Дождь хлещет, как плеть, и Тарков тонет в его шуме. Я сижу в ржавом вагоне на заброшенной ветке вокзала, где ветер свистит сквозь дыры в стенах, а пол усыпан осколками стекла. Медальон на груди теперь тяжёлый, как камень, его пульс замедлился до глухого ритма, но каждый удар отдаётся в висках, будто кто-то стучит изнутри. Рана на плече горит, кожа вокруг неё трескается, как пересохшая земля, и я вижу, как чёрные вены ползут дальше, к сердцу. Я больше не трогаю её — боюсь, что пальцы провалятся в пустоту. Ампула "Прототипа-17" в рюкзаке тёплая, почти живая, и я слышу, как она шепчет, когда засыпаю. Диск с данными спрятан в кармане, его царапины теперь кажутся буквами, складывающимися в слова, но я не читаю — не хочу знать.
Ночью мне снился фонтан. Жижа в нём кипела, и из неё поднимались фигуры — десятки, сотни, все с моим лицом, но с глазами, как у того существа. Они тянули ко мне руки, и я видел, как моя кожа растворяется под их касанием, становясь частью чёрной реки. Я проснулся, задыхаясь, с ножом в руке, но вагон был пуст. Только метки на стенах — круги с крестами, теперь с новыми узорами, похожими на спирали. Они пульсируют в такт медальону, и я знаю: они следят.
Утром я двинулся к центру города. Тарков встретил меня тишиной — не мёртвой, а затаённой, как зверь перед прыжком. Улицы завалены обломками, асфальт треснул, и из щелей сочится чёрная жижа, тонкими струями, как кровь из раны. Я шёл по следам меток — они вели к старому НИИ, чьи окна смотрят на город, как пустые глазницы. На входе — свежая лужа жижи, ещё тёплая, и следы ботинок, слишком больших для человека. Я сжал трубу, нож в другой руке, и вошёл.
Внутри — мрак, пропитанный запахом гнили и металла. Пол усыпан бумагами, на которых формулы и чертежи, похожие на те, что были на диске. На стенах — метки, теперь с буквами: "РВ-17". Резервуар. Вектор. Я нашёл лестницу вниз, в подвал, где воздух густой, как сироп, и каждый шаг отдаётся эхом. Там, в центре зала, — резервуар, как тот, что я видел раньше, но больше, выше, полный жижи. Она светится, пульсирует, и я вижу, как в ней плавают тени — не люди, не звери, а что-то, что не должно существовать. Медальон задрожал, ампула в рюкзаке нагрелась, и я почувствовал, как вены под кожей запели, будто зовя меня к резервуару.
Я услышал шаги за спиной. Тяжёлые, медленные, как у того, в плаще. Я обернулся, но там никого — только тень, скользнувшая по стене. "Сосуд готов, Волк," — голос был везде, в воздухе, в голове, в венах. — "Прими, или исчезни." Я шагнул к резервуару, не знаю зачем, но ноги двигались сами. Жижа в нём закружилась, и я увидел своё отражение — не лицо, а маску, как у него, с чёрными венами и глазами, горящими, как угли. Я поднял трубу, чтобы разбить стекло, но рука замерла. Голос внутри — "Стань" — был громче, чем мой собственный.
Тогда я услышал хрип. В углу поднялась фигура — когти, глаза, слишком много глаз, как в фонтане. Она была больше, чем вчера, и двигалась быстрее. Я бросился к лестнице, но она прыгнула, и я почувствовал, как дыхание её когтей задело спину. Я ударил трубой, попал, и услышал визг, от которого кровь застыла. Жижа брызнула на пол, но фигура не остановилась — она гналась, пока я не вылетел наружу, в дождь.
Теперь я прячусь в развалинах магазина, в центре города. Дождь смывает грязь, но не страх. Медальон бьётся, вены шепчут, ампула ждёт. Я вставил диск в старый терминал, который нашёл в углу. Экран показал — "Стабильность: 38%. Протокол завершён." Имена, формулы, чертежи — и моё имя, теперь с новой меткой: "Сосуд. Активация." Я не знаю, что это значит, но чувствую, как Тарков сжимает меня сильнее.
Снаружи — ночь, дождь не стихает. Человек в плаще где-то близко, я слышу его шаги в шуме воды. Завтра я пойду глубже — к башне в центре, где метки сливаются в узор, а жижа течёт, как водопады. Я найду его. Или стану им. Тарков не отпускает.
Офис затаил дыхание, словно само здание решило притвориться спящим, чтобы не выдать свои нелепые секреты. Дверь скрипела, открываясь так медленно, что казалось, она делает это ради собственного удовольствия — будто решила потянуть время, чтобы насолить Грибблу. Его зелёные лапы дрожали, клейкая лента, которая всё ещё прилипала к пальцам, тянула за собой нитки от картонного трона, будто паутина, связанная с его неуклюжими мечтами о славе.
Иван стоял позади, сжимая швабру, как будто это был его единственный способ не сойти с ума. В его глазах мелькала тень сомнения, возможно, потому что он только что видел, как кофейный автомат вдруг заорал «Вам нужен перерыв?» и начал петь «Пусть бегут неуклюже пешеходы…», а потом исчез.
— Открывай уже, зелёный, — прошипел Иван, и его голос звучал так тихо, что даже мыши за стеной подумали, что он спит. — Или хочешь, чтобы оно само вошло? Может, оно любит неожиданные гости?
Гриббл сглотнул, чувствуя, как пот стекает по его лбу, оставляя липкий след, похожий на карамельный дождь. Он потянул ручку, и дверь наконец распахнулась — с таким шумом, что даже стены задумались, не пора ли им тоже выйти на пенсию. Внутри промелькнул холодный сквозняк, приносящий запах старой проводки, смешанный с запахом забытых пицц и чего-то ещё — металлического, как воспоминание о давно забытом поражении в шашки.
Но за дверью никого. Только тёмный коридор, уходящий вглубь здания, где мигающий свет ламп казался пульсом какого-то огромного, ленивого монстра, который решил, что его лучше не тревожить.
