Честь - понятие эфемерное и не относиться ни к этическому ни к правовому полю жизни человека. Каждый из вас представляет это понятие по-своему и каждый из вас, что удивительно, по-своему прав. Покапавшись в словарях и энциклопедиях вы, наверняка, найдёте с десяток определений этого понятия. Но как-то определитесь, в итоге, что это такое. Но это простая, гражданская честь. Определений понятия "воинская честь" вы не найдёте вообще. То есть, понятие такое есть, а вот определения у него нет. Что это за честь? Индивидуальная, коллективная или коллективная, состоящая из индивидуальных? Только в одном понятии все мы с вами сойдёмся однозначно, - честь нужно защищать, причём постоянно. Не спрашивайте меня "почему", я как и вы, не всегда это понимаю, но, также как и вы, всегда это делаю. Сейчас расскажу вам, как мы защищали нашу воинскую честь на разных этапах и уровнях.
В военно-морском училище в Голландии (Галоша, по-народному) на момент моего поступления в него было четыре факультета: 1 и 2 (в народе "китайцы") - специалисты энергетических установок и турбинисты.
3 (маслопупы) - электрики. С 1988 года на этом факультете был открыт специальный класс киповцев (плафоны).
4 (дусты) - химики. То есть первый уровень защиты чести - защита чести факультета. Происходило это, в основном, организованными спортивными соревнованиями и всякими КВНами, но и на простецком, народном уровне тоже было. Например, химики хидили в баню мимо нашего общежития. И, конечно же, наверняка, покушались этим на нашу честь, так как мы постоянно поджидали их на балконе четвёртого этажа с пакетами воды и пожарными шлангами.
- Фуууу! Дустыыы! - орали мы, когда их строй проходил под нашими окнами, и дружно бомбили их водой.
- Маслопупы!!! Пиздец вам!!! - орали химики уворачиваясь, от ковровых бомбометаний, - мы вас на скачках всех уроем!!!
Скачками у нас дискотеки назывались, если вы не в курсе. Естественно никто никого не урывал, - половина из них были наши друзья и земляки, но вот так происходило всё это постоянно. Пока перед нашим строем не выступил начальник химического факультета, по прозвищу "Конь"
- Товарищи курсанты! - декларировал он ходя вдоль строя, - все вы по отдельности чудесные и замечательные люди, но как только собираетесь вместе становитесь стадом пидорасов! Я не понимаю, как такая метаморфоза возможна в нашей бренной жизни. Кто-нибудь из вас может мне объяснить? Так я и думал, сейчас же вы пидорасы на плацу и обязаны выказывать мне молчаливое почтение, как старшему офицеру. Зачем? Зачем, я вас спрашиваю, вы обливаете моих курсантов всякими нечистотами? Ну вот что они вам сделали? Да, я знаю, что вы считаете их бездельниками и разгильдяями, но ребята, когда вы придёте отдавать свои жизни на подводные лодки, химики придут вместе с вами и вместе с вами же будут служить вашей с ними Родине. Скажите, вам хоть стыдно?
- Стыыдно, - гнусавили мы в ответ
- Не будете так больше делать?
Мы молчим - честь же факультета и вот всё вот это вот.
- Ясно. Вы все знаете, что я злопамятный, злой и ебливый, за что меня и называют конём. Так вот - летние издевательства я ещё потерплю. Но! Если! Слушайте внимательно, бандерлоги! Если зимой, хоть одна падла кинет в моего химика водой, то я лично обещаю вам полный пиздец и бессонные ночи!!! Всё понятно?
- Так точно! - хором отвечали мы. Потом нарвали цветов и травы и, в очередной раз, когда химики шли в баню, с криком "Фуууу!!! Дустыыыы!!!" осыпали их цветами под их недоумённые взгляды. А вообще внутри училища жили очень дружно. Русские, белорусы, украинцы, дагестанцы, татары, аварцы, казахи, киргизы, молдоване и евреи, ездили на каникулах друг к другу в гости, лично я за время учёбы побывал в Дагестане, на западной Украине и в Молдавии, и у меня в Белоруссии гостило человек пять-шесть. Выше чести факультета шла честь училища. Защищали мы её путём убегания от патрулей и периодическими стычками с курсантами училища имени Нахимова.
