валялся,
поймав креста под дых.
Полночи были в перестрелке, что толку в этакой безделке,
И выдохлись отцы. Средь готов стали слышны речи
«А может, надо бить под печень?».
Но вот на поле грозной сечи добралися стрельцы.
- В общем, государь, - закончил Краснобаев, - покамест смута улеглась, надолго ли?
- Что скажете, бояре мои верные, - Берендей посмотрел на притихшую думу.
- Дозволь мне, - с лавки поднялся Древнесказов, - мыслим, что без злодея бессмертного тут не обошлось. Сам посуди, готы эти – чисто дети Кощеевы, как вырядятся. Хоть и говорят сказки, что победили его, да, видно, ошибаются книги древние. То ли иглу не до конца сломали, то ли яйцо не разбили, то ли разбили, но не куриное.
- Истинно дед сказал, воевать его надобно, – загудело вокруг.
- А как воевать? – вскочил Бабахин, - ты уж прости, самодержец, без приказа собрал я богатырей знатных. Посулил им от имени твоего награду и снарядил в дорогу дальнюю.
- Ну? – выдохнула дума.
- А ничего, - разгоряченный боярин всхлипнул, - вернулись все, кто на коне, в доспехах помятых, кто сам пришел, в синяках да ссадинах. Говорят, путь к замку Кощея неблизкий, за бором черным, в тумане вечном, злодей хоронится от кары людской и дела свои пакостные замышляет. Дорога прямая ведет. До самых деревьев черных. Там, на пеньке сидит Кикимора, тропы охранница. Сила нечистая, но приветливая, задаст вопросы чудные и пропускает. А уж в самом лесу, туманом скрытом, беда случается. Вроде едет богатырь тихонько, темнота вокруг, тишина, тропа сияет. И вдруг ни с того ни с сего конь бешеным становится. Скачет выше леса стоячего, ржет, аки ненормальный, скидывает всадника…
- До замка кто-нибудь добрался? – уже зная ответ, спросил Берендей
- Никто, - удрученно кивнул Бабахин.
- Может, награду увеличить, - царь задумался, - до бочонка с червонцами или двух?
- Не вели казнить за дерзость, - выдохнул боярин, - пробовал уже. Богатыри, как один, говорят: вертели мы царскую награду на центре мироздания, в разные стороны да затейливо.
- Ну что ж, быть посему, - Берендей поднялся – повелеваю: стрельцам денно и нощно дозорами ходить, готов этих чудных оберегать от напастей, и хипстеров заодно, хоть и пришибленные на голову, они суть наша кровь и будущее. Святым отцам – молиться, и не шастать по кладбищам, а вам, бояре мои верные – думать, где искать героя былинного, согласного выступить супротив Кощея. Награда будет царскою – слово мое верное.
- А что думать-то, надежа - государь, - не выдержал Краснобаев, - сам видишь, добровольно никто не хочет на смерть идти, значит, пусть судьба решит.
- Договаривай, - царь заинтересованно присел, - и что у тебя за привычка такая - затыкаться на самом интересном месте, вот как велю отсыпать полсотни плетей, дабы языком шевелил побыстрее.
- А он на ходу сказку дочурке своей сочиняет, - хмыкнул кто-то, - как там – а, хорорную, как дед посадил репку, выросла капуста, а собрал три мешка сельдерея.
- Цыц, - остановил начинающийся гогот Берендей и повернулся к Краснобаеву, - так что надумал – то.
- У тебя народный час начинается, с жалобами и просьбами принимать будешь, вот пусть первый, кто в палаты царские войдет, и станет…
- Государь, - перебил Бабахин, - ерунда это, а коли отрок появится, али дед старый? Дозволь из говоруна этого дурь выбить.
- Из себя выбей, солдафон пушечный, - подпрыгнул от возмущения Краснобаев, - здесь тебе не стрельбище, заряжать нечего.
- Как нечего, - хмыкнул боярин, - вот тебе меж глаз и заряжу, дабы…
- А ну успокоиться, - не выдержал Берендеей, - что скажете, дума?