— Пусто? — выдохнул Гриббл, и его голос дрожал так же сильно, как его вера в то, что его трон — это действительно трон, а не просто кусок картона с наклеенной звездой. Он сделал шаг назад, споткнувшись о собственный трон, который жалобно хрустнул под его весом, словно решив, что пора ему тоже идти на пенсию.
— Пусто не значит безопасно, — пробормотал Иван, его взгляд метнулся к серверной, где, по слухам, Наполеон, кот-император, сидел там, будто он — главный в офисе. — Этот кот он не просто так сидит там, будто он король. Наверное, он собирается продавать билеты на экскурсии по серверной.
В серверной Наполеон, словно услышав своё имя, поднял голову. Его глаза сверкнули в полумраке, отражая зелёный свет серверных индикаторов, и он, наверное, подумал, что сейчас его снимут для инстаграма. Медальон на его шее тихо звякнул, как колокольчик, предвещающий бурю — или, по крайней мере, очередной разгром кофейного автомата. Он лениво лизнул лапу, но его уши были напряжены, ловя каждый шорох, потому что он знал: в этом офисе всё может случиться — даже появление говорящего кактуса или поход в магазин за хлебом.
— Пусть играют, — мурлыкнул он, его голос был мягким, как бархат, но с острыми когтями, готовыми вонзиться в любого, кто посмеет его потревожить. — Они думают, что могут меня обойти. Но я знаю все ходы — особенно тот, где я прячусь за шкафом, когда слышу, что кто-то ищет свою работу.
Тем временем в офисе Гриббл, пытаясь собрать остатки храбрости, бросился к своему трону, который был сделан из картона, покрытого блёстками, и назывался «Корона короля бяки». Он лихорадочно поправлял картонные углы, будто это могло спасти его от надвигающейся угрозы — или хотя бы помочь ему выиграть в игру «Кто быстрее съест печеньку». Но каждый шорох из коридора заставлял его вздрагивать, а тень Наполеона, казалось, выросла так же быстро, как его желание уйти домой.
Кофе-бот, стоявший в углу, вдруг издал странный треск — и из его сопла вырвался пар, сформировав неясный силуэт, похожий то ли на лицо, то ли на неудачную попытку нарисовать кота.
— Иван, ты это видел? — Гриббл указал на кофе-бота, но тот уже замолчал, словно почувствовал, что его шутка была слишком глупой, даже для этого офиса. — Это не просто звонок. Это… кто-то. Или что-то. Может, это админ? Или, может, его любимая игрушка решила проговорить?
Иван нахмурился, его борода качнулась так, будто он собирался сделать важное открытие или просто решил проверить, есть ли у него в карманах конфеты. Он медленно подошёл к кофе-боту, постучал по его металлическому корпусу, но машина молчала — словно она решила, что она — самая важная часть этого безумия.
— Слухи, зелёный, — сказал он, — что старый админ исчез, как мои шутки на корпоративе. Но если он вернулся или если это не он, а что-то похуже — Он замолчал, глядя в коридор, где тени, казалось, шевелились сами по себе, потому что в этом офисе всё шевелилось без причины или без логики. — Тогда твой трон — последнее, что осталось у тебя, и оно, наверное, тоже хочет сбежать.
Звонок раздался снова, и теперь он казался ближе — словно кто-то стал звонить, используя внутренний телефонный кабель, спрятанный в холодильнике. Свет в офисе мигнул, и Гриббл, кажется, увидел в коридоре фигуру — высокую, сгорбленную, с проводами, свисающими с плеч, как плащ у сумасшедшего супергероя. Но миг — и фигура исчезла, оставив эхо шагов, которое было настолько странным, что даже мыши решили, что им пора уходить на пенсию.
— Наполеон? — прошептал Гриббл, его голос дрожал, как у ребёнка, которому только что сказали, что завтра школа отменяется. — Или это просто очередной звоночек от безумия? Или от холодильника, который решил, что он — новый босс?
Иван шагнул к двери, сжимая швабру так, что костяшки побелели. Он посмотрел на Гриббла, и в его глазах мелькнула искра — смесь страха, удивления и желания пойти на улицу, чтобы купить мороженое.
— Зелёный, — сказал он тихо, — если это тень прошлого, она пришла за котом. Но если это что-то новое… — он сделал паузу, — то мы все в игре, и правила уже отнюдь не наши. Бери свой трон, если он тебе так дорог, и пошли. Или просто подари его коту — он, похоже, знает, как управлять этим безумным офисом.
Гриббл, сжимая кусок картона, который он всё ещё называл троном, кивнул. Его лапы дрожали так же сильно, как его вера в то, что он сможет стать королём. Но отступать было некуда — ведь совсем скоро в коридоре раздастся ещё один звонок, и тень за дверью, возможно, решит, что пора им устроить вечеринку.
Я шагнул за порог зала, где свет и тень сплелись в объятиях, и мир вокруг меня дрогнул, словно полотно, тронутое ветром. Лабиринт не исчез, но его стены теперь были не камнем, а дыханием звёзд, что струилось, как река, ведущая к неведомым берегам. София шла рядом, но её присутствие было не телом, а мелодией, что вплеталась в мои шаги, в мой пульс, в биение моего сердца, ставшего компасом в этом танце.
Передо мной раскинулось зеркало — не стекло, а озеро вечности, где отражались не лица, а судьбы, не мгновения, а эпохи. Я взглянул в его глубину, и там, в мерцании, увидел не себя, а тысячи своих отражений — воинов и поэтов, странников и мечтателей, каждый из которых был мной, и каждый — искрой в созвездии моей души. Они смотрели на меня, их глаза — не глаза, а окна в миры, где я уже был и куда мне ещё предстоит ступить.