Выше чести училища шла честь Родины. Защищать нам её пришлось, когда училище перешло к Украине после распада СССР. Нам всем было предложено принять присягу Украине и спокойно доучиваться дальше, но большинство делать это отказались, написав рапорта о том, что присягу менять считают делом унижающим их честь и личное достоинство. Даже половина этнических украинцев из нашей роты захотели продолжить службу в российском военно-морском флоте потому, что атомных подводных лодок на Украине не ожидалось, а к четвёртому курсу мы уже были пропитаны этой романтикой до кончиков ногтей. Одним из первых, кстати, офицером в училище принявшим присягу на верность Украине был Чингиз Мамедович Джавадов. Потом начался вялотекущий процесс по переводу огромной кодлы курсантов и офицеров в какое-нибудь училище России. А попутно нас начали агитировать и показывать, что тут мы уже, как бы, чужие.
Сначала была табличка. Раньше на входе в учебный корпус висела вот такая:
Её сняли и повесили жёлто-голубую с трезубцем. Нихуясебе наглость, подумали мы, и разбили табличку в первый же день. Табличку восстановили и выставили возле неё вахтенного. Мы табличку опять разбили. Тогда выставили вахтенного с ножом - тот же результат. Потом выставили вахтенного с автоматом, но таблички так и не приживались, до нашего отъезда в Питер.
Потом был концерт.
Мы курсанты четвёртого курса - полны здоровья и отваги у каждого есть девушка, а у некоторых и не одна, а нам, вместо увольнения и девичих ласк, предлагают пройти в актовый зал на концерт национального детского ансамбля из Львова. Ну возмутительно же! Пообещали, что там всё буден чинно и закончиться быстренько. Сидим, слушаем народные украинские песни. Песни хорошие, детишки поют душевно, но, знаете, в двадцать с чем-то лет упругие девичьи груди намного привлекательнее фольклёра любого народа мира. Это сейчас при выборе между концертом и девичьей грудью, я задумаюсь на пару минут и спрошу про варианты совместить всё это, а тогда даже мысли такой в голову не пришо бы. Тяга к прекрасному, если вы меня понимаете. Поэтому мы сидим все на нервах и ждём когда же уже, наконец, всё это закончится. А в конце - сюрприз. Детишки выбегают на сцену с украинскими флагами и прочей символикой, начинают всем этим размахивать перед нашими удивлёнными лицами и петь какую-то гимновую песню про "Слава Украине! Героям слава!". А ведущий, при этом, предлагает нам ещё встать и внимать этому стоя. Нет, конечно же и Украине слава и её героям, но, блядь, мы же российские без пяти минут офицеры, которые явно дали понять своё намерение убыть отсюда на Родину. И как-то так вышло, из-за всей этой постоянно напряжённой ситуации и неясных перспектив, что мы очень дружно возмутились. Одномоменто и не сговариваясь. Конечно, взрослым певцам мы запихнули бы их символику во всякие анатомические отверстия, но дети - это святое. Моряк ребёнка не обидит etc.
Поэтому мы дружно встали и, освистывая артистов, двинулись к выходу из зала. А на выходе нам, зачем-то, попытался преградить дорогу мичман, который уже принял присягу Украине и красовался новенькими шевронами с трезубцами. Сильно мы его не били - нас же было в сто раз больше, чем его. Просто сорвали ему погоны, шевроны и дали пару пендалей. Чуть не уголовное дело завели. Вызывали старшин классов на допросы, пугали тюрьмой за неуважение к символике, но так дело и затихло.
