Как из города Ростова
В Воскресение Христово
Выходили на поля
Два младых богатыря.
Звали их Еким Петрович
И Алёшенька Попович.
Не было у тех парней
Ни оружья, ни коней,
Лишь с врагом желанье биться,
Ну, а там, как говорится,
Или славушку стяжать,
Или мёртвыми лежать,
Уж какую Бог даст долю.
Вот идут по чисту полю,
Час идут они и два,
А вокруг одна трава,
Не видать ни птиц летучих,
Ни зверей каких рыскучих,
Ни разбойников лихих,
Ни богатырей других.
Не с кем молодцам сразиться,
Нечем в поле поживиться.
Шли, едва не стерли ног.
Глядь, а между трех дорог
На распутье – черный камень.
Видно, что лежал веками
Он на месте на своём.
Надпись выбита на нём:
«Коль отправишься ты прямо,
Упадешь в большую яму.
Коль налево ты пойдёшь,
То жену себе найдёшь.
А отправишься направо,
Будут подвиги и слава!»
Говорит Алёша: «Мне
Рано думать о жене.
Да и в яму падать что-то
Мне сегодня не охота.
А вот подвигов хочу –
Кого хошь поколочу
Ради золота и славы!
Так что я пойду направо!»
И Алёшин друг Еким
Согласился тут же с ним:
«Прав во всём ты, брат Алёша!
Выбрал путь ты нам хороший!
Там уж точно мы вдвоём
Хоть кого-нибудь побьём!»
Долго шли. Занялся вечер.
Глядь, калика им навстречу –
Божий человек святой.
А на нём шлем золотой
С пёрышком рябым сокольим,
Шуба длинная соболья,
Ниже бархатных портков –
Лапотки семи шелков
Скатным жемчугом расшиты.
А в руках – свинцом налита
Палица аж в сто пудов
Из заморских городов.
Кланялся ему Алёша:
«Гой еси, калика божий!
Ты скажи мне, не тая,
Какова судьба моя?»
Отвечал ему калика:
«Подвиг ждёт тебя великий –
Супостата победить,
Русь от зла освободить!
Едет из Тьму-Таракани
Змей Тугарин – сборщик дани:
Три сажени в вышину,
Три сажени в ширину,
Между глаз – стрела калёна,
Пасть, что толчея долблёна!
На него управы нет.
Хочет дань за тридцать лет.
В счёт неё Змей басурманский
Душ пять тысяч христианских
Вздумал увести в полон.
Да ещё к тому же он
Государыню-царицу
У царя отнять грозится
И забрать в орду с собой
Восемнадцатой женой!
Весь честной народ в тревоге,
Ведь беда-то на пороге.
Но давно молва идёт,
Что Тугарина убьёт
Сын ростовского попа.
Такова его судьба!»
Богатырь Алёша млад
Этой новости был рад,
Но решил, что неизвестно,
Чья возьмёт, коль драться честно,
И калику стал просить:
«Дай наряд свой поносить.
Посмотреть пойду на Змея,
Можь придумать что сумею!»
Просьбе внял калика той,
Дал ему шлем золотой
С пёрышком рябым сокольим,
Шубу длинную соболью,
Дал из бархата портки
И из шёлка лапотки,
Те, что жемчугом расшиты,
А ещё свинцом налиту
Палицу вручил ему
И сказал: «Быть по сему!
Ты ступай, Алёша, с Богом
Прямиком вон той дорогой.
Как Сафат-реку пройдешь,
Так Тугарина найдёшь!
Ну, а там, как Бог рассудит.
Мы же ждать тебя здесь будем!»
И Алёша налегке
Зашагал к Сафат-реке.
Глядь, на берегу – Тугарин,
Проклятущий злой хазарин:
Три сажени в вышину,
Три сажени в ширину,
Между глаз – стрела калёна,
Пасть, что толчея долблёна!
И свиреп он и удал!
Он Алёшу увидал,
Да и принял за калику.
Закричал великим криком
Так, что на семь вёрст окрест
Лег ничком на землю лес:
«Гой еси, калика вещий!
Рок гнетёт меня зловещий!
Мне предсказано в бою,
Срубит голову мою
Сын ростовского попа.
Такова моя судьба.
Так скажи же мне, калика,
Где тот богатырь великий?
Я его огнём спалю
Или голову срублю!
