Вербное воскресенье

Несколько минут назад закончилось Вербное воскресенье и началась Страстная неделя. Сегодня подборка воспоминаний о том, как отмечали этот праздник.

В этот день были послабления во время строгого поста, а также проводились народные гулянья и устраивались вербные базары. Поехать на вербы означало отправиться на подобные гулянья.

Колоритное описание праздника в книге Д. Засосова и Д. Пызина «Из жизни Петербурга 1890-1910-х годов»: «На Конногвардейском бульваре и Мало-Конюшенной улице устраивались вербные базары. По обе стороны улицы сооружались деревянные ларьки, украшенные кумачом с надписями: "Здесь вафли", "Яр-базар", "Чудеса". Торговля была рассчитана на невзыскательную толпу молодежи, учащихся младших классов, детей, для которых эти базары были заманчивы и интересны. Тут же торговали живыми птичками разных пород, выкрашенные в желтую краску воробьи сходили за канареек. Продавали рыбок для аквариумов, черепах, шла торговля детскими игрушками и особыми "вербными" чудесами: пищалками, "чертями". Предлагались "тещины языки", "иерихонские трубы", "американские жители", надувные свиньи, павлиньи перья. На этих базарах - под стать карнавалам - допускались некоторые вольности. Идет, например, толпа школьников, у каждого "иерихонская труба", корпус из яркой бумаги с пищиком, и все разом гудят. Встречается девочка, ей до щеки можно дотронуться павлиньим пером или морской травой, выкрашенной в ярко-зеленый цвет.

Можно раздуть в лицо незнакомцу "тещин язык", свернутую в спираль бумажную трубку, которая при надувании разлеталась в длинный мешок с перьями на конце. Этот "язык" трепетал, пищал, его совали прямо в лицо. Общий хохот, никто не обижался. В большой моде был "американский житель": стеклянная пробирка с водой, сверху затянута резиновой пленкой. Внутри маленький стеклянный чертик с рожками, хвостиком, выпученными глазками. Он плавал на поверхности воды. Но если нажать пальцем резиновую пленку, он опускался вниз, крутясь вокруг вертикальной оси, затем снова поднимался. Почему эта игрушка получила такое название - непонятно. По-видимому, кустарь, который ее мастерил, имел такое представление об американцах. Доходили, может быть, слухи, что народ этот энергичный, подвижный, ему приходится вертеться, чтобы заработать, но почему его загнали в воду - тайна».

У игрушки было официальное название - картезианский водолаз (cartesian diver). В качестве примера - изделие 1935 года.

Из книги юриста А. Кони «Петербург, Воспоминания старожила»: «Перед Гостиным двором, между зданием и тротуаром, на вербной неделе устраивается пестрый торг игрушками, сластями и предметами домашнего хозяйственного употребления. Любимым развлечением для детей служат длинные узкие стеклянные трубки с водой и стеклянными же чертиками внутри, который опускается вниз при давлении на замыкающую трубку резинку. В конце пятидесятых годов впервые появляются резиновые красные шары, наполненные газом, стоящие первое время по 5 рублей штука и привлекающие общее любопытство, в особенности когда кто-нибудь по недосмотру упустит из рук подобный шар. Пред рождеством это же место наполняется праздничными елками с бумажными гирляндами и другими украшениями».

Из книги А. Я. Гуревича «Москва в начале ХХ века. Заметки современника»: «Был один ежегодный вид общенародного гулянья, посещавшийся всеми сословиями, но в меньшей степени рабочими — это Вербный базар, устраиваемый на Красной площади перед праздником Пасхи. Вся площадь от Исторического музея до Василия Блаженного застраивалась в несколько рядов наскоро сколоченными из некрашеных досок примитивными рыночными ларьками. Предметом торга были тут же выпекаемые вафли с кремом и без оного, дешевые пряники и другие сладости, вроде леденцовых петушков на палочках, горячие пирожки. Но самым главным предметом торговли были: разноцветные с блестками бабочки на проволоке, прикалываемые к одежде или прикручиваемые к пуговицам пальто (чем больше на тебе бабочек, тем больше шика); “тещины языки” — свистульки с бумажной надувной спиралью, с перышком на конце, распрямляющиеся и свистящие при надувании; пищалки с надувным из тонкой резины пузырем “уйди-уйди”; стеклянные чертики в стеклянных колбах или пробирках,[102 - …стеклянные чертики в стеклянных колбах или пробирках — воспетые бесчисленными мемуаристами игрушки, также называвшиеся “морскими жителями” или “американскими жителями”». Примечательно, что в то время в Москве слово «базар» не было в ходу. Оно применялось только к Вербному базару на Красной площади.