Последней весомой каплей в чаше нашего противостояния стал Ленин. Вот он, стоит на входе в учебный корпус:
Сидим мы как-то вечером в аллейке, напротив Владимира Ильича и разговариваем за нашу нелёгкую долю, а на плац заезжает какой-то ЗИЛ, цепляет к Ленину трос и начинает его сдёргивать. Ленин треснул в поясе и наклонился, но падать отказывался. ЗИЛ буксовал и пачкал резиной наш плац, но Ленин стоял. А под ним прямо находилась лаборатория, оттуда выскочил мичман с ломом в руках и с криками "Чтовыделаетебляуроды!!! У меня там оборудования на миллиарды!!!" бросился на троих работяг из ЗИЛа. Естественно, мы бросились ему на помощь. Помутузили этих работяг слегка, поунижали, в основном словами, и прогнали их с плаца, вместе с их злополучным автомобилем. Ленину потом закрасили трещину в поясе, да так и оставили стоять.
Всякие мелочи о том, как мы дрались с украинским патрулями и нападали на украинскую комендатуру с целью вызволения оттуда наших друзей, я опущу - всё обыденно.
А после этого случая с Лениным нас и отправили ускоренным порядком в Питер, механиков во ВВМИОЛУ им. Дзержинского, в то самое, про которое преподаватели нашей голоши твердили нам все эти годы : " Запомните, подводные лодки сами не тонут! Их топят выпускники ВВМИОЛУ им. Дзержинского!" - значит и там нам, наверняка, предстоит отстаивать свою честь. Огорчённые мыслями о том, что из солнечного и весёлого Севастополя мы едем в ссылку в серый и унылый Петербург в клоаку по подготовке инженерных кадров военно-морского флота, мы загрузились в четыре хвостовых вагона поезда "Севастополь - Санкт-Петергбург". К городу Симферополю (полтора часа езды) мы уже были изрядно пьяны, махали в окна тельняшками и флагами ВМФ СССР под дружные лозунги "В!М!Ф!", "Ра! Си! Я!" и были готовы отстаивать свою честь не щадя, так сказать, ничего другого. Но украинские милиционеры довольно правильно оценили степень нашей пассионарности и все перроны на территории Украины были пусты от них и бабок с семечками и пивом. В общем честь нашу они защитили превентивным ударом. В Питер приехали поздно вечером в субботу и с хмурыми, опухшими рожами выгрузились на перрон Главного вокзала, покурили и двинули в метро, типа организованным строем. Ну уже по дороге поняли, что с девушками в Питере норм, так что всё не так уж и плохо. Вышли на канале Грибоедова.
- Обля! Нева! - крикнул кто-то. Естественно, мы остановились покурить на мосту над Великой Русской рекой. Двинули дальше, когда дошли до Мойки, кто-то опять крикнул:
- Обля! Опять Нева!! Все с подозрением покосились на сопровождающего нас офицера, чего это он нас кругами водит, - совсем мы долбодятлы, чтоли? Ну остановились опять, конечно, покурить на мосту над Великой Русской рекой. Там я познакомился с девушкой Катей, назначил ей свидание на завтра, но потом пропустил его из-за Кобзона, будь он неладен.
- Чего вы курите-то каждые двести метров? - поинтересовался встречающий нас офицер
- Ну так...Нева же!
- Долбодятлы, какая Нева, - она вообще с другой стороны Адмиралтейства! Это же река Мойка, а до этого был канал Грибоедова! Ну, серость севастопольская!!!
Ладно, за серость мы ему запомнили. Но вслух-то сказали, что зато мы загорелые, красивые и нравимся девушкам. Привели нас в систему, через главные ворота прямо под шпилем. Завели в казарму. Мы-то с первого курса в общежитии жили, а тут - казарма! Дикие нравы, конечно. Ходит с десяток дзержинцев с хмурыми лицами. Ну, значит, надо отстаивать честь нашей альма матери.
- Чо, - спрашиваем, - не встречаете нас? Где поляна и всё вот это вот?