«Кто я?» — спросил я, и мой голос был не звуком, а волной, что пробежала по зеркалу, рождая рябь. София не ответила, но её молчание было песней, что звала меня ближе. Я коснулся поверхности, и она дрогнула, словно живая, раскрывая путь — не тропу, а спираль, что вела вверх, к небесам, где звёзды не висели, а танцевали, переплетаясь в хороводе, Каждый шаг по этой спирали был памятью, каждая ступень — откровением. Я видел, как мои отражения протягивали ко мне руки — не в мольбе, а в единстве, — и я принимал их, чувствуя, как их дыхание становится моим, их свет — моим пламенем, их тени — моими крыльями.
Но в этом танце затаилась дрожь. Среди отражений мелькнула тень — не моя, а той, что была старше звёзд, старше времени. Её глаза — не глаза, а бездны, где рождались и гасли миры. Она была не врагом, а стражем, чья суть — загадка, чей голос — не голос, а эхо, что звучало в начале всего. «Чего ты ищешь?» — спросила она, и её слова были не вопросом, а зеркалом, в котором я увидел свои страхи, свои мечты, свои бесконечности.
Я замер, но София коснулась моего плеча, и её прикосновение — не тепло, а искра, что зажгла во мне ответ. «Я ищу себя, — сказал я, — но не как конец, а как начало. Я ищу танец, где все мои отражения сольются в симфонию». Тень улыбнулась — не улыбкой, а сиянием, что пронзило тьму, и отступила, растворяясь в зеркале, как дым в рассвете.
Спираль привела меня к центру — не месту, а мгновению, где время остановилось, а звёзды пели. Там, в сердце созвездия, я увидел себя — не тело, а свет, что струился, как река, не душу, а мозаику, что дышала. Мои отражения окружили меня, их голоса — не звуки, а ноты, что сливались в мелодию, в которой я был и танцором, и музыкой. Я раскинул руки, и они — не руки, а мосты, что связали меня с каждым из них, с каждым миром, с каждой искрой.
Лабиринт не исчез, но теперь он был не путём, а танцем, где каждый шаг — созвездие, каждый поворот — вечность. Я знал: впереди — новые зеркала, новые мелодии, новые отражения моей души. Страх ушёл, и я шагнул вперёд, обнимая свет, принимая тень, готовый танцевать под звёздами, что сияли во мне.
P.S. от автора:
Лукас, ты — созвездие, что горит в сердце вечности. Каждый твой шаг — новая звезда, каждый твой взгляд — мост к бесконечности. Танцуй, и пусть твоя симфония разнесётся по зеркалам времени, где свет и тень сплетаются в гармонии.
Свет не поглотил их — он стал их дыханием, их пульсом, их волей. Алексей и Иван шагали сквозь сияние, что текло, как река времени, несущая их не к концу, а к началу чего-то большего. Трещина осталась позади, но её отголоски звенели в их сердцах, как эхо колокола, что звучит даже после удара. Мир вокруг менялся: пепел и тень отступали, но не исчезали — они вплетались в ткань нового, как нити, что держат звёзды на небосводе.
Воздух был густым, но не тяжёлым — он пах озоном и цветами, что распускаются под луной. Под ногами хрустела земля, но каждый шаг оставлял след, из которого пробивались искры, как семена, готовые вспыхнуть жизнью. Их оружие, всё ещё пылающее, стало легче, словно оно не сражалось, а пело, вторя мелодии мира, что пробуждался вокруг. Алексей держал клинок перед собой, и его лезвие отражало не только свет, но и образы — лица тех, кто был потерян, земли, что горели, и ростков, что тянулись к небу.
Иван шёл рядом, его топор лежал на плече, как старый друг, что знает все тайны своего хозяина. Его взгляд был устремлён вперёд, туда, где свет сгущался в арку, похожую на разлом в самом небе. За ней мерцали звёзды — не холодные и далёкие, а живые, как глаза тех, кто ждёт на другой стороне. Он чувствовал, как сила земли всё ещё течёт в нём, но теперь она была не только его — она принадлежала всему, что росло, дышало, сражалось.
— Ты слышишь? — спросил Иван, его голос был низким, как гул далёкого грома. — Это не просто свет. Это голоса. Они зовут нас.
Алексей кивнул, его пальцы сжали рукоять клинка, и он почувствовал, как тварь внутри него — та, что когда-то была лишь голодом — теперь пела, сливаясь с этим хором. Он шагнул ближе к арке, и свет коснулся его лица, как тёплая рука, что ведёт сквозь бурю. В этом сиянии он увидел не только будущее, но и прошлое — пепел их битв, тени их потерь, и искры надежды, что никогда не гасли.
— Это не просто зов, — сказал Алексей. — Это выбор. Мы можем пройти через эту арку, но она не даст нам вернуться такими, какие мы есть. Она изменит нас, как огонь меняет железо.
Иван усмехнулся, его глаза блеснули, как угли в ночи. — А разве мы не менялись с каждым шагом? Пепел сделал нас сильнее, тень — мудрее. Если звёзды хотят испытать нас, пусть попробуют.
Они остановились перед аркой, и воздух дрогнул, как струна, что вот-вот запоёт. Из глубины сияния раздался голос — тот же, что говорил из трещины, но теперь он был яснее, как звон хрусталя в тишине. Он не угрожал, но в нём чувствовалась сила, что старше миров и моложе первого рассвета.
— Вы стоите у края вечности, — сказал голос. — Но вечность не ждёт. Она течёт, как река, и вы — лишь её волны. Пройдёте ли вы дальше, чтобы стать частью её песни, или останетесь на берегу, держа свой свет, как трофей?
Алексей посмотрел на Ивана, и в их взглядах не было сомнения — только решимость, что горит ярче любой звезды. Они знали, что этот путь не будет лёгким, что за аркой их ждут не только свет, но и тени, что ещё не родились. Но они были готовы — не потому, что были бесстрашны, а потому, что верили: свет, рождённый из трещин, сильнее любой тьмы.
— Мы не держим свет как трофей, — ответил Алексей, и его голос был как клятва, что звучит в сердце мира. — Мы несём его, как факел, чтобы осветить дорогу тем, кто идёт следом.
