Прощай гражданка.
Наконец произошло то, что должно было произойти. Нас повели в баню, и переодеть решили заодно.
Вообще-то это была картина маслом по … горячей сковородке. Помните, наверное, фильмы о начале войны? Колонна военнопленных, показанная любым режиссером – это НИЧТО, по сравнению с нашим видом, в котором мы перемещались в эту самую баню.
Благодаря усилиям дедов из гарнизона и отсутствию курева у нас, половина ребят шла в нижнем солдатском белье, а некоторые так ещё и в тапочках. У кого-то на плечах были накинуты одеяла – ноябрь всё-таки. Одним словом смешение стилей. И пленные немцы зимой и советские в июне. Встречные просто ложились в кюветы и больше не вставали. То ли веселились, то ли от ужаса.
Но до бани мы не дошли. Попали по дороге в учебный корпус. Рассадили нас по классам. Сначала попели. Первые пять букв из морзянки. Ну, для тех, кто не знает, прием знаков азбуки Морзе происходит по напевам. Никто же не считает точки тире, а улавливают мелодию звучания буквы. Причем кое-что поётся очень специфически, типа, простите, «Бу-б-у-у-т солдата».
Короткие звуки дают точки, протяжные - тире. Дали бумагу и карандаши, одели наушники и написали мы свой первый текст. Потом пошёл английский «микрофон». Я очень старательно начал записывать слова, но капитан, который с нами сначала беседовал – типа кто, откуда и где учился, стал меня лупить по руке с карандашом перчатками и моя карьера «микрофонщика» сорвалась не начавшись.
Был это капитан Ткаченко, мой будущий командир взвода.
И вот, наконец, баня. Баня в учебке была большая. Человек на сто с лишним зал. Нас туда загнали всех.
Потом, уже в ЦГВ, нашу роту, как победителей соцсоревнования возили на экскурсию в концлагерь, в Терезин. Там нам показывали баню, в которой немцы мыли вновь пригнанных. Очень похоже. И вода, кстати, лилась то ледяная, то кипяток.
Первое лирическое отступление
Про баню
Порядок помывки, какой? Везде одинаковый. Детали могут быть, но процесс всегда примерно такой. В баню идёшь с полотенцем, которое использовал всю неделю как туалетное, т.е. вытирался им после умываний. После бани, в некоторых случаях, оно на следующую неделю может стать ножным. А то ножное сдавалось в стирку и после следующей бани становилось вновь лицевым.
Зашёл, разделся, получил кусочек мыла (обычно часть куска), мочалку, вернее то, что от мочалки может остаться, после длительного использования, и пошёл мыться. Помылся. Вышел, вытерся. Сдал использованное полотенце и бельё, получил комплект свежего, оделся и … выходи строиться.
А теперь детали.
Непосредственно сама помывка.
Представьте себе большой зал. Стоит туман, т.е. пар. Шум, крик, плеск воды. В середине зала скамьи. Из стен торчат краны. Не смесители, как мы привыкли, а краны … типа как в квасной бочке. Повернул ручку – вода из трубы пошла, повернул в другую сторону – кончилась. Отдельно кран с горячей водой, отдельно с холодной. В шайке смешал, получилась…, сколько какой налил, такой и мойся. Перелил горячей или холодной… всё равно - как налил, так и мойся.
Человеков в этом зале много, кранов мало. Значит что? Очередь. Хочешь воду поменять – стой снова в очереди. И все тебя подгоняют. Так что пока глазомер начнёт работать,
бывает, что? Правильно, то горячо, то мурашки по всему организму.
Душа, как такового нет. Т.е. чтобы на тебя текла вода сверху из распылителя, уже смешанная, тёплая. Только шайки. Из шайки, так сказать, мочишься, в ней же мочалку мылишь, из неё же и окатываешься.
Нет, помыться можно вполне, если времени отпущено достаточно. А вот с этим в армии бывает…, т.е. времени то, как раз отпущено немного. Потому что надо успеть помыть народа много за достаточно короткий период, отпущенный на проведение бани.
Это было непонятно. Но порядок есть порядок. Заведённый хоть и не нами, но всё же для нас.
Потом, в других частях бани были разные. В ЦГВ, сначала, мы ходили в гарнизонную, там картина была примерно такая же, с небольшой, правда разницей.
Было некоторое количество душевых … так сказать кабин. Но это удовольствие было только для дедов. Именно для дедов, т.е. под душем имели право мыться только люди четвёртого периода, третий допускался…, если были свободные места. И строго – один душ, один дед. И никак по- другому.
Когда в батальоне достроили свою баню, так там были только вот эти самые душевые кабины. И всё осталось по-прежнему – один душ, один дед. Так что мыться приходилось по очереди.
Деды не спешили никогда. В принципе. Третий период мылся побыстрее, но неторопливо, а потом уже мы, молодые, бегом, бегом, бегом…, потому что дедушки, перекурив, уже нас подгонять начинали. Кому же ждать интересно.
Была в батальоне и парная. Когда её топили для солдат, было проще. Сами понимаете, что в парилку можно было заходить только старослужащим. Вот пока они парились, мы успевали помыться. И уже ждали стариков, перекуривая.
Было бы лукавством сказать, что когда мы сами задедовали, то поступали по-другому. Да нет, это, если хотите, логика бытия. Жизнь есть жизнь. И привилегии рождаются раньше нас, такой порядок существует не только в армии, чего уж тут.
Процесс переодевания в военную форму описан многими авторами, так что добавить тут особо нечего. На глазок оценивалась голая, синяя от холода или наоборот ошпаренная
кипятком фигура будущего военного и быстро формировался набор из хэбчика и т.п. Более или менее индивидуально подгонялась шапка, чтоб не сильно висла на ушах или наоборот, хоть немного в ней умещалась голова, да сапоги.
Услышав от прапорщика, что мне будет выдана шинель 50 размера, я взвыл. Результатом явилось, что начальник с сожалением покачал головой и выдал мне сорок шестой. Он, по сути, был прав. Но тогда я это не понимал и, одев на себя шинелку, почувствовал…, ну короче, прямо как от кутюр была шинелка. Она сидела просто как влитая. Кстати сказать, её на микродембель у меня украли. Я даже знаю кто. Был такой рядовой В., сын верблюда. И выдали мне перед отправкой другую, уже даже и не новую, и всё-таки пятидесятого с лишком размера, так что от судьбы не уйдёшь. Но это к лучшему оказалось. Всё-таки шинель должна быть на размер-два больше. Очень удобно, особенно когда в полевом выходе пользуешься.
Кое-кто сохранил гражданку, для отправки домой, но таких были единицы. В основном гражданка и то, что от неё осталось, полетела в общую огромную кучу в середине зала, где нас переодевали.
Обратно мы шли уже почти как солдаты, даже иногда в ногу.
Вот так превратились мы в военных. По внешнему виду.
Построили нас на плацу. И распределили по ротам и взводам. И попали мы в руки к нашим будущим сержантам. И повели они нас по ротам. Туда, где предстояло нам узнать много нового и интересного, где предстояло стать нам младшими специалистами, не командирами, а специалистами. Ибо учебка у нас была не командирская, а специальная. Это нам всё-таки повезло.