- Да нельзя же нам, спиртное-то в казарму приносить, - говорят. Четвёртый курс, чтоб вы понимали!!! Дикие нравы, просто средневековье. Но у нас с собой ещё осталось изрядно. И кэээк давай мы там чести защищать: они- свою, мы - свою. Это был один из двух случаев в моей жизни, когда я напился до беспамятства. Кто там кого перепил, кто чью честь отстоял, - не помню. Но. Раз рассказываю я, то пусть будет, что мы, севастопольцы, и победили. Утром разлепляю то место, где у меня должны быть глаза и вижу, как на меня смотрит голый мужик. В шлеме и с копьём. "Ну пиздец, Эдик, - думаю, вдавливаясь в подушку затылком - допился". Потом уже, когда очнулся мозг, я определил, что это же просто статуя Апполона с адмиралтейского шпиля на меня таращиться. Ну норм, значит, можно с алкоголем не завязывать пока что. А тут крик из предбанника:
- Смирно! Дежурный по роте на выход!
Заходит командир этой роты ну и наш теперь командир, как бы.
- Бляяаааа! - говорит, - ну и воняет тут у вас перегарищем!! Вы что бухали чтоли тут?
Дзержинцы стоят, краснеют, стесняются, а мы говорим:
- Да не, это мы с поезда бухие приехали.
Защитили, честь наших новых друзей, - вы же это заметили, да?
- А, ну тогда ладно, - успокаивается командир под удивлённые взгляды дзержинцев, - надо, в общем сорок человек на концерт Кобзона отправить. Прямо сейчас.
- Каво-каво? - удивляемся мы, - какого-такого Кобзона? У него же даже подтанцовки красивой не будет, - что мы там забыли?
- Ну смотрите, - говорит командир, - или вы сейчас идёте, так как вам заняться всё равно нечем и денег у вас российских даже нет, или я своих из увольнения отзываю, от семей девушек и собак. Ну конечно, мы пошли. Незнакомых друзей в увольнении подставлять на флоте не принято. В СК Олимпийском он пел, вроде бы. Десять бабушек, две тётеньки и все остальные - военные на концерте. Сели мы подальше, кресла мягкие, удобные, ну хоть выспимся. Так мы себе подумали. Какое там. Орал этот Кобзон, как бешенный, - чуть до конца досидели. И так-то его не любил, а с тех пор так вообще органически не перевариваю. А ещё Катя на мосту меня так и не дождалась из-за гада этого. Правда потом я её нашёл в Питере, - две недели понадобилось, но нашёл. "Мы ж подводники, - мы силачи" (с) А потом мы опять напились, с горя. Как-то осознали, что нет больше нашего Севастополя, нет больше нашей Галоши и это - навсегда, а не приключение на недельку.
В понедельник нас повели на медосмотр. Докторша уж больно симпатишная была, как бы честь Севастополя надо было отстоять. Ну вы понимаете.
- Покажите язык, - говорит мне.
Что за вопрос, - показываю.
- Оооо, - говорит она, - у вас, молодой человек, географический язык!
- Да, - говорю, - географию морей и океанов я люблю!
- Нет, - говорит она, - пить вам нельзя! Авитаминоз!
- Как скажите, - покорно соглашаюсь я, - а что Вы делаете сегодня вечером, например?
- Вы что, севастопольцы, сговорились тут все? У вас что, женщин там в Севастополе не было? Такое ощущение что вы с Антарктиды приехали или с Кавказа!
- Были, но Вы, прошу прощения, не ответили на мой вопрос.
- Я сейчас мазок у Вас брать буду, Эдуард, в связи с Вашей наглостью! - говорит она, заглядывая в мою девственно чистую медкнижку
- Я, может и не против, - отвечаю, - и не знаю за ваши Питерские правила этикета, но мне кажется, что мы форсируем события. Я-то в кино сначала сходить планировал, ну там роз Вам купить. Баунти, может.
- Так! Вон отсюда! - сверкает она на меня взглядом по-над очками.