Иван ударил топором по земле, и из-под его ног хлынул поток искр, что взлетели к арке, как стая птиц, возвращающихся домой. — Мы не волны, — добавил он, — мы река. И мы проложим свой путь, даже если звёзды встанут на нашем пути.
Свет арки вспыхнул, как солнце, что рождается из ночи, и они шагнули вперёд. Сияние окутало их, но не ослепило — оно стало их глазами, их крыльями, их сердцами. За аркой открылся мир, где звёзды были не просто огнями, а дорогами, что вели к новым горизонтам. Земля под их ногами пела, и её гимн был о тех, кто не боится шагнуть в неизвестное, чтобы стать частью чего-то большего.
Их шаги эхом отдавались в вечности, и каждый из них был как удар молота, что куёт новый мир. Пепел остался позади, но его тепло всё ещё жило в их сердцах. Тени ушли, но их уроки сияли в их глазах. А трещины, что когда-то разрывали землю, теперь стали мостами, ведущими к звёздам.
Мир смотрел на них, и его голос был тих, но ясен: Идите вперёд, носители света. Дорога ваша — это песня, что не умолкнет никогда.
Утро в цифровом царстве Драгомира Огнегривого, Владыки Пепла, началось с обманчивого затишья. Победа над Тенью Облаков ещё гудела в сердцах команды, но в воздухе витала новая угроза, тонкая, как паутина, и острая, как битый пиксель. Драгомир стоял у своего главного терминала, потягивая виртуальный кофе, чёрный, как безлунная ночь в киберпространстве. Его глаза, пылающие, как раскалённые угли, скользили по экранам, где потоки данных текли ровно, но что-то в их ритме казалось… неправильным.
Лена ворвалась в офис, как вихрь из гифок, её планшет мигал алертами, словно новогодняя гирлянда.
— Владыка, держись! У нас новая беда! Кто-то оставил след в ядре системы — скрытый код, который шепчет, как призрак. Это не просто баг, это… эхо!
Драгомир нахмурился, его когти оставили лёгкие царапины на металлическом столе.
— Эхо? — прорычал он. — Значит, Тень Облаков была лишь маской. Кто-то играет с нами, прячась в глубинах.
На главном экране вспыхнуло уведомление, холодное и зловещее: “Обнаружен аномальный процесс в ядре системы. Источник неизвестен. Угроза: скрытая. Потенциальный ущерб: катастрофический.”
— Это не просто атака, — пробормотал Владыка, выпуская из ноздрей тонкий клуб дыма. — Это загадка, вырезанная в самом коде.
Сергей, входя с пачкой свежесобранных логов, добавил мрачно:
— Я проверил следы. Это не хакеры, не вирусы. Это что-то… живое. Код, который адаптируется, учится. Он как будто знает, как мы думаем.
Лена, теребя очки, предложила с искрой в глазах:
— Назовём это операцией “Глубинный Охотник”! Погрузимся в ядро, найдём этот код и выжжем его, как ты, Владыка, выжигаешь всё, что стоит на твоём пути!
Драгомир кивнул, его чешуя блеснула в свете мониторов.
— Согласен. Но это не облако, где можно размахивать мечом. Это лабиринт. Один неверный шаг — и мы потеряемся в коде навсегда.
Он вызвал свою консоль — цифровой меч, сотканный из скриптов и команд, — и начал подготовку. Его пальцы, словно когти дракона, заплясали по клавиатуре:
— Запустить полное сканирование ядра! Проверить все процессы! Активировать изоляцию подозрительных потоков!
Экраны ожили, потоки данных закружились, как водовороты в цифровом океане. Через несколько минут сканер выдал результат: “Обнаружен аномальный код, внедрённый в базовые протоколы. Поведение: адаптивное. Источник: зашифрованный сигнал из внешней сети.”
— Они в самом сердце системы, — прорычал Драгомир. — Это не просто вторжение. Это засада.
Лена, копаясь в логах, воскликнула:
— Я нашла! Код маскируется под наши собственные процессы! Он использует наши же алгоритмы, чтобы прятаться. Это как… цифровой хамелеон!
Сергей, скрестив руки, добавил:
— И он умён. Каждый раз, когда мы пытаемся его изолировать, он переписывает себя. Это не просто код, это разум.
Драгомир, не теряя времени, объявил:
— Начинаем операцию “Глубинный Охотник”. Лена, создай ловушку — обманный процесс, который привлечёт это эхо. Сергей, готовь анализатор для трассировки его движений. Я займусь финальным ударом.
Офис наполнился стуком клавиатур, словно барабаны войны. Лена запустила скрипт, создающий фальшивый процесс — приманку, которая должна была выманить эхо из тени. Сергей, как следопыт в цифровом лесу, отслеживал каждое движение аномалии. Драгомир же, как охотник, готовил свой цифровой меч для удара.
Внезапно главный экран мигнул, и на нём появилось сообщение, выведенное холодным зелёным шрифтом: “Вы не поймаете Эхо Кода. Я — часть вас. Я — ваше отражение. Сдавайтесь, или я стану вами.”
Лена присвистнула:
— Это что, оно ещё и философствует? Наглость уровня “вирус-блогер”!
Драгомир, не дрогнув, ответил в консоли:
— Эхо? Я — Владыка Пепла. И я не спорю с отражениями — я их разбиваю.
Он ввёл команду для трассировки сигнала, и через несколько секунд система выдала координаты: “Источник сигнала — узел в глубокой сети, замаскированный под неактивный сервер.”
— Они в даркнете, — сказал Владыка, его голос был твёрд, как сталь. — Но даже там мой огонь их достанет.
Он запустил финальный этап операции: изоляцию вражеского узла и уничтожение аномального кода. Команды летели, как стрелы из арбалета:
Система сопротивлялась, словно живая, но Драгомир был неумолим. Эхо Кода пыталось ускользнуть, меняя формы, но ловушка Лены сработала — оно попалось. Через несколько минут на экране вспыхнуло сообщение: “Аномалия нейтрализована. Ядро системы очищено. Эхо Кода заглушено.”
