Посвящается пикабушнику Paulpluseg(у), автору поста "Стыдная приписная медкомиссия в военкомате", ряда других постов, талантливому поэту, замечательному человеку.+
Первый визит в военкомат навсегда врезается в память. Сколько постов посвящено этому. Вот и я решил внести лепту в тему.
Родился я и живу в Подмосковье. Но детство моё протекало в небольшом городке на Севере Казахстана, где тогда работали родители. Вообще-то, правильнее будет сказать, что детство протекало и в Казахстане, и в Подмосковье, где я проводил каждое лето у родственников. Учился я, естественно, в Казахстане. Там меня и ждала первая встреча с военкоматом. Я тогда наивно полагал, что этой встречи мне удаться вовсе избежать. Дело в том, что армия мне не светила по состоянию здоровья. По этой же причине я не посещал уроки физкультуры. Но чем ближе приближалось положенное время, тем яснее становилось, что от медосмотра в военкомате никуда не деться. Особых неожиданностей о том, что меня ждёт в военкомате не было. Брат старше меня на два года. Он уже прошёл военкоматовскую инициацию. Я уже знал, что на медосмотре раздеваются до трусов. Но, вообще-то, ребята проходили комиссию в плавках. Не в трусах-плавках (таких тогда (конец 70-х годов) в помине не было), а именно в плавках для плавания. Я уже знал, что комиссия проходит не в самом военкомате, а в заводском клубе. Военкомат занимал небольшое старое здание. Своих врачей в военкомате не было. Для комиссии приглашались медики из городской поликлиники. Всё это меня очень напрягало. Если я как-то настроился, что буду в плавочках перед врачами и сотрудниками военкомата, то к тому, что меня почти голого могут увидеть работники клуба, готов не был.
Тогда я был ужасно стеснительным подростком. Даже раздеваться до плавок мне было крайне неудобно. Да и не только мне, но и подавляющему большинству ребят. Для многих такое публичное обнажение было впервые, ребята сильно переживали это. В школе на физкультуре занимались в длинных трикотажных костюмах, которые поддевали под школьную форму. Поэтому даже в раздевалке школьного спортзала до трусов раздеваться не приходилось. Школьные медосмотры проходили прямо в школе. Класс НВП (начальная военная подготовка) временно передавался медикам. На таких осмотрах раздевались по пояс. Но меня и это очень напрягало. Медосмотр проходил довольно быстро. Всё занимало один урок - 45 минут. Да, каждое лето я проводил в Подмосковье. Почти каждый день купался в речке. На пляже в плавках чувствовал себя спокойно. Но подмосковное лето было для меня каким-то параллельным миром. Когда в конце каникул я возвращался домой, то вновь превращался в застенчивого ботана. В 7 классе, когда мне уже исполнилось 14 лет, и я уже успел вступить в комсомол и считал себя вполне взрослым, мне "повезло" вернуться в голопопное детство - IV четверть провёл в детском санатории в Евпатории. Там пришлось пройти через принудительное полное раздевание. Об этом я рассказал в постах "Стыдный бассейн в детском санатории" и "Стыдный банный день в детском санатории". Казалось бы, санаторий со всеми его "голыми прелестями" должен был раскрепостить меня, помочь побороть подростковую стеснительность. Возможно, так и было. Вот только побороть стеснительность удалось временно - пока был в санатории. А как-только вернулся домой - со мной вернулась и стеснительность, более того, она стала сильнее. Наверное, просто ещё не пришло время избавиться от подростковой стеснительности.
Но главное даже не это. Военкомат строго регламентировал причёски парней. На приписную комиссию необходимо было придти (а по-военному прибыть) с очень короткой причёской, никакой чёлки не допускалась, длина волос - 1-2 миллиметра! В парикмахерской такая позорная стрижка называлась "под расчёску". А ведь это был конец 70-х годов. Вспомните то время. Парни носили длинные или удлинённые причёски. После парикмахерской "благородные рыцари" превращались в лопоухих пацанов. Сразу же менялось поведение. Ребята становились замкнутыми, робкими. После военкомата стеснялись показаться с новой причёской в школе.
В самом конце 70-х военкомат добрался и до меня. После зимних каникул будущим "рекрутам" раздали повестки из военкомата. Их на военкоматовских бланках выписывала школьная секретарша. В начале февраля нам предстояло пройти приписную комиссию. А до этого требовалось собрать кучу справок. Помню, что требовались справки с места жительства, о составе семьи и даже о зарплате родителей.
