Я всегда думал, что мне просто везет с людьми. Они доверяли мне секреты после пятиминутного знакомства, рассказывали о своих страхах и тайнах, словно я был их лучшим другом с детства. В университете однокурсники прозвали меня "живой исповедальней" - к концу первой недели учебы половина группы уже поделилась со мной своими самыми сокровенными мыслями.
Работая журналистом в местной газете, я быстро стал звездой отдела расследований. Мои интервью получались невероятно откровенными. Политики вдруг начинали говорить правду о коррупционных схемах, свидетели преступлений вспоминали мельчайшие детали, которые "забывали" рассказать полиции. Я списывал это на профессионализм и природную харизму.
Все изменилось в тот дождливый октябрьский вечер, когда я встретил Елену Васильевну.
Пожилая женщина сидела в кафе рядом с моим домом, нервно теребила салфетку и постоянно оглядывалась. Что-то в ее поведении заставило меня подойти.
— Извините, с вами все в порядке? — спросил я, присаживаясь напротив.
Она взглянула на меня, и я увидел в ее глазах такой ужас, что мурашки побежали по спине.
— Вы... вы один из них, — прошептала она, пытаясь встать.
— Простите, не понимаю. Один из кого?
Но она уже вцепилась в мою руку.
— Вы пахнете так же, как доктор Кравцов. И как тот молодой человек из министерства. И как... — она замолчала, всматриваясь в мое лицо. — Вы правда не знаете?
Я покачал головой, но что-то внутри меня похолодело.
— Садитесь, — сказала она решительно. — Мне есть что вам рассказать.
Елена Васильевна оказалась бывшим научным сотрудником закрытого НИИ. В семидесятых годах там проводились эксперименты по изучению феромонов человека — химических веществ, способных влиять на поведение и эмоции других людей.
— Мы работали с пятью типами, — говорила она, не отпуская моей руки. — Первый вызывал сексуальное влечение, второй — расслабление и доверие, третий заставлял людей говорить правду, четвертый вселял страх и подчинение, пятый... пятый был самым опасным. Он делал людей агрессивными, готовыми на все ради того, кто его источал.
— Но это же невозможно, — попытался возразить я, хотя в глубине души уже понимал, к чему она ведет.
— Эксперименты прекратили после несчастного случая. Один из подопытных с пятым типом феромонов устроил резню в лаборатории. Но часть людей... часть осталась. И их дети... — она посмотрела на меня с жалостью. — У вас третий тип. Феромон правды.
Следующие недели стали для меня открытием и проклятием одновременно. Я начал замечать то, что раньше принимал как должное. Люди действительно становились откровеннее в моем присутствии. Они рассказывали мне то, о чем никогда не говорили другим. И чем дольше я находился рядом с ними, тем сильнее становился эффект.
Елена Васильевна познакомила меня с остальными "наследниками эксперимента". Анна, владелица модельного агентства, чей феромон заставлял людей испытывать к ней непреодолимое влечение. Михаил, психотерапевт, рядом с которым пациенты полностью расслаблялись. Игорь, успешный бизнесмен, чей запах вселял в людей страх и заставлял подчиняться. И Дмитрий...
Дмитрий был особенным. Его феромон пробуждал в людях агрессию, но направленную не против него, а в его защиту. Он был лидером нашей небольшой группы, хотя мы никогда об этом не говорили вслух.
— Мы — избранные, — сказал он мне однажды. — У нас есть сила, которой нет у обычных людей. Грех ею не пользоваться.
Поначалу я сопротивлялся. Использовать свой дар казалось неэтичным. Но постепенно соблазн становился сильнее. Зачем мучиться, добывая информацию обычными способами, когда можно просто находиться рядом с источником, и он сам расскажет все?
Мои расследования стали еще более успешными. Я раскрывал коррупционные схемы, находил преступников, вытаскивал на свет самые грязные тайны города. Общественность меня боготворила. Начальство намекало на повышение.
Первым моим осознанным "экспериментом" стал мэр города. Я договорился с ним о частном интервью в его кабинете, сел поближе и включил диктофон. Через полчаса у меня была полная картина его преступной деятельности за последние десять лет.
Статья произвела эффект разорвавшейся бомбы. Мэра арестовали. Меня наградили журналистской премией.
Следующей целью стал прокурор области. Потом — депутат Госдумы. Один за другим они падали под напором моих разоблачений, сами подписывая себе приговор своими откровениями.
Я чувствовал себя судьей и палачом одновременно. И мне это нравилось.
— Ты превращаешься в монстра, — предупредила меня Елена Васильевна, когда я рассказал ей о своих "успехах". — Я видела, что происходит с людьми, которые злоупотребляют своим даром.
Но я не слушал. Власть над людьми опьяняла. Я начал копать глубже, выходить на более высокие уровни. У меня появились связи в столице, контакты в спецслужбах. Мой феромон работал на всех.
Роковой ошибкой стало решение заняться делом о пропавших детях. Уже год в городе бесследно исчезали подростки. Полиция разводила руками. Родители теряли надежду.
Я был уверен, что мой дар поможет разгадать и эту тайну.
Первые зацепки привели меня к директору детского дома. Под воздействием моего феромона он рассказал о том, как "сдавал" детей богатым семьям для "усыновления". Но документы были поддельными, а дети исчезали навсегда.
След привел к особняку на окраине города. Там я встретил человека, чье имя заставляло содрогаться даже закаленных оперативников.