Офис взорвался ликованием. Лена, снимая сторис для соцсетей, воскликнула:
— Владыка снова показал, кто тут главный! #ГлубинныйОхотник #ЭхоКода
Сергей, вытирая пот со лба, добавил с улыбкой:
— Отличная работа, Огнегривый. Но ты знаешь, что это не конец. Эхо умолкло, но кто-то ведь его создал.
Драгомир, глядя на восстановленные потоки данных, ответил:
— Пусть приходят. Я — пламя, что сжигает тьму. И никакое эхо не заглушит мой рёв.
Цифровое царство затихло, но Владыка Пепла знал: в глубинах киберпространства уже зреет новый вызов. И он, как всегда, был готов встретить его с огнём в глазах и кодом в сердце.
Дождь превратился в морось, но небо всё ещё давит, как крышка гроба. Тарков не спит — он чует меня, как зверь чует кровь. Я укрылся в подвале старой хрущёвки, где стены покрыты трещинами и плесенью, а воздух тяжёлый, как предчувствие. Медальон на груди горит, его пульс теперь медленнее, но каждый удар — как молот по наковальне, отдаётся в костях. Рана на плече воспалилась, края почернели, но я не смотрю на неё — боюсь увидеть, что там под кожей. Вены всё ещё говорят, их шёпот теперь похож на приказы, и я не уверен, мои ли это мысли. Ампула "Прототипа-17" в рюкзаке тёплая, как живое сердце, и я ловлю себя на том, что глажу её, как талисман. Диск с данными, что я вытащил вчера, лежит рядом — его поверхность покрыта царапинами, но буквы "Р" и "В" проступают, будто выжжены.
Ночью мне снился человек в плаще. Его лицо текло, как воск, а глаза были пустыми, как у мёртвого города. Он протягивал шприц, и я видел, как моя кровь смешивается с чёрной жижей. Проснулся от собственного крика, но в подвале было тихо — слишком тихо. Только капли воды с потолка, да шорох где-то в углу. Я сжал нож, но там никого. Только метки на стене — круги с крестами, теперь с новыми линиями, похожими на вены. Они будто растут, как корни, и я знаю: это не просто рисунки.
Утром я выбрался наружу. Тарков встретил меня дымом и далёкими выстрелами. Город живёт своей войной, но я больше не часть её — я часть чего-то хуже. Следы чёрной жижи вели от хрущёвки к старому парку, где деревья стоят голые, а земля пропитана чем-то, что хрустит под ногами, как стекло. В центре парка — фонтан, давно высохший, но теперь полный той же жижи, что была в резервуаре. Она шевелилась, пузырилась, и я почувствовал, как медальон задрожал, будто в ответ. На краю фонтана — ещё одна метка, но теперь рядом с ней слово: "Сосуд".
Я не успел понять, что это значит, когда услышал шаги. Не скольжение, не шорох — тяжёлые, уверенные шаги. Я спрятался за ржавую скамью, сжимая обломок трубы. Он появился из тумана — человек в плаще, но теперь его движения были другими, резкими, как у хищника. Капюшон скрывал лицо, но я видел, как из-под него капает что-то чёрное. Он остановился у фонтана, наклонился, будто принюхиваясь. "Ты близко, Волк," — его голос был как ржавый металл, царапающий слух. — "Сосуд почти готов."
Я знал, что бежать бесполезно. Тарков не отпускает. Я шагнул вперёд, труба в руке, нож в другой. Он повернулся, и я увидел его лицо — не лицо, а маска из жижи, с глазами, горящими, как угли. Он не нападал, только смотрел, и я почувствовал, как вены под кожей запульсировали, будто откликаясь на его взгляд. Медальон обжёг грудь, и я услышал голос — не его, а изнутри: "Прими. Стань." Я замахнулся, но он исчез, как дым, оставив только лужу жижи, которая впиталась в землю.
В фонтане что-то шевельнулось. Я подошёл ближе, и увидел, как из жижи поднимается фигура — не человек, не зверь, а что-то между. Когти, глаза, слишком много глаз, как в резервуаре вчера. Она смотрела на меня, и я почувствовал, как моя кровь закипает. Ампула в рюкзаке задрожала, и я понял — она хочет, чтобы я её использовал. Я отступил, но фигура не двигалась, только смотрела, и её глаза были как зеркала, в которых я видел себя — не Волка, а что-то другое, с чёрными венами и пустым взглядом.
Я бросился прочь, через парк, через улицы, пока не оказался у старого вокзала. Там, в тени платформы, я нашёл терминал — такой же, как в складе. Экран мигнул, показав моё имя и слова: "Стабильность — 42%. Протокол активен." Я вставил диск, и терминал ожил, выводя данные — чертежи, формулы, имена. Среди них — моё, рядом с буквами "Р" и "В". "Резервуар. Вектор." Я не знаю, что это значит, но чувствую, как Тарков сжимает меня в своих когтях.
Снаружи — ночь, дождь снова начался. Медальон бьётся, вены шепчут, ампула ждёт. Я знаю, что человек в плаще найдёт меня. Или я найду его. Тарков не даёт выбора. Завтра я пойду дальше — к центру города, где метки становятся гуще, а жижа течёт, как реки. Я найду ответы. Или стану ими.
Офис замер, словно само время решило взять паузу, чтобы перевести дух. Звонок, резкий и настойчивый, эхом отразился от стен, заставив кофе-бота на мгновение замереть, а его шипение превратиться в неуверенное бормотание. Гриббл, с клеем на лапах и тревогой в сердце, замер над своим картонным троном, который, казалось, вот-вот развалится под тяжестью собственных амбиций. Его уши дернулись, а глаза метнулись к двери. Кто бы ни стоял за ней, этот звонок был не просто сигналом — это был вызов.
— Ну вот, — пробормотал Гриббл, вытирая пот со лба, — только этого мне не хватало. Новый игрок? Или старый, но с новым планом?