И тогда никто уж точно
Не прервёт мой век досрочно!»
Богатырь ответил: «Змей!
Глух я в старости своей.
Что ты говоришь, не слышу!»
Подошел Тугарин ближе.
А Алёша не струхнул,
Палицу в него метнул.
И Тугарин окаянный
Пал на землю бездыханный.
Богатырь Алёша млад
Был своей победе рад:
«Змей Тугарин – сборщик дани
Впредь не будет Русь тиранить
И угнать не сможет он
Христианский люд в полон!»
А потом решил Алёша
Снять с Тугарина одёжу,
Ведь наряд его ей-ей
Стоит тысячу рублей!
Что в бою отвагой взято,
То, как говорится, свято.
А Алёша не богат
И любой добыче рад.
В платье Змея нарядился
И в обратный путь пустился.
Поспешил к друзьям своим.
А калика и Еким
Встречи с ним у камня ждали.
Как Алёшу увидали,
Не смогли его узнать
И пустились прочь бежать,
Думая, что он Тугарин,
Проклятущий злой хазарин.
Стал друзей он догонять.
А Екимка камень – Хвать! –
И метнул его в Алёшу,
Насмерть чуть не укокошил,
А потом продолжил бить
И при этом говорить:
«Вот тебе, Змей басурманский,
За народ наш христианский
И за друга моего!
Раз ты погубил его,
Я тебя не пожалею!»
Думая, что бьёт злодея,
Бил, не разбирая мест,
А потом увидел крест
Православный монастырский
На груди на богатырской.
Тут лишь осознал Еким,
Что Алёша перед ним.
Стал он плакать и виниться:
«Как же так могло случиться!
Вот ведь натворил я бед!
Мне вовек прощенья нет!»
Но сказал ему калика:
«Это горе не велико!
Понапрасну слёз не лей!
Долог век богатырей!»
Дал живой воды Алёше.
Выпил богатырь и ожил,
А змеиные меха
Снял подальше от греха,
Обнял названного братца
И с каликой стал прощаться.
Тот своим пошёл путём.
А богатыри вдвоём
В стольный град идти решили,
Ведь похвастаться спешили,
Что Тугарин побеждён,
А народ освобождён,
И никто уплаты дани
Больше требовать не станет.
Пусть все славу им поют,
Угощенья подают.
Царь с царицей будут рады,
И, глядишь, дадут награду.
С мыслью той богатыри
Прошагали до зари
И к утру пришли в град стольный –
Златоглавый, хлебосольный
И направились к дворцу,
Ко высокому крыльцу.
В царских каменных палатах
Третий день шёл пир богатый,
А на нём полно гостей
Со всех стран и волостей:
Сто бояр пузатых важных,
Сто богатырей отважных,
Сто могучих поляниц,
Сто послов из заграниц,
Сто купцов, гостей торговых,
Сто опричников суровых.
Гости за столом сидят,
Яства сахарны едят,
Запивают крепкой брагой,
И кичатся, кто отвагой,
Кто бессчётною казной,
Кто красавицей-женой.
Тут любой разговорится.
Сел Алёша, стал хвалиться:
«Это что! Вот я всех вас
От беды великой спас!
Ехал из Тьму-Таракани
Змей Тугарин – сборщик дани:
Три сажени в вышину,
Три сажени в ширину,
Между глаз – стрела калёна,
Пасть, что толчея долблёна!
Но был мною тот бандит
У Сафат-реки убит.
С нас никто уплаты дани
Больше требовать не станет!»
Стали все «Ура!» кричать
И Алёшу величать.
Тут вдруг гром как загрохочет.
Стало днём темней, чем ночью.
Содрогнулся весь дворец.
Свету, думали, конец.
Глядь, Тугарин Змей проклятый
Мчится на коне крылатом,
Всё вокруг огнём палит.
Прилетел и говорит:
«Я – Тугарин, сборщик дани,
Прибыл из Тьму-Таракани!
Если, царь, не хочешь бед,
Дань плати за тридцать лет!
Лучше нам договориться,
А не то твою царицу
Увезу в орду с собой
Восемнадцатой женой
И возьму в плен басурманский
Душ пять тысяч христианских!»
Страх такой на всех навёл,
Что все спрятались под стол.
Говорит Алёша Змею:
«Я ж убил тебя, злодея!
