Настя инсталляцию не оценила. Она сняла с ноги ботинок и шваркнула его в угол, она сказала что-то матерное и нависла над Фаней руки в боки.
- Я тут ни при чем.
Фаня попятилась, но уперлась в Анфису, которая безжалостно подтолкнула ее вперед.
- Инсталляции сами не делаются. Если это не ты, не я и не Ника, то она, должно быть, с потолка упала.
Фаня хлопала глазами, понимая, что в чем-то Анфиса права. На всякий случай она посмотрела на потолок, но там была только люстра. И все же, авторство инсталляции ей не принадлежало. Но все, включая Настю, смотрели на нее так, словно она оставила подпись.
- Это не я! Это не я!!! – Фаня в ужасе заметалась от стены к стене, закричала о своей невиновности каждому цветочку на обоях. – Я никогда! Я на такое не способна!!
- То есть все-таки оно само насралось?
Концентрация ехидства в Анфисином голосе зашкаливала. Настя все так же стояла в позе сахарницы, и начала уже багроветь.
- Это не я!!! Ну неужели вы не видите, что это не мой творческий почерк!!! Я бы никогда столь бесталанную безвкусицу не сотворила!
- Да я это. Я. – проворчала собака Буся. – Было бы из-за чего панику поднимать, подумаешь, куча…
Настя сплюнула. Фаня обессиленно прислонилась к обувной полке:
- Тебе хорошо, ты старая. Тебе все можно, даже творческое недержание.
- Хм, - фыркнула Буся, - я-то думала, ты художник, готовый пострадать за искусство. А ты так, шкура коммерческая.