Из книги В. Набокова «Память, говори»: «Вспоминаю ‹…› картезианских чертиков, называемых «американскими жителями», — крохотных бесенят из стекла, поднимающихся и опускающихся в стеклянных трубках, наполненных розоватым или сиреневым спиртом, вроде как настоящие американцы (хоть эпитет означал всего лишь «иноземные») в лифтовых шахтах прозрачных небоскребов».] залитых окрашенным спиртом или водой, поднимающиеся или тонущие при нагревании колбы ладонями или при нажиме на резину, закрывающую боковое отверстие в пробирке; всевозможные китайские бумажные веера, цветы, жужжалки и т. п., уже описанные выше, разные трещотки, дудки и так далее. Все это бросалось в глаза яркими красками, гудело, трещало, свистело, пищало, жужжало, дополнялось криками продавцов вроде: “Вот стала теща помирать, язык велела отказать — покупайте всего за 5 копеек!” и уснащалось запахом выпекаемых вафель. Тут же продавались ветки и букеты распускающейся вербы с ее серенькими мохнатыми почками, первым признаком наступившей весны. Хулиганства и приставания к прохожим не было, разве что старшеклассники-гимназисты старались достать “тещиным языком” до щеки встречной гимназистки или коснуться ее бумажным мячиком на резинке».

Митрополит Вениамин Федченков упоминает интересную традицию в Крыму: «В Симферополе, в соборе, наоборот, намеренно устраивали шумное торжество: священники священные вербы пучками бросали в толпы народа на все четыре стороны, и там поднимался радостный шум, все бросались получать святую свежую веточку. Не знаю, откуда такой обычай на Юге? Не от греков ли?!»!

Балерина Тамара Карсавина в книге «Театральная улица» вспоминала праздник в театральном училище: «По традиции наш выпускной спектакль устраивался в Вербное воскресенье. Вербная неделя в целом вносила разнообразие в длительную монотонность поста; все живут в предвкушении Пасхи – самого почитаемого из всех религиозных праздников, отмечаемых на Руси. На улицах раскинулись базары, где продавались забавные игрушки, свистульки, золотые рыбки, большие яркие розы из папиросной бумаги, восточные сладости и восковые ангелочки – только головки и крылышки. И верующие, и неверующие объединялись в общем веселье и предвкушении праздника, который несла с собой Вербная неделя.

Во время торжественной службы, проходившей в субботу вечером, одна пламенная мольба постоянно всплывала в мозгу: «Боже, помоги мне хорошо станцевать завтра». Если я почувствую себя достаточно сильной завтра, то все пройдет хорошо, повторяла я себе. В те годы недостаток сил очень препятствовал мне в работе. Тогда я еще не знала, что нас будут судить не по мастерству, еще далекому от совершенства, а по нашим потенциальным возможностям. Доброжелательное отношение публики, перетекая через рампу, выплескивалось на сцену. Самые строгие критики отмечали недостаток опыта, но робкое обаяние юности не могло оставить зрителей равнодушными. На наш спектакль могло попасть лишь небольшое количество абонентов. В первую очередь приглашали родителей, учеников и артистов. Те балетоманы, которым посчастливилось попасть на спектакль, рассматривали это как особую привилегию; каждому хотелось первым провозгласить рождение нового таланта, стать свидетелем первых шагов будущих танцовщиц. Я исполнила свою партию хорошо и после спектакля была бы на седьмом небе от счастья, если бы не один небольшой ляпсус: закончив трудное соло и вернувшись за кулисы, я почувствовала такое огромное облегчение, что совсем забыла о том, что должна еще раз выйти на сцену, чтобы исполнить небольшую коду».

Николай Свечин в книге «Непарадный Петербург» упоминает необычный способ заработка одного обитателя трущоб: «Поплевкин — отставной жандармский унтер-офицер… Поплевкин получает небольшой пенсион, около тридцати пяти рублей в год. Конечно, этих денег ему не хватает на прожитие, несмотря на то, что он ведёт самые скудные расходы, и Поплевкин занимается выделкой канительных яиц к Пасхе, кроме того он умеет делать ризы на иконы и разные безделушки из фольги. Способ приготовления им яиц таков: он покупает тысячу или более тумаков (гнилых яиц), выдувает из них всю внутренность, то есть белки и желтки, сушит скорлупу в печке, потом заклеивает находящиеся на концах отверстия цветной бумагой, и после этого обматывает яйцо со всех сторон тонкой канителью, которой у него выходит один фунт на шесть или на семь сот яиц. Потом, приклеив из аленькой тесёмочки меленькую вешалку, разносит яйца по мелочным лавочкам, или продаёт в розницу на вербе. Каждое яйцо ему обходится менее полутора копейки, а в продаже средним числом оно идёт не менее пяти копеек».

Из книги Д. Д. Благово «Рассказы бабушки» о празднике конца 18 – начала 19 века: «Прекрасное гулянье было в Лазареву субботу на Красной площади в Кремле. По Волхонке, мимо Василия Блаженного к Иверским воротам, кареты тянутся, бывало, на несколько верст; едешь, едешь — конца нет. Вдоль кремлевской стены, напротив гостиных рядов, расставлены палатки и столы, вроде ярмарки; торговали вербами, детскими игрушками и красным товаром. Это было большое детское гулянье. Потом Кремлем не велено было ездить по причине ворот — происходили замешательства».

Из воспоминаний артиста А. Вертинского о юных годах в Киеве: «Мы тщательно скрывали друг от друга свои чувства и при встречах с девочками на улице в вербную субботу, например, даже били их слегка вербой, приговаривая: «Верба бьёт! Не я бью!..» Таков уж был обычай и способ ухаживанья. А гимназистов чужих гимназий, увлекавшихся нашими девочками, лупили нещадно».