Приближался день первого похода в военкомат. На душе было как-то неспокойно. Мама сходила к моему лечащему врачу, хотела взять для меня справку, но он сказал, что ничего не надо - он сам будет на комиссии, поэтому сам всё сделает. Я твёрдо решил, что стричься не буду. Раз армия мне не светит, я человек сугубо гражданский. Ну не расстреляют же за это. Мама уговаривала меня всё-таки сходить в парикмахерскую, чтобы не обострять отношения с грозным учреждением. В конце концов пришли к компромиссу. Меня постриг отец. Ну так, немножко. Чёлку, естественно, я не дал срезать. Зачесал волосы за уши, прилизался. В таком виде я не очень сильно выделялся.
Никто из учителей на комиссию нас не сопровождал. Мы сами к назначенному времени пришли в заводской клуб. Военкомат на период комиссии временно занял второй этаж клуба. На лестнице стоял дежурный с красной повязкой на рукаве. Он не пропускал посторонних. Было очень тревожно на душе, я слышал биение своего сердца. Я понимал, что это необходимая процедура, но очень хотелось, чтобы всё закончилось поскорее. На комиссии в тот день была только наша школа. Учителей в ту пору не хватало. Поэтому классы были большими. В нашем классе было 42 человека. Из трёх параллельных классов набралось где-то 60 парней. На втором этаже нас встретили военные. Они сразу дали понять, что военкомат это уже армия. С нами они разговаривали довольно грубо, строго, в приказном порядке. Нас построили в коридоре. Провели перекличку. Не оказалось братьев-близнецов. Они были спортсменами и уехали с командой на соревнование по хоккею. Потом их тренер, как и обещал, всё уладил с военкоматом. После переклички нас вывели на улицу и строем повели в городскую поликлинику на флюорографию. В декабре во время школьной диспансеризации мы уже проходили флюорографию. Неужели её нельзя было зачесть? Из поликлинике так же строем вернулись в клуб.
На втором этаже вновь заставили построиться. Вдоль строя пошёл военный (вроде бы старлей). Он рассматривал причёски парней. В тех, кто был по его мнению, недостаточно коротко острижен, он тыкал пальцем и громко говорил: "Ты!" Таких набралось парней пять. В их числе был и я. Сотрудник военкомата приказал нам срочно сходить в парикмахерскую и остричься налысо. Недовольные парни поплелись к выходу. А я твёрдо решил, что стричься не буду. Но что-то надо было делать. И тут я вспомнил военкома. В отличии от других сотрудников учреждения он показался добрым. Он улыбался, шутил, подбадривал ребят. И тогда я пошёл к нему. Преодолел страх, стеснительность. Я уже не помню, что говорил пожилому подполковнику. Мне повезло, в это время к нему в кабинет вошёл "мой" врач. Он быстро усёк в чём дело и помог мне. Так я получил разрешение не стричься. Другие ребята мне завидовали. А я по-доброму завидовал им. Лучше быть здоровым, даже если ради этого надо кротко остричься и отслужить в армии. Ну уж, что есть.
Началось заведение личных дел допризывников. Для этой работы военкомат приглашал девчонок-старшеклассниц, но из другой школы. Но одеты они были не в школьную форму. Некоторые мальчишки терялись - не знали кто перед ними: сверстница или сотрудница военкомата. Обращались к девчонкам на вы. А девчонки (не все, конечно) с упоением ощущали свою власть над парнями и разговаривали с ними в приказном порядке. Парни и так, униженные "позорными" причёсками, безропотно им подчинялись. Лично мне повезло. Девчонка, которая опрашивала меня, оказалась скромной. Она сама волновалась. Обращалась ко мне, то на вы, то на ты. Я пришёл ей на помощь и предложил общаться на ты. Она с радостью согласилась. Вопросы, кроме чисто анкетных, были самые различные. Помню, что я - 16-летний парень - должен был ответить своей сверстнице на вопрос: страдаю ли я ночным недержанием мочи? Чем думали работники военкомата, организуя приписную комиссию?
После заведения личных дел нас собрали в одном зале. Сказали что на медкомиссию будут приглашать по очереди, чтобы не создавать пробок. Сотрудник военкомата объявил, что после прохождения всех врачей мы в плавках должны подойти к военкому. Стоять по стойке смирно, чётко отвечать на вопросы.