- Хм, угу, ну это, а вот, коли… Нет, ежели вдруг, иди ты… - неуверенно загудело вдоль стен.
Царь страдальчески вздохнул и сдвинул корону на затылок:
- Что гундосим, как мыслите, стоит рискнуть?
- Государь, - поклонился Древнесказов, - хоть и опасна затея, но чем черт не шутит, авось и улыбнется удача.
Бояре одобрительно зашептались. - Что ж, быть посему, авось так авось. Кто первым войдет, того и снарядим Кощея воевать, а уж я героя не обижу, слово мое верное.
И, поправив корону, Берендей кивнул стрельцам:
- Запускайте, молодцы.
Створки дверей медленно распахнулись.
- Мама, - тихо пискнул Краснобаев.
- Ап, - от неожиданности подавился словом кто-то из бояр.
- Спаси и сохрани, - широко перекрестился Древнесказов.
Присутствие духа сохранил только Бабахин, шептавший на ухо обалдевшему, если не сказать круче, царю:
- Умом, статью и ликом в мать, при родах померла Матрена-то, шибко грамотной баба была, и красавицей – словами не описать. А силой – в батюшку своего, Гаврилу – кожемяку. Он с малолетства чадо учил подковы пальцами гнуть да деревца одной рукой с корнем выдергивать. Может, дозволишь, а, государь?
- Что, - просипел Берендей.
- Краснобаеву рыло начистить, тем более и повод есть, - ухмыльнулся боярин.
- Дозволяю, - кивнул царь, - но не сейчас.
И, не отрывая глаз на посетителя, самодержец величественно поднялся с трона:
- Видать, за грехи тяжкие покарал нас Господь, тебя прислав. Но слово государево – не дым, посему быть тебе…
***
- … богатыршей? Кто меня во дворец потянул, Митрич?
Конь в ответ согласно фыркнул.
- Сижу дома, макаю тятеньку в бадье с водою, протрезвел дабы, а тут - получи, монгол, по тыкве. Надо же было вспомнить, что льгота нам положена податная, как семье неполной, - всадница возмущенно подпрыгнула в седле, - правду люди старые говорят, ежели хочешь беду маленькую большой сделать – сходи к боярам за помощью. Так помогут, что…
Митрич тихо заржал.
- Ладно, согласна, сама виновата, но где справедливость. Мужики по хатам, стонут. Синяки, видите ли, болят, а девице незамужней в доспехи обряжаться. Сарафан кольчужный мало не три пуда весит, еще и кокошник стали булатной всунуть пытались. На кой, шлем ведь есть! И главное, стоят и гогочут вокруг, бугаи бородатые. Особливо сотник стрелецкий.
Конь возмущенно тряхнул гривой.
- Ну, извини. Он сам виноват, неча было меня броненосцем Потемкиной называть. Подумаешь, кокошник метнула и руку ему сломала. Да оклемается, я же совсем легонько, чисто символически попинала, ради души успокоения.
Митрич фыркнул.
- Что? Сам ты машина смерти, это мужик хлипкий пошёл. Тпрууууууууу! Приехали.
Спрыгнув с коня, всадница с удивлением посмотрела под ноги и всхлипнула:
- Чисто не девица стройная, а как слониха беременная ямки оставляю!
- Ничего, скажешь – кость широкая, кстати, металл скупаю дорого, - донеслось из-под куста.
- И совсем она не широкая, - вспыхнула девушка, - это доспехи, чтоб их. Ой, здрасьте!
- Здрав будь, ратник былинный, далеко ли путь держишь? А не уделишь ли времени своего толику секретной тропы хранительнице? Тьфу ты, зарапортовалась. Извини, дорогуша, привычка.
Конь с удивлением смотрел, как на свет Божий с невнятным кряхтеньем выползла Кикимора. Прищурившись, она с хрустом потянулась: - Как звать-то тебя, дитятко, и за каким мухомором ты к Черному бору приперлась?
- Настя я, - поклонилась всадница, - еду Кощея воевать проклятущего, богатыри наши лежат с примочками, вот меня и…
- Совсем сбрендил Берендей, - хмыкнула Кикимора, - девицу заместо богатыря отправил, еще и обрядили чудно, не тяжко ли, милая?
