История + Разведчик

Она готовила покушение на Гитлера и помогала СССР делать атомную бомбу. Ещё Урсула Кучински завербовала в советскую разведку всех мужей, любовников – и даже няню.

Ударив шестнадцатилетнюю Урсулу Кучински дубинкой на демонстрации, берлинский полицейский, сам того не зная, определил ее судьбу. Девушка из образованной еврейской семьи, чьи отец и брат исповедовали левые взгляды, стала верной сторонницей коммунизма и двадцать лет занималась шпионажем на Советский Союз.

Она начинает с работы в книжном магазине, продавая марксистскую литературу, и не подозревает, какую роль она сыграет в мировой истории.

Выйдя замуж, она переезжает в Шанхай и ведет там светскую жизнь, изнывая от скуки. Вскоре, однако, размеренной жизни приходит конец: она знакомится со “звездой” советской разведки Рихардом Зорге, и дом простой немецкой домохозяйки превращается в коммунистическое подполье. С этого момента Урсула навсегда связывает свою судьбу со шпионажем и получает кодовое имя “Соня”.

Агент Соня получила боевое крещение в Шанхае у Рихарда Зорге, прошла разведшколу в Москве, собственноручно собирала радиопередатчики, в годы Второй мировой передавала в СССР атомные секреты, полученные от ученого-разведчика Клауса Фукса, и ни разу не провалила задания.

Урсула Кучински – знаменитый двойной агент, легенда разведки. Она сыграла огромную роль как в победе над фашистами, так и в послевоенном усилении Советского Союза и переделе мира.

Это она еще в 30-х готовила покушение на Гитлера. От этой идеи, впрочем, ей пришлось отказаться: СССР, на который она тайно работала, заключил пакт Молотова – Риббентропа и уничтожать Гитлера временно передумал. Гораздо успешнее оказался другой проект Урсулы – передача в СССР материалов, позволивших создать там атомную бомбу.

Общительная и жизнерадостная, она влюблялась и растила детей, заботилась о родителях — и не давала неповоротливым сыщикам из Ми-5 повода заподозрить ее в двойной жизни.

Судьба Урсулы Кучински-Гамбургер-Бертон — удивительный пример того, как можно сохранить верность своим взглядам, не предавая и не будучи преданной, в мире, охваченном катастрофой, где черное и белое меняются местами или сливаются воедино. Вероятно, ее секрет — в способности любить и меняться, не изменяя себе.

Бен Макинтайр рассказывает об удивительной жизни советской шпионки Урсулы Кучински, опираясь на ее собственные записи и письма.

Однако Бен Макинтайр в своём документальном романе сосредоточен не столько на шпионской работе героини, сколько на Урсуле как жене, любовнице и матери. Ей приходилось разрываться между любимыми людьми и работой, которая подвергала риску не только ее, но и всех ее близких. Так абсолютно документальная, содержащая множество фактов и цитат книга Бена Макинтайра оказывается и напряжённым любовным романом, и драматической семейной сагой.

Урсула Кучински родилась в еврейской семье в Берлине. Отец был видным социологом, мать – художницей, старший брат Юрген позже прославится как экономист. Но несмотря на довольно либеральные взгляды, родители Урсулы – и особенно мать – были против высшего образования для женщин. Урсулу отправили в торговую школу и прочили ей карьеру продавщицы книжного магазина. Родители надеялись, что это отвлечёт девушку от опасных коммунистических идей и демонстраций, в которых та участвовала с 16 лет. Но вышло все наоборот.

Приверженность Урсулы коммунистическим идеалам была настоль крепка и убедительна, что постепенно захватила всех Кучински – в итоге на советскую разведку работал весь дом, включая няню.

Автор книги “Агент Соня” Бен Макинтайр – мастер биографий, одна из которых вошла в шорт-лист премии Costa Biography и премии Galaxy за лучшую британскую биографию.

Бен Макинтайр мастерски раскрывает многогранность ее жизни и связанные с этим внутренние конфликты. Долг перед идеей и перед семьей, любовь и разлука, страх преследования и неутомимое жизнелюбие – все это составляет жизнь удивительной женщины, которой удалось сохранить себя в самом эпицентре катастроф двадцатого века.

Два раза Урсула Кучински была замужем – и от трёх разных мужчин родила троих детей. Первый её муж Рудольф Гамбургер был архитектором. Он, как и родители Урсулы, придерживался либеральных взглядов. К коммунизму и СССР относился хотя и с симпатией, но без горячего сочувствия. Под влиянием Урсулы он уже после развода начал работать на советскую разведку. Но, не имея должной подготовки, терпел неудачу за неудачей. В Китае его пытали, а в Иране разоблачили – так советская власть заподозрила в нем вредителя и отправила в ГУЛАГ. Там к первоначальному сроку ему добавили ещё восемь лет за чтение «иностранной пропаганды» – американского иллюстрированного журнала. Как ни странно, Гамбургер остался верен коммунистическим идеалам – выйдя на свободу, он работал на Штази, разведку социалистической ГДР.

От него Урсула родила сына Михаэля. Её второй ребёнок – дочь Янина – тоже родилась в этом браке, но отцом её был Йохан Патра, партнёр Урсулы по агентуре, с которым они служили в Маньчжурии. Рудольф Гамбургер, зная правду, тем не менее признал Янину, а позже они с Йоханом Патрой вместе шпионили в Китае, причём Патра был его начальником. Отношения у них были прекрасные – оба сходились в любви к Урсуле и верности СССР.

Брак со вторым мужем Урсулы – англичанином с французскими корнями Леном Бертоном – поначалу задумывался как фиктивный: агенту Соне нужно было прикрытие в Швейцарии, где она тогда служила. Кстати, именно Лену предстояло быть исполнителем в несостоявшемся покушении на Гитлера – собственно, Урсула как раз сама его под эту роль и завербовала.

Но в итоге, фиктивно выйдя замуж за агента-партнера, Урсула по-настоящему в него влюбилась. Их брак был очень счастливым и, насколько это может быть у постоянно рискующих собой разведчиков, безмятежным. У них родился сын Питер. Пройдя вместе полмира, старость Лен и Урсула встретили на её родине, в послевоенном социалистическом Берлине.

Каждого из отцов своих детей Урсула, безусловно, любила. Однако самой большой ее любовью стал тот, кто определил ее судьбу: завербовал в советскую разведку и придумал псевдоним Соня – по названию тихого, умеющего быть незаметным садового зверька.

В мир шпионажа Урсулу ввела живущая в Шанхае известная американская писательница Агнес Смедли, которую завербовали на службу коммунизму под видом немецкой журналистки.

Макинтайр описывает Агнес как «клубок противоречий», отмечая, среди прочего, что «она была бисексуалкой» и что она якобы презирала мужчин и считала, что женщины «порабощены институтом брака - но при этом «у неё было много любовников и два брака».

Когда Урсулу и Агнес представили друг другу их общие знакомые, «Смедли уже играла важную роль в советском шпионаже», помогая китайским коммунистам, отмечает Макинтайр. Кучински находила её очаровательной, и вполне возможно, что «их отношения вышли за рамки дружбы» и стали романтическими.

Смедли познакомила Кучински со своим возлюбленным Рихардом Зорге, бывшим в то время советским шпионом в Шанхае. По словам Макинтайра, он был похож на Джеймса Бонда не только внешне, пристрастием к алкоголю и беготнёй за каждой юбкой, но также своим профессионализмом и смелостью.

Рихард Зорге

Встреча между возлюбленным американской писательницы и еврейкой, яро поддерживающей коммунизм, и стала отправной точкой для Урсулы, чтобы самой стать шпионкой. Вскоре женщины делили не только любовника - Урсула тоже поддалась очарованию Зорге, но и искусство шпионажа. В сообщениях, которые он отправлял в Москву, он называл её по кодовому имени «Соня», которое сам же и придумал.

Вот как об этом пишет Бен Макинтайр: «Урсула любила Руди за его доброту, Патру – за революционную стойкость, а Лена как надежного, нежного товарища. Но любовь всей своей жизни она встретила в 1931 году, пролетая со свистом по Шанхаю на быстром мотоцикле.

Обрамленная фотография Рихарда Зорге висела в кабинете Урсулы до конца ее дней. “Она была влюблена в Зорге, – говорил ее сын Михаэль. – Она всегда любила его”».

Зорге, как известно, был донжуаном, у него было огромное число подруг. С Урсулой они провели вместе лишь несколько месяцев в Шанхае, где Гамбургер сразу после свадьбы получил место архитектора. Однако до последних дней великий разведчик оставался верен своей Соне – по-своему, по-шпионски.

Уже перед казнью под пытками японцев он продолжал утверждать, что в советской разведке никогда не служили женщины. Так он отводил подозрения от своей давней возлюбленной.

Несмотря на то, что в книге об Урсуле Кучински немало страниц посвящено её непростым, напряжённым любовным историям, наиболее драматическими оказываются отношения героини с её пожилой няней.

Ольга Мутт служила в семье Кучински почти с детства – её приняли туда подростком, выпускницей приюта, и конечно, она стала полноправным членом семьи, все её звали Олло. По очереди она выпестовала брата и четырёх сестёр Кучински, а затем принялась за новое поколение – отправилась с Урсулой в Швейцарию воспитывать Михаэля и Янину. Причём детской её место в семье Урсулы не ограничивалось – она как единственная в семье немка смогла беспрепятственно вернуться в Германию и там передать деньги жене арестованного Эрнста Тельмана. Не имевшая собственных детей, Ольга особенно привязалась к Янине.