Виктор Антонович Соболев. Олигарх, коллекционер, садист.
— А, журналист, — улыбнулся он, впуская меня в дом. — Елена Васильевна предупреждала, что вы можете появиться.
Сердце екнуло. Как он знает Елену Васильевну?
— Удивлены? — он налил себе коньяк. — Она работала в той же лаборатории, что и мой отец. Он был одним из руководителей проекта. А я... я унаследовал от него кое-что особенное.
Соболев встал и подошел ближе. И тут я почувствовал это — тошнотворно-сладкий запах, от которого голова начала кружиться, а в груди поднялась необъяснимая злость.
— Пятый тип, — прошептал я.
— Именно. Феромон агрессии. — Он улыбнулся. — Знаете, как он работает? Люди рядом со мной готовы убивать за меня. Готовы на все. И чем дольше они находятся в зоне действия... тем сильнее эффект.
Я попытался отступить, но было поздно. В комнату вошли двое мужчин с отсутствующими глазами фанатиков.
— Познакомьтесь с моими помощниками, — сказал Соболев. — Они служат мне уже много лет. Знаете, что самое прекрасное в моем даре? Люди не просто подчиняются мне. Они искренне верят, что то, что они делают — правильно. Даже когда убивают детей для моих... хобби.
Ужас затопил меня. Дети. Все эти пропавшие дети...
— Но вы меня заинтересовали, — продолжал он. — Человек с феромоном правды. Представляете, как полезно было бы иметь такого помощника? Никто не сможет мне солгать. Никто не сможет скрыть предательство.
Он приблизился еще сильнее, и запах стал нестерпимым. В голове начал звучать странный голос, убеждающий меня, что Соболев прав. Что он великий человек. Что я должен ему служить.
— Нет, — прохрипел я, пытаясь бороться с наваждением.
— О да, — улыбнулся он. — Чувствуете? Скоро вы поймете, как сильно любите меня. Как готовы ради меня на все. А пока... — он кивнул своим помощникам, — проводите нашего гостя в подвал. Пусть познакомится с детьми.
Меня потащили вниз по каменным ступеням. В подвале стояла клетка, в которой сидели пятеро подростков. Истощенные, запуганные, сломленные.
— Помогите нам, — прошептала девочка лет четырнадцати.
Но я уже ничего не мог сделать. Феромон Соболева проникал в мою кровь, изменял мое сознание. Мысли путались. Гнев на него превращался в восхищение. Желание спасти детей — в понимание, что он имеет право делать с ними что угодно.
К утру я стал его преданным слугой.
Следующие месяцы прошли как в тумане. Я использовал свой дар, чтобы находить новых жертв для Соболева. Выведывал у родителей, где их дети проводят время, у учителей — кто из учеников особенно одинок и уязвим. Мой феромон правды стал оружием в руках монстра.
Полиция продолжала расследование, но я был на шаг впереди. Я знал все их планы, все подозрения. Соболев был неуловим.
Елена Васильевна пыталась связаться со мной, но я избегал встреч. В те редкие моменты, когда действие феромона ослабевало, я понимал, во что превратился. Но стоило снова оказаться рядом с Соболевым, как все сомнения исчезали.
Дмитрий, наш лидер с феромоном агрессии, сумел вычислить, что со мной происходит. Он пришел в особняк Соболева с двумя наемниками, которых долго "обрабатывал" своим запахом.
Битва феромонов была ужасающей. Помощники Соболева, одурманенные его влиянием, сражались с людьми Дмитрия, готовыми умереть за своего хозяина. Я метался между ними, не понимая, кого защищать.
В итоге победил Соболев. Его дар оказался сильнее. Дмитрий погиб, а его люди перешли на сторону олигарха.
Но победа далась дорого. В драке загорелся дом. Мы едва успели вывести детей из подвала, прежде чем особняк превратился в пылающий ад.
С его смертью действие феромона прекратилось. Я очнулся как от кошмара и увидел вокруг себя ад, который помог создать. Восемнадцать детей за полгода. Восемнадцать жизней, которые я помог оборвать.
Полиция нашла останки Соболева и детей в подвале сгоревшего дома. Меня арестовали как соучастника. На суде я рассказал всю правду о феромонах, об эксперименте, о том, как нас использовали.
Меня признали виновным в убийстве восемнадцати детей и приговорили к пожизненному заключению.
Сейчас я сижу в одиночной камере и пишу эти строки. Мой феромон здесь бесполезен — охранники знают о моем "даре" и используют специальные маски с фильтрами.
Остальные "наследники эксперимента" исчезли. Елена Васильевна покончила с собой, оставив записку: "Прости нас всех."
А я остался один со своей виной.
Иногда по ночам мне снятся те дети. Они смотрят на меня своими мертвыми глазами и спрашивают: "Зачем?"
И я не знаю, что им ответить.
Потому что правда в том, что в какой-то момент мне это нравилось. Власть над людьми, способность заставить их говорить то, что я хочу услышать. Даже под воздействием чужого феромона, в глубине души я получал удовольствие от своего дара.
Я монстр. И никакие феромоны этого не оправдают.
Завтра меня переводят в другую тюрьму. Там, говорят, заключенные не любят тех, кто причинил вред детям.
Наверное, это справедливо.
Записи найдены в камере заключенного Андрея Соколова через три дня после его смерти. Причина смерти — убийство. Личность преступника не установлена. Дело закрыто.