Выхожу. В коридоре очередь, все волнуются, "ну как там?" спрашивают.
- Подождите, ребята, - говорю я и захожу обратно:
- Ну а завтра, например, что Вы делаете, если сегодня заняты?
Бросила в меня ручкой. Выхожу. Делаю всем жест рукой и захожу обратно:
- Я и до послезавтра готов ждать, если что.
Она, конечно, тут же краснеет и выскакивет в коридор.
- Так на!!! Ко мне больше никому не заходить! Этому (тычет в меня пальцем) сдать все медкнижки и все свободны!
- А чо это ему? - начинают роптать юноши с так грубо попранными надеждами.
- Всё, я сказала!!! Все вон из лазарета!!!
(эта та часть нашего класса, которая перевелась в Питер. Пятеро родились и выросли на Украине)
В общем, в училище им. Дзержинского мы освоились быстро и приняли нас там хорошо, как родных. Осознав, что нашей чести внутри ничего не угрожает мы принялись, вместе с аборигенами, защищать честь училища. Происходило это, в основном, в пивбаре "Висла". Стоял он тогда на улице Гороховой и пользовался у нас популярностью за недорогое пиво и аутентичную обстановку (столы, рыбьи трупы на полу, запах перегара и так далее). Но нравился он, в те времена, не только нам, а вообще всем курсантом военных училищ. Ну и естественно мы там дрались! Ну а как вы себе думали? Сидит сапог какой-нибудь и дерзко посмотрел в сторону моряков. Разве же можно было допускать такое попрание военно-морской чести? Вот и я о том же. Драк удавалось избегать только в одном случае. Когда туда приходил один курсант из ВМА (военно-медицинской академии). Он всегда приходил с бояном и пел. Как он пел, ребята!!! Я, конечно, атеист, но тут по-другому и не скажешь: пел он, как Бог. Я не знаю, конечно, как пел бы Бог, если бы он был, но уверен, что именно так. Какой там Кобзон, я вас умоляю! Когда обстановка накалялась и вот-вот готова была излиться в очередную потасовку, он брал стул, садился посередине зала, расчехлял баян и заводил: "Дремлет притииииииихший северный горооооод!" (вот точно так, как я сейчас, только красиво). И все начинали натуральным образом собираться в круг, обниматься, брататься и, некоторые, даже плакали. И военно-морская Честь, скромно потупив взор, сидела в уголке с Честью сухопутной и молча курила, обижаясь на то, что всем нет до неё никакого дела сегодня.
А ещё милиционеры. Питерские милиционеры очень любили проверять у меня документы, когда я гулял по городу в гражданской форме одежды.
- Здравствуйте, а можно посмотреть Ваш паспорт?
- Нельзя. Нет у меня паспорта. Вот есть военный билет.
- А где здесь прописка?
- Какая прописка? Этоже военный билет, бля!
- Так Вы служите?
- Нет. Учусь. Вот же написано "ВВМИОЛУ им Дзержинского"
- Коллега, чтоли наш?
- Тамбовский волк вам коллега, а я - военный моряк!
- А почему училище имени Дзержинского?
- Да ебу я? У Дзержинского своего и спросите!
- Ну спасибо тогда вам и досвидания!
- И вам не болеть. Коллегибля.
Конечно, лично я потом влюбился в Питер так же крепко и безответно, как и в Севастополь. Ну как можно не влюбиться в город с Русским Художественным музеем внутри? Вы понимаете? Я - решительно нет. Когда я первый раз увидел Айвазовского, я часа два сидел перед "Девятым валом" и не мог оторвать жопу от скамейки или, хотя бы, закрыть рот, от этой неземной красоты. Японские туристы фотографировали меня, больше, чем Айвазовского. Потом тётенька мне рассказала, которая зал этот охраняла. Я-то не видел ничего вокруг. И как-то боль эта острая от потери Севастополя, родного своего училища постепенно загладилась, хотя я до сих пор, когда меня спрашивают, отвечаю, что закончил Севастопольское высшее военно-морское инженерное училище хотя, на самом деле, заканчивал-то я уже Высшее военно-морское инженерное ордена Ленина училище имени Дзержинского, о чём и написано в моём дипломе. Но руководство этого училища пошло нам на встречу и разрешило значки о высшем образовании подписать "СВВМИУ", за что им, ещё раз, спасибо.