В какой-то момент Урсула и Лен заговорили о том, что им нужно перебираться в Британию. Ольге Мутт как немке и гражданке Германии путь туда был заказан. От ужаса, что никогда не увидит Янину, пожилая женщина забыла о своей преданности Кучински и попыталась выдать Урсулу. Ольга Мутт отправились в британское консульство в Швейцарии, чтобы доложить, что её работодательница – советская шпионка.

Результат этого оказался неожиданно комичным: «Ольга Мут знала по-английски лишь пару слов. Сотрудник консульства Великобритании говорил по-французски, почти ничего не понимал по-немецки и был очень занят. Олло назвала чиновнику свое имя, адрес и немедленно разразилась оглушительными излияниями, как ей казалось, по-английски – на самом же деле это был немецкий с редкими вкраплениями английских слов.

Как многие люди, не владеющие иностранным языком, Олло считала, что скудный словарный запас ей удастся компенсировать громкостью. …когда она сделала паузу, чтобы перевести дух, чиновник поднялся и весьма любезно попросил ее покинуть помещение. После чего “пополнил ее именем список безумцев, каждый день докучавших в консульстве”».

Шестеро детей Кучински. Слева направо: Рената, Сабина, Барбара, Бригитта, Урсула и Юрген

После этого Ольга Мутт не успокоилась и рассказала об истинном занятии Урсулы своему парикмахеру и соседям, но те ненавидели фашистскую Германию и поэтому сочувствовали Советскому Союзу. Вместо того чтобы нажаловаться на разоблачённую шпионку, они нажаловались Урсуле на распустившую язык няню.

Ужас охватил не столько Урсулу, сколько Лена. «Нужно что-то делать, пока она не сдала тебя и остальных полиции и не похитила Нину, – сказал он. – Тебе придется ее убить».

Некоторое время супруги всерьез рассматривали эту перспективу, но Урсула не была убийцей, тем более она не могла убить человека, посвятившего жизнь её семье и сошедшего с ума от любви к её ребенку. Она спрятала детей в интернате и поставила Олло перед фактом, что теперь они для неё недоступны. Той ничего не оставалось, как вернуться в Германию.

Биограф Урсулы рассказывает о её службе на КГБ, кульминацией которой стала кража секретных документов США по атомному проекту.

После публикации книги «Агент Соня», переведённой на иврит (в оригинале книга вышла на английском языке в прошлом году), биограф Бен Макинтайр, британский историк, автор бестселлеров о шпионах, рассказал в интервью об Урсуле: «В истории было много женщин-шпионок, но… я не знаю другой женщины, которая успешно бы совмещала роль информатора, связника и старшего офицера одновременно», - отмечает он.

- В своей книге Вы не раз говорите, что Урсула была «матерью, женой и шпионкой». Но в одной из своих предыдущих книг «Шпион и предатель» про Олега Гордиевского, полковника КГБ, тайно работавшего на британскую разведку, Вы не писали, что он был «отцом, мужем и шпионом».

- На историю Сони, её жизнь нужно смотреть, учитывая обстоятельства и время, когда она жила, ведь отношение к материнству тогда сильно отличалось от сегодняшнего. Хотя многие всё равно наверняка раскритиковали бы её за пренебрежение родительскими обязанностями. Но если бы она была мужчиной – никакой критики бы не было.

На пике своей секретной деятельности «Соня», на тот момент полковник КГБ, руководила группой коммунистических шпионов в самый разгар британской программы ядерных исследований и передавала в Москву информацию, которая помогла советским учёным создать ядерное оружие.

В 1937 году её тайно наградили орденом Красного Знамени. Позже её наградили во второй раз.

Через пять лет, в 1942 году, в самый разгар Второй мировой войны, Соня в один момент стала легендой советской разведки. Событие, о котором идет речь, произошло в кафе напротив железнодорожного вокзала в Бирмингеме в Англии, где она жила на тот момент.

Кучински получила толстую сумку с 85 страницами секретных документов по британскому ядерному проекту. Сумку ей вручил Клаус Фукс, немецкий физик, бежавший от нацистов в Великобританию. Как и Кучински, он был коммунистом, и тоже шпионил в пользу Советского Союза по идеологическим причинам. «У СССР должна быть своя бомба», - пояснил он.

Фукс стал одним из важнейших источников информации для Урсулы. «Передача Фуксом научных секретов Советскому Союзу… была одним из самых жирных шпионских уловов в истории», - пишет Макинтайр, отмечая, что «добыча» состояла из 570 страниц отчётов, расчётов, чертежей, формул и диаграмм, касающихся разработки ядерного оружия.

Некоторые материалы были технически слишком сложными, чтобы их можно было кодировать и передать по радио. Кучински передала их через человека, так быстро, что даже самый внимательный наблюдатель не заметил бы.

Впоследствии Фукс присоединился к проекту Манхэттен – программе США по ядерному оружию. Там, за океаном, 16 июля 1945 года он стал свидетелем первого взрыва атомной бомбы на полигоне близ Лос-Аламоса в штате Нью-Мексико. Четыре года спустя Советы взорвали почти такую же бомбу, положив конец монополии США на ядерное оружие.

Фукс был одним из тех, кто способствовал этому, и, соответственно, был назван «величайшим шпионом ядерной эпохи».

Макинтайр цитирует начальника Главного управления разведки Министерства государственной безопасности ГДР Маркуса Вольфа, который отметил, что Фукс «внёс величайший вклад в создание Советами атомной бомбы, нарушив ядерную монополию Америки и тем самым изменив мировой баланс сил». С ним работало несколько шпионов, имена всех к настоящему времени названы. Последний из них, Оскар Себорер, инженер-электрик, еврей, работавший в Лос-Аламосе, был раскрыт всего два года назад.

Ещё одним успехом, приписываемым Урсуле, было внедрение советских шпионов в американскую шпионскую операцию в нацистской Германии. Согласно плану, разработанному Управлением стратегических служб (позднее преобразованным в ЦРУ) в 1944 году, группу немцев-антифашистов должны были завербовать в Великобритании, обучить и оснастить современными средствами связи и высадить в Германии для передачи Штатам информации о событиях в Рейхе.

Кучински сумела самостоятельно завербовать нескольких кандидатов, исповедующих коммунистические взгляды. Им пояснили, что, хотя они будут работать на американцев, их настоящие руководители находятся в Москве, и все их действия осуществляются с одобрения Советского Союза. Идея была в том, чтобы передать Советскому Союзу информацию об американских технологиях.

Макинтайр рассказывает, что изюминкой операции с технологической точки зрения было использование первого мобильного ручного радиоустройства, которое обеспечило связь земля-воздух. Эта «штуковина», которая позже будет известна как «рация», была, как пишет Макинтайр, «предшественницей мобильного телефона».

Шпионская карьера Сони могла бы продолжаться до падения «железного занавеса», если бы не была прервана в 1950 году, когда американцы и британцы раскрыли шпионскую деятельность Фукса. После его ареста Соня сбежала в Восточную Германию, откуда перебралась в Берлин, свой родной город.

Она бросила шпионаж и стала зарабатывать на жизнь написанием книг для детей. Она умерла в Берлине в 2000 году в возрасте 93 лет.

По словам Макинтайра, коммунистические взгляды она сохранила до конца жизни.

- Почему она не продолжила служить Советскому Союзу из Восточной Германии, своего безопасного убежища?

- Она была измотана, и я думаю, что она тосковала по другой жизни, в которой не было бы столько тайн и опасности.

Обзор открытых источникоа

ИСТОЧНИК

ИСТОЧНИК

ИСТОЧНИК

ИСТОЧНИК

Рут Вернер (нем. Ruth Werner, Урсула Кучинская, Урсула Гамбургер, Урсула Бертон, Соня

В 1920-е годы, на фоне переосмысления уроков Великой войны, в военно-воздушных кругах Франции была выработана концепция «линейного самолёта» — средней по массе машины с хорошими лётными данными, в задачи которой должны были входить разведка прифронтовой полосы и при возможности — сразу же нанесение бомбовых ударов по выявленным позициям либо силам неприятеля. Благодаря значительному авторитету французских авиаторов, концепция быстро распространилась за пределы страны во многие государства Европы. Одним из них стала и Польша. Изначально на вооружение польских ВВС были поставлены импортируемые из Франции линейные самолёты (разведчики-бомбардировщики) бипланной схемы Breguet XIX и Potez XXV, а к началу 1930-х, командование задумалось о создании собственного, польского самолёта данного типа.

Французские бипланы Breguet XIX и Potez XXV

Примерно в это время на предприятии PZL (Państwowe Zakłady Lotnicze — Государственное Авиационное Объединение) был разработан по заказу авиакомпании LOT одномоторный шестиместный транспортный самолёт PZL P-13, но не подошёл заказчику. Осенью 1931 года на PZL начались работы по новому военному самолёту, за основу которого был взят незавершённый Р-13. Руководил проектом Станислав Праусс, внесший в конструкцию ряд изменений и адаптировавший её под установку двигателя PZL Pegaz — Bristol Pegasus IIМ мощностью 590 л.с., выпускавшийся в Польше по английской лицензии. Во второй половине 1932 года к работам над самолетом подключился доктор технических наук Франтишек Миштал, назначенный заместителем Праусса. Доктор Миштал решил применить на проектируемом самолете крыло кессонной конструкции, использовав свой патент, до этого апробированный при проектировании крыла спортивного PZL Р-19. Разрабатываемый Прауссом и Мишталом самолёт был не единственным проектом разведчика-бомбардировщика для польских ВВС — с ним конкурировали PWS.19 (моноплан с высокорасположенным крылом), и Lublin R.XVII (чистый двухместный биплан с убирающимся шасси). Однако после детального рассмотрения проектов, Управление авиации остановило свой выбор на проекте компании PZL, получившем индекс PZL P-23.