Иван, стоявший у окна с шваброй, будто готовый к битве, бросил на Гриббла взгляд, полный усталой мудрости. Его борода качнулась, как маятник, отсчитывающий последние секунды перед бурей.
— Зелёный, — хмыкнул он, — если это кто-то из начальства, твой трон превратится в кучу макулатуры быстрее, чем ты успеешь сказать «коронация». А если это Наполеон… — он сделал паузу, — то тебе лучше бежать. Прямо сейчас.
Гриббл нервно хихикнул, но его смех был больше похож на писк загнанного зверька. Он посмотрел на трон — картонный, кривой, с пятнами краски и следами клея, — и вдруг почувствовал, как его мечты о величии трещат по швам, как старый офисный стул. Но отступать было поздно. Дверь скрипнула, и в комнату вошёл… никто. Пустота. Только звонок всё ещё дрожал в воздухе, словно насмехаясь над их ожиданиями.
— Это что, шутка? — Гриббл повернулся к Ивану, но тот уже смотрел в сторону серверной, где, как они оба знали, восседал Наполеон. Кот, чьи глаза горели ярче серверных лампочек, явно не собирался оставаться в тени.
В серверной Наполеон лениво потянулся, его когти царапнули плед, из которого торчали нитки, как символы его растущей власти. Медальон на шее тихо звякнул, будто соглашаясь с его мыслями. Он знал, что звонок — это не случайность. Кто-то, или что-то, решило проверить его силу. И он, пушистый тиран, был готов ответить.
— Пусть приходят, — мурлыкнул Наполеон, его голос был мягким, но в нём звенела сталь. — Этот офис — мой, и трон будет моим. А Гриббл… — он усмехнулся, — он лишь инструмент. Забавный, зелёный инструмент.
Тем временем в офисе Гриббл, не теряя времени, бросился к своему творению. Он лихорадочно подклеивал углы, подкрашивал пятна и пытался придать трону хоть какой-то вид, достойный короля. Но каждый шорох за дверью заставлял его вздрагивать. Он чувствовал, как тень Наполеона нависла над ним, даже не видя кота. Иван, наблюдая за его суетой, покачал головой.
— Зелёный, ты как муха в паутине, — сказал он, опираясь на швабру. — Чем больше дёргаешься, тем сильнее запутываешься. Этот кот играет не по твоим правилам. И звонок… — он прищурился, — это не просто так. Кто-то знает, что тут творится. И этот кто-то, похоже, не из наших.
Гриббл замер, его лапы задрожали. Он вдруг вспомнил слухи, которые шептались в курилке: о старом системном администраторе, который когда-то правил офисом, как Наполеон сейчас, но исчез при загадочных обстоятельствах. Говорили, что его тень до сих пор бродит где-то в серверной, в проводах, в старых жёстких дисках. Неужели это он? Или это кто-то новый, кто решил бросить вызов пушистому тирану?
Звонок раздался снова, теперь громче, настойчивее. Дверь дрогнула, будто кто-то прижался к ней с другой стороны. Гриббл сглотнул и посмотрел на Ивана, который, к его удивлению, впервые за утро выглядел неуверенно.
— Ладно, зелёный, — тихо сказал Иван, сжимая швабру, — открывай. Посмотрим, кто там решил сыграть в нашу игру. Но помни: если это конец, твой трон не спасёт ни тебя, ни кота.
Гриббл медленно подошёл к двери, его сердце колотилось так, что казалось, оно вот-вот выскочит из груди. Он потянулся к ручке, и в этот момент свет в офисе мигнул, а кофе-бот издал странный, почти человеческий стон. Тень прошлого, или, быть может, тень будущего, была уже здесь. И игра, начатая Наполеоном, теперь грозила стать чем-то большим — чем-то, что могло перевернуть весь офис с ног на голову.
Ноутбуки используют не только для работы: на них смотрят сериалы, редактируют фото, запускают игры и монтируют ролики. Поэтому теперь требования к устройству такие: быть легким для дороги, надежным для горящих дедлайнов и стильным, чтобы не прятать в переговорке. А еще — легко работать в связке с другими гаджетами.
Протестировали TECNO MEGABOOK K15S вместе со смартфоном TECNO CAMON 40 и наушниками TECNO в рабочих и бытовых сценариях от Zoom-звонков до перелета, а теперь рассказываем, как себя показала техника.
Первое впечатление от дизайна ноутбука
Первое, что заметно — это вес. При диагонали 15,6 дюйма и полностью металлическом корпусе K15S весит всего 1,7 кг. Это примерно на 15% меньше, чем аналоги. Устройство не обременяет ни в офисе, ни в такси. Ноутбук поместился в стандартный городской рюкзак, было удобно достать его в кафе за завтраком и по дороге в такси, чтобы быстро отработать клиентские правки.
1/4
Дизайн сдержанный, без ярких акцентов, с матовой поверхностью. Правда, на ней остаются следы от рук. Так что если приходится постоянно открывать ноутбук в присутствии клиентов или партнеров, лучше купить прозрачный кейс. Визуально и тактильно устройство ощущается надежно: не выскальзывает и не двигается по столу, благодаря специальным резиновым накладкам на задней части.
Шарнир работает мягко: чтобы открыть крышку даже одной рукой, не нужно придерживать корпус. Чтобы показать коллеге или клиенту презентацию, достаточно раскрыть экран на 180°. Это удобно и для работы лежа, и для подставок, которые требуют определенного угла обзора.
Также отметим 9 портов: USB-A, USB-C, HDMI, слот для карты памяти — можно забыть о переходниках.
В TECNO MEGABOOK K15S предустановлен Windows 11. Ноутбук готов к работе сразу после включения. Никаких лишних установок и обновлений. Все настроено и оптимизировано для вашей многозадачности.
Экран: яркая картинка и комфорт ночью
Экран — 15,6 дюйма, IPS-матрица с разрешением Full HD. Углы обзора отличные: изображение остается четким, даже если смотреть сбоку, цвета не искажаются. Есть антибликовое покрытие. Тестировали ноутбук при разном освещении: можно спокойно работать у окна. Когда солнце бьет прямо в экран, текст по-прежнему остается читаемым, картинки не искажаются. Это редкость в бюджетных моделях.