Память она такая знаете, как грампластинка, вроде и играет ещё, а некоторые места уже так затёрты, что их и не слышно. Только шум. И ощущения. Закончу рассуждения по поводу воинской чести, пожалуй, женщинами и самой офицерской службой. Девушки и женщины, естественно, покушались на воинскую честь постоянно. Как, впрочем, и военные на их честь соответственно. Борьба полов и всё вот это вот. Опишу один случай, не сказать, что характерный, но довольно показательный для понимания всей глубины этой борьбы. Два друга моих, назовём их Вася и ещё один, познакомились с двумя принцессами прямо на Невском проспекте. Слово за слово, накупили водки, колбасы, сыра и помидоров и привели их в учебный класс, для более детального обсуждения влияния Гогена на поздний постимпрессионизм. Ну как привели - через четырёхметровый железный забор с пиками перетащили, - сила искусства же, ну вы меня понимаете. Побеседовав за разные течения в европейской живописи и выпив изрядно водки: принцессы так, для запаха только пили потому, как дури у них, очевидно, и так хватало, а друзья мои до состояния почти "в хлам", решили перейти они к физическим упражнениям на свежем воздухе (форточка открыта была). Поставил Вася, значит, свою принцессу в позу пьющего оленя к столу, снял с неё, что там было снизу и, с удивлением для себя, обнаружил на крестце у своего, без трёх секунд полового партнёра, татуировку в виде волчьей головы с оскаленной пастью. Вася был парнем отчаянным, чтоб вы понимали, вдуть бабочке или там цветку какому-нибудь было ему абсолютно не слабо, хотя тогда это и не было ещё повсеместным трендом. Но волку? А вдруг он голодный и укусит за вот то вот самое место? Так подумал Вася и решил сначала покормить волка, а потом уже отстаивать свою военно-морскую честь (в половом разрезе этого вопроса). Взял Вася со стола батон докторской колбасы, классического советского размера и, со всего маху, хлопнул его принцессе на попу. Не знаю уж, о чём там фантазировала принцесса в это время, но предпочла, ойкнув, потерять сознание на всякий случай. Что там с было с волком, поел ли он, не знаю, но у людей, в этот вечер, секса не получилось, - принцессу сбрызнули минералкой, привели в чувство и отпустили обеих на свободу, распростронять слухи о гигантских размерах у моряков. Так, что чисто технически, будем считать, что честь свою моряки отстояли :)
(Фаллическая какая-то картинка, или мне так только кажется?) Флот. На флоте честь свою приходилось отстаивать перманентно вообще. Вплоть до государственного уровня. Некоторые истории с американцами вы читали, наверное, и понимаете о чём это я. А ещё наши экипажные чести нам предлагалось отстаивать на строевых смотрах. Если вы читали мой рассказ на эту тему, то уже в курсе, что подводники ходить строевым шагом считали моветоном и унизительным занятием для своего атомного самолюбия. Где-то, примерно, в области измены Родине. Если офицеры шли вместе в количестве более двух, то, обязательно не в ногу. А если экипаж шёл строем, то это было больше похоже на пьяную двухсотножку чёрного цвета. - Товарищи подводники!!! - вещал на построении дивизии дивизийный замполит, - через неделю торжественный смотр строя и песни!!! Вы должны отстоять честь нашей дивизии и своих экипажей, я считаю, а не позориться, как всегда!!! Поэтому предлагаю командирам частей усилить занятия по строевой подготовке и разучиванию строевых песен!!!
- Прошу разрешения! - это наш командир не выдержал. Склонил голову к плечу, а значит зол, как чёрт.