В конце 1932 года было получено разрешение на строительство партии из трех прототипов и одного планера для статических испытаний. Однако разработка оказалась непростым делом. Разнообразные требования к PZL Р-23 вызвали значительные трудности на этапе проектирования; для создания относительно быстрого самолета практически требовался лёгкий планер, однако было также важно, чтобы этот самолет мог работать с неподготовленных грунтовых взлетно-посадочных полос, быстро устанавливаемых на передовых рубежах боевых зон. Да и в целом, предприятие считалось новаторским в некоторых аспектах, что способствовало его усложнению (в первую очередь это касалось конструкции крыла без лонжеронов). Статические испытания, проведенные Институтом авиационных технических исследований (ITBL), заняли долгое время и показали, что некоторые компоненты недостаточно прочны. Необходимость доработок затянула статические испытания до конца 1933 года. Примерно в это время для самолёта было выбрано имя Karaś (Карась).

Вообще название — один из самых любопытных аспектов данной машины. В мире существуют определённые традиции наименования военных самолётов (речь не о индексах и обозначениях, а именно о названиях). Вероятно, тут лидируют хищные птицы — Орлы, Ястребы, Соколы, Филины летали и летают по всему миру. На втором месте, пожалуй, погодные явления, связанные с небом: Ураган, Молния, Гром, Вихрь, Буря и так далее. Широко распространены и названия в честь животных или насекомых (Чёрная Вдова, Шершень, Москит, Тигр и вообще коты всех мастей, Гризли, Раптор). Конечно, есть множество наименований, которые трудно отнести к перечисленным группам (Задира, Мститель, Каталина, Мираж, Сабля, Томагавк, Вампир, Пират, Дракон, Дух и даже Звёздный Боец). Бывают самолёты и с «рыбьими» именами — чаще всего это машины палубного базирования, либо связанные с ВМФ. Но и тут выбираются стремительные, либо опасные рыбы — Барракуда, Меч-Рыба, Тигровая Акула. А вот чем руководствовались поляки, давая боевому самолёту, полностью сухопутному разведчику и бомбардировщику, имя «Карась», представить довольно трудно. Как ни крути, карась ни быстр, ни грозен, ни зубаст, и явно не летает. Более нелепого и неподходящего для самолёта названия трудно придумать. Поляки, впрочем, пытались, ибо имелись примерно в то же время у них и «Сом» (кстати, развитие «Карася»), и «Лось»…

В любом случае, первый прототип P-23/I поднялся в воздух 1 апреля 1934 года. Испытательные полеты выявили ряд существенных недостатков: обзор пилота и штурмана был недостаточен, а кабина из-за размещения бомб в фюзеляже — тесной. Кроме того, задняя часть фюзеляжа в полете сильно вибрировала. С учетом этих замечаний был разработан второй прототип с обозначением P-23/II. Для улучшения обзора на нем увеличили площадь остекления кабины, а двигатель опустили вниз на 100 мм. Перемещение подвески бомб из фюзеляжа под центроплан дало возможность перепроектировать кабину экипажа и сделать ее просторнее. На центроплане были установлены щелевые предкрылки, изменена конструкция элеронов и щитков, переделано остекление подфюзеляжной гондолы. На обтекателях стоек основного шасси установили посадочные огни. Весной 1935 года второй прототип поднялся в воздух на аэродроме Океньче в Варшаве. А 27 сентября 1935 года в очередном полете P-23/II вошел в плоский штопор и разбился — весь экипаж погиб. К середине этого года был готов третий прототип — P-23/III. На нем в очередной раз доработали кабину: кресло пилота установили еще выше, благодаря чему обзор из кабины был признан удовлетворительным. Новый капот, с обжатием задней части, позволил снизить лобовое сопротивление. Кроме того, была использована гидравлическая система управления пулеметом стрелка, опробованная ранее на больших высотах и рекомендованная к установке на серийных самолетах. Представители ВВС приняли этот вариант самолета как прототип для серийного выпуска, допустив его в производство под наименованием PZL P-23А Karaś.

Первый прототип P-23/I. Мог ли видеть пилот что-либо впереди - непонятно.

Во второй половине 1935 года фирма PZL получила от ВВС заказ на 240 самолетов P-23А и еще на 10 штук - в 1937 году. Изготовление серийных самолетов началось в июне 1935 года, но из-за задержки с поставками двигателя Pegasus IIМ они поступили в строевые части польских ВВС только в июне 1936 года. На серийных P-23А установили автоматические предкрылки на зависающих кронштейнах (вместо крепления в фиксированном положении, как было на прототипе). Но в полете предкрылки выдвигались слишком резко: в результате снижалась управляемость самолета, он сваливался на крыло, что приводило к резкой потере высоты. После проведения исследований решили изменить угол установки стабилизатора - это улучшило летные качества самолета, но привело к уменьшению скорости полета. В конце концов от предкрылков отказались, и в дальнейшем самолеты выпускались без них. Но основным источником проблем стал двигатель — периодически ломался коленчатый вал, при большой нагрузке заклинивало редуктор. Дело в том, что оригинальный производитель Бристоль «забыл» включить в чертежи, предоставленные Польше, последние наработки, исправляющие эти проблемы. Покуда подбиралась замена капризному «Пегасу», уже поставленные ВВС 40 единиц PZL P-23A были переведены в разряд учебных — на них ограничили потолок и установили съёмное двойное управление на месте штурмана. Машины были переданы в лётные школы, в основном в Центр авиационной подготовки в Демблине.

Тем временем на «Карасях» решили использовать двигатели Pegasus VIII, более отлаженные и мощные (680 л.с.). Самолёт с таким мотором получил обозначение PZL P-23B, иногда их называли Karaś II. Изменения не ограничились двигателями: P-23B не имел предкрылков, была незначительно модифицирована кабина, рули высоты имели роговые компенсаторы. Несмотря на установку двигателя большей мощности, характеристики самолета этой модификации улучшились незначительно (за исключением потолка) - из-за возросшего взлетного веса. С конца 1936 года по февраль 1938 года было выпущено 210 новых «Карасей». В 1937-1938 годах они поступили на вооружение 15 эскадрилий шести полков ВВС Польши.

PZL P-23B Karaś II

Помимо P-23A и B существовали и другие, экспортные модификации. Двигатели фирмы «Бристоль» были лицензированы только для применения в Польше, потому на самолёты, поставляемые за рубеж, ставились другие моторы. На 12 машин PZL P-43A, поставленных ВВС Болгарии в 1937 году, были установлены французские звездообразные двигатели Gnome-Rhone 14K мощностью 930 л.с.; также они получили усовершенствованную компоновку кабины экипажа и вооружение, усиленное вторым пулеметом переднего огня. Успех Р-43 привёл к расширению заказа на ещё 42 самолёта, но уже с двигателями Gnome-Rhone 14N -01 мощностью 1020 л.с. Эти машины получили обозначение P-43B, их лётные данные существенно возросли (максимальная скорость — 365 км/ч). До начала Второй Мировой Болгарии были отправлены 33 заказанных P-43B, ещё 8, ожидавшие отправки, были реквизированы польскими ВВС.

PZL P-43B ВВС Болгарии

Ещё одним самолётом, построенным на основе Р-23, стал P-46 Sum (Сом). Он получил двигатель Pegaz XX мощностью 920 л.с. и трёхлопастной винт изменяемого шага, новое двухкилевое хвостовое оперение и улучшенную аэродинамику. Скорость повысилась до 420 км/ч. Стрелковое вооружение серийного варианта самолета должно было состоять из установленных в крыле и стрелявших вне зоны ометания винта четырех 7,7-мм пулеметов, двух пулеметов на убираемой установке в верхней стрелковой позиции и одного пулемета в подфюзеляжной гондоле; бомбовая нагрузка сохранялась на уровне 600-700 кг, но должна была располагаться в бомбовом отсеке фюзеляжа. Было изготовлено только два прототипа PZL P-46 (точнее, переоборудованы из пары P-23B), успели пройти испытания и даже поучаствовать в авиационной выставке, но начавшееся вторжение Германии вынудило отложить планы. Оказался только на бумаге и старший брат «Сома» — «Лосось» — увеличенный бомбардировщик с двигателем водяного охлаждения мощностью 1400-1600 л.с. Праусс явно питал слабость к рыбам. Интересно, был ли в разработке прототип «Тунца» и «Плотвы», или последний вариант был зарезервирован для наземной техники?

PZL P-46 Sum на выставке

Конструктивно PZL P-23A Karaś представлял собой свободнонесущий моноплан с низкорасположенным крылом, имевший цельнометаллическую конструкцию с металлической обшивкой. Длина самолёта — 9.68 м, высота — 3.30 м, размах крыла — 13.95 м при площади 26,80 м². Масса пустой машины — 1928 кг, нормальная взлётная — 2813 кг, максимальная — 3428 кг. Экипаж из трех человек состоял из пилота, штурмана-бомбардира и стрелка. Боевой пост бомбардира располагался в гондоле под корпусом, где он также мог управлять пулеметом в кинжальной установке. В небоевой обстановке он находился в кабине позади пилота. Кабина была полностью закрытой и обогреваемой. Стрелок располагался в открытой установке позади кабины, и также мог спускаться в нижнюю гондолу.