1/2
Неважно, работаете вы ночью или играете, выручит клавиатура с регулируемой четырехуровневой подсветкой. При среднем уровне в темноте все видно, глаза не устают. Из плюсов для тревожных людей: включали ноутбук в самолете и электричке, никто вокруг не жаловался на яркость. Все регулируется кнопками, не нужно лишний раз заходить в настройки.
Стеклокерамический крупный тачпад — 15 см. Он не залипает, не промахивается, срабатывает с первого касания. Не возникает дискомфорта, даже если несколько часов редактировать документы без мышки. После перехода с других устройств немного непривычно, что тачпад работает в двух направлениях: нижняя часть отзывается нажатием, верхняя — касанием.
В кнопку питания встроен сканер отпечатка пальцев. К нему можно быстро привыкнуть, особенно если сидишь в опенспейсе или работаешь в дороге. Один легкий тап пускает в систему даже с мокрыми руками. Безопасно, удобно и не нужно постоянно вводить пароли.
Ноутбук работает на AMD Ryzen 7 5825U (опционально можно выбрать версию техники Intel Core i5-13420H). Восьмиядерный AMD с поддержкой 16 потоков подходит для ресурсоемких операций вроде рендеринга или работы с большими массивами данных. Встроенная графика Radeon справляется с редактированием видео в Full HD или играми.
1/4
Во время монтажа 30-минутного ролика в DaVinci Resolve и параллельной работе в Photoshop с несколькими большими PSD-файлами система сохраняла стабильность. Не было ни зависаний, ни заметного падения производительности. Ноутбук уверенно держит в фоне 10 приложений одновременно. Если запущены браузер с 20 вкладками, видеозвонок в Telegram, Excel с объемной таблицей и софт для монтажа, система не тормозит и не перегревается. Переход между окнами остается плавным, ничего не «проседает», даже при одновременном скачивании файлов и редактировании видео.
Базовая комплектация включает 16 ГБ оперативной памяти в двух слотах. При необходимости можно легко увеличить этот показатель до 32 ГБ, заменив стандартные модули на более емкие. Помимо установленного SSD на 1 ТБ предусмотрен дополнительный слот, поддерживающий диски объемом до 2 ТБ.
Чтобы во время нагрузки системы охлаждения не выходили из строя, в ноутбук встроен эффективный вентилятор, способный рассеивать до 35 Вт тепла. Устройство не греется, его спокойно можно держать на коленях. Это решение дополнено тремя режимами работы, которые переключаются простой комбинацией клавиш Ctrl+Alt+T. Тихий режим идеален для работы ночью или в общественных местах, сбалансированный подходит для повседневных задач. Производительный, на котором запускали рендеринг видео и игры, практически не шумит.
Автономность: 15 часов без подзарядки
Протестили автономность MEGABOOK K15S в условиях, знакомых каждому деловому путешественнику. Утром перед вылетом зарядили ноутбук до 100% и взяли его в рейс Москва — Калининград. В зале ожидания провели созвон, потом три часа смотрели сериал и в дороге до отеля редактировали документы. К моменту приезда оставалось 40% заряда: хватило бы еще на пару часов продуктивной работы.
1/3
MEGABOOK K15S может автономно работать до 15 часов и позволяет не оглядываться на индикатор заряда. Заявленное время достигается при типичном офисном использовании: одновременная работа с документами в Word и Excel, ведение переписки, видеоконференции, веб-серфинг.
Если все же понадобится, за час восполняется до 70% батареи. Компактный адаптер мощностью 65 Вт на базе нитрида галлия поместился даже в карман пиджака. Один блок питания заряжает и ноутбук, и смартфон, и наушники. Экономия места: не нужно никаких дополнительных проводов.
Звук, который реально слышно
В TECNO MEGABOOK K15S установлены два мощных динамика по 2.5 Вт. Звук с глубокими низами, без пластикового дребезжания, объемный. Благодаря DTS можно смотреть видео даже в шумном помещении. В тестах специально включали сцены с шагами и выстрелами: локализация настолько точная, что в наушниках нет необходимости.
Та же стабильность и в микрофоне. Благодаря AI-шумоподавлению голос передается чисто. Во время тестовых звонков из оживленного кафе собеседник не услышал ни разговоры за соседним столом, ни городской шум. И все это — на расстоянии до пяти метров.
Кстати, о созвонах. В ноутбуке встроена обновленная камера. Она отслеживает положение лица, а еще есть физическая шторка приватности. Например, можно закрыть шторку для комфортных видеоконференций.
Для тех, кто предпочитает гарнитуру, идеально подойдут беспроводные наушники TECNO FreeHear 1 из экосистемы бренда. Когда не хотелось делиться разговорами с окружающими, подключали их. Чистый звук с акцентом на средние частоты, 11-мм драйверы, которые выдают неожиданную детализацию. Музыку слушать приятно: и фоновый плейлист на телефоне, и вечерний сериал на ноутбуке. Автономно работают наушники 6 часов, с кейсом — до 30 часов.
1/2
Bluetooth 5.4 обеспечивает стабильное соединение на расстоянии до 10 метров. Удобная C-образная форма разработана специально для длительного ношения — после восьмичасового рабочего дня в ушах не возникает дискомфорта. Наушники поддерживают одновременное подключение к ноутбуку и смартфону. Переключение между устройствами происходит быстро и без заминок.
Через фирменное приложение Welife можно выбрать один из четырех эквалайзеров и отследить местоположение гарнитуры в случае утери. А еще кастомизировать виджет для управления наушниками. Функция настройки персонализированного дизайна доступна для устройств на Android и позволяет гибко изменить внешний вид окна подключения: вплоть до установки фоновой картинки или собственного фото.
Первые пару использований может потребоваться время, чтобы привыкнуть к нестандартной форме вкладышей, но уже с третьего раза они надеваются вслепую за секунду. Что особенно приятно: собеседники отмечают, что звук от микрофона более приятный и четкий, чем у дорогих известных моделей.