- Да, Александр Сергеевич!!!
- У меня через неделю выход в море, для сдачи задачи и заступление в боевое дежурство. Прошу разрешения попрать нашу строевую честь в пользу боевой!
- Александр Сергеевич!!! Это неправильный подход к воспитанию сплочённости экипажа!!! Красив в строю - силён в бою!!!
Командир с удивлением смотрит на свой экипаж, - ну и так же сплошные красавцы, куда уж?
- Товарищ капитан первого ранга! Нам поставленны сжатые сроки. Кроме того, я считаю необходимым дать людям отдохнуть и я готов потерпеть их уродство в строю!!!
Замполит шушукается с командиром дивизии, тот машет на нас рукой и до нас доносятся только обрывки их разговора: "..ну..мать..", "...в жопу...бля", "...год не вынимая..." после чего слово берёт командир дивизии.
- Экипаж ТК-20 освобождён от строевых занятий. Пусть позорятся перед штабом флотилии, я разрешаю. Но остальные!!! Чтоб каждый день!!! Лично буду проверять!!! Контролировать!!! И не дай бох, хоть одна падла!!!! И наша строевая честь, показав язык боевой, уходила в гости к соседнему экипажу и те, в последствии, с фурором, позорили их обеих.
А ещё честь страны. Ну а как же? Скопились, например, у страны баллистические ракеты с истёкшими сроками их хранения и надо бы их, вроде как, срочно утилизировать, потому что же, а денег у страны нет, - все у Пугачёвой на рождественских концертах. И приходит кому-то в голову гениальная мысль "А давайте их утилизируем путём отстрела с атомной подводной лодки в Баренцевом море и пусть они там себе на дне валяются!". Омериканцы, конечно, тут же начинают смеятся натуральным образом, хватаясь за свои животики, - "Ну как, факин шит, можно стрелять баллистическими ракетами с истёкшими сроками хранения? Этожы физически невозможно!!" "Ах вы смеяться вздумали!!!! Над Расеей!!! Экипаж ТК-20!!! Немедленно приготовиться к выполнению боевой задачи по защите Чести нашей Родины!!!"
А у нас командир БЧ-2 (ракетной) был удивительно добрым человеком. Почти всегда улыбался, когда разговаривал.
- Сей Саныч, - улыбался он командиру в центральном, изучив документы, - да у этих ракет срок хранения в два раза превышен, от положенного! В два! Да йух его знает, что там вообще с этими ракетами, - может уже и трещины в корпусе пошли!! Жопа, короче, полная в разрезе осевой плоскости!!!
Командир задумчиво крутил в руках шариковую ручку (три рубля за сотню):
- Выбора-то нет, понимаешь. Будем надеяться на механиков, если что. Может вытащат. Вытащите, Эдуард?
- Вытащим Сан Сеич, куда же мы денемся!
И мы дважды в течении года, занимая стартовый коридор на глубине сорока пяти метров, стреляли полным боекомплектом, под изумлённые взоры американских военных наблюдателей. А Расея, потому что, и нечего над ней смеяться.
Потом нас объявили лучшим на флоте экипажем по ракетной подготовке и, в качестве благодарности за сэкономленные стране триллиарды, разрешили нарисовать на рубке звезду с количеством ракетных пусков. Так и ездили мы потом с цифрой "51" на рубке. Командира тогда во второй раз представили к званию "Героя РФ", но звезда до него опять не дошла, осев где-то в вышестоящих штабах.
- А что это у вас за цифра? - спрашивали у нас непричастные люди тыча в звезду на рубке.
- А это внутренний телефон командира, - отвечали мы. Обидно нам было тогда очень, за командира нашего, он же честь страны своей отстоял всё-таки. В очередной раз.
Вот, в общем-то и всё, что я имел вам сказать по поводу воинской чести на текущий момент.
Live Journal автора: http://i-legal-alien.livejournal.com/
Сайт автора: http://legal-alien.ru/