Фюзеляж PZL P-23 имел конструкцию овального сечения, состоящую из дюралюминиевых шпангоутов и стрингеров, усиленных несколькими подкосами в средней части. Обшивка фюзеляжа из гладкого дюралюминиевого листа, в ключевых местах усиленного изнутри гофрированным листом. Крайне прогрессивной для своего времени была кессонная конструкция крыла. Она сочетала в себе центральную коробку из гофрированного дюралюминия и заднюю часть, заполненную ячеистым наполнителем, а также частично несущую обшивку из дюралюминия. Для хвостового оперения использовалась консольная конструкция, состоящая из нервюр и лонжеронов; хвостовое оперение было покрыто дюралюминиевым листом, а рули направления и высоты имели мелко гофрированные внешние поверхности. Неубираемое шасси состояло из пары стоек с колёсами в обтекателях и хвостовой лыжи, стойки были оснащены пневматическими амортизаторами чехословацкой компании Avia. При подготовке к работе с грунтовых аэродромов обтекатели колес заранее снимались.

Самолет был оснащен девятициллиндровым однорядным звездообразным двигателем PZL Pegaz IIM2 воздушного охлаждения, лицензионной копией английского Bristol Pegasus IIM2 номинальной мощностью 570 л.с., максимальной — 670 л.с. Оснащался двухлопастным винтом с фиксированным шагом. Максимальная скорость у земли составляла 263 км/ч и 304 км/ч на высоте; крейсерская — 240 км/ч. Скорость сваливания - 110 км/ч. Практический потолок — 5800 м (из-за дефектов двигателя был ограничен до уровня 3000 м), максимальная скороподъёмность — 390 м/мин. Дальность полёта — 1260 км.

Основное вооружение самолета состояло из бомб, крепившихся под центропланом; максимальная нагрузка составляла 700 кг (6 по 100 кг и 2 по 50 кг; также мог брать ракетные снаряды либо мелкие бомбы весом 12.5 кг). Стрелковое вооружение состояло из одного неподвижного, направленного вперёд пулемёта KM Wz.33 калибра 7.9 мм (обслуживался пилотом) и двух 7.7 мм (.303 калибр) пулемётов Vickers F, расположенных на подвижных турелях позади кабины и в задней части подфюзеляжной гондолы. Все машины оснащались фотокамерой, расположенной справа от сидения штурмана, и снимавшей через остеклённое окошко в нижней части фюзеляжа. Около 80% бомбардировщиков оснащались радиостанцией Philips Works Type N1L.

С 1937 года в ВВС Польши начал активно поставляться PZL P-23, он стал основным вооружением бомбардировочно-разведывательных «линейных эскадрилий», заменив большинство бипланов Breguet XIX и Potez XXV. К августу 1939 года было зарегистрировано 23 аварии с участием этого самолёта, что считалось средним результатом с точки зрения безопасности. Однако из-за стремительного развития авиации в конце 1930-х годов к началу войны «Карась» считался устаревшим. Основным недостатком PZL Р-23 была его относительно низкая скорость по сравнению с более новыми самолетами, которые тогда поступали на вооружение соседних стран. Среди других проблем были недостаточная маневренность и непредсказуемое поведение на скоростях выше 319 км/ч. Однако с началом Второй Мировой войны 1 сентября 1939 года, он оставался основным легким бомбардировщиком и разведывательным самолетом Польши.

В конце августа 1939 года, в ожидании неизбежных боевых действий с нацистской Германией, все польские боевые части были переведены со своих баз мирного времени на секретные боевые аэродромы, чтобы избежать разрушения на земле. 114 PZL P-23B были развернуты в боевых частях, еще 75 PZL P-23B и 35 P-23A находились в авиационных школах, в резерве или ремонтировались. 2 сентября 1939 года «Караси» из 21-й эскадрильи произвели бомбардировку завода в Олау на территории Германии. Это был первый бомбардировочный налет на цель в Третьем рейхе. В течение следующих дней эскадрильи бомбардировщиков PZL P-23 начали атаки на наступающие немецкие бронетанковые колонны, в некоторых случаях им удавалось уничтожить до 30% вражеской техники. Немцы не ожидали активных действий от польских бомбардировщиков — дороги были забиты танками и грузовиками с мотопехотой; движение, где было возможно, шло в два ряда. Одну из таких колонн бомбили «Караси» VI отряда, выведя из строя много техники и живой силы врага. Также «линейные эскадрильи» выполняли разведывательные задачи. Во время бомбардировочных вылетов «Караси» доставили около 52-60 тонн бомб за всё время Польской кампании, в то время как во время разведывательных полётов было сброшено ещё примерно около дюжины тонн.

PZL P-23A Karas и германский истребитель Messerschmitt Bf.109F-2

Из-за низкой скорости самолета, легкой брони и, что, пожалуй, самое главное, отсутствия поддержки со стороны дружественных истребителей, PZL P-23 понес большие боевые потери. Многие были сбиты немецкими истребителями, но «Караси» также могли дать отпор и несколько истребителей сбили в ответ. Несмотря на отсутствие защитной брони, польские экипажи часто атаковали немецкие колонны, летя на малых высотах, что делало их самолеты особенно уязвимыми для зенитного огня. Около двадцати самолетов были потеряны в результате аварийных посадок на импровизированных аэродромах. В течение сентября 1939 года было уничтожено около 120 PZL P-23 (86% состава ВВС Польши). Важно, что лишь небольшое количество «Карасей» было уничтожено на земле на различных аэродромах; остальные успели дать отпор.

Немцы изучают сбитый «Карась»

В конце 1939 года по меньшей мере 21 PZL Р-23 был эвакуирован в Румынию, из которых не менее 19 впоследствии были использованы румынскими ВВС против Советского Союза во время операции «Барбаросса». В Румынии и Болгарии «Караси» использовались в учебных частях как минимум до 1946 года. Известных переживших войну экземпляров PZL P-23 не существует.

Экипаж позирует возле капотировавшего румынского PZL P-23

Таким образом, несмотря на тихоходные устаревшие самолёты с нелепым названием, польским лётчикам удалось вставить несколько палок в колёса германского Блицкрига. Как это часто случается, их героизм и жертвы не оказали существенного влияния на ход войны, и 17 сентября остатки польских ВВС были эвакуированы из страны, а 6 октября Польша капитулировала. Однако выжившие пилоты, ранее летавшие на «Карасях», «Лосях» и P-11, уже с 1940 года продолжили сражаться с немецкими оккупантами, правда, теперь уже на «Яках», «Спитфайрах» или «Мустангах» и в небе других стран.

Представлена модель PZL P-23A Karaś с шестью 100-кг бомбами, Центр авиационной подготовки, Демблин, Польша, 3 сентября 1939 года. Модель польской фирмы IBG Models, масштаб 1/72.

Подробный отчёт о сборке и покраски с обзором модели тут:

PZL P-23A Karas (1/72 IBG Models). Заметки по сборке

При написании статьи использованы источники:

https://hmong.ru/wiki/PZL.23_Karaś

http://aviarmor.net/aww2/aircraft/poland/pzl_p23.htm

http://www.airwar.ru/enc/bww2/pzl23.html

https://ru.wikipedia.org/wiki/PZL.23_Karaś

На этом пока всё! Следующим будет небольшой самолётик, успевший повоевать как на стороне стран Оси, так и против них. Подписывайтесь, а также заходите в мою группу Вконтакте, где можно обсудить лично всякие вопросы и даже заказать изготовление модели (https://vk.com/warminiarts), а также подписывайтесь в Инстаграмме, где много фото, и ничего лишнего (https://www.instagram.com/warminiarts_lugansk/). А сейчас - благодарю за внимание и хорошего времени суток!

Говорят, «на поле боя не бывает скептиков». Неудивительно — когда твоя жизнь зависит от множества факторов, повлиять на часть которых ты просто не в силах, в голову очень быстро находят дорогу вера в хорошие и дурные приметы, сверхъестественные силы, а также страхи и фобии. Если учесть в целом невысокий уровень образованности солдат, можно представить масштабы таких психологических явлений. Во время Первой Мировой, когда англичане начали применять первые танки — эти медленные, но неудержимые стальные монстры, с грохотом ползущие через окопы и проволочные заграждения, поливая во все стороны пулемётным огнём и снарядами, стали причиной распространения среди немецких солдат ужаса, названного врачами «танкофобией». Пусть и в меньших масштабах, но подобные страхи имели место и на полях Второй Мировой. Немецкие солдаты прозвали советский тяжёлый танк КВ-1 «Gespenst» — «Призрак», за его неуязвимость для огня обычных танковых и противотанковых орудий. Впрочем, и у самих немцев имелась машина, заработавшая весьма дурную репутацию среди советских вояк. Этот на первый взгляд не особо опасный и хрупкий самолёт оброс ворохом легенд, его наделяли мистической неуязвимостью, само его присутствие в воздухе предвещало беду. Советские лётчики-истребители, которым удавалось сбить его, получали награды, внеочередные звания и всеобщее уважение, но при этом в официальных наставлениях пилотам настоятельно не рекомендовалось вступать с ним в близкий бой и тем более преследовать… Немцы прозвали эту машину «Flugauge» — «Летающий глаз», советские бойцы же называли его из-за характерного силуэта «Рама», часто добавляя эпитеты «проклятая», «чёртова» и подобные им, но покрепче.