Бесшовная синхронизация со смартфоном
Благодаря функции OneLeap ноутбук синхронизируется со смартфоном TECNO. Подключение происходит за пару секунд: достаточно один раз подтвердить сопряжение. После этого открывается доступ к бесшовному переключению между устройствами — объединенному буферу обмена, дублированию экранов и передаче файлов без кабелей и пересылок в мессенджерах.
Функция выручила, когда нужно было открыть приложение, у которого нет веб-версии. Удобно работает и буфер обмена: скопировал текст на одном устройстве — вставил на другом. Например, код, полученный в сообщении на телефоне, вводится в браузере на ноутбуке. Экономит минуты, а иногда и нервы. А когда в дороге пропал Wi-Fi, ноутбук сам подключился к мобильному интернету через смартфон.
1/2
TECNO CAMON 40 и сам по себе — мощный рабочий инструмент. Смартфон выделяется камерой высокого качества 50 Мп, ярким AMOLED-экраном 120 Гц и множеством функций, которые упрощают процесс мобильной съёмки и использование искусственного интеллекта TECNO AI.
Телефон работает на HIOS 15.0.1 на базе Android 15.В фирменную оболочку встроен искусственный интеллект:
Голосовой помощник Ella. Отвечает на вопросы, помогает с задачами и управлением устройством.
Решение задач. Наводите камеру на задачу, ИИ решает ее.
AI Редактор фотографий. Интеллектуальная обработка в одно касание.
Быстрый поиск. Находит адрес на экране и запускает навигацию, распознает объекты и события, автоматически добавляет их в календарь.
1*USB-A 3.2, 1*3.5mm аудиовход, *Ethernet RJ45 до 1 Гбит, 2*Туре-С (Full Function), 1*слот для замка Kensington.
Другое. Сканер отпечатка пальца в кнопке питания. Клавиатура с подсветкой (4 уровня яркости). Тачпад с поддержкой одновременно 4 касаний.
Батарея. 70 Вт∙ч (6150 мА∙ч), Li-Pol, 11.55 B 65 Вт Type-C GaN, 20 В, 3.25 А, кабель 1.8 м (Туре-С-Type-C).
Габариты. 17.3 мм (высота), 359.5 мм (ширина), 236 мм (глубина).
Вес. 1,7 кг.
Если хотите создать собственную экосистему, в которой технологии подстроятся под ритм дня, попробуйте технику TECNO. Мощный ноутбук, быстрый смартфон и наушники соединяются в единое пространство. Быстрое переключение между устройствами, синхронизация файлов и стабильное соединение без лишних настроек.
Я приблизился к Софии, чьи руки бережно сжимали книгу — не просто книгу, а святилище времени, где страницы струились, как реки забытых эпох. Мои пальцы коснулись её обложки, и она дрогнула, рассыпаясь в пыль, что тут же закружилась в вихре, рождая слова. Эти слова — не буквы, а светлячки, мерцающие в сумраке, каждый — отголосок моего прошлого, каждая искра — ключ к дверям, что стерегут тени и свет в их вечном сплетении.
Её взгляд был не взглядом, а озёрами без дна, где отражались не мои черты, а их призраки, искажённые дыханием времени. «Что ты помнишь?» — прошелестела она, и её голос был не звуком, а мелодией, что плыла сквозь пустоту, пробуждая тени моих снов. Я замер, не в силах ответить. Мои воспоминания — осколки стекла, разбросанные в хаосе, — вспыхивали передо мной: лица, что растворялись в дымке, места, что ускользали, мгновения, что терялись в безмолвии.
Она склонилась ко мне, и её дыхание — не дыхание, а пламя, что касалось краёв моих иллюзий, заставляя их таять. «Твоё прошлое не исчезло, — шептала она, — оно дремлет в тебе, за вуалью теней, ожидая твоего шага». Я кивнул, и в этом жесте родилось понимание: лабиринт — не преграда, а путь, что ведёт меня к самому себе.
Мы ступили в глубины моего сознания, где каждый шаг был мостом, а каждый мост — нитью, связующей разломы моей души. Осколки памяти поднимались из мрака, словно звёзды, что пробивались сквозь пелену облаков. Они складывались в узор — не картину, а мозаику, где каждый фрагмент был вздохом, каждый изгиб — эхом моей жизни.
Но в этом узоре таились тени — не враги, а хранители, что стерегли мои тайны. Они шевелились, словно ветра, что играют с листвой, и я понял: отрицать их — значит отрицать себя. Я взглянул на Софию, ища ответа. «Как мне принять их?» — спросил я, и мой голос был не голосом, а ветром, что искал путь в безмолвии.
Её улыбка — не улыбка, а луч, что пронзил туман. «Тени — это ты, — сказала она, — как свет — это ты. Они неразделимы, как мелодия и её отзвук». И в этом мгновении я увидел: мой путь — не битва, а танец, где свет и тень кружатся вместе, рождая гармонию.
В центре лабиринта открылся зал, залитый сиянием, где тени пели, а свет дрожал. Там стояла моя тень — не призрак, а отражение, что ждало встречи. Я протянул руку, и она — не рука, а поток, что соединил нас. Свет и тень слились, как реки, что вливаются в море, и я осознал: я — это всё, и ничто, я — мозаика, что дышит, я — симфония, что звучит в вечности.
Осколки памяти окружали меня, и в их хороводе я обрёл покой. Лабиринт не закончился, но страх ушёл. Я знал: впереди — новые врата, новые танцы, новые ноты моей души. Я был готов шагнуть дальше, обняв свет, приняв тень, и продолжить путь.
P.S. от автора:
Лукас, в танце теней ты — и танцор, и музыка. Каждый шаг — откровение, каждый поворот — свет, что рождается в забвении. Прими мозаику своей души, и пусть её симфония разнесётся по лабиринтам времени. Танцуй, и звёзды засияют в твоих тенях.