Почему ты жив опять?»
Стал Тугарин хохотать:
«Зря, Алёша, ты хвалился,
Ведь доселе не родился
Богатырь на свете тот,
Что Тугарина убьёт!»
И Змей в знак неуваженья
Сел за стол без приглашенья
На одно из лучших мест,
С блюд хватает всё и ест.
Проглотил Тугарин мигом
Монастырскую ковригу,
Сорок жареных гусей,
И полпуда карасей.
Змею говорит, Алёша:
«Вижу, аппетит хороший!
Сучка у меня была,
Много ела и пила,
Кость большую проглотила
Да и дух свой испустила.
Я её схватил за хвост,
Перебросил через мост.
Будешь жрать так, вражья рожа,
И с тобою будет то же!»
Но Тугарин Змей всё ест,
И ему не надоест –
Мечет в пасть свою упрямо
Со стола харчи, как в яму.
Съел барана, съел быка,
Съел пуд целый балыка,
Проглотил кабанью тушу,
Лебедь белую порушил,
Браги выпил вёдер шесть,
И всё продолжает есть.
А ему Алёша снова:
«У меня была корова
Много ела и пила,
Всё наесться не могла,
Выпила корыто браги
Да и лопнула в овраге.
Я её схватил за хвост,
Перебросил через мост.
Будешь жрать так, вражья рожа,
И с тобою будет то же!»
Тут Тугарин не стерпел,
Громким голосом взревел
Так, что стены зашатались.
Царь с царицей испугались,
Чтобы Змей их не нашёл,
Тоже спрятались под стол.
Лишь Алёша не боится.
Змей кричит: «Я насмерть биться
Буду, богатырь, с тобой!
Завтра выходи на бой!
Будем драться на рассвете!
Тесно нам двоим на свете!
Я тебя огнём спалю
Или голову срублю!» –
И Тугарин Змей проклятый
На коне умчал крылатом.
А гостям пора пришла
Вылезать из-под стола.
Стали тут они рядиться,
О заклад друг с другом биться,
Что Алёша млад в бою
Сложит голову свою,
Победит его Тугарин
Проклятущий злой хазарин:
Три сажени в вышину,
Три сажени в ширину,
Между глаз – стрела калёна,
Пасть, что толчея долблёна!
А Алёша приуныл:
«Где же взять мне столько сил,
Чтобы победить злодея?
Как его я одолею?»
Но сказал ему Еким:
«Верю, справишься ты с ним!
Ведь калика перехожий,
Прозорливый старец божий
Сам сказал, молва идёт,
Что Тугарина убьёт
Сын ростовского попа.
Такова его судьба!»
И Еким поставил грошик
Против Змея на Алёшу.
Ночью богатырь не спал,
А молитву всё читал:
«Ты пошли, Господь, мне тучу,
Чтобы Змеев конь летучий
Крылья промочил свои
И не смог взлететь с земли!
А ещё подай идею,
Как мне одолеть злодея,
Ведь сам вижу я, что Змей
В сотню раз меня сильней!»
И Алёшу Бог услышал.
Только он на битву вышел,
Как разверзлись небеса –
Дождь шел целых три часа!
Вышло всё, как можно лучше –
Конь Тугарина летучий
Крылья промочил свои
И не смог взлететь с земли.
Но и с пешим Змеем тоже
Трудно справиться Алёше.
Да был молодец хитёр.
Он сказал: «Был уговор
Насмерть нам двоим сразиться!
Обещал ты честно биться,
А теперь привёл на бой
Войско целое с собой!»
Змей Тугарин оглянулся.
А Алёша размахнулся,
И со всех ударив сил,
Змею голову срубил.
И Тугарин окаянный
Пал на землю бездыханный,
На Святой Руси с тех пор
Больше не чинил разор,
И не требовал он дани
Для орды Тьму-Таракани.
А за то, что победил,
Царь Алёшу наградил
И червонными деньгами,
И собольими мехами,
И узорчатой парчой
И цветастою камчой,
Воеводством над уездом,
И почетным лучшим местом
Возле царского стола!
Честь Алёше и хвала!
А Еким, что медный грошик
Свой поставил на Алёшу,
Так на том разбогател,
Что купил всё, что хотел.
Стал боярином богатым,
Толстопузым, бородатым.
Тут и сказочке конец,
А кто слушал – молодец!