История этого самолёта началась в феврале 1937 года, когда Техническое управление Рейхсминистерства авиации выдало задание на новый тактический разведчик-корректировщик. В гитлеровской Германии, основу вооруженных сил которой составляла мощная армия, самолетам тактического применения, обеспечивавшим ее эффективные действия, всегда уделялось большое внимание. От нового самолета требовали улучшения (по сравнению с данными существующих разведчиков) практически всех летных характеристик вместе с повышением полезной нагрузки, в частности, из-за увеличения экипажа с двух до трех человек. В духе воззрений того времени, разведчик также мог использоваться как легкий бомбардировщик и штурмовик для обеспечения непосредственной поддержки войск на поле боя. Но в первую очередь разведчику требовался хороший обзор для всех членов экипажа и высокие взлетно-посадочные характеристики. Компоновка машины и количество моторов не оговаривались. За реализацию задания взялись три фирмы - Arado, Focke-Wulf и чуть позже Hamburger Flugzeugbau. Проект «Арадо», был чересчур консервативен — высокоплан с неубираемым шасси — и вызывал сомнения в своём потенциале. Машина, предложенная «Гамбургер», На.141 (впоследствии - BV.141) наоборот, выглядела крайне экзотично. Это был одномоторный самолет асимметричной схемы: гондола экипажа выполнялась отдельно от фюзеляжа.

Ассиметричный Blom&Voss BV.141

Проект фирмы «Фокке-Вульф», созданный под общим руководством Курта Танка инженером Э.Козелом, представлял собой золотую середину между первыми двумя. Он имел нетрадиционную, но хорошо продуманную и рациональную компоновку. Замысел конструкторов был куда шире исходного задания. Они хотели получить по-настоящему многоцелевую машину, применив для этого весьма оригинальное решение. Самолет имел планер двухбалочной схемы, каждая мотогондола продолжалась назад, переходя в хвостовую балку; балки соединялись за моторами крылом, а сзади - перемычкой горизонтального оперения. Сверху над крылом по оси самолета располагалась каплевидная гондола фюзеляжа. С самого начала она разрабатывалась в трех вариантах: А - разведчик-корректировщик, В - учебный самолет, С - штурмовик. Таким образом, используя фактически один и тот же планер и мотоустановку, можно было строить целую гамму самолетов тактического назначения. Конструкция Козела удачно сочетала современные достижения самолетостроения с целесообразной простотой. Двухбалочная схема позволяла расширить возможности самолета, но она также обеспечила отличный обзор экипажу, легкость и прочность планера.

Проект «Фокке-Вульф» получил официальное одобрение Рейхсминистерства, которое в апреле 1937 года заказало фирме три опытных самолета в конфигурации разведчика. Первый прототип FW.189V1 изготовили летом 1938, в конце июля на нем совершил первый полет сам Курт Танк. Самолет произвел очень приятное впечатление: устойчив, маневрен, хорошо управляем. Результаты испытаний прототипов превзошли все ожидания. Рейхсминистерство авиации заказало еще четыре опытных FW.189, первый из них должен был стать эталоном для серии ближних разведчиков FW.189А. Впрочем, серийное производство варианта разведчика решили отложить - пока что с задачами вполне справлялись имеющиеся самолёты. Второй дополнительный самолет являлся образцом учебно-тренировочной модификации FW.189В. Он имел совершенно другой фюзеляж с традиционной ступенчатой носовой частью, непрозрачным обтекателем вместо хвостовой турели, измененные капоты моторов и иное расположение антенн. Он брал не трех, а пять человек экипажа; вооружения не имел. Предназначалась машина для подготовки летчиков многомоторных самолетов, штурманов и радистов и имела двойное управление. Именно этот вариант самолёта первым пошёл в серию, хотя и не стал массовым — выпущено около 10 экземпляров.

Учебно-тренировочный FW.189B

В конце 1938 года FW.189V1 сняли с летных испытаний и начали переделывать в прототип штурмовика. Изящную остекленную центральную гондолу разведчика сняли и заменили стальной бронекоробкой, гораздо меньшей по размеру, угловатой и тесной. В ней спина к спине должны были сидеть летчик и стрелок. Гондола с круговым бронированием обеспечивала хорошую защиту экипажу, но условия работы в ней были невыносимы: и пилот, и стрелок почти ничего не видели. Пилот мог смотреть только вперед и немного вбок через подслеповатые окошечки из бронестекла; у стрелка имелась лишь небольшая круглая амбразура под пулемет MG.15. Самолет приступил к летным испытаниям весной 1939. Из-за большого увеличения массы прототип изрядно потерял в скорости и потолке и еще больше - в маневренности. Ухудшилась и управляемость. Взлет и особенно посадка при весьма ограниченном обзоре стали просто опасны. Стрелок имел очень узкое поле обзора и маленький сектор обстрела. Конструкцию кабины пришлось пересмотреть: бронекоробка стала несколько короче и выше, пилоту сделали окошки побольше и добавили два крошечных окошечка для обзора вверх-вбок, круглую амбразуру у стрелка заменили большим проемом. Вооружение состояло из двух 20-мм пушек MG FF и четырех 7,92-мм пулеметов в передней кромке крыла и спаренного 7,92-мм пулемета MG 81Z у стрелка. Самолёт нес полный комплект бомбового вооружения и спецоборудования, включая подвеску выливных авиаприборов. В таком виде машину выпустили на сравнительные испытания. Конкурентом ему был Henschel Hs.129А. Последний, с самого начала создававшийся как бронированный штурмовик, имел несколько лучшие данные, чем «Фокке-Вульф» при тех же моторах. Он получился компактнее и легче, в частности, из-за того, что был сделан одноместным. Задняя же стрелковая точка FW.189 оказалась настолько неэффективной, что ее трудно было считать преимуществом. Хотя Hs.129А страдал практически теми же бедами - теснотой кабины, плохим обзором и т.п., он выглядел более удачным, чем «Фокке-Вульф». Хотя строевые летчики дружно и громко ругали «Хеншель», Рейхсминистерство решило, что эту машину еще можно доработать. Сыграло свою роль и то, что Hs.129А оказался существенно дешевле FW.189С (так в серии должен был обозначаться штурмовой вариант). От производства последнего окончательно отказались. На этом история семейства FW.189С и закончилась, хотя часть конструкторских решений, предложенных для него, (в частности, новое усиленное шасси и установка пушек) впоследствии применили на разведчиках.

Бронированная гондола и наступательное вооружение FW.189C

Штурмовик Henschel Hs.129

Заказ на серийное производство основного (разведывательного ) варианта FW.189A Uhu («Филин») выдали лишь в 1940 году. Уже в феврале бременский завод «Фокке-Вульф» начал сборку 10 предсерийных FW 189А-0. За ними с лета последовали первые серийные FW.189А-1. В этот период увеличению выпуска «Филинов» придали большое значение. Производство разведчиков в Бремене вроде бы стало налаживаться, но тут началось внедрение в серию истребителя FW.190, занимавшего все большую часть производственных мощностей. Поэтому основной заказ на Uhu передали в Чехословакию, на завод Aero в Праге. На этом предприятии изготовляли гондолу, центроплан и хвостовые балки, а также осуществляли общую сборку. Завод CKD-Praha поставлял консоли и горизонтальное оперение. В 1941 году в Чехословакии уже сделали больше FW.189, чем в Бремене: всего за год собрали соответственно 151 и 99 самолет. А в конце 1941 производство из Бремена начали переводить во Францию, на завод SNCASO в Бордо. До конца производства в начале 1944 года было выпущено 845 экземпляров «Филинов», без учёта прототипов, штурмовиков и учебных вариантов.

Еще до боевого крещения самолёта на фронте решили, что необходимо усилить его оборонительное вооружение. Со второй половины 1941 года по конвейерам пошла новая модификация FW.189А-2, у которой в задней установке поставили спаренные MG.81Z (Z = Zwilling, спаренный). В 1942 году аналогичную установку применили для верхней стрелковой точки; при этом общий боезапас возрос более, чем вдвое.

Разведчик Focke-Wulf FW.189A-2 имел необычную компоновку. Имея длину 12.0 м, высоту 3.1 м и размах крыла 18.4 м при площади 36,8 м², самолёт имел «сухой» вес 2832 кг, нормальный взлётный — 3955 кг и максимальный взлётный — 4175 кг. Фюзеляж цельнометаллической конструкции состоял из центральной гондолы и двух отдельных хвостовых балок. В передних частях балок размещались двигатели и основные опоры шасси. Гондола экипажа делилась на центральную секцию, носовое остекление, заднюю промежуточную секцию с остеклением и хвостовую законцовку с пулеметной турелью. Остекление выполнялось из близких по размерам плоских листов плексигласа, что минимизировало визуальные искажения и облегчало ремонт. Над нижним остеклением монтировались металлические решетки для предотвращения продавливания плексигласа ногами. Для доступа в кабину в верхней части центральной секции гондолы сделаны два открывающихся вверх прозрачных люка, в нижней части имеется сдвижная форточка для вентиляции кабины. Кормовая поворотная пулеметная турель Ikaria кругового вращения, привод - электрический. В нижней кормовой части гондолы крепилась выдвижная телескопическая лестница, которая служила для облегчения посадки в самолет. Лётчик и наблюдатель-бомбардир имели кресла, кормовой воздушный стрелок располагался на специальном матрасе.

