Суть конкурса такая: каждый из участников придумывает любую фразу, по которой с помощью нейросети генерируется картинка. Затем, картинки случайным образом распределяются между участниками и каждый должен написать небольшой рассказ, вдохновляясь увиденным.
(Вот что получилось у меня. Картинка мрачноватая, рассказ соответсвующий.)
Мудрая птица летела под облаками, оставляя в небе еле незаметный шлейф каменной крошки. Вдалеке расплывчатым пятном мерцал силуэт небольшого острова. Пернатая медленно вспоминала.
Там на острове, в низине, среди джунглей, пышущих жаром, у подножия цепи водопадов, в центре небольшого озера стояла статуя прекрасной девушки. Когда свет падал на её лицо, тени укрывали искусно высеченные глаза и с берега, казалось, что статуя грустит.При жизни улыбка не сходила с лица юной прелестницы и беспёрые решили запечатлеть её такой: жизнерадостной, счастливой, тёплой. Кто же знал, что у лучей света чуждое беспёрым чувство юмора.
Что же, так им и надо, беспёрые любят убивать себе подобных, чтобы изобразить их лик в камне.
В светлые дни мудрая птица и сама обращалась в камень. Если бы только они знали каково это.
Птица помнила, что наблюдала за девушкой не единожды. Та слезливая история любви тронула бы любого, но не пернатую. Её заботило не то, что юная прелестница погибла из-за роковой ошибки возлюбленного. Отнюдь, такое стечение обстоятельств кажется забавной иронией и вызывает лишь светлую грусть. Гораздо любопытнее оказалось то, что случилось дальше.
Память – единственное, что беспёрые создания умели проносить в мнимом пространстве времени. А потому, чтобы помнить о длинноволосом прекрасном создании, – если беспёрое существо вообще можно назвать прекрасным, – высекли из гигантского камня статую в полный рост. Одного взгляда на её грустное лицо хватало, чтобы события тех дней предстали перед взором, будто это было вчера, и воспылать праведным гневом.
Так, светлая память о погибшей медленно переросла в память о зверском убийстве. Так, история любви между ласковой как бриз девушкой с плодородного острова и юношей-воином с исполинской скалы закончилась историей о бесконечной вражде и жажде мести. А где начинается месть, там рядом витает и зависть.
Старая птица видела беспёрых насквозь. Не так, как видят зрячие, о нет! Птица родилась без глаз, но ведала больше, чем кто-либо в этом изувеченном мире. Птица не вмешивалась, нельзя.
Много времени утекло с момента смерти девушки. Многое изменилось. Никто уже не помнил ни её улыбки, ни её доброты. Зато помнили о зверских деяниях убийц с каменного острова.
Беспёрые с тёплого острова жили в достатке, но отказывались делиться. Ночевали в тепле и уюте, но не пускали в дом бледнокожих братьев. Собирали богатства, но строили вокруг них частокол. Надеялись собрать больше блеска, чем, недруги, буквально живущие на залежах разноцветных осколков.
Глупцы.
О, как же беспёрые обожали искристый блеск. Передавали его из рук в руки, а после, кланяясь и падая, убегали в свои домишки. Вновь и вновь пересчитывали кусочки прозрачных камней, любуясь мозаикой, созданной ими на стене, в свете вечернего костра.
Сам факт существования рода убийц отравлял жизнь бедным беспёрым несмышлёнышам. И каждый новый взгляд на статую удобрял давно посаженное зерно ненависти. А вместе с ним, сорняком пробивалась зависть. Великая птица ощущала это даже издалека, паря над бескрайним океаном.
Аккурат перед окончанием сезона гроз, пернатая почувствовала, что грядёт война. Ненависть бурлила кипящей смолой и, казалось, протяни крыло, – опалит перья неистовым жаром.
Но птица любила беспёрых. Тогда она нарушила божественный наказ «не вмешиваться». Не осталась безмолвным наблюдателем.