- Ой тяжко, - Настя сделала пару шагов и залилась слезами, - чисто трактор на двенадцать плугов, такую борозду за собой оставляю. Да что ж это за жизнь такая, ни походки легкой, ни жениха нормального, ни счастья женского. Все бабы, как бабы, одна я – Микула Селянович в юбке бронированной. Ой, ещё из-за кольчуги этой на сарафане затяжку сделала!!!!!!
Переглянувшись с конем, хранительница тропы незаметно вздохнула:
- Полчаса.
Митрич понимающе фыркнул и благоразумно решил воспользоваться случаем, чтобы перекусить, тем более, что недалеко призывно покачивалось целое поле ядреного цветущего клевера.
Наслаждаясь сочной травой, конь внимательно слушал доносившиеся обрывки фраз:
- .. статная ты девица, а пригожа - очи синие, брови черные, губки яхонтовые…
- … от маменьки родимой, царство ей небесное…
- … без мужика?
- … свататься, да напился и руками своими…
- … всем переломала, и ему, и сватам, и дружкам, и тестю неудавшемуся, впредь чтобы грабельки шаловливые не …
- …а на хозяйстве?
- … тятенька работает, забор поставила, крышу починила…
- … кто ж свеклой губы красит, это прошлый век, вот недавно…
- … слова - то чудные какие – шампунь, помада…
- … не поддавайся стереотипам, подумаешь, люди скажут…
- … чего, шкрябинг?
- … пилинг, дуреха неразумная. Ножки свои белые в пруд опусти, а уж головастики расстараются, пяточки мягонькими станут, как у младенца…
- … не утащат?
- … договорюсь с русалками, не бойся…
Конь вздохнул и тихо заржал, шел второй час. Но кто решится остановить беседу умудренной опытом женщины и молодой девушки, тем более что… - …фу ты, срам какой.
- … не срам, а бюстгальтер, элемент полезный для девок молодых, чтобы…
- … да неужто…
-… истинно говорю, а уж мужики повалят…
- … сама справлюсь, я сильная и независимая…
- … ненормальная, котов заводят, а не коня богатырского. Ай!
Митрич, ехидно прищурившись, демонстративно вытирал копыто о траву.
Кикимора, потирая ушибленный зад, пробурчала:
- Заболтались мы с тобой, Настенька, пора вам в путь – дорогу.
Вскочив на коня, девушка улыбнулась:
- Спасибо за науку да слова добрые.
- Чего уж там, - зарделась хранительница, - адресок – то не забудь, забегай, наговоримся ещё. Как тем богатырям, вопросов задавать не буду и советов давать тоже. Через бор сама проедешь беспрепятственно.
- А люди баили, что…
- Милая, - Кикимора подмигнула, - там, где мужик с мечом не пройдёт, женщина завсегда проскочит, ибо суть наша такова, что даже говорливость чрезмерная пользу приносит. Да и не думал Кощей, что девица к нему пожалует, посему оружие его тайное супротив тебя бесполезное.
- Оружие? Ещё и тайное, ой как интересно, - Настя уже приготовилась спрыгнуть, чтобы услышать очередную историю, но была остановлена властным голосом хранительницы тропы.
- Придет время, узнаешь, а сейчас – в добрый путь. Мы в расчёте, зверюга.
Последние слова были адресованы Митричу, который неожиданно взвился на дыбы и с громким ржанием поскакал в Черный бор. А где-то позади затихало ехидное хихиканье Кикиморы, помахивавшей ивовым прутом.
***
Густая пелена окутала коня и всадницу. Не было слышно ни звука, а сквозь туман к путникам протягивали огромные лапищи черные деревья.
- А может, Кикимора права, как думаешь? Завести котенка, лучше рыженького, да крестиком вышивать на завалинке. Глядишь, какой-никакой женишок и сподобится заглянуть в гости.
продолжение в комментарии ниже
Автор - Андрей Авдей
Источник-https://vk.com/four_ls