Хвостовые балки круглого сечения взаимозаменяемые, небольшие размеры хвостовых балок обеспечивали увеличенный сектор обстрела оборонительного вооружения. Трехлонжеронное крыло с работающей обшивкой имело центроплан прямоугольной в плане формы, к центроплану крепилась гондола экипажа. В месте стыка центроплана и плоскостей находились мотогондолы. Механизация крыла включала закрылки и двухсекционные элероны с триммерами. Хвостовое оперение цельнометаллическое, каркас руля и обшивка носка - металлические, обшивка остальных частей выполнена из полотна. В средней части руля высоты имелся триммер, угол установки триммера изменяется в полете с помощью электропривода. Шасси самолета убираемое, основные опоры взаимозаменяемые, снабжены масляно-пневматическими амортизаторами, убираются в специальные ниши за мотогондолами поворотом назад, по полету. Хвостовая опора убиралась поворотом влево в специальную нишу, устроенную в толще стабилизатора.

Силовая установка включала два перевернутых V-образных 12-цилиндровых двигателя воздушного охлаждения Argus As-410A-1 взлетной мощностью 465 л.с. при 3100 об/мин. Эти моторы легко запускались даже в морозы и считались очень надежными. Устанавливались двухлопастные деревянные воздушные винты изменяемого шага диаметром 2.6 м; приводом для механизма изменения шага являлась крыльчатка, установленная на коках. Максимальная скорость «Филина» составляла 374 км/ч, крейсерская — 323 км/ч на высоте 2400 м, практический потолок — 7300 м. В каждой мотогондоле установлено по два дистанционно управляемых огнетушителя. Топливные баки установлены в мотогондолах непосредственно за нишами основных опор шасси, в каждой мотогондоле монтировалось по два 110-литровых топливных бака. Практическая дальность самолёта составляла 670 км, что значило 2 часа 16 минут в воздухе. «Филину» для взлёта хватало 240 метров полосы, для посадки — 300 м, к качеству ВПП не требователен.

Кабина экипажа была оборудована системой обогрева: горячий воздух от двигателей подводился по трубопроводом к местам всех членов экипажа. Кроме того, горячий воздух подавался и в носок крыла для предотвращения обледенения. Высотное оборудование включало кислородную систему; баллоны с кислородом, изготовленные из легкого сплава располагались в крыле перед главным лонжероном, все члены экипажа имели кислородные маски. Пилотажно-навигационные приборы размещались на узкой приборной доске, закрепленной над головой летчика. В состав радиооборудования входили радиоприемник, радиопередатчик, коммутационная аппаратура и преобразователь сигналов. Фоторазведывательное оборудование состояло из зафиксированной в вертикальном положении стационарной камеры, и ручной вспомогательной фотокамеры.

Вооружение состояло из пулеметов и бомб на внешней подвеске. В толще центроплана по бортам центральной гондолы монтировалось по одному направленному вперед неподвижному пулемету MG.17 калибра 7,9 мм. Стволы пулеметов вставлялись в специальные трубы, боекомплект - 500 патронов к каждому пулемету. Огонь из неподвижных пулеметов вел летчик, кольцевой прицел крепился в кабине на уровне глаз пилота, пулеметная гашетка находилась на правом роге штурвала. Подвижный оборонительный спаренный пулемет MG-81Z, который обеспечивал скорострельность до 3600 выстрелов в минуту, монтировался на подвижной турели верхней люковой установки. Еще один пулемет MG-81Z имелся в законцовке центральной гондолы, стрельба из него велась через сдвижной люк. Боекомплект к этим пулемётам (2000 патронов) перевозился в гондоле экипажа, стреляные гильзы собирались в резиновые контейнеры, расположенные под полом кабины. Типичная бомбовая нагрузка включала четыре 50-кг бомбы, которые подвешивались на смонтированные на нижней поверхности центроплана бомбодержатели. У бомбардира был установлен бомбардировочный прицел GV-219d, сброс бомб могли производить бомбардир или летчик. Предусматривалась подвеска на бомбодержатели дымогенераторов S-125, предназначенных для постановки дымовой завесы.

К моменту нападения Германии на СССР ни одного FW.189 в боевых эскадрильях еще не было, они появились на фронте только осенью 1941-го. С этого момента началось создание поистине легендарной репутации этого действительно очень талантливо сконструированного самолета. Отзывы летного и наземного состава люфтваффе об этой машине были исключительно благожелательны. Надежность, простота пилотирования и технического обслуживания, маневренность являлись ее отличительными чертами. Весьма ценной особенностью самолета была его высокая устойчивость, одновременно сочетавшаяся с хорошей управляемостью. Моторы «Аргус» работали «как часы»; впрочем, выход из строя одного двигателя практически никак не угрожал экипажу: самолёт прекрасно летал и на оставшемся. Живучесть FW.189 была очень высока. Являясь при своей высокой маневренности (обеспеченной малой нагрузкой на крыло) довольно трудной мишенью, самолет выдерживал большое число попаданий пуль и осколков снарядов. Бывали даже случаи, когда «Рама» возвращалась на базу после тарана. 19 мая 1942 пара МиГ-3 атаковала одиноко летящий FW.189 над Таманью на высоте 4000 м. Советские истребители поразили левый мотор необычного противника, с удовлетворением наблюдая, как после нескольких очередей от самолета отвалилась мотогондола. Уверенные в одержанной победе, МиГи удалились, а «Рама» таки сумела совершить вынужденную посадку на свой передовой аэродром.

«Рама» и МиГ-3

Летом 1942 года «Филины» появились над самыми отдаленными участками советско-германского фронта. Этими самолетами укомплектовали четыре отряда, что усилило войсковую авиацию. На направлениях главных ударов немецких войск FW.189 советские солдаты знали прекрасно. «Проклятые «Рамы», - писал генерал Ф.П.Полынин, - с рассвета дотемна бороздили наше небо, выискивая объекты для удара, следя за передвижениями наших войск.» Обычно наблюдатели-разведчики с высоты около 1000 м следили за переброской пехоты и танков, обнаруживали резервы, корректировали огонь артиллерии, фотографировали стоянки самолетов, зенитки, склады... Разведчики работали практически в любых метеоусловиях, а если противодействие ПВО оказывалось сильным, то поднимались на высоту до 3000 м. За сутки разведчиками выполнялось 5-6 полетов, практически всегда без прикрытия истребителями. За три месяца боев потерь в самолетах не было. На этом этапе войны боевая убыль была незначительной, а выпуск самолетов все возрастал. В это время FW.189 был самым распространенным ближним разведчиком на Востоке. На таких ключевых участках фронта, как район Сталинграда, «Рамы» буквально «висели» над позициями советских войск. Например, над Мамаевым курганом они появлялись с интервалом 2-3 часа. Каждый вылет этих самолетов обычно сопровождался ударом пикировщиков.

"Напарники" в зимнем камуфляже: FW.189 Uhu и Ju-87G-2 Stuka

Несмотря на увертливость этих двухфюзеляжных машин, советские летчики постепенно научились их перехватывать и сбивать. Летчикам-истребителям рекомендовалось атаковать FW.189 спереди с пикирования под углом 30-45° или снизу под углом более 45°. Атаки следовало начинать из-за облаков или со стороны солнца. Неожиданными для «немца» могли быть атаки снизу, так как камуфляжная окраска обеспечивала маскировку на фоне земной поверхности. Уязвимым местом разведчика был экипаж, практически не прикрытый броней со стороны передней полусферы. В случае атаки со стороны задней полусферы желательно было поразить заднего стрелка, тогда вся нижняя плоскость задней полусферы делалась незащищенной. Однако немецкие лётчики начали применять новую уловку: «Рама» вела наблюдение под прикрытием нескольких истребителей, которые барражировали поодаль на другой высоте. В случае атаки советскими самолётами, экипаж разведчика связывал их манёвренным боем, а немецкие истребители наносили неожиданный удар с выгодной позиции. Однако самолеты уничтожались и на земле, например при советском контрнаступлении 19 ноября 1942 года. Количество FW.189 начало снижаться; потери отдельных отрядов подчас превосходили число оставшихся самолетов. Оказалось, что, хотя «Филин» и живуч, однако он мог успешно действовать лишь в условиях господства в воздухе.