Когда жители острова в гневе рубили деревья, строили корабли и точили копья, птица летела туда, где блеска было в достатке. Когда сведённые с ума беспёрые учили детей вгонять ножи в плоть противника, пернатая впервые спустилась с небес. Она прилетела к жителям скалистого острова и обменяла чуждый им блеск на свежую коровью тушу. Дождь из самоцветов пролился тогда на головы алчных беспёрых, а птица обратилась в камень, стоило только лучам света коснуться её перьев. Но она подготовилась. Искристого блеска долго было хватить до следующего сезона гроз.
Пернатая пожертвовала всем ради тех, кто был ей как дитя.
Пролетая над статуей, птица легла на крыло и заложила вираж, касаясь водной глади. Душа её радовалась. Как долго длился сон? Как долго беспёрые оставались без присмотра?
Мудрая птица знала, что сто́ит ослушаться и кара настигнет. Теперь она вынуждена вечность скитаться по миру, прячась в тени грозовых облаков, что застилают небо и никогда не пропускают лучи света.
Махнув крыльями, пернатая села на плечи статуе и открыла клюв. Из него высыпалась горсть битых самоцветов с каплями крови. Затем птица бросила беглый взгляд на обветшалые домики, стоя́щие неподалёку от озера.
«Примите дар!» – раскрыла клюв пернатая. Но ветер разносил по озеру лишь надрывное: «Кар-р! Кар!»
Никто не покинул дома. Всё ещё боятся.
Добрая птица не собиралась диктовать беспёрым, как нужно жить. Лишь дала им то, о чём они просили, чего так жаждали. Ведь она символ счастья и удачи. Эбису – так звали её в этом мире. Впрочем, чему удивляться? Несовершенный клюв беспёрого существа не мог произнести настоящее имя Великой птицы. «Несущая во тьме», вот что значит её настоящее имя.
Какая ирония... Но дабы принести свет в мир, нужно, чтобы он погрузился во тьму, так ведь?
Птица прочистила крылья крючковатым клювом, вытащив из перьев слипшиеся комки грязи и гнилых водорослей. После спикировала со статуи вниз, на миг нырнув в озеро, оставляя каменную крошку водной глади.
Выбравшись на берег, пернатая по резкому запаху нашла мясо. Расправив гигантские крылья, способные объять любой дом в деревушке, и издав морозящий жилы крик, эхом отразившийся от череды водопадов, она принялась рвать еду. Подбрасывая куски в воздух, с чавканьем поглощая подгнившую плоть, напускала страху на беспёрых и одновременно уступала их врождённой глупости.
Естественно, скользящая по спирали мироздания не нуждалась в пище. Но как любящий своё чадо родитель, она принимала скромный дар с искренним наслаждением.
Закончив трапезу Великая птица схватила когтями тушку помясистее и взмыла в небо.
Дюжина взмахов и вот она уже быстрее стрелы несётся над океаном туда, где не могут обойтись без её мудрости. Туда, где бушует голод, зреет война, а в воздухе витает затхлый запах смерти. Туда, где беспёрые, преисполнившись гордостью, решили забрать желаемое силой.
– Славься Эбису! – звучно крикнули солдаты, поправляя увесистые дорожные мешки.
– Ур-ра, не будем больше голодать! – воскликнул маленький мальчик из толпы.
– Птица удачи с нами в этом году! – тихо, но звучно сказала старушка.
– Счастье-то какое! А может, и не нужно на войну-то? – дрожащим голосом произнесла девушка, прижимая к груди дитя, и сделала шаг назад, испугавшись размеров подлетающей птицы.
Здесь её всегда встречали как подобает. Ждали, кланялись, восхваляли. Давали блеск в обмен на мясо.
Та бросила тушу под ноги исполинской статуи воина и, сев ему на плечо, наклонила голову набок.
Тишина поглотила задорные крики толпы. Вокруг слышались лишь резкие вздохи.
– Мертвец… Эбису принесла труп… – прошептал кто-то.
– Проклятье падёт на наши грешные головы! – просипел старик и упал на колени перед статуей.
Эбису любила беспёрых и знала, как им помочь. Однажды она уже помогла несмышлёным достичь желаемого, не пролив крови невинных. И во что бы то ни стало, сделает это вновь.
Ведь чтобы принести в мир свет, нужно погрузить его во тьму.