На комиссию приглашали по 5-6 человек. Каждому вручали его личное дело. Какой-то системы в этом не было. Моя фамилия стоит ближе к началу алфавита, но меня пригласили с последней партией. В конце коридора вдоль стен стояли лавки для одежды. Было тесно. Часть одежды валялась на полу. Все врачи находились в одном зале. Никаких кабинетов не было, просто между врачами стояли ширмы, которые мало что скрывали. Какой-либо обязательной последовательности посещения врачей не было - иди к кому хочешь, главное, пройти всех. Были: терапевт, хирург, невропатолог, Лор, офтальмолог и стоматолог. И ещё антропометрия - измеряли рост и вес. В плавках перед сверстниками чувствовал себя очень стеснительно. На мне были синие плавки в полосочку. С левой стороны к ним было пришито украшение в виде алюминиевого кольца. Летом в этих плавках я переплывал подмосковную речку. Но сейчас я не на пляже. И, вообще, Подмосковье это другой мир. Я потерял счёт времени. Было ощущение, что оно вообще исчезло. А я очень хотел скорее отсюда вырваться. Большинство ребят тоже чувствовали себя неловко. Личными делами прикрывали выступающий из плавок бугорок. А какого было парням на "голой" комиссии. В этом плане нам ещё повезло. Я сразу посетил "своего" врача. После этого остальные врачи потеряли ко мне интерес. Я уже был военкоматовским отбросом. Да я и сам не понимал, зачем проходить всех врачей, если один врач уже признал тебя негодным к службе.?Какая разница для военкомата,в каком состоянии у меня зубы, какой у меня рост и вес, какое давление...??? Этот бюрократизм понимали и врачи. Поэтому на меня особенно время не тратили, задавали формальные вопросы, ставили отметку "здоров" и я шёл дальше. Помню, что непривычно было подходить в плавках к стоматологу. А какого же было парням на "голой" комиссии садится в кресло стоматолога голой попой. Впрочем на комиссии, у стоматолога был простой стул. Хирург даже не стал меня, как других парней, просить приспустить плавки. Я не сразу ощутил, что в зале было холодно. Военные ходили в накинутых на плечи шинелях. Некоторые врачи поверх халатов накинули пальто. А парни в этом холоде оставались почти голышами. Некоторые ребята стали возвращаться в раздевалку и одевать свитера и носки. Так и ходили - в свитерах, носках и плавках. Я, было тоже, подумывал утеплиться. Врачи к полуодетым парням претензий не предъявляли. Но тут военный (в шинели!) потребовал снять всё лишнее, грозясь, что в противном случае все снимут всё. Угроза подействовала. Больше утепляться никто не пытался.
Пройдя всех врачей, можно было посидеть на стульях, стоящих вдоль стены, в ожидании очереди к военкому. Его стол находился в этом же зале. Никакой комиссии не было. Рядом с военкомом сидел ещё один военный, который давал военкому какие-то пояснения. Пресловутой картонки не было (видимо, это более позднее изобретение). Вообще, место, где надо было встать никак не было отмечено. Вставали где-то в трёх шагах от стола. Докладывать ничего не надо было. Каждый, подходя к столу, клал перед военкомом своё личное дело. Беседовали с ребятами по 5-7 секунд, т.е. совсем не беседовали - пролистывали дело и свободен. Просто военкомат получал сведения парнях из другого источника. После приписной комиссии в военкомат вызывали родителей ребят, как правило, приходили мамы. С ними уже беседовали по полной. После моей приписной родителей не вызывали. Для военкомата я уже никакого интереса не представлял. А на комиссии побольше внимания уделяли тем ребятам, у которых всё (характеристика, учёба, здоровье) было на отлично. Их уговаривали поступать в военные училища.
Приписные свидетельства вручали на следующий день в том же клубе. Вручал военком, каждому пожимал руку. А некоторым (далеко не всем) говорил напутственные слова. Я был весьма удивлён, но тоже удостоился напутствия военкома. Пожимая руку пожилой подполковник сказал, что ему было приятно познакомиться со мной, он сожалеет, что я не иду в армию и желает мне успехов на гражданке.
На этом, можно сказать, моё знакомство с военкоматом закончилось.