Оценив изменившуюся обстановку, немецкое командование отказалось от планов полного перевооружения войсковой авиации на «Рамы». В начале 1943 года разведгруппы были пополнены истребителями-разведчиками Bf.109 и Bf.110, а затем и FW.190. Для оставшихся двухмоторных «Фокке-Вульфов» срочно отрабатывали новые тактические приемы, упор делался на хитрость, неожиданность. Большое внимание уделялось хорошему знанию местности, где предстояло вести разведку. В мае 1943-го FW.189 дебютировали в новой для себя роли: борьба с партизанами. Немецкое командование признало большую пользу этих самолетов во время карательных акций в тылу группы армий «Центр». Однако, уже через месяц все FW.189 были снова на фронте и приняли активное участие в поддержке операции «Цитадель». Для советских летчиков «Рама» и в 1943-м оставалась нелегким, но почетным трофеем. Слова генерала Б.Н.Еремина: «Чтобы завалить этот самолет наверняка, надо было вести огонь по кабине. Но при удивительной маневренности «Рамы» сделать это было не просто. Так и получилось: я прошил очередью одну из балок, успел открыть огонь Глазов, но, очевидно, надо было в прямом смысле перерубить балку, чтобы «Рама» упала…»

Ил-2 и «Рама»

Были захвачены неповреждёнными и тщательно изучены в НИИ ВВС два FW.189A-2. Из отчета: «...двухбалочная схема является одной из наиболее удачных для самолета типа «войсковой разведчик и корректировщик артиллерийского огня»; имеет отличный обзор, удобен для работы экипажа, прост в пилотировании, допускает полет на одном моторе; удобство подходов и замены агрегатов, их работа... делают самолет простым в эксплуатации и легко осваиваемым; достаточно полно оснащен всем необходимым оборудованием для полетов в сложных метеоусловиях». Но отмечалось также, что «наличие только мелкокалиберного оружия и слабая бронезащита экипажа дают возможность уничтожать FW.189 не только истребителям, но и штурмовикам и фронтовым бомбардировщикам». Это понимали и немцы, поэтому в конце 1942 запустили в серию модификацию FW.189А-4, у которой крыльевые пулеметы заменили 20-мм пушками MG-FF и поставили броню в нижней части фюзеляжа, под моторами и бензобаками.

Весной 1944 года «Рамы» все еще активно сражались на разных участках Восточного фронта. Многие отряды имели на счету до тысячи успешных самолето-вылетов, хотя количество «Фокке-Вульфов» неуклонно сокращалось. Часть самолетов (около 30) были переоборудованы в ночные перехватчики для уничтожения легкомоторных У-2 (По-2). Эти FW.189А-1 оснастили радиолокатором FuG.212 Lichtenstein С-1 и крупнокалиберным пулеметом MG.151/15, установленным наклонно вверх-вперед через гнездо от снятой верхней пулемётной установки. Однако, результаты работы FW.189 в роли ночных истребителей остались неизвестны. Летом 1944 стало очевидно, что «Рамы» даже при сильном прикрытии истребителями не смогут больше вести разведку днём. Многочисленные советские перехватчики рассматривали их как цели №1 и старались сбить в первую очередь. Уцелевшим «Фокке-Вульфам» предстояло освоить еще одну роль - ночного фоторазведчика. После включения в стандартное оборудование камер NRb 50/25 и светящихся авиабомб FW.189 вполне успешно летал ночью, благодаря простоте пилотирования и хорошим взлетно-посадочным свойствам. В то же время остекление из плоских панелей, отстоящее достаточно далеко от глаз летчика создавало неудобства и усложняло ориентировку ночью.

«Двухбалочники» Второй Мировой: FW.189 и P-38L Lightning

FW.189 воевали и в Северной Африке, для чего их силовые установки оборудовали пылезащитными фильтрами. На Западном фронте, до высадки союзников в Нормандии, сохранялся только один отряд, где имелись «Филины». Подавляющее же большинство самолётов данного типа использовалось и погибло на Восточном фронте. Хотя этих машин уцелело немного, они оправдали большинство возлагавшихся на них надежд. Даже полностью потеряв господство в воздухе, немцы пытались сохранить «Раму» на вооружении до последнего. Можно сказать, что и с окончанием войны история этого выдающегося самолета не закончилась. Фактически, когда проектировали артиллерийские корректировщики и ближние разведчики советский Су-12 (через 10 лет после разработки FW.189) и американский OV-10 Bronco (через 30 лет) конструкторы по разные стороны океана пришли к результату, удивительно похожему на тот, что получили их немецкие коллеги в Бремене в 1937-м.

Представлена модель ближнего разведчика/корректировщика огня Focke-Wulf FW.189A-2 Uhu из состава авиагруппы 2.(H)/31, район Ростова-на-Дону, РСФСР, январь 1943 года. Самолёт несёт временный смываемый зимний камуфляж поверх основного летнего. Модель фирмы ICM с дополнительным фототравлением от «Микродизайн», масштаб 1/72.

Подробный отчёт о сборке и покраске тут:

Focke-Wulf FW.189A-2 Uhu (1/72 ICM с травлением Microdesign). Заметки по сборке

При написании статьи использованы материалы из источников:

Статья на сайте "Уголок неба"

Статья на сайте "Военное обезрение"

Статья на Википедии

Видео на канале Diodand с YouTube

На этом пока всё, далее поговорим об очень интересном и необычном транспортном самолёте Люфтваффе! Потому подписывайтесь, а также заходите в мою группу Вконтакте, где можно обсудить лично всякие вопросы и даже заказать изготовление модели (https://vk.com/warminiarts), а также подписывайтесь в Инстаграмме, где много фото, и ничего лишнего (https://www.instagram.com/warminiarts_lugansk/). А сейчас - благодарю за внимание и хорошего времени суток!

В 1957 году между Н.С. Хрущёвым и министром обороны Маршалом Советского Союза Г. К. Жуковым возник конфликт, закончившийся отстранением министра.

«На пленуме ЦК КПСС, состоявшемся в октябре 1957 г., в качестве одного из обвинений было названо создание Жуковым разведывательной школы.

Из доклада на Пленуме секретаря ЦК КПСС Суслова:

«Еще об одном факте хочу рассказать вам, о факте, показывающем, как тов. Жуков игнорирует Центральный Комитет. Недавно Президиум ЦК узнал, что тов. Жуков без ведома ЦК принял решение организовать школу диверсантов в две с лишним тысячи слушателей.

В эту школу предполагалось брать людей со средним образованием, окончивших военную службу. Срок обучения в ней 6-7 лет, тогда как в военных академиях составляет 3-4 года. Школа ставилась в особые условия: кроме полного государственного содержания, слушателям школы рядовым солдатам должны были платить стипендии в размере 700 рублей, а сержантам −1000 рублей ежемесячно. Тов. Жуков даже не счёл нужным информировать ЦК об этой школе. Об её организации должны были знать только три человека: Жуков, Штеменко и генерал Мамсуров, который был назначен начальником этой школы. Но генерал Мамсуров как коммунист счёл своим долгом информировать ЦК об этом незаконном действии министра».

Из доклада на Пленуме Хрущёва:

«Относительно школы диверсантов. На последнем заседании Президиума ЦК мы спрашивали тов. Жукова об этой школе. Тов. Малиновский и другие объяснили, что в военных округах разведывательные роты и сейчас существуют, а Центральную разведывательную школу начали организовывать дополнительно и тайно, без ведома ЦК партии. Надо сказать, что об организации этой школы знали только Жуков и Штеменко. Думаю, что не случайно Жуков опять возвратил Штеменко в разведывательное управление. Очевидно, Штеменко ему нужен был для темных дел. Ведь известно, что Штеменко был информатором у Берии — об этом многие знают и за это его сняли с работы начальника управления...

Неизвестно, зачем нужно было собирать этих диверсантов без ведома ЦК. Разве это мыслимое дело? И это делает министр обороны с его характером. Ведь у Берии тоже была диверсионная группа, и перед тем как его арестовали, Берия вызвал группу своих головорезов. Они были в Москве, и если бы его не разоблачили, то неизвестно, чьи головы полетели бы.

Тов. Жуков, ты скажешь, что это больное воображение. Да, у меня такое воображение».

В результате Жуков был освобожден от поста министра обороны, а Штеменко снят с должности начальника ГРУ и назначен заместителем командующего войсками Приволжского военного округа с понижением в звании до генерал-лейтенанта».

Дамаскин И.А., Вожди и разведка: от Ленина до Путина, М., «Вече», 2012 г., с. 280-281.

+ Ваши дополнительные возможности:

1) КРЕАТИВНЫЕ / ТВОРЧЕСКИЕ ПРОЕКТЫ & БИЗНЕС-ПЛАН

Кто владеет информацией, тот владеет миром. И на войне эта фраза тоже актуальна. Что толку от всех твоих танков, самолётов, подлодок и т.д., если они поразят не ту цель, если приведёшь солдат не туда, куда нужно. И разведка, добывающая информацию, вносит не всегда заметный со стороны, но весомый вклад в исход сражения или целой войны.

Этот пост расскажет о том, как простой норвежец Трюгве Эриксен оказался в Советском Союзе, проявил недюжинный талант разведчика и помог Красной Армии вышвырнуть немцев из Заполярья.

О довоенной жизни Трюгве известно немного. Но мы знаем, что родился он в 1901 году, жил в маленьком прибрежном посёлке Киберг. Этот посёлок есть и сейчас, в нём живут 202 человека.

Посёлок находится вот тут.

Вид на посёлок Киберг

Но вернёмся к герою нашего рассказа. Занимался он традиционным для этих мест промыслом - рыболовством, ещё работал в конторе, которая занималась дорожным строительством.  К 1940 году у Трюгве Эриксена и его жены Сигни было четверо детей. Он симпатизировал идеям коммунизма, считал дружбу между разными народами естественным и правильным состоянием и не терпел несправедливости.

...В ночь с 8 на 9 апреля 1940 года Германия под предлогом "защитить Норвегию от  военной агрессии со стороны Великобритании и Франции" вторгается на родину Эриксена и легко захватывает всю страну. Не желая оставаться под пятой фашистов, Трюгве Эриксон забирает жену с детьми, брата, племянника и прочих (всего набралось 15 человек), и норвежцы на моторном боте 12 ноября 1940 года поплыли к советскому берегу. И СССР их принял.

А через несколько месяцев, утром 22 июня 1941 года немецкие бомбы упали уже на Советский Союз...

Кроме семьи Эриксенов, конечно же, были и другие норвежские беженцы. Среди них было много убеждённых коммунистов, которые рвались в бой с фашистами. Но и не столь идеологически заряженные люди тоже готовы были помогать советским людям в борьбе против общего врага. Так в составе разведчиков Северного флота появились норвежцы.

Советское командование поначалу отнеслось к Трюгве Эриксену несколько скептически. Всё-таки он уже не мальчик, а разведка - ни разу не лёгкая прогулка. Тем более в Арктике, где суровые условия и без всяких немцев могут сломать даже молодого и здорового. Справится ли сорокалетний мужчина?.. Но всё-таки командование дало добро на обучение Трюгве Эриксена нелёгкому делу разведки.  И не прогадало.

Трюгве Эриксен собственной персоной.

Дебют и триумф

В конце 1941 года Трюгве Эриксен закончил обучение, и в начале 1942 года он отправился на первое задание. В состав оперативной разведывательной группы вошли: Трюгве Эриксен (назначен командиром как самый старший), Франц Матисен (земляк командира, тоже бывший житель Киберга) и радист Фёдор Крылов.

Вечером 3 февраля 1942 года советская субмарина “С-101” подошла к мысу Нолнес, выгрузила разведчиков и их вещи на голые скалы и снова ушла в море. А Трюгве и компания первым делом занялись обустройством своей позиции. Нужно построить укрытие, спрятать передатчик и прочие вещи. Но из чего?.. Кругом только камни и снег.

Разведчики нашли ложбину в скалах, натаскали камней и возвели некое подобие стен, натянули на них брезент. В это убежище высотой 70 сантиметров можно было заползти на коленях, а внутри - только сидеть или лежать. Костёр не разводили, чтобы не выдать себя дымом. Правда, был ещё примус, но его жгли редко - берегли керосин. Горячую пищу ели редко, в основном питались концентратами и сушёным мясом. Дважды в месяц в банке из-под галет грели воду, мылись с мылом до пояса, протирали все тело, меняли белье. Такой день считался праздником, в честь “бани” выпивали по мензурке спирта.

Каждый день разведчики выбирались на вылазки по округе, собирали данные, беседовали с местными жителями, а потом отправляли по радио добытую информацию. Группа Эриксена провела полную “ревизию” немецких укреплений, аэродрома и площадок для орудий в близлежащих районах. Разведчики установили направленность работ и степень готовности строящихся объектов. Ну а сам Трюгве активно общался с местными и обзавёлся внушительным числом агентов.

В марте 1942 года группе Эриксена поступил приказ: провести доразведку строившегося в районе Таны фашистского аэродрома.  Эту сложную задачу взял на себя командир. Пешком, без лыж,  он пересёк весь полуостров Варангер! Шёл Трюгве только по ночам, избегая дорог. Он успешно добрался до немецких позиций, дважды скрытно подбирался к строившемуся аэродрому и фотографировал его, также вёл визуальную разведку. А потом двинулся в обратный путь, столь же опасный.

Всё это время Трюгве находился на открытом воздухе, ночуя в снегу и обходясь минимумом вещей. А однажды он провалился под лёд озера и едва-едва спасся. Но он справился со всеми сложностями и вернулся в лагерь. А там всё было непросто:  Крылов и Матисен получили сильное обморожение, вдобавок ещё штормом смыло продукты в море... Нужно было возвращаться в СССР. И 3 апреля 1942 года подводная лодка “Щ-404” взяла на борт отважных разведчиков.

За свою первую разведывательную операцию Трюгве Эриксен был награждён  орденом Красной Звезды.

Второй рейд

На сей раз в группе все трое были норвежцы: Харальд Утне, Лейф Утне и Трюгве Эриксен (снова старший по возрасту и снова командир). 28 октября 1942 года подлодка высадила разведчиков почти на то же место, что и в прошлый раз. Даже поселилась вторая группа Эриксена в прежнем убежище.

Командир принялся тут же налаживать связи с местными. Одним из важных агентов стал Эйстен Сиверстен. Он передал много ценной информации, например, о строительстве немецкого аэродрома в бухте Берлевог.  Кстати, Эйстен ещё и имел связи с участниками норвежского сопротивления в Альтен-фьорде, где базировалась эскадра тяжелых немецких кораблей во главе с линкором “Тирпиц”.

Ещё один местный житель, Юлиус Ананиансен, по просьбе Эриксена подписался на все норвежские и немецкие газеты, выходившие в округе, и приносил их разведчикам. Те читали всё от строчки до строчки, старательно выбирая и передавая нужную информацию.

Ещё одним успехом группы Эриксена стоит назвать сведения о судьбе  командира подлодки  “Щ-403” капитан-лейтенанта Семёна Коваленко. В феврале 1942 года он пропал у берегов Норвегии, и что с ним случилось - неизвестно. А разведчики от местных жителей узнали, что немецкий корабль протаранил ту самую подлодку, и тяжело раненый в ногу Коваленко оказался в воде. Его выловили немцы, забрали в плен, где допрашивали, пытали и в итоге отправили в концлагерь.

Миссия уже подходила к концу, но вдруг от командования поступила просьба остаться ещё на семь месяцев. Молодёжь согласилась, а Эриксен честно сообщил, что сказываются последствия операции (недавно вырезали аппендикс). Начальство отнеслось с пониманием, и в апреле 1943 года советская подлодка привезла норвежцам нового командира - Франца Матисена. Да, того самого, из первой группы. Он полностью оправился от обморожения и рвался в бой. Ну а Трюгве Эриксена подлодка забрала обратно.

За свой второй поход к немцам Трюгве Эриксен был награждён орденом Красного знамени.

Перед победой

...7 октября началась Петсамо-Киркенесская наступательная операция. Красная Армия превосходила фашистов по всем статьям, но фашисты ещё вполне чувствительно огрызались. И для разведчиков хватало работы.

На этот раз Трюгве Эриксен отправился к немцам в компании молодой радистки Дагни Сибблунд 23 октября 1944 года. Уже не на подлодке, а на самолёте, и разведчикам пришлось прыгать с парашютом где-то неподалёку от города Вадсё.

В третий поход удача, казалось, отвернулась от Эриксена. Самолёт только с четвёртой попытки смог высадить разведчиков, немцы всё равно заметили парашюты и обстреляли их, а потом стали искать диверсантов. Четыре дня разведчики играли с фашистами в смертельные кошки-мышки и не могли выйти на связь с командованием.

Наконец Трюгве и Дагни оторвались от немцев, но не от неудач: рация повредилась при высадке и работала с перебоями, а потом у неё и вовсе отказала батарея; тюк с продуктами для разведчиков, который сбросили с самолёта, немцы нашли раньше и забрали его... Правда, однажды капризная Фортуна повернулась-таки лицом: в полицейском участке Вадсё разведчикам удалось поговорить с очень осведомлённым человеком и получить от него важную информацию. Так стало понятно, почему проваливалась деятельность многих разведгрупп на юге полуострова Варангер.

После этого миссию свернули, Трюгве Эриксен и Дагни уплыли в Киркенес, а оттуда - в Мурманск. В отчёте Эриксен с досадой отмечал, что результаты работы его не устраивают, и если бы связь была более стабильной, всё получилось бы лучше.

Но на исход Петсамо-Киркенесской операции неудачи Эриксена не повлияли: наступление Красной Армии было стремительным и увенчалось блестящим успехом.

Разведчики Северного Флота. Трюгве Эриксен - четвёртый слева.

Мирная жизнь. Холодная война после горячей

После бегства фашистов из Заполярья закончилась и военная карьера Трюгве Эриксена. Он демобилизовался из Красной Армии, 10 марта 1945 прибыл вместе с семьёй в Киркенес, а оттуда вернулся в родной посёлок Киберг. Трюгве даже устроился в ту же строительную контору, да и уклад его жизни был почти таким же, как до войны. Всю жизнь он с любовью и уважением относился к Советскому Союзу и не скрывал этого.

А родина обошлась с Эриксеном сурово и несправедливо: как живший в СССР и состоявший в его армии, он считался неблагонадёжным долгие годы и находился под наблюдением. Даже когда он уже был дряхлым стариком, его письма вскрывали, а телефонные разговоры прослушивались. И даже медаль участника войны правительство Норвегии очень долго Эриксену не выдавало. А когда на высшем уровне всё же нехотя признали заслуги в борьбе с фашистами не только Эриксена, но и прочих норвежских партизан (и король даже извинился за действия государства!), то медаль Эриксену просто прислали по почте.

В 1998 году в Киберге открылся музей в честь партизан. Ну а в 2019 году внук разведчика, Тронд Херриксен, впервые побывал в России и до глубины души поразился, что люди ценят память о войне, и не забывают о вкладе, который внесли союзники. "Мы в Норвегии до сих пор боремся за признание заслуг партизан в освобождении Финнмарка", – сказал внук партизана.

Для подготовки поста использовались:

1. Материалы газеты "Вечерний Мурманск"

2. Материалы газеты "Правда севера"

3. Книга А. Громов "Арктика в Великой Отечественной войне"

4. Википедия

5. Сборник "О чём молчат фьорды" (ред.-сост. Г. А. Гурылёв)

6. сайт "Память народа"